12/07/2015 27/11/2013 |
ХLegio 2.0 / Армии древности / Вооружение / Ранние эллинистические шлемы с тиаровидной тульей из Восточного Средиземноморья / Новости Ранние эллинистические шлемы с тиаровидной тульей из Восточного СредиземноморьяД.П. Алексинский Среди предметов защитного вооружения периода поздней классики и эллинизма выделяются характерные шлемы с высокой тульей, загнутой вперед наподобие «фригийского колпака» или тиары. В специальной литературе нет полного согласия с терминологическим определением данной группы шлемов. Нет полной ясности и с происхождением специфической формы тульи, определяющей их легко узнаваемый облик. По этой причине в предлагаемой статье, не претендующей на решение отмеченных вопросов и ограничивающейся обзором сохранившихся артефактов и иконографических памятников, представляющих подобные шлемы, использован нейтральный термин «шлемы с тиаровидной тульей».[21]
В IV в. до н.э. в Средиземноморье получают широкое распространение шлемы с высокой, загнутой вперед тульей. Они хорошо представлены в иконографической традиции: на монетах, рельефах надгробий (знаменитейший пример – стела Аристонавта из Афин1), в декорации погребальных сооружений и на триумфальных памятниках. За категорией сходных артефактов закрепилось устойчивое, хотя и не вполне точное, наименование «фригийский» тип. Действительно, форма тульи этих шлемов имеет известное сходство с так называемым «фригийским колпаком»2. Не вызывает сомнений, что она генетически восходит именно к форме головного убора, в связи с чем уместно, наряду с фригийской шапкой, вспомнить тиару и фракийскую алопекис. Бруно Шрёдер первым высказал и обосновал мнение, согласно которому в основе формы данной категории шлемов лежит не фригийский, а фракийский головной убор3. Его точка зрения, несмотря на аргументированную критику ряда исследователей4, во многом сохраняет значение. К сожалению, в трактовке Шрёдера понятие «фракийский тип» объединяет столько различных форм, что лишено конкретного содержания. В целом предлагавшаяся ученым классификация в настоящее время безнадежно устарела. Тем не менее, для отдельных форм термин Шрёдера прижился, что создает некоторую путаницу5. Предложенный позднее для артефактов из Олонешт термин «фригийско-аттический тип»6 отнюдь не более удачен: три олонештских шлема представляют три принципиально различные формы. М.В. Горелик справедливо говорит о предпочтительности описательных названий, индифферентных в культурно-историческом плане и не предполагающих строгой региональной или этнической локализации, зачастую неточной и приводящей «к аберрациям»7. Наиболее адекватным с этой точки зрения является вариант «тиаровидный шлем» («tiaraartige Helm»), введенный П. Динцисом8. Однако, этот термин не получил широкого признания9; в литературе по-прежнему наблюдается разнобой в типологическом определении рассматриваемой формы. Неустойчивость терминологии создает известные сложности, поэтому оговорюсь, что упоминая в дальнейшем «фригийский тип», я использую традиционное определение, вполне отдавая отчет в его сугубой условности10. Как синоним ему я употребляю несколько модифицированную редакцию термина П. Динциса: «шлемы с тиаровидной тульей». Это позволяет избежать рассмотрения различных групп шлемов с тульей в виде «фригийского колпака» (иначе – «тиаровидной») в рамках единого типа, что в действительности [22] не всегда правомерно. Настоящая статья носит обзорный характер и базируется, главным образом, на прекрасных сводках Васила П. Василева11 и Юлии Вокотопулу12. Вопрос об истоках формы остается дискуссионным. Традиционная и, по большому счету, господствующая концепция предполагает ее ориентальное происхождение. Шлемы со смещенной вперед верхней частью тульи или загибающимся массивным навершием были известны на Ближнем Востоке уже на рубеже II-I тыс. до н.э. Некоторые из них имеют известное сходство с рассматриваемой группой памятников13, однако оснований для выведения формы тиаровидного шлема непосредственно из ближневосточных прототипов IX-VIII вв. до н.э. недостаточно14; формальные и конструктивные различия и отсутствие континуитета делают предположения о связи шлема интересующей нас формы с ранними анатолийскими шлемами малоубедительными. Сторонница «фригийской» версии Ю. Вокотопулу, признав, что при сегодняшней исследовательской базе доказать это невозможно, добавляет: «но не исключено, что это доказуемо в будущем»15. Гораздо более перспективным в поисках прототипа оказывается исследование синхронных или непосредственно предшествующих появлению греческого тиаровидного шлема головных уборов16. Сопоставление информации источников позволяет сделать вывод, «что многие малоазийские народы – среди них фригийцы – носили головные уборы из кожи, сходные с известной персидской тиарой»17. Ксенофонт описывает кожаные шлемы моссинойков и пафлагонцев, как «очень похожие на тиару» (Xen. Anab. V 4, 13)18. Хотя первоначально под тиарой понимался именно персидский головной убор19, поздние