Битва при Лас Навас де Толоса (16 июля 1212 г.)

После смерти великого Йакуба аль-Мансура в 1199, его малоспособный преемник молодой Мухаммад ибн Абу Йусуф Йакуб ан-Насир (или Мухаммад ал-Насир; христиане звали его Мирамамолин; 1199-1213) занялся восстановлением авторитета Альмохадов в Тунисе и Алжире. То был государь подозрительный, высокомерный и жестокий, относившийся к христианам с насмешливым презрением. Огромное влияние на него оказывал визирь Ибн Джами. Халиф удовольствовался перемирием с Альфонсо VIII. И теперь у христиан были развязаны руки в подготовке похода-возмездия за Аларкос.

В течение последующего десятилетия Кастилия укрепляла свои пограничные твердыни, преумножала ряды армии и закрепляла связи с другими христианскими государствами полуострова. В 1210 Альфонсо VIII решил, что пробил его час. Он нарушает перемирие с маврами, начав колонизацию Ламанчи. В мае 1211 король повел в набег на Хативу и побережье Средиземного моря ополченцев Мадрида, Гвадалахары, Уэте, Куэнки и Уклеса. Земли эти были опустошены, разрушено множество крепостей, уведено в плен немало мавров. В ответ на эту провокацию ан-Насир прибыл из Африки в Кордову, сопровождаемый, якобы, примерно 120000 конницы и 300000 пехоты. К нему присоединились некоторые из подвассальных ему андалусских эмиров, и летом 1211 альмохады осадили Сальватьерру, последнюю крепость Калатравы на юге Ламанчи. Альфонсо вновь выступил в поход, но городские общины не оказали ему достаточной поддержки. Кастильцы беспомощно простояли близ Сальватьерры, не в силах помочь ее гарнизону, который капитулировал в августе.

Но для халифа это было Пиррова победа – защитники Сальватьерры удерживали его достаточно времени, чтобы Кастилия успела собраться с силами. При общем одобрении подданных король заявил о своем решении "лучше предоставить себя воле неба и попытать счастья в войне, нежели видеть, как погибает родина и святыни". В сентябре 1211 Альфонсо призвал всех своих вассалов прибыть к нему на Троицын день (16 мая) в новый поход и тратить деньги на оружие, а не на укрепления, "излишние одеяния", золотые украшения и прочую роскошь, которая не относится к экипировке воина. Архиепископ Толедский (с 1208) и будущий историк Родриго Хименес де Рада (1170-1247) отправился во Францию, а епископ Сеговии Герардо – в Рим, просить о помощи.

Иннокентий III, величайший из наместников Святого Петра эпохи средневековья, организовал грандиозный крестовый поход. Великий понтифик в апреле 1212 направил буллы и послания иберийской церкви и мирянам, призывая испанских королей к сотрудничеству в готовящемся походе, жалуя отпущение грехов "тем христианам, которые пожелают прибегнуть к тебе [Альфонсо] на помощь, когда ты начнешь кампанию против сарацин", побуждая французских и провансальских церковных иерархов принимать крест и вдохновлять свою паству на богоугодное дело. Также папа приказал архиепископам Сантьяго и Толедо следить за тем, чтобы Альфонсо IX Леонский или кто-либо другой не заключили союза с мусульманами, дав им право отлучать таковых отступников. Особые богослужения были проведены по указанию Иннокентия IV в Риме, в честь счастливого исхода будущего похода.

Согласно мавританским источникам, перед кампанией 1212 г. христиане обращались с жалобной просьбой о помощи "от Португалии до Константинополя". Однако, Филипп II Август Французский, опасавшийся вторжения англичан, не решился отправиться на юг, и епископ Жоффруа Нантский был единственным магнатом севера, участвовавшим в походе. Из Южной Франции прибыли архиепископы Бордо (Гийом) и Нарбонны (Арно-Амори), а с ними многие пешие и конные крестоносцы (ультрамонтанос) из Анжу, Пуату, Бретани, Лиможа, Перигора, Сентонжа, Бордо, Ломбардии, включая трубадура Гаваудона. Свое прибытие в Толедо крестоносцы ознаменовали избиением евреев, их остановили только городские рыцари с оружием в руках.

