К проблеме боспорского войска VI-V вв. до н.э.

В отечественном антиковедении представлено немного работ, посвященных военному делу греческих колоний на северном берегу Черного моря. Наиболее значительные из них к настоящему времени устарели, как из-за появления нового археологического материала, так и в связи со значительным продвижением в изучении истории причерноморских городов. Со времени появления книги В.Д. Блаватского и диссертации Н.И. Сокольского появлялись исследования, обращенные только к частным вопросам военного дела в регионе. Некоторый прогресс в этой сфере наблюдается в самое последнее время. За рубежом вышла в свет книга М. Мельчарека, защищена диссертация Д.В. Григорьева о военно-политической истории и военном деле Боспора VI-II вв. до н.э. В последней работе делается попытка на основании всего имеющего комплекса письменных, нумизматических и археологических источников проследить развитие военного дела и военной истории античных городов на берегах Боспора Киммерийского. Появление новой работы, всегда провоцирует читателя на высказывание своих мыслей по излагаемой теме, что я и попытаюсь сделать. Не смотря на то, что подобные исследования на столь обширном материале в данной области еще не предпринимались, представляется, что большинство гипотез высказанных в данном исследовании, как минимум спорны, другие базируются на принципиально неверной трактовке археологического материала. Особенно это относится к подробному изложению хода разнообразных войн между боспорскими полисами и варварским окружением. Временами создается впечатление, что автор сознательно использует наиболее рискованные построения других исследователей. Во многом, однако, это объясняется тем, что многие страницы истории боспорских колоний, и по сей день, являются спекулятивными построениями, более или менее принятыми современными специалистами.

Наиболее темным периодом истории Боспора является архаическое и раннеклассичесское время, до сложения в 438 гг. государства Спартокидов. При изучении данного периода исследователь сталкивается с молчанием письменной традиции и весьма разрозненным археологическим материалом. Фактически, в распоряжении историка имеется единственная фраза Диодора, которая позволяет широчайшие возможности для интерпретации. Даже принятая большинством исследователей идея о том, что Спарток I был одним из командиров фракийских наемников, базируется на сведениях о тех наемниках, которые находились на службе царей Боспора во времена Левкона I или Перисада I, когда хозяйственная и политическая ситуация на берегах Боспора Киммерийского существенно изменилась. В силу отсутствия письменных источников, любой исследователь данной темы вынужден обращаться к археологическому материалу, чрезвычайно коварному при использовании в такой теме, как история вооружения, а тем более тактики и комплектации войска. Между тем, как представляется, даже существующее состояние археологического исследования памятников данного периода вполне позволяет сделать некоторые, хотя и довольно осторожные, выводы о раннем боспорском войске.

В послевоенной литературе, да и в некоторых современных работах о вооружении и тактике этого времени говорится немного. Наиболее устоявшимся является тезис о том, что войско в колониях комплектовалось из свободных граждан по тому же принципу, как это было принято в метрополии. Предполагалось, что основу войска составляла фаланга состоятельных граждан, беднейшие граждане образовывали отряды легковооруженных, а конница была немногочисленна. Это построение было во многом умозрительно и базировалось на общих данных об организации военного дела в греческих колониях Средиземноморья. По всей видимости, призыв свободных граждан в случае опасности практиковался на территории Боспора вплоть до самого завершение античного периода, что диктовалось суровыми условиями существования и постоянной опасностью жизни греческих городов на краю варварского мира. Однако, постепенно, тезис о роле фаланги претерпел существенные изменения. Е.В. Черненко пришел к выводу о том, что на самом раннем этапе вооружение воинов античных колоний приобрело скифский облик. Гоплитская паноплия исчезает, а некоторые ее части переходят на вооружение всадников. Мастерские колоний ориентируются на выпуск оружия скифского образца. В первую очередь, автор ориентировался на анализ оружия из погребений некрополя и раскопок мастерской оружейника в Пантикапее.

