Основные этапы формирования фаланги гоплитов: военный аспект проблемы

Одной из основных составляющих классического греческого общества являлась фаланга граждан-гоплитов, которая возникла в период так называемой «Архаической революции». Как справедливо отметил Э. М. Снодграсс, процесс возникновения фаланги был длительным ¹. Этот долгий процесс, который иногда именуют «гоплитской революцией», — однако, скорее, следует говорить о поэтапной эволюции, — не стоял особняком от других сторон жизни древнегреческого социума, он был связан, [87] в первую очередь, с оформлением полиса как основной ячейки эллинской государственности. Поэтому совершенно правомочно рассматривать данный процесс в связи с изменением внутри самого общества, с выходом на главную роль в политике олигархов и демократов. Ведь изменения в военном деле напрямую связаны с эволюцией общества, особенно, это касается комплектования армии, что затем ведет к переменам в вооружении и тактики. Уже в архаическую эпоху у эллинов появляются разные модели военного дела, обусловленные региональными различиями: в Фессалии и западном побережье Малой Азии устанавливается господство всадников, в Северной Греции продолжается «героическая» дофаланговая эпоха, а в Южной — появляется фаланга гоплитов.

В историографии, особенно отечественной, многочисленные вопросы, связанные с появлением фаланги, обычно рассматривались в контексте социально-политического развития древнегреческого общества, в частности, в связи со становлением полиса. Чисто военный аспект проблемы привлекал гораздо меньше внимания, в основном с точки зрения места и времени появления фаланги. Настоящая работа призвана дополнить картину генезиса фаланги гоплитов военным аспектом проблемы. В статье будут обрисованы лишь наиболее общие тенденции в развитии и выявлены основные этапы формирования фаланги с учетом региональных особенностей военного развития древних греков.

Сначала посмотрим, какие существовали мнения в античности по поводу возникновения фаланги, ведь в древней традиции могут содержаться определенные исторические сведения, которые могут помочь нам объяснить процесс формирования фаланги. В целом, сами древние были склоны приписывать различные изобретения совершенно конкретным персонажам. Не является исключением и фаланга. Так, согласно одной версии, Пан первый придумал данное построение (Polyaen. I.2): “У Диониса стратегом был Пан; он первым изобрел строй, назвал его “фаланга”, построил правое и левое крылья”. Следовательно, сами эллины относили появление фланги к незапамятным временам. Кроме того, существовало и чисто евгемеричное объяснение названия (Schol. ad Nicand. Theriaca. 11): “Итак, Феофил, согласно Зенодоту, рассказывает, что в Аттике родилось два близнеца, их имена: Фаланг — мальчик, а Арахна — девочка; и Фаланг был научен Афиной вещам, касающимся гопломахии, а Арахна — ткачеству” ². Таким образом, тут присутствует явно позднее объяснение, производящее фалангу от гоплитского боя, а ткачество от паука (αράχνη) и его паутины. Об этом же предположении свидетельствует и информация грамматика Филемона (ок. 200 г.), сообщающего нам значения данного слова (Philemon, 257. s. v. φάλαγξ): “фаланга: не только воинское построение, в каковом значении говорит Поэт [Гомер], но и, позднее, паук, большой и фалангообразный; строй; часть пальца человека; опора корабля”. Из свидетельства Филемона можно заключить, что название “фаланга” распространилось на паука позднее, вероятно, по аналогии передвижения его лап с синхронным движением строя воинов. Само же слово “фаланга”, как мы видим, у древних имело несколько значений. Евстафий более конкретно говорит о происхождении термина, комментируя один пассаж из “Илиады” (Eustath. ad Hom. Il. IV.250 (469, 15-25)): “Фаланги — от брусков (τα φαλάγγια), как говорят древние; таким образом у них назывались палки, отсюда ’’боевые фаланги’’, когда древние палками (τα ξύλα), дубинами и палицами сражались, поэтому считается, что называем и мы строения из бревен фалангами. И никогда вследствие этого не называется созданное пауками на балках дома паутинами (φαλάγγια); возможно, и поставленные под суда опоры поэтому многие зовут килями (φαλάγγια)”. Следовательно, епископ Фессалоник полностью отвергает связь названия строя с паутиной и указывает, что в древности господствовало мнение о происхождении слова от названия боевой палки-палицы. Схолия к “Аргонавтике” Аполлония Родосского также согласуется с сообщением Евстафия (Schol. ad Apoll. Rhod. II.845): “фаланга — вытянутая и закругленная палка (ξύλον)”. Об этом же говорит и схолиаст “Илиады” (Schol. ad Hom. Il. IV.254 [88] (Dindorf)): “фаланг] Поэт сказал об отрядах воинов, так как в древности сражались палками (ξύλοις). Фалангами же древние называли палки (ξύλα). Следовательно, еще и мы строения из бревен (εκ ξύλων) называем фалангами”. Таким образом, схолия повторяет в более краткой форме предыдущее сообщение. Первая часть объяснения Евстафия согласуется и с информацией Плиния Старшего (Plin. NH. VII.200): “Первыми африканцы провели битву против египтян палками, которые зовутся фалангами” (ср.: Hyg. Fab. 274). Итак, сами древние довольно логично объясняли происхождение названия строя тем, что в древности сражались дрекольем, откуда и возникло название “фаланга”. Плиний даже конкретно приписывает введение фаланги ливийцам, у которых данного строя не было вообще, но которые сражались с помощью дреколья (Hdt. IX.71; ср.: IV.180). Таким образом, рассмотрев версии древних о происхождении фаланги, мы видим, что происхождение строя объяснялось просто тем, что в незапамятные времена сражались палками. Впрочем, данное объяснение, скорее всего, составлено позднее, исходя из народной этимологии.