В июне 1212 в Толедо собралась величайшая христианская армия в истории Испании. Знать, включая не менее 16 грандов Кастилии и Арагона, из них отметим Диего Лопеса де Аро, сеньора Бискайи, и альфереса Альваро Нуньеса де Лара, многочисленные ополченцы городов, епископы Таррагоны, Барселоны, Толедо и еще 4 кастильских прелатов со своими дружинами, военные ордена – магистры тамплиеров, Сантьяго (Педро Ариас; контингент этого ордена выделялся своей конницей) и Калатравы (Родриго Диас), приор госпитальеров Гитре Альмидос. А еще южно-французские и прочие крестоносцы из-за Пиренеев – согласно оценкам Альфонсо VIII, 2000 рыцарей, 10000 прочих всадников и 50000 пехоты (Родриго Хименес позднее писал, что их было более 10000 рыцарей и около 100000 пехотинцев). Еще войска графа-короля Педро II (Пере I) Арагонского – 3000 каталоно-арагонских рыцарей и сильный отряд арбалетчиков выступили из Льеиды в начале июня; для них Педро получил от Альфонса VIII "необходимое жалованье". Еще многочисленный отряд португальцев (при Лас Навас де Толоса отличилась в составе португальского контингента конница рыцарей Храма), хотя их король Афонсу II Толстый (около 1185-1223, правил с 1211) в связи со своей тучностью не смог принять участия в походе (все равно, крестоносное рвение не спасло его от интердикта). Среди прочих участников похода были даже несколько леонцев, вопреки воле своего монарха, и кастильских изгнанников, получивших прощение. Всего, по оценкам Родриго Хименеса, Кастилия, Арагон, Леон, Галисия, Португалия и Астурия выставили 10000 кабальерос и 100000 пехоты.

Король разместил войска в садах Толедо и обеспечил необходимым денежным довольством, лошадьми и различной амуницией. Городские ополчения прибыли "хорошо снабженные лошадьми, оружием и всем необходимым" для похода, но прочие расходы несла королевская казна, включая ежедневное жалованье в 20 солидов рыцарям-некастильцам и 5 солидов пехотинцам-некастильцам, жалованье арагонцам и нестроевым, боевых и вьючных лошадей для пуатевинцев и прочих, которые их не имели, палатки, повозки, провиант, оружие и обозы. Согласно подсчетам архиепископа Родриго, одних мулов для армии полагалось 60 тысяч. Кампания 1212 г. стоила кастильскому духовенству половину его ежегодного дохода, пожертвованного на нужды государства. Перед походом король "дал рыцарское звание тем, кто его не имел, но был его достоин".

Стояла невыносимая жара, войска сходились медленно, приходилось ждать. Это раздражало иноземное воинство христово, не привыкшее к столь знойному климату. Лишь 20 июня войско двинулось на юг в долину Гвадианы. Шли 3 колоннами – крестоносцы (ими командовал Диего Лопес), арагонцы и кастильцы. Через 2 дня армия халифа (андалуссцы, берберы, арабы, всего якобы 600000) тронулась из Севильи на Хаэн, горный район близ Баэсы, где и остановилась, поджидая развития событий. 24 июня ультрамонтанос (авангард армии) с налету взяли замок Малагон, перебив почти всех его защитников. На следующий день туда подоспели короли, подтянулся обоз. "Французы" (так называли всех крестоносцев) жаловались на сильную жару и предлагали возвратиться, но их убедили продолжать поход.

27 июня христиане осадили Старую Калатраву, обойдя металлические острия, разбросанные у бродов Гвадианы. Крепость была хорошо защищена берегом реки, стеной, рвами, башнями и машинами, ее защищали 70 "рыцарей" Ибн Кади. Педро II, рыцари-калатравцы и часть французов штурмовали цитадель 30 июня, но мусульмане выстояли, и Альфонсо пришлось принять капитуляцию 1 июля в обмен на свободный выход защитников. Разделив скудную добычу, львиная доля которой досталась арагонцам и крестоносцам, короли вернули Калатраву ее ордену. (Потерю города мусульмане восприняли как катастрофу, халиф приказал казнить за этот провал организатора обороны Калатравы Юсуфа бен Кади.)

