"Стратегика" и ее автор

[23] Сочинение, озаглавленное в сохранившейся его рукописи Στρατηγικη έκθεσις και σύνταξις Νικηφόρου δεσπότου, разделено в самом тексте на шесть глав с такими заголовками: Περι πεζων, Περι των οπλιτων, Περι των, καταφράκτων, Διάταξις περι καβαλαρικης συντάξεως, Περι απλήκτου, Περι κατασκόπων. В тексте последней главы только первые десять строк соответствуют заголовку; остальное изложение вовсе не относится к вопросу о лазутчиках, а содержит наставление об организации религиозной жизни в армии во время экспедиции. Очевидно, благочестивый автор оставил замечания об этой важной стороне дела напоследок и прибавил их, как заключение своего изложения. Этим придана цельность всему произведению и устранена возможность видеть в сохранившемся тексте отрывок. Автор, несомненно, человек военный, близко и непосредственно знакомый с тем предметом, по которому он пожелал сказать свое слово современникам и потомству. Литературное искусство автора стоит очень невысоко. Способ его выражения обрывистый, синтаксические сочетания нередко слишком свободны, и самая речь принимает часто характер категорического совета или военного приказа. Что касается до логической последовательности изложения, то и в этом отношении нельзя не отметить крупных недочетов. Сказав в первой главе о вооружении и о делении пехоты, автор обещает заголовком следующей главы, Περι οπλιτων, подробно остановиться на изложении о тяжеловооруженных пехотинцах; но ограничивается лишь несколькими частными замечаниями, а затем ведет речь о битве с врагом при условии наличности в армии пехоты и кавалерии (начиная с 6, 3). В третьей главе автор подробно и ясно сообщает нам о вооружении и боевом строе тяжеловооруженной пехоты, κατάφρακτοι, в четвертой ведет речь о боевом построение кавалерии и кавалерийской битве с врагом; но в заключение этого изложения поминает о пехоте, так что получается впечатление, что кавалерия не могла действовать без пехоты, и, таким образом это изложение является повторением в другой форме изложенного выше. Относительно лагерных стоянок автор ограничивается лишь [24] немногими общими замечаниями, как оговаривается он и сам в первых словах пятой главы. Еще короче его замечания об уловлении лазутчиков, проникающих в лагерь, о чем он говорит в шестой главе. Такова последовательность изложения в «Стратегике царя Никифора».

Эти недостатки внешней формы не позволяют, однако, сомневаться в том, что мы имеем здесь дело с цельным произведением. Автор писал для таких же военных людей, как он сам, излагал о живом, непосредственно знакомом ему деле и писал вне всякого отношения к книжной участи и военной литературе. Несколько раз он поминает «древних» по поводу следующих терминов: τοξόται, которые назывались «у древних» ψιλοί (2, 8), построение τετράγωνος διττή — «у древних»: τετράπλευρος (2, 15); προκουρσάτωρες (6, 7) и υπερκερασταί (13, 16). Говоря о числе рядов в боевом построении пехоты, а именно: семь шеренг, автор считает нужным заметить, что македонская фаланга строилась гуще, по 10, 12 и 16 шеренг (2, 35 сл.). Он считает нужным дать объяснение, а именно: большое число рядов вызывалось тем обстоятельством, что в бою принимали участие слоны. Дальше этого замечания о македонской фаланге и нескольких упоминаний «древних» ученость автора не идет, и это представляет огромное преимущество «Стратегики царя Никифора» хотя бы пред таким важным источником наших сведений о военном деле Византии X века, как «Тактика» имп. Льва, так как ученость этого последнего писателя позволяла ему делать дословные воспроизведения целых отделов из «Стратегики» Маврикия, которая имела в ту пору трехсотлетнюю древность. Наш автор говорит только о современных ему, знакомых на опыте и непосредственных условиях. Он пишет не теоретический трактат по военному делу, а имеет в виду конкретный факт современности: военную экспедицию на определенном театре военных действий, в частности на восточной границе, против исконного врага империи, арабов. От X века мы имеем великолепный и живой памятник о пограничной войне с арабами: Περι παραδρομης πολέμου (De velitatione bellica). Автор этого сочинения предпочел скрыть свое имя и приписать свое творение тогда уже покойному императору Никифору Фоке, который прославил свое имя в войне с арабами и содействовал выработке особых приемов пограничной войны. Сочинение это прекрасно скомпоновано и дает нам живую картину кавалерийских набегов в неприятельскую страну небольшими отрядами, не больше 5—6 тысяч человек. В «Стратегике Никифора» мы имеем нечто другое. Автор мыслит себя в обстановке военной экспедиции со значительными силами, не меньше 24 тысяч строевых воинов, с которыми он может дать и генеральное сражение врагу, ослабив его сначала мелкими стычками. [25] Таким образом, мы имеем здесь нечто новое и большое,

то, о чем часто поминают историки, но лишь как о факте с внешней его стороны, без тех технических деталей, которые составляют главное для нашего автора по самой задаче его сочинения.

Среди тех сведений специального характера, которые в таком изобилии собраны в «Стратегике царя Никифора», совершенно новым является лишь сообщение о строе панцирной конницы, κατάφρακτοι (10, 15 — 11, 22). Имп. Лев в «Тактике» знает этот термин и отличает этот разряд кавалерии от других; но он ни слова не сказал ни об особом построение катафрактов, ни о месте их в боевой линии, ни о их назначении в ходе битвы. Наш новый источник дает в этом отношении совершенно определенные и ясные данные.

Рукопись, сохранившая нам текст «Стратегики», приписывает это произведение императору Никифору. Нам известно, что Никифор, стяжавший себе прочную славу и великое боевое имя в войнах с арабами, старался о том, чтобы достигнутый им опыт в борьбе с арабами и выработанные им приемы войны с этим врагом сохранились для потомства на пользу государства. Верный его сподвижник и почитатель, автор сочинения De velitatione bellica, дал нам прямое свидетельство об этом в своем предисловии: εγγράφως προς κοινην λυσιτέλειαν, πως δει χρησθαι ταύτη, εξέθετο (р. 186). Не считая достаточным то, что ему удалось составить, имп. Никифор побуждал своего сподвижника детально обработать этот сюжет: καμοι παρηγγύησε καθ' οσον οιόν τε ακριβως περι αυτης συγγράφαι και παραδουναι τοις μεθεξης (ibid.), и автор сочинения De velitatione bellica видит в своем труде исполнение завета (εντολή) почившего государя. В виду указанных данных, является значительная вероятность, что Московская рукопись сохранила нам подлинное произведение имп. Никифора, которое знал его почитатель, взявшийся, после его несчастной кончины, подробно разработать тот-же сюжет. Но возражением является существенное различие общих условий войны с арабами в сочинении De velitatione bellica и издаваемой ныне в свет «Стратегики». Последняя имеет в виду экспедицию на территорию неприятеля большой массой войска, а не мелкую войну быстрых наступлений, засад, разных военных хитростей и выслеживания неприятеля. В виду этого различия мы не решаемся с уверенностью высказаться за подлинность свидетельства рукописи о принадлежности «Стратегики» имп. Никифору. Это несходство, а также огромная разница между обоими сочинениями с точки зрения стиля и литературного изложения не позволяют нам согласиться с мнением покойного Васильевского, который высказал мнение, что автор «Стратегики» и De velitatione bellica — одно и то-же [26] лицо¹. Тот, кто мог так хорошо и цельно компоновать и излагать, как автор трактата De velitatione bellica, не мог выпустить в свет столь слабо обработанное и нескладно изложенное творение, каким является «Стратегика».