Современные исследователи, рассматривающие проблему появления фаланги с военной точки зрения, выдвинули свои дополнительные предположения к трактовке древних. Так, латвийский антиковед Х. Туманс связывает название “фаланга” и с деревянным оружием, и с монолитным построением ³. Голландский исследователь Х. Сингор считает, что термин “фаланга” первоначально обозначал оружие, обоженную на конце палку-копьё; у Гомера же это слово применяется в качестве обозначение небольшой группы лучше вооруженных передовых воинов-копейщиков, построенных в одну линию⁴. Этимологи также полагают, что первоначально слово “фаланга” обозначало брусок дерева, а прочие значения — вторичны ⁵. Возможно, действительно первоначально фалангами именовали деревянное ударное оружие, которым было вооружено большинство ополченцев. Позднее же данное название перешло и на наименование некого отряда, которое затем уже превратилось в термин, обозначающий значительный отряд войска, как, например, это было с термином «рыцарское копьё»⁶. Таким образом, этимология слова не помогает нам понять проблему появления фаланги. Теперь обратимся к письменным источникам и археологии.

Определенное состояние военного дела, из которого стала развиваться фаланга, мы обнаруживаем в “Илиаде” Гомера. В этом произведении, как считает большинство исследователей, представлено греческое общество и его военное дело IX-VIII вв. до н. э.⁷ Тут мы видим племенные отряды, состоящие из неплотно построенных ополченцев. Во фронте такого отряда обычно сражается вождь со своими спутниками-дружинниками, а также представители военной знати племени. Именно эти воины как наиболее состоятельные были вооружены лучше, чем остальные ополченцы. Судя по позднегеометроической вазописи, бойцы имели шлем, дипилонский щит и пару копий ⁸, которые, как свидетельствует “Илиада”, в основном, метались (Hom. Il. V.655-662; XI.359-358; XXII.273-276; etc.). Кроме того, на дипилонских вазах изредка мы видим и щитоносцев, имеющих три копья, без сомнения, метательных, о чем можно судить по историко-этнографическим параллелям (Hdt. IV.94.2; Tacit. Germ. 6; Amm. [89] XIV.2.7; Veget. I.20; Procop. Bel. Goth. IV.14.8; Ioan. Eph. Hist. eccl. III.6.25) ⁹. Кроме того, в могилах греческих воинов, датированных 900-700 гг. до н. э. также обычно находят 2-3 наконеч­ника копья ¹⁰. Лучники и пращники отмечаются Гомером особо как отдельные воины или как племенные формирования (Hom. Il. II.718; IV.105-126; VIII.300; XI.369-376; XIII.650; этносы: II.720; XIII.712-718).

Знатные воины, в силу своего статуса и для поддержания своей репутации, должны были сражаться на передовой и, следовательно, они являлись промахами (πρόμαχοι) — передовыми бойцами. Таким образом, этот термин, очевидно, одновременно был обозначением и места воина в строю, и военного статуса бойца. Подобные знатные воины могли иметь колесницы в качестве средства транспорта к полю и на поле боя. Как убедительно показал Х. ван Веес, сражение гомеровских греков состояло, в основном, из метательного боя, иногда переходящего в рукопашную схватку ¹¹. Подобную картину весьма длительного сражения спартанцев с мессенцами во время Первой мессенской войны (последняя треть VIII в. до н. э.) представляет нам и Павсаний (IV.10.2): “Итак, никаких отличий от предыдущей битвы не случилось: день и тогда ушел раньше от сражающихся. Всё же не помнят, чтобы какое-либо крыло, или лох, был потеснён; говорят, что строй, как он сначала был построен, не оставался неизменным, но с обеих сторон лучшие, сойдясь в середину, там всячески бились” (ср.: Paus. IV.8.1). Отличие данного описания от картины, показанной в “Илиаде”, состоит лишь в том, что у пелопонессцев отсутствуют колесницы, но имеются немногочисленные всадники (Paus. IV.7.4; 8.12; ср.: IV.12.5). Вероятно, — это местная особенность военного дела. Колесницы же, судя по всему, применяли греки Беотии, Аттики, Эвбеи и западного побережья Анатолии. Итак, данный период развития военного дела принадлежал “героической эпохе”, т. е. обществу стоящему на предгосударственной ступени развития ¹². В этот период собственно фаланга еще не сформировалась.

Дальнейшее развитие военного дела эллинов тесно связано, с одной стороны, с прогрессирующим расслоением общества, а, с другой, — с развитием всаднического искусства. В начальный период архаической эпохи усиливается имущественная дифференциация между землевладельческой знатью и основной массой населения. В силу развития аристократического этоса, в первой половине VII в. до н. э. знатные воины всё чаще сражаются врукопашную, перейдя к этому виду боя от более естественного для большинства людей метательного сражения (ср.: Tyrt. 6-9; Archiloch. 3 Diehl). При этом хуже вооруженные ополченцы оттесняются на второй план. Это уже шаг к ближнему бою, к тактике фаланги.