Двумя днями позже архиепископ Гийом и большинство крестоносцев "изменили благому намерению и доброму делу", сняли с себя обет и возвратились домой, недовольные жарой и, возможно, столь милосердными условиями сдачи. По словам хрониста, дьявол вселился в них, "помутил их рассудок и повернул их сердца к зависти". На обратном пути они попытались ограбить Толедо, но горожане захлопнули перед ними ворота. Лишь Арно-Амори Нарбоннский (каталонец по происхождению) со своими людьми, Тибо де Бласон, кастилец по крови, и его отряд, несколько рыцарей из Вьенна и Пуату, всего примерно 130 рыцарей и несколько пехотинцев остались с королем. Новости об этом побудили халифа покинуть Хаэн и выступить на север в Баэсу.

Альфонсо двинулся дальше в южную часть Ламанчи. Пали замки Аларкос, Каракуэль, Банавенте и Пьедрабуэна. К Альфонсо присоединился во главе 200 рыцарей Санчо VII Сильный Наваррский (1154-1234, правил с 1194), по такому поводу забывший о своей дружбе с мусульманами (в 1198-1200 он был в Африке на службе у альмохадов) и ненависти к кастильцам. Сбор был окончен, войско готово к решительной схватке. По пути король получил первые известия о том, что огромная мусульманская армия, численно превышающая его уменьшившиеся рати и возглавляемая лично халифом, сосредоточена в глубине Сьерра-Морены, разделявшей Кастилию и Андалусию, за единственным проходом туда, перевалом Мурадаль (встречаются и другие названия этого перевала).

Посоветовавшись с прочими командирами войска, кастильский король решился оставить Сальватьерру в руках мусульман и идти навстречу неверным. Но, подойдя 13 июля к перевалу, государь обнаружил, что тот блокирован в самой высокой и узкой части отрядами мусульман. Запасы продовольствия и воды иссякли и на военном совете уже подумывали о возвращении в Толедо, когда вечером некий пастух попросил аудиенции у короля и показал ему другую дорогу в обход Мурадаля, к следующему каньону (Пуэрто дель Рей?). Этой тропой христиане вышли на равнину Массе дель Рей и стали лагерем. Тот путь был неведом даже калатравцам, и пастуха, который после этого исчез неведомо куда, многие сочли Св. Исидором, покровителем Мадрида. Альфонсо пересек Сьерра-Морену и вошел в Андалусию, развернув свои войска на равнинах (по-испански "навас") Толосы, южнее горной гряды, "в месте, именуемом Хисн аль-Икаб" (или аль-Укаб; по-испански Кастильо де ла Квеста, Горный Замок, ныне Кастро Ферраль), примерно в 64 км севернее Хаэна. Пересеченная местность, поросшая кустарником. Именно там разыгралась величайшая битва Реконкисты.

14 и 15 июля обе стороны каждый раз выводили свои армии – тремя полками в линию, центр и фланги, удержав позади резерв. У мусульман еще впереди стоял авангард из легковооруженных берберов, арабов и отрядов лучников, сражение началось их провокационной атакой на строй христиан. Сам халиф пребывал с арьергардом, окруженный 10000 негров-гвардейцев с визирем Абу Саидом бен Джами, барабанами и знаменами. Гвардейцы были якобы прикованы друг к другу цепями (на самом деле там стоял обычный частокол из кольев, возможно скрепленных цепями). Сам повелитель правоверных восседал на щите перед красным шатром, символом его власти, одетый в черный плащ своего предшественника Абд ал-Му'мина, держа в руках меч и Коран, причем одновременно халиф как-то удерживал еще и поводья своего коня – так пишет Ибн Али Зар. (После победы Альфонсо отправил папе трофейное красное шелковое знамя мусульман – оно сохранилось до наших дней, – но некоторые считают его обрывком палатки ан-Насира.) По оценкам А.Уиси Миранды, христиан было 70-80 тыс., мусульманский хронист заявляет о 160 тыс., а со стороны альмохадов явилось 100-150 тыс. народу. Родриго Хименес определяет число мусульманских всадников в 80 тыс. Есть данные, что при Аларкосе и Лас Навас на стороне альмохадов сражался отряд тюрков-лучников (agziz). Неясно, были ли они конными, но Родриго Хименес описывает парфяноподобных, т.е. конных лучников мусульман (similis Parthis sagittarum) при Лас Навас.