На основании изучения того же материала, Д.В. Григорьев приходит к полностью противоположным выводам, которые были опубликованы им отдельной статьей. Известно, что в 12% могил пантикапейского некрополя VI-V вв. до н.э. содержалось оружие. Автор подробно анализирует погребения различных городов Боспора, выделяя те, в которых сочетаются меч и копье, которые считает характерными для гоплитов. Сочетание этих видов оружия со стрелами интерпретируется как принадлежащее легковооруженным воинам (по отдельности, меч или копье) или всадникам (если найдено все вместе). На этом основании делается вывод об увеличении доли легкой пехоты и конницы, сосуществующих с гоплитской фалангой. Представляется, что имеющиеся данные не дают возможности для таких выводов. В первую очередь, следует отметить то, что большинство погребений с оружием относится к первой половине V в. до н.э., а в более раннее время они практически не встречаются. Таким образом, изменение обряда происходит в период интенсивного военного конфликта (как представляется, с номадами) и, скорее всего, под варварским влиянием. Значительный интерес представляет оружие, которое открыто в ранних боспорских некрополях. Как представляется, автор пользовался преимущественно описаниями погребений из дореволюционных раскопок, а не данными тех погребальных комплексов, которые были открыты в советское время и неплохо задокументированы. Мечи и стрелы в них представлены исключительно скифскими формами. Однако, этого, как представляется, мало для констатации "варваризации" военного дела боспорских городов. Следует отметить, что почти все мечи местного типа открыты в погребениях, в то время как на городищах, в т.ч. и разрушенных в результате боевых действий, их находки крайне редки. Можно вспомнить только находку обломка меча скифского типа, в яме на поселении Героевка-1, хотя ее связь с боевыми действиями далеко не несомненна. Не исключено, что они попадали в могилы не как личное оружие погребенных, а как трофеи, или еще по какой-нибудь причине. Нет никаких оснований видеть в этих гробницах и варварские захоронения, так как остальные детали обряда ничем не отличают их от греческих. Это преимущественно грунтовые погребения, с лежащим на спине костяком. Помимо оружия в инвентарь могут входить сосуды для ароматических масел и простые краснонглиняные амфоры. Следует отметить также находку двух надгробий украшенных изображениями шлемов коринфского типа (этот факт используется Григорьевым для доказательства знакомства колонистов с этим видом вооружения.). Однако, во-первых, сам факт знакомства колонистов с паноплией, как представляется, не нуждается в доказательствах, а, во-вторых, героизация умершего часто требовала изображения каких-либо деталей гоплитского вооружения (как правило, знаковыми частями являются именно шлем и щит, что, кстати, привело к идее об отсутствии у гоплитов во 2-ой пол. V в. до н.э. панциря). Таким образом, следует чрезвычайно осторожно относиться к интерпретации погребального инвентаря для реконструкции вооружения, а, тем более, тактики боспорских воинов позднеархаического и раннеклассического периода.

Если мы обратимся к тем немногочисленным типам вооружения, которые были найдены на территории античных памятников, то увидим несколько иную картину. Мечи будут представлены почти исключительно находками изогнутых клинков "махайр" (в иностранной литературе подобный меч также именуется "кописом", но в России устоялось первое название). Имеются как отдельные обломки, так и целые экземпляры таких клинков (даже один, предположительно, вотивный клинок был найден в этом году в землянке на территории акрополя Пантикапея). Кроме того, найдено некоторое количество железных наконечников копий, уступающим по размерам одновременным скифским и многочисленные бронзовые трехлопастные наконечниками стрел. Открытый в Пантикапее фрагмент чешуйчатого доспеха сделан в скифской традиции. В связи с этим совершенно невероятной является его интерпретация как части чешуйчатого греческого панциря. Любопытно широкое распространение "махайр" в Северном Причерноморье, где они встречаются, похоже с 3-ей четверти VI в. до н.э., в то время, как их распространение в материковой Греции датируется началом следующего столетия. Скорее всего, это связано с малоазийским происхождением большинства греческих колонистов.