Содержание «Стратегики»².

1. Состав армии.

В византийской империи X века существовало, как традиция давнего прошлого, военное сословие. Империя делилась в военно-административном отношении на фемы, и отдельные местности в пределах фем были населены людьми, обязанными наследственной военной службой за пользование землей³. Начала такого порядка восходят далеко к римским временам. Уже в VI веке, когда еще существовала постоянная армия, состоявшая из полков, имевших свои наименования и свою боевую историю, действовали условия, превращавшие армию в ополчение. События времени императора Маврикия в изложении Феофилакта Симокатты, а также данные, сохраненные нам в «Стратегике» Маврикия, с наглядностью выставляют такой именно характер тогдашней армии⁴. Этот порядок утвердился в империи и невозбранно просуществовал в течение ряда веков. В определенных, хотя и далеко не во всех ясных чертах порядок этот предстает пред нами в «Тактике» имп. Льва и свидетельствах Константина Порфирородного в его сочинении De ceremoniis. Только в столице империи, в непосредственном окружении императора, существовали постоянные конные полки в числе четырех, которые обозначались общим именем τα τάγματα⁵. Эти полки вместе с ополчением фем принимали участие в походах, если в роли главнокомандующего выступал император или близкое ему лицо. Для постоянных пограничных войн достаточны были ополчения фем, созываемые в нужном числе для похода стоявшими во главе управления фем стратигами⁶. [27]

Деление империи на фемы имело целью обеспечить наличность кавалерии в государстве. Еще в пору имп. Юстиниана эта часть армии получала преимущественное значение и сохраняла его затем в течение веков. Что же касается до пехоты, которая является необходимой интегральной частью всякой армии, то наши сведения в этом отношении крайне скудны, и в науке византийских древностей вопрос этот совершенно не исследован. Имп. Лев в «Тактике» дает подробные сведения о вооружении пехотинцев, но он не обронил ни одного замечания о том, как набиралась пехота и в каком виде она существовала.

Совершенно так же дело обстоит и в других наших источниках. Все имеющиеся сведения о военно-податных участках относятся только к кавалерии и флоту. Служба в пехоте предполагает, повидимому, существование особых условий набора, которые нам ближе неизвестны. Между призывом под знамена конницы и пехоты существовала, повидимому, аналогия, и дело находилось, вероятно, в руках одного и того же лица, т.е. стратига фемы. Такое заключение можно вывести из одного места 35 главы того текста «Тактики», отрывки из которого были изданы Кёхли в программах Цюрихского университета 1854 года⁷. Входя в некоторые подробности созыва людей в поход, автор ведет параллельно речь о пехоте и коннице. Банда (βάνδον) пеших полков (πεζικων ταγμάτων) определяется количественно от 200 до 400 человек, а кавалеристов «наименьше» в 50 и до 350, а «наибольше» 400. Автор прибавляет, что «в настоящее время» такая единица называется αλλάγιον, смена, и что в отдельных фемах отряды ополченцев имеют различную численность⁸. — Таким образом, в этом тексте предполагается в пределах отдельных фем наличность людей, которые обязаны собираться в пешие отряды по вызову начальства.

Армия, о которой идет речь в «Стратегике царя Никифора», состоит из пехоты и конницы, причем пехотинцы численностью вдвое превосходят всадников. Эти условия очень близко подходят к тем, которые даны в трактате De castrametatione, или Anonymus de re militari sec. X, как предпочитает называть это произведение его последний издатель Вари. Свое изложение автор начинает с пехоты и отмечает, как первую обязанность главнокомандующего, — набор солдат στρατιώτας εκλέξασθαι (1, 4).

Так как он имеет в виду восточную границу империи, то и набор простирается у него на «ромеев» и армян. Люди должны быть рослые и не старше 40-летнего возраста (1, 3— 5). На полководце лежит, далее, обязанность дать людям военную выправку, γυμνάσαι. В подробности военного обучения автор не входит, ограничиваясь самыми общими замечаниями (1, 6— 8). Возможность обучения значительного числа новобранцев предполагает наличность штата офицеров разных рангов. Выбор и назначение их входит в обязанности полководца и делается им, повидимому, из тех-же ополченцев. Автор называет следующие чины в пехоте: тысяченачальники, сотники, пятидесятники и десятники (1, 8 сл.; 2, 12). Для лагерной и боевой жизни люди должны быть разделены на «сожительства», κοντουβέρνια. Как в строю, так и в лагере люди одного сожительства держатся вместе, и в организации их принимается в соображение отношения родства, дружбы, знакомства (1, 11 сл.). Числа людей в одном контувернии автор не определяет, но мы имеем на этот счет многократные указания в «Тактике» императора Льва. Число это может быть различно: 10 или 5 человек, а равно 16, 8 или 4⁹.

В тактическом отношении и в боевом строю пехота делится различно: тактическая единица — 1000 человек, а строевая — 700 и 300. Отряд в тысячу человек, ταξιαρχία, находится под командой таксиарха. Деление таксиархии на две части стоит в связи с делением по роду вооружения на тяжело- и легковооруженных (3, 8 сл.). Термином для первых служит слово όπλιται, для вторых — стрелки, τοξόται (2, 7 сл.). Последний термин заменил собою, как замечает автор, слово ψιλοί, употреблявшееся «у древних», и обнимает следующие разряды легковооруженных: собственно стрелки, τοξόται, метатели дротиков, ακοντισταί, пращники, σφενδονισταί, и «монавлаты», μοναυλάτοι¹⁰. В состав каждой [29] таксиархии входит 400 оплитов, 300 стрелков, 100 метателей дротиков, 100 пращников и также 100 монавлатов¹¹.

Строевая единица пехоты в 700 человек составляется из 400 оплитов и 300 стрелков и строится в семь рядов, όρδινος, ακία: два первые и два последние — оплиты, а три ряда между ними — стрелки (3, 8—15).

Одежда пехотинца состоит из кафтана, καβάδιον, доходящего до колен. О кафтанах автор делает замечание: έχοντα βαμβάκιν και κουκουλιν (1, 17). Значение слова βαμβάκιν (т.е. βαμβάκιον) — хлопчатая бумага, вата — заставляет видеть здесь указание на подбивку кафтанов. Что касается другого слова — κουκουλιν, то понимать его в обычном значении головного убора, башлыка, мешают те сочетания, в которых то же слово является у Льва в описании одежды пельтастов и у Никифора в описании одежды катафрактов: см. ниже, стр. 32. Нужно, повидимому, признать, что этим словом обозначается какой-то материал, употреблявшийся вместе с ватой для подбивки или подкладки кафтанов. Может быть, он назывался так потому, что из него же делались башлыки.

Покровы верхних частей рук (μανίκια) должны быть короткие и широкие, с разрезами на подмышках. Через эти разрезы высовывались руки (1, 17—19; ср. 11, 7—11), а покровы, чтобы не стеснять движений рук во время боя, откидываются за спину и там скрепляются застежками, — так приходится понять слово, также отсутствующее в наших словарях, κομποθελήκον (1, 20). Обувь пехотинца составляют «двойные» сапоги до колен, или «одиночные» до бедер, или же «сандалии», которые зовутся также μουζάκια, или «попросту» τζερβούλια. На голове у пехотинца войлочная шапка, καμελαύκιον, с повязкою на ней, φακιόλιον (1, 16—24).