Формируется и гоплитское вооружение. Э. Снодграсс полагает, что сначала появилось оружие гоплитов (около 675 г. до н. э.), а фаланга возникла позднее, в середине VII в. до н.э. ¹³ Обычно, на основании изображений на вазах, так и считается: фаланга появилась в середине VII в. до н. э. ¹⁴ Действительно, еще Аристотель отмечал, что было время, когда существовали [90] гоплиты, но еще не было фаланги: “Первая же после царей политейя у эллинов установилась из воинов, сначала — из всадников, ибо тогда всадники имели на войне силу и превосходство, поскольку гоплиты (το οπλιτικόν) с самого начала были без организации (ανευ … συντάξεως): не было у них опыта и строя, так что вся сила была у всадников” (Arist. Pol. IV.10.10 (1297b)). Состоятельные бойцы в последней четверти VIII в. до н. э. экипируются бронзовой кирасой, шлемом с высоким стоящим гребнем, круглым щитом с парой рукояток, центральной бронзовой и ременной, около края. Изображения на протокоринфских вазах показывают нам гоплитов имеющих пару копий. Если судить по этно-историческим параллелям, то и они должны быть метательными (Procop. Bel. Vand. II.11.27), по крайней мере, одно из них ¹⁵. На такой вывод нас наталкивают и некоторые изображения. Так, на архаической костяной печати из Перахоры (ранее 660 г. до н. э.) мы видим поединок воинов, которые уже бросили по одному копью, а вторым и сражаются врукопашную ¹⁶. На вазе Киджи (около 650 г. до н. э.) мы находим пару копий различной длины с петлями; на черепке из Перахоры (625-550 гг. до н. э.) также показана пара копий, одно тяжелое, а второе легкое; два копья, одно тяжелое, другое легкое с петлей, нарисованы на протокоринфском арибалле (вторая половина VII в. до н. э.) ¹⁷. Однако на изображениях боев копья не метаются. Даже сражающиеся врукопашную и раненые держат пару копий. Возможно, тут присутствует некий элемент художественной условности, но вместе с тем, вероятно, второе копье, которое гоплит постоянно держит в левой руке, становится не метательным, а запасным ¹⁸. Очевидно, это особенность греческого вооружения. О том же свидетельствуют и археологические данные о втоках, обычно используемых лишь на неметательных копьях: они исчезают в конце Бронзового века и появляются вновь только в VI в. до н. э. (когда окончательно исчезает второе копье у гоплитов) и распространяются в следующем столетии ¹⁹. Следовательно, гоплиты еще не избавились от второго копья, которое стало не метательным, а запасным, вследствие перехода к ближнему бою.

Очевидно, сначала тяжеловооруженных знатных бойцов было немного, они стояли на наиболее важных участках боевой линии (Paus. IV.7.8-12; 16.1-4). Первоначально подобные немногочисленные гоплиты строились в одну шеренгу, как это нам представляет вазопись ²⁰. Даже позднее, в бою с аркадянами у Дипеи (около 471 г. до н.э.), спартанцы, если только доверять риторике Исократа, сражались, построившись в одну шеренгу (Isocr. VI.99). Именно схватка тяжеловооруженных знатных воинов и решала исход битвы. Очевидно, данная фаза являлась начальной в процессе образования фаланги в её классическом виде. Во время столкновений однородных отрядов, при прочих равных возможностях, победу, скорее всего, одержала бы та сторона, которая [91] имела бы более глубокий строй (ср.: Xen. An. IV.8.11)²¹. Поэтому количество шеренг постепенно растет. Так, на вазе из собрания Киджи мы наблюдаем уже две шеренги у обеих сражающихся сторон. По мере прохождения процесса демократизации общества, в полисах растет количество представителей среднего состоятельного класса, способных иметь паноплию. В некоторых полисах только тот, кто обладал гоплитским вооружением, получал и гражданские права (ср.: Aristot. Ath. pol. 4.2; Pol. IV.10.10 (1297b)). Вследствие этого увеличивается количество гоплитов и, соответственно, растет число шеренг в строю фаланге. Число шеренг в фаланге достигает восьми. Очевидно, это наиболее рациональное количество, выработанное опытным путем (Thuc. IV.94.1; VI.67.1; Xen. Hell. II.4.34; III.2.16; VI.2.21; Polyaen. II.2.9) ²². Вместе с тем, количество шеренг могло быть как меньше этого числа, так и больше (ср.: Thuc. V.68.3). В течение VI в. до н. э. у тяжеловооруженных исчезает второе копье, некоторые элементы защитного вооружения, более характерные для индивидуального боя (оплечья, наручи, набедренники, налодыжники, настопники).

