Научил ли Аристотель военному делу Александра?

Введение

Первоначальное воспитание Александра, очевидно, не отличалось от воспитания других знатных македонян: сначала за мальчиком ухаживала кормилица Ланика, затем дядька Леонид, под руководством которого будущий царь проходил начальное обучение у учителей-предметников, давших мальчику элементарные познания по грамматике (Полиник), математике (Менекл Пелопоннесец), музыке (Левкипп Лемносец) и риторике (Анаксимен) (Ps.-Call., I, 12). Это была своего рода начальная школа. Для получения дальнейшего образования, царь Филипп, отец Александра, призвал к сыну Аристотеля, знаменитого философа и (что не менее важно) человека, имевшего давние связи с македонским двором. 343 / 342-340 гг. до н. э. – время обучения Александра у философа. Для занятий им была выделена священная роща у македонского городка Миеза. В этой роще Аристотель, прогуливаясь по дорожкам, читал лекции Александру и его сверстникам – детям знатных македонян (Diog. Laert., V, 1, 2). Видимо, Аристотель читал своим ученикам курсы лекций по различным предметам: философии, этике, политике, литературе, риторике, физике, ботанике, биологии, географии и медицине (Plut. Alex., 7-8; Aul. Gell., XX, 5) ¹. Но, естественно, главное место при этом уделялось философии (Ps.-Call., I, 12). Аристотель придавал большое значение воспитанию. Диоген Лаэртский (V, 1, 20) так передает его мысли по этому поводу: "Учителя, которым дети обязаны воспитанием, почтеннее, чем родители, которым дети обязаны лишь рождением: одни дарят нам только жизнь, а другие – добрую жизнь" (пер. М.Л. Гаспарова). Александр достаточно критически относился к своим учителям, конфликтовал с теми, кто пытался им командовать, но был сговорчив с теми, кто воздействовал на него способом убеждения (Plut. Alex., 7). Со своим учителем будущий царь, а в данное время вспыльчивый, гордый, себялюбивый, но вдумчивый и проницательный подросток, нашел общий язык. Юноша также высоко ценил своего учителя (Plut. Alex., 8): "Александр... восхищался Аристотелем и, по его собственным словам, любил учителя не меньше, чем отца, говоря, что Филиппу он обязан тем, что живет, а Аристотелю тем, что живет достойно" (пер. М.Н. Ботвинника и И.А. Перельмутера).

Итак, воспитание знатных македонян, вообще, и Александра, в частности, полностью соответствовало греческому образованию ², что свидетельствовало о сильной эллинизации македонского двора. Когда будущему царю исполнилось 16 лет (340 г. до н. э.), Филипп стал активно привлекать его к государственным дела, готовя себе наследника, и, соответственно, занятия Аристотеля с Александром практически прекратились. Это время было для Александра периодом практического обучения, которое по возрасту соответствовало греческой эфебии (последней, насколько можно судить по источникам, тогда не существовало у македонян). После отправления Александра в Восточный поход (334 г. до н. э.) между учеником и учителем продолжалась интенсивная переписка. Их добрые отношения сохранялись вплоть до смерти родственника Аристотеля историка Каллисфена, который сопровождал царя в Восточном походе. Каллисфен, из-за своих речей, попал в немилость к Александру, после чего погиб в заключении в 327 г. до н. э. (Plut. Alex., 8). Такова, вкраце, история взаимоотношений царя и философа.

Обучал ли Аристотель своего ученика военному делу? Вопрос не простой. С одной стороны, по понятиям древних, военная наука входила в состав философии и платные учителя, софисты, обучали, кроме всего прочего, своих учеников также и тактике – основному, по их мнению, предмету в военном деле (ср.: Xen. Cyr., I, 6, 12-14). С другой стороны, Аристотель специально не изучал военные вопросы: в длинном списке его сочинений военных произведений нет (Diog. Laёrt., V, 1, 21-27). Однако, занимаясь политическими проблемами, философ должен был уделять внимание и военной стороне вопроса (см.: Aristot. Athen. pol., 42; Polit., IV, 10, 10). Впрочем, в данных случаях речь могла идти лишь об организации армии и военной службы. Нам известно, что Аристотель написал "Письма к Александру" в четырех книгах (Diog. Laёrt., V, 1, 27), в которых он направлял царя на героические деяния (Cicer. Ep. ad Att., XII, 40, 2 (589, 2); XIII, 28, 2 (609, 2); Aristot. Epist. Testim., 2c; 13a; 14-15; Epist., 4-6 (Plezia)). В этих письмах речь могла идти и о военных вопросах и даже об определенных советах учителя ученику. Плутарх (De Alex. virt., 1, 4) отмечает, что Александр, отправляясь на войну против Персидской империи, "имел в начале похода указаний от Аристотеля больше, чем от своего отца Филиппа". Впрочем, в данном пассаже, возможно, имелись в виду определенные социально-философские наставления. Так, например, известен совет Аристотеля молодому царю поступать с варварами как господин, а с эллинами как наставник (Plut. De Alex. virt., 1, 6 = Aristot. Epist., 6a (Plezia)).