В данном свидетельстве в одежде пехотинца важно отметить то обстоятельство, что пехота совершает поход и участвует в боях без брони. Имп. Лев в «Тактике» представляет дело несколько иначе. Он считает нужным отметить, что тяжеловооруженные пехотинцы, όπλιται или σκουτάτοι, должны иметь панцири, ζάβας ήτοι λωρίκια; если и не все, то по крайней мере два первые солдата в шеренге; равно также солдаты первой и последней шеренги должны иметь наручи, μανικέλλια η και χειρόψελλα σιδηρα η ξύλινα, и поножи, ποδόψελλα η χαλκότουβα. В Leon. Tact. App. c. 38 col. 1104, 9 sq. упоминаются также обязательные для тяжеловооруженной пехоты панцири: λωρίκια φορείτωσαν η και κλιβάνια και ταυτα η σιδηρα η κεράτινα. Но автор допускает возможность полного [30] отсутствия панцирей, и в таком случае одежда пехотинца определяется (10—15) в таких словах: καβάδια εχέτωσαν μετα βαμβάκης και κουκουλίου, μέχρι γονάτων φθάνοντα, τα μανίκια μέχρι των αγκώνων έχοντα σχίσματα τε περι τας ωλένας, προς το εκειθεν εκβάλλειν τας χειρας κρατείσθω δε τα μανίκια δια κομποθηλύκων των ώμων όπισθεν. — Это описание кафтана пехотинца почти дословно совпадает с тем, какое дано в «Стратегике царя Никифора» 1, 16—20. Только, что и естественно, у Льва разрезы на подмышках усвояются не той части одежды, которая называется μανίκια, а самому кафтану: кафтан имеет и τα μανίκια и σχίσματα.

Оружие пехотинца составляют: железная булава, σιδηροραβδίον, обоюдоострый меч, σπαθίον, секира, τζικούριον, копье, κοντάριον, праща, привешенная у пояса, σφενδοβόλον, и щит, σκουτάριον. Щит оплита должен быть не меньше 6 спифам, т.е. на нашу меру — 1,33 метра; допускаются и большие размеры. Копье должно быть толстое и крепкое, длиною 30 или 25 спифам, т.е. от 5,545 метра до 6,654 (1, 24 — 2, 6). Стрелки не имеют копья, и щиты их меньше, чем у оплитов, χεροσκούταρα. Специальное оружие стрелка — лук, τοξάριον, и каждый стрелок имеет по два лука и по два колчана, κούκουρον; в одном колчане должно быть 40 стрел, в другом — 60. Он должен иметь в запасе 4 тетивы, κόρδαι (2, 7—12). Метатели дротиков и монавлаты имеют то же вооружение, что и оплиты, только щиты их меньше (3, 26 сл.).

Термин монавлаты происходит от имени оружия μοναύλιον или μόναυλον, искаженное латинское слово venabulum. Имп. Лев в своей «Тактике» знает оружие μέναυλον, под которым разумеет метательное копье¹²; наш автор также называет словом μόναυλον оружие копьеметателей (8, 25), но тем не менее он постоянно различает монавлатов от копьеметателей, ακοντισταί. В монавлаты набираются самые сильные люди; их монавлы должны быть из дерева самой твердой породы, в натуральном его виде, неотесанного¹³. Древко должно быть настолько толсто, как может управиться с ним человек (4, 11—15). Повидимому, это оружие колющее, нечто вроде нашей рогатины¹⁴. [31]

Нормальная численность пехоты в действующей армии определяется в 11200 оплитов (1, 14) и 4800 легковооруженных (2, 8). Автор допускает возможность отступлений от этой цифры в ту и другую сторону¹⁵.

В составе кавалерии (αι του καβαλαρικου παρατάξεις) автор как бы выделяет особую часть: αι των ταγμάτων (παρατάξεις?) μετα των τουρμων αυτων (5, 9—10), а в другом месте тот же состав исчерпывается выражением εκαστον τάγμα και θέμα (5, 14). Термин θέμα — совершенно ясен: этим словом обозначались ополчения, являвшиеся, по вызову стратига, из территорий, население которых было обязано военной службой за владения военно-податными участками. Из этих контингентов главнокомандующий формировал, смотря по пригодности и снаряжению людей, боевые колонны, παρατάξεις. Не столь ясно обстоят дела со вторым термином. Помимо своего значения конного отряда в 400-200 человек, какое он имеет в «Стратегике» Маврикия и в «Тактике» Льва, т.е. строевой единицы кавалерии, он употребляется также для обозначения постоянных конных полков, состоявших при особе императора и имевших свою стоянку в столице империи, τα βασιλικα τάγματα. В больших походах против внешнего врага, особенно если командовал сам император, полки эти принимали участие в военных действиях наравне с ополчениями фем, и армию такого двойного состава постоянно имеет в виду автор трактата De castrametatione. Но если предположить, что под τάγματα наш автор разумеет царские полки, то явится затруднение, как понять упоминание о турмах, к которым, как к высшей единице деления, причисляются помянутые автором тагмы в приведенном выше тексте. Кроме того, когда автор ведет речь о бое и боевом строе, то, повидимому, представляет всю кавалерию разделенной на колонны по 500 человек, παρατάξεις, которые являются строевыми единицами высшего разряда и действуют в бою, как одно целое. Отмечая эту неясность в показаниях нашего автора, мы должны сознаться в неумении ее разрешить.

Низшая единица строевого деления кавалерии не 100 человек, как в пехоте, а 50. Такой отряд имеет свое знамя, βάνδος или βάνδον, и сам так называется (12, 24 сл.). Он имеет своего командира, αρχηγός. Две банды составляют в строю одну шеренгу, όρδινος (12, 28), а пять таких шеренг составляют боевую колонну кавалерии, παράταξις. Деление на сожительства, κοντουβέρνια, применялось также и в кавалерии (12, 18). [32]

Из состава кавалерии выделяется особый отряд тяжеловооруженных, κατάφρακτοι, численностью в 504 человека, или при малом числе конницы — 384 (10, 17—19). Катафракты имеют панцирь, κλιβάνιον, с рукавными покровами до локтей, μανίκια. Рука от локтя до кисти также покрыта броней, которая называется μανικέλια «наручи». Наручи были, вероятно, кожаные; сверху на коже нашивались железные бляхи, ζάβαι. Такие-же бляхи нашивались на кожаном (?) продолжении панциря, κρεμάσματα, покрывавшем живот, бедра и спину. Поверх панциря накидывался плащ, επιλώρικον, или επιλωρίκιον, с разрезами на подмышках, чтобы не стеснять движения рук. Рукавные части плащей откидываются за спину¹⁶. Голова была защищена железным шлемом, κασίς, который закрывал и лицо, оставляя только просветы для глаз. Голени также прикрыты броней, χαλκότουβα, «поножи» (11, 5—15). Лошади катафрактов также покрыты броней с головы до колен и по всему туловищу, так что открыты только глаза и ноздри. Броня эта делалась из войлока, κέντουκλα, или же грудь коня покрывал щит из воловьей кожи, который имел разрез, чтобы не стеснять движения ног (11, 16—22).

Вооружение катафракта составляют: железная булава, σιδηροραβδίον, с наконечником нарезанным углами в 3, 4, 6 и больше граней, пика, κοντάριον, меч, παραμήριον, обоюдоострый меч, σπαθίον и щит, σκουτάριον. У пояса или при седле имеются еще «другие булавы» (11, 23; 13—35).