Естественно, что армия греков в эпоху архаики не состояла исключительно из гоплитов. Посмотрим, как развивалась в архаический период греческая конница и, соответственно, как она взаимодействовала с гоплитами. В данный период мы встречаем верховых гоплитов, которые впервые были атрибутированы на вазописи немецким исследователем В. Гельбигом ²³. Конь служил таким гоплитам лишь средством транспорта к полю боя. Следовательно, в данном контексте конь лишь сменил колесницу в гомеровской функции “такси”. При этом возничий превратился в конного сопровождающего-оруженосца, который, как считает А. Альфёльди, был не просто конюхом, но являлся представителем младшего поколения знатного рода, готовящимся стать полноправным воином ²⁴. Э. Снодграсс полагает, что эти ездящие гоплиты не упоминаются в исторических источниках ²⁵. Однако, в лексиконах мы можем найти информацию о подобных верховых воинах. Так, Суда поясняет значение термина αμιπποι следующим образом: “гамиппы — так, говорят, в древности называлась бига: два коня, запряженные вместе за шеи. На одном был возница, а на другом — гоплит. И сейчас алибы [ливийцы?], называемые зевгниты, пользуются этим. То же самое и “гамипп” зовут. Так говорит Фукидид” (Suid. s. v. αμιπποι) ²⁶. Таким образом, речь идет о верховой паре: вознице и гоплите. Однако, у Фукидида (V.57.3), и позднее Ксенофонта (Hell. VII.5.23-25; ср.: Aristot. Athen. pol. 49.1) данный термин уже обозначал пехотинцев, сражающихся вместе со всадниками (см.: Harpocr. s. v. αμιπποι; Suid. s. v. αμιπποι). Евстафий также объясняет значение исследуемого слова (Eustath. ad Hom. Odys. V.371 (P. 1539)): “Павсаний рассказывает и о неких всадниках, гамиппах, говоря, что гамиппы — так называли коней, запряженных без кузова, когда на двух верховых коней, как говорят, поднимались один ездок из возниц, а другой — гоплит. Итак, поскольку оба сидят вместе (если собственно об обоих говорится), то их считают гамиппами”. И, наконец, определенное различие в терминах пытаются установить “Ораторские выражения” (Anecd. Graec. I. 205, s. v. αμιπποι): “Если через ν будет написан слог, анипп, то это означает не имеющих коней, но пеших. А если через μ, гамипп, то собственно это и означает имеющих коней, запряженных ремнями без ярма, и притом один правит человек, а другой сражается”. Впрочем [92] и тут ничего не говорится о том, что при таком способе боя гоплит спешивается. Однако об этом, вероятно, упоминает Суда (Suid. s. v. αμιπποι): “Гамиппы, согласно Исею, — сражающиеся вместе с конями. Другие же говорят, что некие кони запрягались и скачущий на них был носим ими, привозился в нужное место, и назывались они гамиппы. Фукидид и Ксенофонт показывают гамиппов пешими” (ср.: Harpocrat. s. v. αμιπποι). Итак, древние комментаторы считали гамиппами пару всадников, один из которых был возницей и держал вожжи обоих коней, тогда как другой наездник-гоплит, спешившись, сражался. Тут перед нами предстаёт очередная переходная от колесниц к настоящим всадникам фаза развития искусства верховой езды. В силу неразвитости последней, наездник не сражался верхом, но он нуждался в сопровождающем, который наблюдал бы за конем во время боя. Причем, как правило, верховой гоплит спешивался и лишь в некоторых редких случая он мог сражаться верхом ²⁷. Щит в таких случаях оставлялся оруженосцу (ср.: Xen. Hell. II.1.24; Cyr. V.2.1). Кроме того, легковооруженные всадники-пажи также могли сражаться, метая во врага дротики ²⁸. А. Альфёльди, основываясь на неверной интерпретации двух изображений на аттическом и коринфском сосуде первой половины VI в. до н. э. считает, что колесничный парабат стал пешим гоплитом-гамиппом, а верховой гиперет — всадником ²⁹. Однако, подобное усиление конницы пехотинцами — явление в Греции более позднее, призванное усилить своих всадников в боях против вражеской конницы. Впрочем, происхождение, подобного “дуэта”, всадник и гамипп, можно все же усмотреть в конной паре, состоящей из гиперета и гоплита (ср.: Front. Strat. IV.1.6). Эта пара могла трансформироваться в пешего легковооруженного воина-сопровождающего, к которому собственно и перешло название “гамипп”, и во всадника — знатного господина, который сражался в коннице³⁰. Очевидно, подобное развитие было в Беотии, где конница была достаточно развита (Thuc. V.57.3; Xen. Hell. VII.5.24-25). Позднее гамиппов завели и другие греческие государства. Итак, вероятно, первые немногочисленные тяжеловооруженные воины эпохи архаики были верховыми гоплитами, которые, спешившись, составляли шеренгу бойцов.

В это же время могли существовать и немногочисленные настоящие всадники, которые в бою не играли значительной роли, а выполняли, в основном, различные вспомогательные функции: разведка, переноска сообщений, патрулирование, внезапные набеги и т. д. ³¹ Вероятно, именно такие функции были возложены и на 96 всадников, поставляемых в VII в. до н. э. афинскими навкрариями (Poll. VIII.108; ср.: Hdt. I.63). Павсаний так рассказывает о сражении у рва во время Первой мессенской войны таким образом: “В этой битве с обеих сторон сражались или только, или почти одни гоплиты. Немногие были на конях и ничего, что запомнилось, не совершили; ибо, право, не лучшими тогда в езде были пелопоннесцы” (Paus. IV.8.12). По-видимому, в источнике речь шла о настоящих всадниках, которые в самой битве не играли практически никакой роли³². В целом же, развитие фалангового способа боя, неразвитость всаднического искусства и неудобство местности не позволили развиться коннице в южной Греции. Следовательно, предположение Х. Туманса о появлении фаланги [93[ в Арголиде в качестве строя против конницы, не выглядит убедительным, вследствие немногочисленности и малого значения в бою пелопонесских всадников в архаическую эпоху ³³.