Представляемое вниманию читателя сочинение является, вероятно, риторическим упражнением анонимного поклонника Аристотеля, может быть, последователя перипатетической школы. Время написание работы определить достаточно сложно. Стоит обратить внимание на практически дословное совпадение описания способа натягивания лука в нашем произведении и у Прокопия Кесарийского (около 500-после 565 гг.). Поэтому нельзя исключить знакомства анонимного автора с этим византийским историком или с неким общим первоисточником. Далее, автор упоминает Евфрат, текущий по стране парфян, а не ассирийцев, мидян или персов. Парфянами же в первые века новой эры называли население царства Аршакидов или, позднее, Сасанидов. Кроме того, бросается в глаза плохое знание автором эллинистических военных реалий, которые, благодаря тактикам, были достаточно хорошо известны еще в императорском Риме. Можно отметить и некоторые терминологические особенности языка, которые характерны для византийской лексики. Так, бой назван πόλεμος (§ 3), пельты – πελτάρια (§ 6). Таким образом, можно предположить, что произведение написано достаточно поздно, примерно в VI в. Отмечу, что данная датировка весьма приблизительна и нуждается в дальнейшей корректировке.

Согласно названию, данное сочинение предназначалось для устной декламации. Вероятно, эта речь не была парадоксальным сочинением, т. е. произведением, в котором факты были "вывернуты наизнанку". Первоиздатель текста Ж.Ф. Буассонад, отмечая стилистические шероховатости сочинения, указывает, что "автор был более опытным в тактике, чем в грамматике" ³. Однако аноним был достаточно далек от военного дела и, тем более, он не был военным специалистом. Он был плохо знаком даже с теоретическим и тактическими трактатами или даже совсем их не читал: в сочинении много путаницы и мало военных терминов, – в основном, дается их некий эквивалент или описательное значение. Автор, очевидно, верил, что Аристотель научил и Филиппа, и Александра военному делу и, таким образом, именно этот философ был вдохновителем их военных побед. Следовательно, вслед за Г. Кёхли и В. Рюстовым, данное сочинение можно рассматривать как своеобразный литературный курьез ⁴.

Естественно, войско Филиппа и Александра обучали греческие военные специалисты, а не Аристотель своими советами. Так, нам известен один такой военный специалист – аркадянин Харидем, который обучал македонскую пехоту плотному строю (Schol. ad Hom. Il., XIII, 152). Сам же Александр обучался военному делу на практике у опытных полководцев, ведь в то время не было специальных военных учебных заведений. Вспомним, что во время битвы при Херонее (336 г. до н. э.) Александр – командир конницы левого фланга – подчинялся Антипатру – командующему всем левым крылом армии Филиппа (Diod., XVI, 85, 5; 86, 1).

К последней четверти IV в до н.э. дидактические сочинения по военному делу только стали появляться (труды Симона, Гипполога, Ксенофонта, Энея Тактика), а чисто тактических произведений, видимо, еще не было вообще. О каких-то новациях Аристотеля в теории военного дела мы ничего не знаем, – очевидно, их не было. Также, по-видимому, великий философ не занимался проектированием военных машин для Александра, о которых упоминает автор (§ 3), хотя у Аристотеля было сочинение "О механике" (Diog. Laёrt., V, 1, 26). Александр в походе имел своих специалистов по полиоркетике, Хария и Диада (Athen. Poliorc, 10; Anon. Byz. Poliorc., 238). Таким образом, тезис автора о том, что некие изобретения Аристотеля помогали Александру побеждать врагов, не выглядит убедительным, хотя определенные советы философ все же мог давать своему ученику в письмах. Но следовал ли им Александр?

Перевод данного сочинения является, насколько мне известно, первым переводом с древнегреческого языка на русский. Он сделан по изданию: Köchly H., Rüstow W. Griechische Kriegsschriftsteller. Griechisch und Deutsch mit kritischen und erklärenden Anmenkungen. Teil II. Abt. 2. Leipzig, 1855. S. 212-216.

Комментарии

1. Подробнее об обучении Александра см.: Шахермайр Ф. Александр Македонский / Пер. с нем. М.Н. Ботвинника, Б. Функа. М., 1986. С. 49-54; Шифман И.Ш. Александр Македонский. Л., 1988. С. 17-18.[назад к тексту]

2. О греческом воспитании и образовании, например, см.: Магаффи. Древнегреческая жизнь / Пер. с англ. М. Стратилатова. СПб., 1879. С. 78-85; Винничук Л. Люди, нравы и обычаи Древней Греции и Рима / Пер. с польск. В.К. Ронина. М., 1988. С. 191-201; Marrou H.-I. Histoire de l’éducation dans l’Antiquité. Paris, 1965². P. 218-322.[назад к тексту]

3. Anecdota Graeca, e codicibus regiis descripsit, annotatione illustravit J.F. Boissonade. Vol. I. Parisiis, 1829. P. 172, n. 3.[назад к тексту]

4. Köchly H., Rüstow W. Griechische Kriegsschriftsteller. Teil II. Abt. 1. Leipzig, 1855. S. 29.[назад к тексту]

Иллюстрации

Рис. 1. Различные типы фаланги

Слева направо: А-Б) Подобнообращенная дифаланга – два крыла фаланги, идущие колоннами, в которых лохаги расположены справа – А (или слева – Б). В) Назадобращенная дифаланга – две походные колонны, в которых лохаги идут внутри, а ураги снаружи. Г) Двусторонняя дифаланга – две походные колонны, в которых лохаги идут с внешних сторон. Жирная линия а-а обозначает построение лохагов.

Рис. 2. Построение фаланги каре – "четырехугольником"

Рис. 3. Построение фаланги квадратным каре ("кирпичиком")

Публикация:
Para Bellum №10, 2000