Повидимому, не все катафракты имели все перечисленные виды оружия: пика, булава и παραμήριον могли заменять друг друга, смотря по тому, чем данный солдат лучше владел. Отсюда деление катафрактов на следующие три разряда: κονταράτοι, σιδηροραβδάτοι и οι τα παραμήρια βαστάζοντες (12, 1—3). Вместе с катафрактами строятся в колонну и [33] конные стрелки. Они также облечены в панцирь, на головах имеют шлемы, которые автор называет κασίδια¹⁷; щитов они не имеют, а только меч, σπαθίον, и луки. У пояса стрелки имеют καβάδια, чтобы закрывать и часть корпуса коня, и нижнюю часть своего собственного тела (12, 4—7; 10—13).

Вся остальная кавалерия имеет также панцири, шлемы, κασίδια, и щиты. Оружие ее составляют пики, мечи, σπαθία, и булавы, ραβδία (12, 28—32). Из ее состава выделяется особый отряд в количестве 500 или 300 человек (смотря по численности кавалерии), который не включается в боевой строй и имеет особое назначение. Называется он прокурсаторы, προκουρσάτωρες, и состоит под начальством особого командира: головы, κεφαλή, «местоблюстителя», τοποτηρητής, или кого другого из тех, которых царь назначает. В отряде прокурсаторов — при составе в 500 человек — 120 или 110 человек — стрелки, или же их 60 — при составе 300 человек; остальные вооружены пиками, κονταράτοι. Командир прокурсаторов удерживает при себе 150 человек, остальных рассылает на разведки о неприятеле. Во время боя этот отряд имеет свое особое назначение и задачу (12, 30 — 13, 9).

Общая численность кавалерии, включая и прокурсаторов, определяется в 8500 человек, но автор допускает возможность и меньшего состава¹⁸.

Действующая в стране неприятеля армия должна быть снабжена метательными орудиями, соответствующими нашей артиллерии. Сообщения автора об этой стороне дела очень кратки. Без всяких пояснений, без указания на обслуживающую орудия прислугу он лишь называет несколько терминов, из которых не все нам ясны: χειρομάγγανα μικρά, ηλακάτια τρία και στρεπτον μετα λαμπρου; кроме этого в распоряжении полководца должны находиться трубки для метания греческого огня, χειροσίφουνα (5, 3—6)¹⁹. [34]

Таковы состав и деление армии в «Стратегике императора Никифора».

В одном месте автор упоминает о возможности присутствия в армии «Русских, 'Ρως, или других язычников», εθνικοί (2, 24). К сожалению, замечание это слишком кратко. По роду оружия эти чужие люди сближаются с метателями дротиков²⁰.

Состав армии не исчерпывается строевыми людьми: при ней имеется обоз, τουλδος, конные резервы, τα συρτά (5, 13), — то и другое требовало значительного числа людей, а кроме того, у солдат есть прислуга, άνθρωποι, υπουργοί, лошади и мулы. На каждых двух пехотинцев полагается по одному мулу для возки солдатской амуниции и вещей, и на каждых четырех — по одному прислужнику для ухода за лошадьми и мулами и надзора за вещами. Пехотинцы могут иметь мулов и совершать походы верхом, чтобы не отставать от конницы (5, 23—31).

Нестроевых автор называет απόλεμον πληθος, χυδαιος λαός, и дает совет командиру соблюдать в этом отношении осторожность и, по возможности, оставлять лишних людей на своей территории, не переступая с ними границы (5, 17—21).

2. Боевое построение армии.

Автор представляет себе армию находящейся на вражеской территории в постоянной готовности встретиться с врагом. Главной силой является кавалерия, пехота имеет назначение служить ей охраной. Пехота строится в 12 колонн, по 700 человек каждая и по 7 шеренг в [35] глубину (2, 35), и составляет четырехугольник, внутри которого размещается кавалерия. Такое построение пехоты называется τετράγωνος διττή, а «у древних» τετράπλευρος.

Колонны пехоты отделяются интервалами такой ширины, чтобы через них могли свободно пройти 15—12 всадников в ряд. Нормальное число интервалов 12, но, смотря по обстоятельствам и в зависимости от состава армии неприятеля, их может быть и меньше, напр., 8 (2, 17—23)²¹. В каждой колонне две передние и две задние шеренги состоят из тяжеловооруженных, οπλιται, а три средние — из стрелков (2, 33—35). В интервалах становятся легковооруженные шеренгами в 50, 40 или 30 человек (2, 24—27). Они держат равнение на заднюю шеренгу колонны (3, 20—24) и стоят в такой последовательности: впереди метатели дротиков, затем стрелки и позади них пращники.

Монавлаты выстраиваются между передними шеренгами оплитов (3, 25). Если же оплитам приходится выдерживать натиск кавалерии, то шестая шеренга колонны должна разделиться на две части по 50 человек, выйти в интервалы направо и налево от колонны, и, обойдя с фланга шеренги стрелков, зайти в тыл второй шеренги оплитов. Этот маневр автор обозначает в глагольной форме τριπλωθηναι. Таким образом, боевой фронт пехоты может состоять из четырех шеренг, включая монавлатов (3, 35 — 4, 7). Позади каждой колонны стоят вьючные лошади с грузом 15 тысяч стрел, которые должны быть заранее связаны в пучки по 50 штук. Стрелки, истощив запас стрел в своих колчанах, получают отсюда новый

(4, 27—31). При каждой колонне состоит по 8 человек из числа легковооруженных, не вошедших в строй, на обязанности которых лежит разносить воду сражающимся; кроме того отряжаются особые люди для разноски камней, нужных пращникам (4, 31—5, 2).

Кавалерия делится на 16 колонн (13, 11 сл.), которые строятся [36] в несколько линий внутри четырехугольника, образуемого пехотой. Первая линия состоит из трех колонн: центр и два крыла. Центр занимают катафракты, которые имеют свое особое построение. Оно называется τρίγωνος παράταξις или φάλαγξ и представляет фигуру трапеции. Общее число всадников в этой колонне 504 человека, или же, если нет такого количества катафрактов, 384. Глубина строя — 12 рядов. В первом ряду — 20 всадников или же 10. Каждый следующий ряд на четыре человека длиннее (по два на каждом конце); таким образом, в 12-м ряду будет 64 или 54 всадника (10, 16—30). В состав этой колонны допускаются конные панцирные стрелки в числе 150 человек при полном составе «фаланги» и 80 — при уменьшенном. Первые четыре ряда и все всадники, выдвигающиеся на концах рядов, должны быть катафракты, а внутри строя от 5-го ряда до 12-го могут стоять стрелки (11, 24—29).

Фронт первой линии кавалерии представляет ломаную линию, так как трапеция катафрактов выдвигается в центр; правое и левое крыло держат равнение на последнюю шеренгу фаланги (15, 1—6). Оба крыла, численностью каждое в 500 всадников, строятся в пять рядов по 100 человек каждый. Два первые ряда и последний состоят из людей, вооруженных пиками (κονταράτοι), третий и четвертый — из стрелков (13, 22—34).

На правом конце правого крыла и на левом — левого выстраиваются отряды по 100 человек, имеющие назначение брать неприятеля во фланг. В их составе стрелки должны численно преобладать над людьми, вооруженными пиками. Точного отношения автор не указывает. У «древних» отряд такого назначения на конце правого крыла назывался иперкерастами, υπερκερασταί. С этой оговоркой автор употребляет этот термин, не сообщая нам нового, ему современного. На конце левого крыла, где противник имеет своих «иперкерастов», отряд, имеющий назначение предупредить их, называется апосовитами, αποσοβηταί (13, 15—21; 14, 35 сл.).