Легковооруженные пехотинцы в период становления фаланги, как и позднее, набирались, очевидно, из менее состоятельных слоев общества (ср.: Aristot. Pol. VI.4.3-4 (1321a)). Причем они даже в классическую эпоху, когда фаланга господствовала на поле боя, были более многочисленными, чем гоплиты (Hdt. IX.29-30; Thuc. IV.93.3-4; 94.1)³⁴. В бою псилы обычно играли второстепенную роль, зачастую находясь просто в тылу. На это указывает и Павсаний, рассказывая о том же сражении у рва (IV.8.12): “Легковооруженные же мессенцев и критяне у лакедемонян совсем даже не вступали в бой, ибо обои ещё были построены по древнему способу за своими пешими (= гоплитами)”. Вместе с тем, легковооруженные, стоя за шеренгами гоплитов, могли метать в противника камни и дротики — именно этим оружием они были обычно вооружены (Hom. Il. XIII.721-722; Tyrt. 8.35-38; Paus. IV.11.3; 18.4). Впрочем, как и в рыцарском cредневековье, легковооруженные во многих случаях играли важную роль во время осад, неожиданных налетов, засад, они же охраняли военные стоянки и т. д. (Paus. IV.11.3-7; 19,4). Однако в аристократическом обществе у архаических греков, как и в средневековой Европе, господствовал героический этос ближнего боя и, соответственно, презрение к лучникам, которое проявляется уже у Гомера (Hom. Il. XI.385; 390; Procop. Bel. Pers. I.1.8-15) ³⁵. Это мировоззрение нашло своё логическое выражение в договоре между Халкидой и Эретрией, заключенном во время Лелантской войны, согласно которому в военных действиях запрещалось пользоваться “дальнобойными снарядами” (Strab. X.1.12: τηλεβόλοις) ³⁶. Таким образом, господство тяжеловооруженной аристократии на поле боя соответствовало её идеологии.

Другую схему военной эволюции греков мы можем наблюдать на примере Этолии и Акарнании, где вплоть до периода эллинизма существовала “героическая” фаза развития военного дела. Войска этих этносов состояли, главным образом, из дротикометателей, действовавших в рассеянном боевом порядке, тогда как гоплиты были менее многочисленны и не играли в бою решающей роли (Thuc. III.94.4—98.3). В период эллинизма в данных областях перешли не к фаланге, как к основному роду войска, а к коннице, поддерживаемой пешими фиреофорами, действовавшими по способу пельтастов. Следовательно, переход осуществился к современным для той эпохи, типично эллинистическим родам войск.

Альтернативный фаланге путь эволюции военного дела у греков — это путь развития конницы. Если генеральный для южной Греции путь развития идет от колесниц к верховым гоплитам, то в некоторых областях от колесниц перешли к всадникам. Ещё Аристотель (Pol. IV,10,10) отметил связь олигархической формы правления и господства конницы на поле боя. Кроме того, такому развитию военного дела способствовали и другие условия — главным образом  — наличие удобных пастбищ и влияние соседнего населения. Господство конницы на поле боя в архаический период мы можем наблюдать на Эвбее (Халкида и Эретрия), в Фессалии и Македонии, на западном побережье Анатолии (Колофон и Магнезия на Меандре), в Великой Греции (Кимы и Сибарис) (Hdt. V.63; VIII.28; Thuc. I.63.2; II.100.5-6; Arist. Pol. IV.3.1 (1289b); 8 (1290a); 10.10 (1297b); frg. 611.50 (Rose); Strab. XIV.1.28; Dion. Hall. Ant. Rom. VII,3,11; Plut. Amat. 17.4-9 (Moral. 760 E-F); Polyaen. VII.2.2; Ael. Var. hist. XIV.46; Nat. anim. XVI.23). В этих полисах существовали и тяжеловооруженные пехотинцы, которые на поле боя играли второстепенную роль (ср.: Plut. Amat. 17,4-7). Впрочем, фаланга и позднее существовала в этих областях, взаимодействуя с конницей в бою. [94]

Вероятно, были и попытки искусственно создать конницу. Так, Аристотель рассказывает (Aristot. frg. 611.39): “Фидон, славный муж, учредил для большинства граждан закон, постановивший, что необходимо каждому выращивать коня”. Можно было бы подумать, что речь в этом сообщении идет о знаменитом тиране Аргоса Фидоне (примерно первая половина VII в до н.э.), который тут назван ανηρ δόκιμος. Однако, тогда не понятно, зачем тирану понадобилось развивать свою конницу. Ведь он не безуспешно воевал с пелопоннесцами, которые, как мы видели, не были искусными всадниками (ср.: Isocr. V.51) ³⁷. Если в Восточном Пелопоннесе во время Фидона ещё не было фаланги, то тогда подобная реорганизация войска понятна: усиление конницы для борьбы против некомпактно построенной пехоты врага. Однако, чтобы успешно противостоять пешим, всадники должны обладать искусством верховой езды, поскольку в одиночном бою пехотинец является достаточно опасным противником для всадника (Caes. B. G. V.16) ³⁸. А пелопоннесцы, как мы видели, в архаическую эпоху не были искусными наездниками. Вероятно, в данном пассаже упоминается все же не аргосский тиран. В этом фрагменте Аристотеля, сохранившимся у Гераклида Понтийского (Heracl. De reb. publ. XI.6), речь шла о неком законодателе из эолийской Кимы, о чём можно судить по контексту: в предыдущих параграфах говорилось о кимейцах (FHG. II. 217), ведь обычно отдельные главы этого сочинения Гераклида посвящены какому-нибудь одному государству.