Следует обратить внимание на полное отсутствие греческого оборонительного вооружения и широкое распространение лука. Как представляется, с самого появления колоний местные поселенцы отказались от применения фаланги, сменив паноплию на более легкую систему вооружения. Помимо найденного оружия, следует учесть незначительное число поселенцев в боспорских городах, которые при всем желании не могли составить сколько-нибудь значительную фалангу из своих граждан, среди которых, вероятно, немногие могли даже при желании позволить себе полный набор гоплитского вооружения. Более-менее крупным поселением в изучаемое время на Европейской стороне Боспора Киммерийского является, пожалуй, только Пантикапей. Остальные городки существенно уступают ему в размерах. При скорости передвижения конницы номадов маловероятно, что у босопорских правителей была возможность вывести в поле объединенную фалангу.

Следует остановиться также на фортификации боспорских городов. Начиная с 3-ей четверти VI в. до н.э. начинается активное строительство укреплений, которые первоначально прикрывали акрополи поселений, а потом и их значительную часть. В настоящее время следы оборонительных сооружение конца VI - V вв. открыты в Пантикапее, Тиритаке, Мирмекии, Порфмии. Весьма вероятно их существование и в Нимфее. Относительно Азиатской стороны Боспора, следует отметить, что города той стороны пролива были уязвимы только в зимнее время, когда протоки дельты Кубани не прикрывали их от проникновения внешнего врага. На сколько мне известно, здесь пока не обнаружены остатки ранней фортификации, которая, скорее всего, была менее внушительной, чем у их западных соседей. В то же время упомянутые ранее городища были обнесены стенами толщиной в несколько метров, что делало бесполезной применение против них варварской конницы, как, впрочем, и пеших воинов. Скорее всего, ополчение греческих колоний использовалось преимущественно для защиты фортификационных сооружений, т.е. использовало достаточно простую оборонительную тактику, как минимум, до середины V в. до н.э.

Однако, как представляется, невозможно рассматривать историю боспорской армии V в. до н.э. без упоминания варварского окружения греческих городов. Если до этого времени мы можем констатировать наличие варваров в среде колоний только по наличию того или иного процента лепной керамики (здесь встречены типы характерные для Кизил-Кобинской культуры восточного Крыма, керамика меотского облика, преимущественно присутствующая на Таманском полуострове и, наконец, керамика скифского облика), то теперь вблизи греческих городов начинают появляться первые курганы варварской знати. Конечно, пик курганного строительства приходится на IV в. до н.э., но Нимфейские и Семибратние курганы начинают формироваться около середины V в. до н.э. Из Нимфейских курганов происходят замечательные образцы греческого вооружения, например, шлемы халкидского и иллирийского типов. Складывается парадоксальная ситуация - мы наблюдаем античное вооружение в погребениях номадов и варварское у греков. Однако, любовь представителей скифской культуры к шлемам греческой работы известна и не удивительна в связи с прекрасным качеством этих изделий. Как представляется, некоторые из варварских племен не позднее чем с середины V в. до н.э. были связаны особыми отношениями с правителями греческих городов (я сознательно не затрагиваю вопрос о характере правления на Боспоре в это время). Не исключено, что для ведения наступательной военной политики против окружающих номадов использовались некоторые из варварских племен. При этом весьма вероятно определенное смешение в вооружении между наиболее богатыми и авторитетными представителями населения боспорских городов и варварской знатью. Естественно тактику наступательных действий в таких условиях должны были диктовать опытные в ней номады. В заключение, хочется еще раз отметить темное происхождение родоначальника династии Спартокидов и его, без сомнения, тесные связи с местными варварскими племенами, которое только укрепилось и развилось при его сыновьях.

В настоящее время многие вопросы ранней боспорской военной истории нельзя прояснить, в связи с явно недостаточным количеством источников. Только новые раскопки могут дополнить или даже существенно изменить имеющуюся картину.

Публикация:
XLegio © 2003