Вторая линия кавалерии состоит из четырех колонн, также в 500 человек каждая, как и оба крыла, в таком же соотношении «контаратов» и стрелков, т.е. 300 и 200 человек, и также в пять рядов глубины (14, 5—11 ). Между отдельными колоннами должны быть интервалы для беспрепятственного прохода передних колонн назад и задних наперед (14, 11—15), т.е. около четверти версты²². [37]

Третью линию составляют еще три колонны, которые располагаются против интервалов второй линии в расстоянии от нее на полет стрелы (14, 16—19).

За третьей линией становился обоз, το τουλδος, а за ним арьергард из трех колонн (14, 23 сл.).

Отдельно становится конный резерв, τα συρτά, под начальством особого командира с особым знаменем²³. Лошади должны быть распределены в группы по колоннам, солдатам которых они принадлежат, и эти группы имеют свои особые значки, φλάμουλα, чтобы кавалерист, у которого ранен или пал конь, мог легко разыскать свой резерв и выехать вновь в строй на новом коне (14, 27—32).

3. Битва.

Хотя мысль автора постоянно занята моментом боя, но он не сводит своих указаний и наставлений в одно место, а лишь прерывает ими свое теоретическое изложение как о пехоте, так и о кавалерии. Автор представляет себе неприятеля по близости от армии. На обязанности командующего лежит принимать все меры к тому, чтобы иметь точные сведения как о местопребывании неприятеля, так и о его силах и составе его армии. В зависимости от этих условий командующий делает распоряжения касательно строя своих войск. Автор советует избегать сражений, когда неприятель сильнее, и даже в тех случаях, когда он равен силами. В генеральное сражение, δημοσία συμπλοκή, можно вступать вообще только тогда, когда неприятель уже понес урон в отдельных стычках и пал духом (17, 28—34).

Когда неприятель близко, командующий высылает прокурсаторов, которые стараются устроить засаду, напасть на передовые отряды неприятеля и захватить пленных, чтобы можно было выведать от них, какова численность армии врага и каков план его военных действий. Такая стычка передовых отрядов может разыграться в сражение, если неприятель приближается; не выстроившись в боевой порядок (6, 3—15; 15, 7—9). Командующий должен выслать на помощь прокурсаторам две кавалерийские колонны, составляющие оба крыла первой линии, а затем двинуться и сам с четырьмя колоннами, состоящими при нем (6, 14—20).

Если же неприятель приближается в боевом порядке и выдерживает нападение прокурсаторов, то эти последние должны отступить и, [38] пройдя через интервалы первой линии кавалерии, зайти в тыл и встать на месте (15, 9—17). Когда неприятель сделает нападение на пехоту, тогда три колонны кавалерии выходят через интервалы и делают попытку опрокинуть противника. Если неприятель, отразив прокурсаторов, не хочет приближаться к линии пехоты и стоит вдали массою, то командующий высылает три колонны кавалерии через интервалы правой стороны каре и три другие через интервалы левой (7, 1—6). В расстоянии полета стрелы от неприятеля эти колонны останавливаются. Удерживая при себе свои четыре колонны, командующий выступает напоследок в правильном строю — в сторону неприятеля (7, 6—11)²⁴. По армии должен быть отдан приказ, чтобы участвующие в бою солдаты не захватывали ни пленных, ни коней и не бросались на грабеж доспехов и добра неприятеля, раньше чем не закончится преследование (7, 14—21).

Если же неприятель, располагая достаточным числом пехоты и конницы, наступает сам на один из флангов, а в то-же время арабы, по своему обычаю, окружат всю боевую линию, то кавалерия не должна бросаться в преследование, так как у арабов лошади быстрее, и потому, завлекши противника, они могут, повернув коней, окружить его и переранить. В таком случае через интервалы пехоты должна выступить первая линия кавалерии, т.е. катафракты и оба крыла, и принять бой, направив свой фронт на то место, где стоит главнокомандующий неприятеля (8, 5—22; 17, 1—9; 13—16).

Иперкерасты и апосовиты должны постараться сделать свой обычный маневр и окружить неприятеля с флангов. Прокурсаторы выступают вместе с катафрактами, прикрывая их с флангов (15, 30—16, 10). Натиск катафрактов на неприятельскую пехоту имеет целью расстроить боевую линию противника («сломаются копья») и может заставить неприятеля начать отступление (8, 22—24). Если же противник принимает бой и не отступает перед натиском катафрактов, то командующий должен выслать три кавалерийские колонны третьей линии, чтобы они окружили неприятеля и заставили начать отступление (17, 1—3); в случае надобности они могут быть усилены двумя колоннами второй линии (17, 6—7). Таким образом, в бою будет участвовать свыше 4 тысяч всадников.

Если неприятель начнет отступление, то выведенная в бой легкая кавалерия бросается в преследование, а катафракты остаются на месте, [39] или же со всей остальной армией медленно и в строю подвигаются в сторону боя (16, 25—27).

Если же кавалерия не выдержит боя с неприятелем, то она отступает за линию пехоты, которая должна ее закрывать и биться с неприятелем (8, 1—5). Монавлаты и метатели дротиков должны оказать в таком случае деятельную помощь оплитам (3, 28—34; 4, 7—10; 23—26).

Когда неприятель близиться, вся армия возглашает молитвенные слова: «Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас». Затем начинается наступление в полном порядке и с соблюдением полной тишины. В момент остановки по сигналу трубы или другого инструмента армия произносит такую молитву: «Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас. Аминь!» и «Христиан нас приими, удостаивая нас постоять за веру и за братьев наших и побороться до смерти, укрепляя и усиливая души, сердца и все тело наше, о Боже, крепкий во бранях и в силе ни с кем не сравнимый, молитвами родившей тя Богородицы и всех святых. Аминь!» (15, 18—29).

4. Лагерное расположение войск.

Особую главу посвящает автор замечаниям относительно лагерной стоянки, άπληκτον. Для обозначения площади, занятой расположившеюся на стоянку армией, автор употребляет слово φοσάτον. Хотя этот термин происходит от латинского слова fossa, ров, но действительное значение отошло от своей этимологии: ввиду хлопотливости работы окапывания лагеря и неизбежного при этом утомлении людей, автор преподает совет только в таком случае копать ров, τάφος — τον λεγόμνον χάνδακα, когда существует опасность нападения со стороны неприятеля (19, 28—20, 1). Выбор места для лагеря и его разбивка — дело специалистов, которые носят имя μηνσουράτωρες. Выбрав подходящее место, минсураторы, ориентируясь на восток, отмечают его центр водружением значка, φλάμουλον, главнокомандующего, затем уже в соответственном расстоянии и направлении водружаются значки других командиров. Когда разбита палатка, τένδα, командующего, разбиваются и остальные палатки (18, 27—33). Пехота располагается по краю лагерного пространства и закрывает кавалерию в лагере, как и в боевом строю. На каждую сторону: восток, юг, запад и север, приходится — при нормальной численности армии — по четыре таксиархии. Они выстраиваются по линии так, чтобы с каждой стороны было по два интервала. Интервалы эти соответствуют воротам и дают направление четырем дорогам, пересекающим лагерное пространство с востока на запад и с севера на юг. [40] Против выходов из лагеря располагаются монавлаты вместе со стрелками и пращниками. Дороги через лагерь должны иметь такую ширину, чтобы по ним могли проехать пять всадников в ряд (19, 1—22).

Если пехоты достаточно для того, чтобы охватить кавалерию, то пехотинцы располагаются в лагере в том же числе шеренг, как и в боевом строю. Если же ее недостаточно, то две задние шеренги вытягиваются в одну линию с двумя передними, πρόμαχοι (19, 9—11).