Очевидно, некоторую промежуточную стадию в военном развитии древних греков нам представляет Беотия. Здесь в классическую эпоху мы находим тяжеловооруженную пехоту, построенную в глубокий строй, который Эпаминонд довел до 50 шеренг (Xen. Hel. VI.4.12)³⁹. Конница же беотийцев также была одной из лучших в Греции (ср.: Hdt. IX.68). Однако обычно глубокое построение пехоты объясняется или плохим ее качеством (ср.: Thuc. VI.67.2), или удобством такого строя для марша на пересеченной местности ⁴⁰. Поскольку уже у древних Беотия считалась “площадкой для войны”, то второе предположение отпадает (ср.: Hdt. IX.2). Следовательно, можно остановится на первом предположении ⁴¹. Вероятно, лучше натренированная беотийская знать служила в коннице, тогда как пехота состояла из многочисленных, но недостаточно обученных ополченцев-крестьян. Поэтому главную роль в пешем войске фиванцев играл “Священный отряд” из 300 отборных воинов. Именно этих бойцов при Делии (424 г. до н. э.) ставят на фронте беотийцев, чтобы они служили ударной силой, для построенной позади них пехоты: “У беотийцев на правом крыле были построены фиванцы, а на левом — орхоменцы; беотийцы же заполнили центр фаланги; а впереди всех сражались триста отобранных мужей, называемых у них возницами и парабатами” (Diod. XII.70.1; cp.: Asclep. Tact. 3.5; Ael. Tact.13.1-2; Arr. Tact. 12.1-2). Таким образом, в Беотии мы находим и хорошую конницу, и достаточно боеспособную пехоту.

Итак, самую общую схему развития фаланги в южной Греции, где шел генеральный процесс эволюции, можно представить следующим образом. Первоосновой, из которой стала развиваться фаланга, послужили глубоко построенные племенные отряды. Это — первая, дофаланговая, фаза развития. В первой половине VII в. до н. э. знатные тяжеловооруженные пехотинцы оттеснили легковооруженных ополченцев на второй план. Такие немногочисленные гоплиты ехали до поля боя на конях, но сражались пешими, построившись первоначально в одну шеренгу. Это — вторая фаза эволюции. Количество шеренг гоплитов [95] в отрядах постепенно растет и, очевидно, в конце VII-VI вв. до н. э. фаланга окончательно оформляется как плотное линейное построение пехотинцев в паноплиях в несколько или более шеренг. К концу же VI в. до н. э. складывается и вооружение гоплитов в классическом виде, в частности, у них осталось одно копье ⁴². Фалангу в уже окончательно оформленном виде мы обнаруживаем в Марафонской битве (Hdt. VI.111).  

 

Список сокращений.

 

ВДИ - Вестник древней истории. Москва.

BSA - Annual of the British School at Athens. London.

DHA - Dialogues d’ histoire ancienne. Paris.

FHG - Fragmenta historicorum Graecorum, collegit, disposuit, notis et prolegomenis il­lustravit, indicibus instruxit C. Muellerus. Vol. I-V. Parisiis, 1841-1872.

GR - Greece and Rome. Oxford.

JHS - Journal of Hellenic Studies. London.

PGGA - Problèmes de la guerre en Grèce ancienne / Sous la direction de J.-P. Vernant. Paris, 1985.

RE - Pauly’s Real-Encyclopädie der klassischen Altertumwissenschaft, neue Bearbeitung, begonnen G. Wissowa, hrsg. von W. Kroll. Stuttgart, 1894-1972.

RM - Mitteilungen des Deutschen Archäologischen Instituts. Römische Abteilung. Berlin.

 

Main stages of the hoplite phalanx development: The military aspect of the problem

Alexander K. Nefedkin

 

The etymology of the word the phalanx does not help us to understand the problem of its appearance. Probably, the phalanges were originally named wooden weapons, by which a most of the levies was armed. Later, the appellation passed on a military unit. For example, the name of the knightly lance was similar change in the European Middle Age. Then, the phalanx became the term designating a big military unit. The most general scheme of the phalanx development in the Southern Greece (main area of the phalanx development) could be presented as follows. The prototype from which the phalanx started to develop was a deep tribal group. Such groups are described by Homer. It is the first pre-phalanx phase of the development. In the first half of the 7th century BC the noble heavy-armed hoplites forced the light-armed foot back. The latter were more numerous that the former, but in battle skirmishers were in the rear. The hoplites rode to a battlefield on horseback, but fought at foot leaving their horses to squires. Ancient lexicons tells us about it. The hoplites battled formed in single rank. Cavalry of the Archaic epoch was not numerous and played an auxiliary role at battlefield, excluding Thessaly, western coast of Anatolia and the Great Greece. In Boeotia a noble mounted hoplite gradually had become a horseman and a squire — hamippos. It is the second phase of the phalanx evolution. A number of the hoplite ranks in a phalanx gradually increased. So, on the Chigi vase (the middle of the 7th century BC) two hoplite ranks are depicted. This increase of rank number leads the stability of hoplite formation to increase in a battle. By the end of the 6th century BC the Classic hoplite panoply, weapons (one spear) and armour, had developed. In the end of the 7th or in the 6th century BC the phalanx was finally made out as a close line formation of the hoplites formed in several ranks. It is the third and last phase of the phalanx development.