Но оба дня дело ограничивалось перестрелкой, "мы желали лучше разузнать все о противнике – его численность, расположение и состояние" (донесение Альфонсо VIII папе). Медлительность христиан ан-Насир принял за слабость, и уже разослал в Баэсу и Хаэн письма, в которых говорил, что стережет войска 3 христианских государей, которых скоро возьмет в плен. Наконец, 16 июля герольд провозгласил день битвы. В полночь христиане пробудились, прослушали мессу, причастились и вышли из лагеря, "готовые победить или умереть". На рассвете они стали 3 корпусами: левое крыло под началом Педро Арагонского, правое – Санчо Наваррского, в центре авангард с Диего Лопесом де Аро, главные силы Гонсало Нуньеса де Лара с военными орденами. Сам Альфонсо VIII с Родриго Хименесом остался при арьергарде, за второй линией из кастильских дворян и военных орденов.

Что до участия в битве ополчений, то, как выразился Джеймс Пауэрс, "если бы все общины, заявлявшие [о своем участии в бою], выставили свои мнимые войска, вместе с теми мириадами аристократических фамилий, что претендовали на участие их предков в битве, то армейская колонна легко протянулась бы до Сантандера". Из описаний видно, что городские отряды были во всех 3 полках, в том числе упоминаются ополчения Авилы, Сеговии, Медины дель Кампо и Толедо на правом крыле, под началом Санчо Наваррского. И кабальерос Аларкона были в битве. Но невозможно составить достоверный список прочих милиций при Лас Навас. Хулио Гонсалес, исследователь в общем надежный, перечисляет ополчения Талаверы, Мадрида, Уэте, Куэнки, Аларкона, Сории, Сепульведы, Куэллара, Атьенсы, Бургоса, Карриона "и прочих", не приводя, однако, никаких ссылок на источники. Пехота городов была перемешана с конницей на обоих крыльях войска – либо с тем, чтобы враги не обошли их с флангов (письмо Альфонсо VIII папе), либо чтобы неопытные пехотинцы не дрогнули под давлением мусульман и не побежали с поля боя (хроника Родриго Хименеса де Рады). Среди пехоты было много лучников.

Сражение началось на рассвете, в понедельник 15 сафара 609 года хиджры, 16 июля 1212 года от Р.Х., когда христиане атаковали мусульманский авангард, рассеяли его и двинулись на главные силы неприятеля. Затем обе рати сошлись и началась рукопашная, в которой никто не мог добиться успеха на протяжении нескольких часов. В это время халиф повел часть своего резерва в бой, и христиане дрогнули, началась паника, часть воинов (неизвестно, кто именно) обратилась в бегство.

В этот критический момент король понял, что второго Аларкоса он не перенесет, и решил погибнуть, сражаясь до последнего. Он обратился к Родриго Хименесу со словами: "Архиепископ, придется мне и вам умереть здесь". В ответ он услышал оптимистичное: "Вовсе нет! Здесь вы сокрушите врага!". После чего Родриго со своим отрядом резерва и знаменем Толедо (с изображением Христа и Девы Марии; его нес каноник Доминго Паскуаль) ударил на мавров, следуя за Альваро Нуньесом де Лара, несшим королевское знамя с геральдическими замками Кастилии и изображением Богородицы, покровительницы Толедо, одновременно увещевая беглецов вернуться в строй. Когда знамя вознеслось над полем боя, сопровождаемое свежими силами арьергарда и, возможно, Педро и Санчо, маятник битвы качнулся в другую сторону – мавры начали отступать. "...Мы бросились во весь опор, неся впереди крест божий и наше знамя, на котором, как и на всех знаменах наших, изображена Пресвятая дева с сыном своим. Мы полны были решимости умереть за веру Христову... Неистово сжимая оружие, мы разбили их бесчисленные отряды".

И вот андалусские контингенты первыми пустились в бегство. (Позже ан-Насир казнил в Севилье возглавлявших их эмиров.) А когда отряд христиан приблизился к шатру халифа и кто-то (Диего Лопес или Санчо?) прорвался сквозь копья его отважно сопротивлявшейся негритянской гвардии, стоявшей словно "прочная стена", Мухаммад ан-Насир бросил читать Коран и сам ускакал с поля боя в направлении Хаэна, а оттуда сбежал в Марокко, где провел остаток жизни в полном бездействии. Он, "как говорят, еще ночью накануне битвы, предчувствуя свое поражение, отправил верблюдов и мулов, груженных его несметными богатствами", писал Арно-Амори Нарбоннский. После этого африканские войска его армии начали отступление, быстро переросшее в бегство с огромными людскими потерями во время преследования христианской конницей, длившегося до вечера, на протяжении 22 км, в то время как пехота грабила вражеский лагерь под пение епископами Te Deum на усеянном мертвыми телами поле. Пленных в том бою не брали. Альфонсо отмечал, что во время преследования было убито мавров больше, чем в самом бою. Всего же, якобы, погибло 60-100 тыс. или даже 200 тыс. мусульман, тогда как христиан пало не более 50! По другим сведениям, на поле боя остались лежать 25 тыс. или 115 тыс. испанцев.