Лошади пехотинцев должны стоять позади них на расстоянии полета стрелы. Эта предосторожность имеет в виду опасность паники, которую могут причинить лошади, если во время ночного нападения неприятеля будут долетать до них вражеские стрелы (19, 23—27).

Выход из лагеря для фуражировок и других надобностей допускается только в течение дня. Вокруг лагеря расставляются пикеты, βίγλα, которые охраняют выходящих из лагеря. В ночное время командиры с командами обходят лагерь вокруг, держа между собой расстояние на полет стрелы. Ночной караул называется κέρκετον (20, 1—9)²⁵.

К этим немногим и кратким замечаниям относительно лагерных стоянок автор присоединяет в особой главе краткое наставление относительно того, как ловить неприятельских лазутчиков, если пойдет слух, что они проникли в лагерь. Если такой слух дойдет до командующего ночью, то он отдает приказ, чтобы никто не смел выходить из лагеря и чтобы наутро все люди выстроились на своих местах в пределах лагерного пространства. Так как лазутчики не имеют своего места, то они выдадут сами себя. Точно так же следует поступать и днем: люди всех частей по приказу собираются на свои места в лагере, ворота из лагеря занимаются охраной, и лазутчики обнаружатся (20, 11—21)²⁶.

В соответствии с христианским настроением автора и армии, изложение заканчивается наставлением о строгом соблюдении религиозных обычаев, которые, очевидно, давно уже установились в христолюбивом воинстве, защищавшем христианский мир от фанатизованного врага на восточной границе. Все солдаты должны свято соблюдать утренние и вечерние молитвы, и какой бы работой ни был кто занят, он должен все оставить и, обратившись в востоку, благоговейно совершить молитву. Нарушение этого правила карается публичным наказанием (δαρμός και [41] κουρά) и ведет за собой понижение в ранге. При приближении неприятеля, когда предстоит битва, вся армия должна готовиться к этому событию постом, приобщением святых тайн и возбуждением в себе высокого христианского настроения: прощения обид, смирения и душевного мира (20, 32—21, 17).

---

Дополнения.

I. Панцирная конница.

Возникновение панцирной конницы в римской имперской армии относится ко времени имп. Адриана. Терминами для обозначения этого нового вида военных частей были: catafracti и clibanarii. В языке Вегеция (конец IV века) термин catafracta употребляется как синоним слова lorica: ab urbe enim condita usque ad tempus divi Gratiani et catafractis et galeis muniebantur pédestres exercitus (Epit. r. mil. I, 20); но слово catafractus тот же Вегеций применяет только к всадникам. О панцирной коннице у него читается такое замечание: Catafracti equites propter munimina, quae gerunt, a vulneribus tuti, sed propter impedimentum et pondus armorum capi faciles et laqueis frequenter obnoxii, contra dispersos pedites quam contra equites in certamine meliores, tarnen aut ante legiones positi aut cum legionibus mixti, quando comminus, hoc est manu ad manum, pugnatur, acies hostium saepe rumpunt (III, 23). Аммиан Марцеллин, сам военный человек, побывавший за время своей службы в разных римских армиях в разных областях империи, выражается между прочим так: catafracti equites, quos clibanarios vocant и самую броню описывает на своем странном языке в таких словах: thoracum muniti tegminibus et limbis ferreis cincti, ut Praxitelis manu polita crederes simulacra: quos lamminarum circuli tenues apti corporis flexibus ambiebant per omnia membra diducti, ut, quocunque artus necessitas commovisset, vestitus congrueret iunctura cohaerenter aptata (16, 10, 9).

В пору войн Юстиниана наибольшее значение в смысле боевой части имели конные стрелки, ιπποτοξόται, как называет их Прокопий. Близко видевший военные действия того времени Прокопий готов объяснить неуспех Готов и конечное их поражение тем, что они сражались на коне только копьем и мечом, а стрелки их были пеши и строились за тяжелой кавалерией, тогда как византийцы и их союзники засыпали их стрелами и приводили в расстройство боевую линию (bell. Gotth. I. 27, p. 134, ed. Haury). Но тем не менее тяжеловооруженная панцирная кавалерия не прекратила своего существования в византийской армии VI века, а отдельные [42] части вооружения и брони подверглись воздействию со стороны воинственного врага, с которым часто приходилось иметь дело византийской армии в последней четверти VI века, а именно: аваров. Наш источник для уяснения этих вопросов, «Стратегика Маврикия», не знает более термина «катафракты», но сообщает точные данные о броне как всадника, так и коня. Броня человека определяется так: σάβλαι συν καπλίοις τέλειαι, μέχρι του αστραγάλου ανασυρόμεναι λωρίοις και κρικελλίοις (I, 2, p. 20), а конь должен иметь: προμετώπια σιδηρα κοι στηθιστήρια σιδερα η απο κεντούκλων, η κατα το σχημα των 'Αβάρων επισκέπεσθαι τα στήθη και τους τραχήλους αυτων (ib., p. 22). Скудность тогдашних условий и расстройство государственных средств имели последствием то, что броня не считалась обязательной для всех воинов данной военной части, а преимущественно лишь офицерских званий до самого нижнего и солдат первых шеренг боевого строя.

Имп. Лев в своей «Тактике» знает термин καταφράκτος καβαλλάριος и οι κατάφρακτοι и подробно говорит о броне как всадника, так и коня, не только там, где изображает «эллинское» прошлое военного дела (Tact. VI, 2—8; 32), но и там, где обращается к военным порядкам современных ему ромеев (Tact. App. c. 39, col. 1105). От автора «Стратегики» мы узнаем, что в составе конных ополчений, привлекавшихся в военные экспедиции против арабов, были панцирные всадники под старым именем катафрактов, которые занимали центр боевой линии в крупных сражениях и имели свое особое боевое построение. В битвах с врагом другой национальности панцирная конница получала и другое место в боевой линии. Так, Иоанн Цимисхий в битве со Святославом поставил ее на оба фланга, как сообщает о том Лев-диакон в своем описании этого события (VIII, 9, p. 140 Bonn.), называя катафрактов изысканным словом πανσίδηροι ιππόται. И катафракты сделали свое дело: они нагнали такой страх на русских, что те не считали затем для себя возможным сражаться с ними (IX, 8, p. 151). В рассказе о битве при Тарсе Лев-диакон поминает о построении боевой линии имп. Никифора и свидетельствует, что панцирная конница занимала центр боевой линии (IV, 3, p. 59), т.е. была там, где ее нормальное место, по свидетельству «Стратегики».

II. Παραμήριον и σπαθίον.

Термин παραμήριον вошел в живой язык, повидимому, незадолго до времени императора Юстиниана. В новелле 85, гл. 4, в перечислении разного вида оружия, изготовлявшегося на государственных оружейных [43] заводах, читаем: σπάθας τε και ξίφη, άπερ καλειν ειώθασι παραμήρια. Итак, это слово заменило обычное прежде слово ξίφος. Термин σπάθη вошел в живой язык раньше, так как уже у Вегеция, Epit. r. mil., I, 15 — читаем: gladios maiores, quos spathas vocant. Итак, в конце IV века слово spatha обозначало меч большего размера, чем обыкновенный gladius. Позднее произошло изменение, и у Маврикия обычный меч всадника называется в уменьшительной форме σπαθίον, причем дана очень определенная характеристика этого оружия: σπαθία περιτραχήλια στρογγυλά κατα το των 'Αβάρων σχημα (p. 21). Ясно, что в конце VI века под словом σπαθίον разумели кривую саблю, которой удобней было действовать, сидя на коне, чем прямым большим мечом. Сабля эта висит на перевязи, перекинутой через плечо. Преобладание конницы над пехотой, характеризующее это время и последующие века, очевидно, содействовало преобладанию сабли, висящей на перевязи через плечо, и имп. Лев считает этот способ носить саблю «римским». Таково его выражение: έχειν - σπαθία αποκρεμάμενα των ώμων αυτων κατα την 'Ρωμαικην τάξιν (Tact. VI, 2).