 

---

 

 1. Snodgrass A. M. The Hoplite Reform and History // JHS. Vol. 85. 1965. P. 110-115; idem. Hoplite Reform Revisited // DHA. 19. 1993. № 1. P. 61.

 2. См.: Tòrk G. Phalanx. 1 // RE. Bd. XIX (1939). Sp. 1624-1625; Lammert F. Phalanx. 2 // RE. Bd. XIX (1939). Sp. 1625.

 3. Туманс Х. Военная организация греков в архаическую эпоху // Античное общество: проблемы политической истории. СПб. 1997. С. 7-8.

 4. Singor H. W. Nine against Troy. On Epic φάλαγγες πρόμαχοι, and an Old Structure in the Story of the Iliad // Mnemosyne. Series 4. Vol. 44. 1991. Fasc. 1-2. P. 23-28. Ср.: Клейн Л. С. Анатомия «Илиады». СПб., 1998. С. 144; Wees H. van. The Ho­meric Way of War // GR. Vol. 41. 1994. № 1. P.15, n. 9.

 5. Chantraine P. Dictionnaire étymologique de la langue grecque. T. IV-2. Paris, 1980. P. 1173-1174, s. v. φάλαγξ; Singor H. W. Nine against Troy. P. 26-28.

 6. Lammert E. Lammert F. Schlachtordnung // RE. 2R. Hbbd. 3 (1921). Sp. 439.

 7. См.: Андреев Ю. В. Об историзме гомеровского эпоса // ВДИ. 1984. № 4. С. 3-10. В последнее время среди исследователей гомеровского военного дела намечается тенденция к его понижению: Singor H. W. Nine against Troy. P. 18 (конец VIII - начало VII в. до н. э.); Wees H. van. The Ho­meric Way... P. 146 (первая половина VII в. до н. э.).

 8. Davison J. M. Attic Geometric Workshops. New Haven, 1961. Figs. 33, 35, 48a-b, 49-50, 69 a-b, 101, 111b.

 9. Lorimer H. L. The Hoplite Phalanx with Special Reference to the Poems of Archilochus and Tyr­taeus // BSA. Vol. 42. 1947. P. 79; Davison J. M. Attic Geometric Workshops. Fig. 136. P. 129 (дата: после 735 г. до н.э.). У папуасов дугум-дани в середине XX в. было по одному ударному и по паре метательных копий (Wees H. van. The Ho­meric Way... P. 8). Ср. с изображением на этрусской вазе щитоносцев с тремя легкими копьями (VII-VI вв. до н. э.): Small J. P. The Tragliatella Oinochoe // RM. Bd. 93. 1986. P. 64, fig. 1.

 10. Snodgrass A. M. Arms and Armour of the Greeks. London, 1967. P. 38-39, 72, 80; Cour­bin P. La guerre en Grèce à haute époque d’après les documents archéologiques // PGGA. P. 72, n. 22.

 11. Wees H. van. The Homeric Way... P.1-9; также об этом см.: Helbig W. Über die Einführungszeit der geschlossenen Phalanx // Sitzungsberichte der Koniglich Bayerischen Akademie der Wissenschaften. Philosophisch-philologische und historische Klasse. Abhandlungen 12. 1911. S. 9-12.

 12. Nilsson M.P. Die Hoplitentaktik und das Staatswesen // Klio. Bd. 22. 1928. Hf. 3. S. 245.

 13. Snodgrass A. M. The Hoplite Reform... P. 111; idem. Arms... P.74. П. Картледж, наоборот, считает, что гоплиты с их оружием и фаланга появились с очень незначительным временным интервалом: Cartledge P. Hoplites and Heroes: Sparta’s Contibution to the Technique of Ancient Warfare // JHS. Vol. 97. 1977. P. 20.

 14. Кузнецов В. Ф. Археологические данные о времени введения гоплитской фаланги в этрусских полисах // Вопросы археологии Приобья. Тюмень, 1979. С. 153; Клейн Л. С. Данайская Илиада // ВДИ. 1990. № 1. С. 47; Андреев Ю. В. Кто изобрел греческую фалангу? // Петербургский археологический вестник. № 7. 1993. С. 39; Туманс Х. Военная организация... С. 14; Клейн Л. С. Анатомия «Илиады». С. 142-144; Helbig W. Über die Einführungszeit... S. 40; Nilsson M. P. Die Hoplitentaktik... S. 244; Lorimer H. L. The Hoplite Phalanx... P. 82, 128; Courbin P. La guerre... P. 89; Salmon J. Political Hoplites? // JHS. Vol. 97. 1977. P. 87. Отметим, что В. Д. Блаватский относил время появления фаланги даже к героической эпохе возвращения Гераклидов (Блаватский В. Д. Дорийская фаланга и ее происхождение // Новое в советской археологии. М., 1965. С. 225-229).