В течение 2 дней христиане отдыхали, собирали оружие, оснащение, лошадей и припасы, считали тела погибших врагов и свои потери. Добыча им досталась такая, что понадобилось 2000 ослов для ее перевозки. Впрочем, львиная ее доля отошла арагонцам. Костры разжигали только обломками копий и стрел, брошенных врагом, и то сожгли только половину. 18 июля христиане оставили Лас Навас, захватили замки Бильчес, Ферраль, Баньос и Толосу, оставив в них гарнизоны. Отныне, впервые с 1150, дорога в Андалусию и Алгарве была открыта. Баэса (19 июля) и Убеда (23 июля) пали, их стены были снесены, поля опустошены, дома сожжены, население, вопреки договору о сдаче, угнано в рабство. Лишь начавшаяся в рядах победителей чума вынудила Альфонсо вернуться в Толедо и распустить войска.

По пути он встретился с герцогом Леопольдом VI Австрийским, опоздавшим принять участие в кампании. В Толедо, где его встретили большой торжественной процессией, Альфонсо VIII отдал Санчо VII (в знак победы изменившим даже свой герб) несколько пограничных замков в награду за помощь, договорился с Альфонсо Леонским о союзе против мусульман, отправил послание папе (Иннокентий IV публично зачитал его в Риме и взял за основу для торжественной проповеди) и начал принимать поздравления от всего христианского мира. Даже Винчестерские анналы отметили эту победу, в которой, по их словам, пало 60 тыс. мусульман – оценка Арно Нарбоннского, чье письмо получили все цистерцианские дома Западной Европы. Архиепископ Нарбонна также полагал, что эта битва является подтверждением победы над альбигойской ересью и триумфом католической веры вообще. На самом деле битва при Лас Навас де Толоса не имеет непосредственных значительных последствий, за исключением падения Баэсы (где погибло и попало в плен до 60 тыс. мавров) и рейда в долину в верховьях Гвадалквивира. Но она кладет конец мифу о непобедимости мусульман и открывает путь к завоеванию большей части юга Испании.

В феврале 1213, невзирая на суровую зиму, король повел войско на Лас Кевас и Алькалу, в мае он захватил стратегически важный город Алькарас. Но в июле ополчение Талаверы, совершавшее самостоятельный рейд в Андалусию, было разгромлено правителем Севильи близ Алькала де Гвадайра. В свою очередь, возвращавшийся из набега в Тахо и отягощенный добычей сын губернатора Кордовы был разбит ополченцами Толедо. Победители с триумфом внесли кольчуги, коней и головы побежденных андалусцев и берберов в свой город. В том же году умер халиф ан-Насир в возрасте 34 лет, то ли от болезни, то ли в результате несчастного случая, то ли от яда.

Но, как это часто бывает, победа не принесла незамедлительных результатов. Кастильские успехи были пресечены внезапной кончиной Альфонсо Доброго 6 октября 1214. В том же году почили Диего Лопес де Аро и Педро Фернандес де Кастро. Герои Лас Навас – Фернандо и Гонсало де Лара – в 1218 были изгнаны из Кастилии и умерли на службе у халифа. На несколько лет христианское наступление остановилось. Но успехи внука Альфонсо VIII, Фернандо III, стали возможными лишь благодаря успехам тех нескольких победоносных лет Реконкисты. Для Наварры же Лас Навас стал рубежом ее участия в Реконкисте. Отныне это государство, более не имеющее границ с мусульманами, втягивается в орбиту французской политики. Санчо Сильный стал последним представителем испанской династии на наваррском троне.

Для альмохадов Лас Навас был началом конца. О мусульманской Испании в период между поражением при Лас Навас де Толоса в 1212 и падением Кордовы в 1236 Ибн Халдун писал: "Ал-Андалус производил своеобразное впечатление страны, которой правили столько царей, сколько в ней было городов с замками". Для христианских правителей открылись новые возможности территориальной экспансии.

Публикация:
XLegio © 2001