Как в «Тактике» Льва, так и в «Стратегике» слово σπαθίον обозначает меч как всадника, так и пехотинца. Меч этот не есть уже кривая восточная сабля, как было в VI веке, а колющее оружие с обоюдоострым клинком. В Leon. Tact. App. c. 39, col. 1105, 17—20 читаем: απεωρείσθω δε των αυτων ώμων και ξίφη δίστομα σπιθαμων όντα τεσσάρων της κώπης χωρίς, τα δ' ελάχιστα τέσσαρας μετα της κώπης. Указанная здесь длина равняется на нашу меру 1 арш. 4 верш. (887,2 миллиметра). В способе ношения меча существует различие между пехотинцем и кавалеристом: у последнего он висит на перевязи, перекинутой через плечо, а у пехотинца подвязан к поясу. Ibid. c. 38, col. 1104, 16—18 (о вооружении пехоты): ζωννύσθωσαν δε και παραμήρια ξίφη δηλαδη ετερόστομα σπιθαμων μετα της κώπης όντων (читай: όντα) τεσσάρων. Точно так же в «Стратегике» меч пехотинца определен эпитетом ζωστίκιος (1, 24), т.е., очевидно, — подвязанный к талии; а меч кавалериста называется просто σπαθίον (11, 33).

Кроме меча обоюдоострого тяжеловооруженная кавалерия (а также и легкая: Leon. Tact. App. c. 39, col. 1107, 1) имела еще другие мечи с одним лезвием: термином для этого оружия служило слово παραμήριον. Так определяет это оружие Лев в «Тактике»: παραμήρια, μαγαίρας μεγάλας μονοστόμους (V, 3). Этот меч подвязывался к талии, как ясно сказано у Льва: παραμήρια ήτοι μαγαίρας διεζωσμένας (VI, 2). Leon. Tact. App., col. 1105, 20—22 дает следующее дополнение: και έτερα δε μονόστομα ξίφη τοις διστόμοις ισομήκη παραζωννύσθωσαν οί αυτοι (sc. οί ιππεις), [44] α δη και παραμήρια λέγονται. Автор «Стратегики», хотя и придает этот второй меч всей тяжеловооруженной пехоте, но, повидимому, не в качестве обязательного для всех оружия, а как замену железных булав с нарезными наконечниками, σιδηροραβδία (11, 32; 12, 2—3) в зависимости от того, каким оружием лучше владеет данный человек.

---

1. Советы и рассказы византийского боярина XI века. 1881, стр. 3 отд. отт.

2. Предлагая нижеследующие замечания в объяснение содержания «Стратегики», мы должны оговориться, что никоим образом не претендуем на всестороннее выяснение многих трудных частных вопросов, которые могут быть поставлены в отношении этого текста.

3. Zachariae von Lingenthal, Gesch. d. gr. röm. Rechts. стр. 271, 3 изд.; Β.Γ. Васильевский, Ж. Μ. Η. Π. 1879, март; Скабаланович, Византийское государство и церковь в XI веке (1884), стр. 300 сл. Ф.И. Успенский, Изв. Ρ. Арх. Инст. VI, 199.

4. Ю. Кулаковский, К вопросу ο фемах Византийской империи, «Изборник Киевский», посвященный Т.Д. Флоринскому, Киев 1904, стр. 95 и сл.

5. Constan. Porphyr. De cer. p. 484, 14: αι σχολαί, τα εξκούβιτα, ό αριθμός, ό ικανάτος.

6. Ср. Leo, Tact. XIX 149, 150.

7. Index lectionum in literarum universitate Turicensi inde a die XXIV. mensis Aprilis usque ad diem XXV. mensis Octobris MDCCCLIV habendarum. Inest de scriptorum militarium Graecorum codice Bernensi dissertatio. Turici. 1854 и Index lectionum in literarum universitate Turicensi inde a die XXX. mensis Octobris MDCCCLIV usque ad diem XX. mensis Martii MDCCCLV habendarum. Praemittuntur selecta quaedam ex ineditis Leonis Tacticis capita. Turici, 1854. Главы, нас теперь интересующие, перепечатал Минь, Patr. Graeca, t. 107, col. 1095 sqq. под заглавием: Ad Leonis Augusti Tactica Appendix. К этой перепечатке, ввиду малой доступности программ, мы приноровили наши ссылки на эти тексты, которые обозначают сокращением Leon. Tact. App. Вторую программу мы тщетно искали в библиотеках Киева и Петербурга. Справки из обеих исполнены для нас по экземплярам, принадлежащим библиотеке Юрьевского Университета. Минь, очевидно, не имел под руками первой программы: поэтому не перепечатал изданных там 31 и 32 глав «Тактики» и не знает, что Кёхли все свои тексты взял из Бернского кодекса № 97.

8. Leon. Tact. App. col. 1100 BC.

9. Leo. Tact. IV, 2, 38—40; 69. Ср. Mauric. Strateg. II, 4, p. 62.

10. У имп. Льва нет этого последнего термина. В форме μεναυλάτοι он встречается один раз в тексте трактата De castrametatione, гл. XX, p. 36, 16.

11. Автор трактата De castrametatione определяет таксиархию также в 1000 человек, из которых 500 оплиты, 200 метатели дротиков и 300 стрелки; см. с. I.

12. Leo Tact. VI, 32: οι δε τα λεγόμενα νυν μέναυλα, άπερ οι αρχαιοι λόγχας εκάλουν. Ср. XIX, 13.

13. В Leon. Tact. App. с. 38 col. 1104, 5—8 дано совершенно такое же замечание относительно древка менавлов с некоторыми лишь отклонениями в написании слов: τα μέντσι μεναύλια μη απο πελεκυτων έστωσαν ξύλων, αλλ' απο νεακέων δρυων η κρανιων η των λεγομένων αρτζικιδίων η ετέρου τοίου τινός.

14. Определение длины монавла в две с половиной спифамы, т.е., 553,5 миллиметра, (3, 15) относится, очевидно, к длине острия, которое насаживалось на древко, Β подтверждение такого понимания можно сослаться на следующее место «Тактики» имп. Льва: Περι δε το άκρον του οιον μεναύλου ξιφάριον μέγαν και αδρόν ενέβαλεν προκύπτον του τρισχελίου, ως είρηται, σπιθαμας δύο η μικρω πλέον. XI, 26.

15. Автор трактата De castrametatione считает также 16 тысяч, как нормальное число пехоты в действующей армии: с. 1, p. 1 Vari. Позволим себе сослаться также на наш перевод первых восьми глав этого произведения с общим изъяснением данных о лагерном расположении армии, Визант. Врем. X (1903), стр. 63-91.