 15. Об этом см.: Anderson J. K. Hop­lite Weapons and Offensive Arms // Hoplite: The Classical Greek Battle Experience / Ed. by V. D. Han­son. London — New York, 1991. P. 19.

 16. Perachora. The Sanctuaries of Hera Akraia and Limenia / Ed. by T. J. Dunbabin. Vol. II. Oxford, 1962. P. 417. Pl. 177 A.35.

 17. Lorimer H. L. The Hoplite Phalanx... P. 81, fig. 2; Perachora. Vol. II. P. 236-237. Pl. 79, n. 2269; Snodgrass A. M. Early Greek Armour and Weapons. Edinburgh, 1964. Pl. 33.

 18. Такое же мнение см: Snodgrass A. M. Arms... P. 58; Ander­son J. K. Hoplite Weapons... P. 20; ср.: Андреев Ю. В. Кто изобрел греческую фалангу? С. 38-39.

 19. Snodgrass A. M. Early Greek Armour... P. 133; Anderson J. K. Hop­lite Weapons... P. 24.

 20. См: Lorimer H. L. The Hoplite Phalanx... P. 84, fig. 3; P. 102, fig. 10. См. также: Жмодиков А. Л. Этапы развития фаланги // Военная археология. Оружие и военное дело в исторической и социальной перспективе. Материалы Международной конференции 2-5 сентября 1998 г. СПб. 1998. С. 89-92.

 21. Ср.: Krentz P. The Nature of Hoplite Battle // Classical Antiquity. Vol. 4. 1985. № 1. P. 59-61.

 22. См.: Pritchett W. K. Ancient Greek Military Practices. Pt. I. Berkeley — Los Angeles, 1971. P. 135-137.

 23. Helbig W. Les ιππεις athéniens // Mémoires de l’Institut National de France. Académie des In­scrip­tions et Belles-Lettres. T. 37. 1904. P. 157-264.

 24. Alföldi A. Herrschaft der Reiterei in Griechenland und Rom nach dem Sturz der Könige // Ge­stalt und Geschichte. Festschrift Karl Schefold zu seinem sechzigsten Geburtstag am 26. Januar 1965. Bern, 1967. S. 21-23; cp.: Helbig W. Les ιππεις... P. 175-176, 208-214, 260-261, esp. 198-199 (гипереты состояли обычно из земледельцев, но были и более знатные).

 25. Snodgrass A.M. The Hoplite Reform... P.115.

 26. Об этом подробнее см.: Scheffer J. De re vehiculari veterum. Lib. II. Francofurti, 1671. P. 143-145; Martin A. Les cavaliers athéniens. (Bibliothèque d’Athénes et de Rome. Fasc. 47). Paris, 1886. P. 410-411.

 27. Ср.: Дельбрюк Г. Л. История военного искусства в рамках политической истории / Пер. с нем. Т. 1. СПб. 1994. С. 202; Greenhalgh P. A. L. Early Greek Warfare: Horsemen and Chariots in the Homeric and Archaic Ages. Cambridge, 1973. P. 106-107.

 28. См.: Greenhalgh P. A. L. Early Greek Warfare. Figs. 56, 64-65; Tuna-Nördling Y. Die attisch-schwarzfigure Keramik und der attische Keramikexport nach Kleinasien. Tübingen, 1995. S. 77. Taf. 37. № 93.

 29. Alföldi A. Herrschaft... S. 19.

30. Ср.: Meyer E. Das römische Manipularheer, seine Entwicklung und seine Vorstufen // Kleine Schriften. Bd. II. Halle (Saale), 1924. S. 276, Anm. 1.

 31. Anderson J. K. Ancient Greek Horsemanship. Berkeley — Los Angeles, 1961 P. 130; Bugh G. R. The Horsemen of Athens. Princeton, 1988. P. 4-5.

 32. Contra: Worley L. J. Hippeis: The Cavalry of Ancient Greece. Boulder — San Francisco — Oxford, 1994. P. 2-3, 23-26, 229.

 33. Туманс Х. Военная организация... С. 14.

 34. How W. W. Arms, Tactics and Strategy in the Persian War // JHS. Vol. 43. 1923. Pt. 2. P. 121.

 35. Detienne M. La phalange: problèmes et controverses // PGGA. P. 123-126; Holladay A.J. Hoplites and Heresies // JHS. Vol. 102. 1982. P. 97, 103.

 36. Lorimer H. L. The Hoplite Phalanx... P. 118.

 37. Salmon J. Political Hoplites? P. 97.

 38. Ср.: Денисон Г. Организация, вооружение и употребление кавалерии на войне / Пер. с нем. под ред. А. Риттера // Военная библиотека. Т. VIII. СПб. 1872. С. 5.

 39. How W.W. Arms... P. 122.

 40. Агапеев А. Опыт истории развития стратегии и тактики наемных и постоянных армий но­вых государств. Вып. 1. СПб. 1902. С. 234, 242.

 41. Кроме того, Э. Голдсуорси также полагает, что глубина придавала еще и силу натиску фаланги фиванцев (Goldsworthy A. K. The Othismos, Myths and Heresies: The Nature of Hoplite Battle // War in History. Vol. 4. 1997. № 1. P. 25).

 42. Anderson J. K. Military Theory and Practice in the Age of Xenophon. Berkeley — Los Angeles, 1970. P. 24.

Публикация:
Вестник древней истории, №1, 2002, стр. 87-96