16. Есть, повидимому, какая-то путаница в этой части текста Никифора (11, 7—11): το δε κλιβάνιον μέχρι των αγκώνων εχέτω τα μανίκια απο δε των αγκώνων φορειν τα μανικέλια, έχοντα και αυτα και τα κρεμάσματα των κλιβανίων ζάβας και απο κουκουλίου και βαμβακίον παχέα ειναι, όσον ενδέχεται καταρραφηναι αυτα και έξωθες των κλιβανίων φορειν επιλώρικα ματα κουκουλίου και βαμβακίου. К какому логическому подлежащему нужно относить выражение απο κουκουλίου και βαμβακίου παχέα ειναι? К μανικέλια, к μανίκια или, вопреки правилам согласования, к отдаленному κλιβάνιον? По всей вероятности, ни к тому, ни к другому, ни к третьему. В «Тактике» Льва βαμβάκη и κουκουλιν упоминаются трижды, но ни разу не усвояются кливанию или какой либо его принадлежности. О снаряжении катафрактов Leon. Tact. App. c. 39, col. 1105, 10—15 сказано так: θώραες τε αλυσιδωτοι τέλειοι μέχρι μεν αστρα γάλων διήκοντες, ανασειρόμενοι δε δια λωρίων και κρικέλων η κλιβάνια σιδηρα η και κεράτινα η και επιλωρίκια μακρα μετα βαμβάκης και κουκουλίου, σχίσματα έχοντα περι τας ωλένας, ως άνω που έφημεν. А выражение, точнее всего соответствующее выражению απο κουκουλίου και β παχέα ειναι, встречается в описании снаряжения пельтастов, c. 38, col. 1104, 29—32: θώρακες δε αλυσιδωτοι, λωρίκια δηλαδη και κλιβάνια, η σιδηρα αμφω η και κεράτινα, η τούτων μη όντων καβάδια παχύτατα εκ βαμβάκης και κουκουλλίου, ώς άνωθεν έφημεν. Ссылка на «выше» сказанное относится к описанию кафтана пехотинцев, приведенному нами стр. 30.

17. Автор, может быть, различает κασίδια от κασίδες, описанных им выше 11, 13. Последние закрывают всю голову, оставляя только просветы для глаз. Повидимому, под κασίδιον следует разуметь шлем, закрывающий голову только сверху и оставляющий лицо открытым, как обыкновенно изображаются всадники и пехотинцы на миниатюрах византийских рукописей. В этом предположении утверждают нас показания Leon. Tact. App. Там различаются две формы шлема кавалеристов: κόρυδες τέλειαι (c. 39, col. 1105, 31 sq.) у тяжеловооруженных всадников и κόρυδες μη τέλειαι (col. 1107, 1), или ασκεπεις τα κύκλω (col. 1105, 52) у легковооруженных.

18. De castrametatione c. VIII число 8 тысяч считается для кавалерии минимальным, даже при наличности кроме того 1000 царских всадников.

19. В «Тактике» имп. Льва, V, 7 и VI, 27 упомянуты два вида метательных орудий: 1) τοξοβαλίστραι и 2) μαγγανικα αλακάτια εκατέρωθεν στρεφόμενα. В «Стратегике» термин χειρομάγγανα с определением μικρά является в значении орудия отличного от ηγακάτιον. Непонятно, почему орудий второго наименования достаточно иметь только три. Быть может, здесь текст испорчен. С выражением στρεπτόν μετα λαμπρου Ф.И. Успенский (Известия Русск. Археол. Инст. В Константиноп. VI, 207) сопоставил Wescher, Poliorcétique des Grecs 262, 7: μετα στρεπτων εγχιριδίων πυροβόλον — δια πυρός ακοντίζουσι. A всего более для объяснения слов Никифора дает Leon. Tact. App. c. 53, col. 1116, 17—22: προς μέντοι τους δια κυλίνδρων τοις τείχεσι προσαγομένους ξυλίνους πύργος, ους οι τακτικοι μόσυνας ονομάζουσι, λυσιτελει τα στρεπτα καλούμενα τα δια μηχανης το υγρον πέμποντα δηλαδη πυρ, ο δη και λαμπρον παρα τοις πολλοις ονομαζεται, και τα λεγόμενα χειροσίφωνα, άπερ νυν ή βασιλεία ήμων έπενοησε. Итак, «цепи с огнем» — термин для обозначения особых машин, бросавших «греческий огонь» со стен осажденного города на деревянные осадные башни, которые придвигались к стенам при помощи воротов. Огонь метали не только при помощи «цепей», но, очевидно, также и ручным способом из особых трубок, которые носили название χειροσίφουνα. О том, что это последнее орудие было изобретением времени имп. Льва, см. еще: Leo Tact. XIX 57.

20. Васильевский («Труды В.Г. Васильевского» I 176 и сл.), установил положение, что варяго-русская дружина существовала в Константинополе с 988 года. Но русские бывали на византийской службе с самого начала десятого века. Константин Порфирородный вспоминает о 700 русских в экспедиции Имерия против Крита (904 год), 415 — в экспедиции против Лангобардов 935 года, и 620 — в большой экспедиции на Крит 949 года. Const. Porphyr., De cerim., p. 651, 660, 664.

21. С разъяснениями нашего автора о размещении конницы внутри четырехугольника, состоящего из пеших колонн, и указанием на число интервалов (2, 16—23), представляет очевидное сродство одно из позднейших прибавлений к Элиановой Тактике. Приводим его в таком виде, в каком его издал Köchly в дополнениях к своему изданию Элиана (Griechische Kriegsschriftsteller II. B. 1. Abth.) на стр. 552: Σύνταξις όπλιτων τετράγωνος έχουσα εντος καβαλλάριον. Λέγεται δε αυτη και παρα τοις παλαιοις τετράπλευρος έχουσα καθ' εν έκαστον μέρος ανα παραταγας τρεις, ως ειναι ομου δια των τεσσάρων πλευρων παραταγας ιβ, είπερ ουκ έστι το καβαλλάριον ημων πολυ και οί εχθροι όμοιον πεζικον ουκ επιφέρονται. — ει δέ εστι το καβαλλάριον στράτευμα ημων ολίγον, επιφέρονται δε και οί έχθροι όμοιον ημιν πεζικόν, οφείλει έχειν χωρία η προς το ειναί αυτους εν πολλγη ασφαλεία ειναι δε δει ταυτα αποκεχωρισμένα αλλήλων, οσον εστι δυνατόν, και χωρειν καθ' εν έκαστον χωρίον καβαλλαρίους ιδ, ειτε και ιβ, του εισέρχεσθαι και εξέρχεσθαι τους πολεμούντας.

22. Leon. Tact. App. c. 43, col. 1113, 2 sq. дает такую меру этого расстояния: 'Η δε σύμμετρος τόξου βολη όργυιων αν ειη μάλιστα εκατόν πεντηκονταεξ των δε απλων όργυιων καλουμένων εκατον εβδομήκσντα έγγιστα η το πλειστον εκατον ογδοήκοντα. — 156 византийских саженей составляют на нашу меру почти 125 саженей.

23. В другом месте своего изложения — 5, 13 — автор помещает конный резерв в обозе: μέσον των τούλδων. Может быть, тут и нет противоречия.

24. В той же главе в другом месте (8, 30—34), говоря о преследовании убегающего неприятеля, автор замечает, что командующий со своими четырьмя колоннами должен следовать за двумя колоннами первой линии, правым и левым крылом ее (катафракты остаются на месте и в преследовании участия не принимают).

25. Аналогичные сведения об этой стороне дела даны с большими подробностями автором трактата De castrametatione, гл. III и IV.

26. Эти способы уловления лазутчиков изложены вполне уже у Маврикия, Strateg., IX 5, p. 234—35 Scheffer. Мы, однако, никак бы не решились признать здесь у нашего автора литературное заимствование. Ср. Leo, Tact. XVII, 109.

Публикация:
Записки Императорской Академии наук, 1908, Т. 8: Историко-филологическое отделение. № 9