лексикографы и комментаторы, например, Сервий в схолиях к Энеиде (7, 247), дают прочтение «фригийская шапка» (Tiaram pileum phrygium dicit). Безусловно, связь «тиаровидного» шлема с малоазийскими «тиарами» представляется заманчивой. Но свидетельства источников допускают неоднозначные толкования относительно формы и облика этих головных уборов. Что же касается аутентичных иконографических памятников, главную опору сторонники «фригийского» варианта вынуждены искать все в той же аттической вазописи. По существу, примеры те же, которые приводились Б. Шрёдером для фракийских головных уборов (и теперь в большинстве случаев отведены). Ю. Вокотопулу подвергла положения Шрёдера уничтожающей критике; однако, аргументация, выдвигаемая исследовательницей, не бесспорна. Принимая во внимание археологические свидетельства, следует, все же, признать, что фракийская версия не потеряла [23] своего значения; практически все документированные находки происходят с территории Болгарии и Северной Греции20. В рамках предлагаемого обзора невозможно детально рассмотреть проблему генезиса тиаровидного шлема и полемику вокруг нее. Заметим только, что влияние Фракии было ощутимо на протяжении всего классического периода, причем на многих уровнях, от проникновения северо-балканских культов, до заимствования элементов костюма. Так, в V в. в Аттике распространяется почитание фракийской Бендиды21; в 430/429 г. до н.э. культ богини официальным декретом был утвержден как государственный22. Рельеф из Копенгагена23, датируемый по надписи 329/328 г. до н.э., и лондонский рельеф второй половины IV в. до н.э.24 демонстрируют характерный головной убор богини в виде тиары. В конечном итоге, не столь важно, фригийское или фракийское происхождение имеет изначально данная форма головного убора, тем более что вероятно параллельное существование сходных форм и во Фракии, и в Малой Азии. Принципиален сам факт: ко времени, когда зафиксировано появление шлема с тиаровидной тульей, в аттической иконографии морфологически идентичный головной убор выступает как атрибут божества, тесно связанного с Фракией25.
Самые ранние памятники, представляющие эту форму в ее вполне сложившемся облике, датируются началом IV в. до н.э. Однако, шлем, изображенный в руке нереиды на открытой при раскопках Олинфа мозаике, имеет, вне всякого сомнения, вполне развитую тиаровидную тулью. Похоже, если датировка мозаики около 420 г. до н.э. верна26, это один из первых примеров изображения классического «тиаровидного» шлема в греческом искусстве. [24] С рассматриваемой формой связывают шлемы с налобником-козырьком (Typ mit Stirnschild), появляющиеся на росписях аттических краснофигурных сосудов в 480-х гг. (артефакт есть в собрании Британского музея27). На некоторых изображениях полусферическая тулья показана довольно высокой и чуть скошенной вперед, иногда она переходит в гребень плавно, без выраженной границы28. Хороший образец, представляющий форму, смежную с «тиаровидной», изображен на килике мастера Парижской гигантомахии29. В самом деле, многие шлемы этого типа можно выделить в особую группу, пограничную с рассматриваемой нами. Однако различия в пропорциях тульи позволяют только предположить в данных изображениях прообраз, из которого развился аттический вариант тиаровидного шлема, но не утверждать это определенно. Вполне вероятно также, что у них был иной прототип30. Только около века спустя, в 390 г. до н.э., «фригийский» шлем в своем классическом виде появляется на аттических надгробиях. Известен целый ряд аттических стел и надгробных памятников (мраморных лекифов и лутрофоров), представляющих шлемы с тиаровидной тульей31. Серединой IV в. датирован фессалийский рельеф из Пелинны (Ларисса) в коллекции Лувра32.
Малоазийские памятники, представляющие данную форму, датируются также первой половиной IV в. до н.э. Такие шлемы изображены на рельефе героона в Лимире33 и на рельефе западной стены героона в Трисе (Гёльбаши)34. К середине столетия относится изображение шлема с тиаровидной тульей на рельефе восточного фриза Галикарнасского мавзолея35. Шлемы с тиаровидной тульей на этих памятниках растворяются в массе других типов, также имеющих определенно греческий облик. Все эти изображения, включая самые ранние (не ранее [25] 380-х гг. до н.э.) показывают уже сложившуюся форму тиаровидной тульи. Нет никаких промежуточных ступеней, связывающих эти шлемы с поздне-хеттскими памятниками, с которыми их уверенно сопоставляет Юрген Борххардт36. При всей заманчивости, трехвековая лакуна не позволяет доказательно постулировать сохранение в Ликии местной традиции. Хотя, надо признать, рельеф из Лимиры прямо-таки провоцирует подобный вывод.
На приведенных изображениях шлемы с тиаровидной тульей неодинаковы. Строго говоря, форма тульи является основным общим признаком, по которому не представляется возможным выделить тип. Условно все известные по греческим изображениям тиаровидные шлемы можно разделить на две группы, восходящие к двум традиционным типам: халкидскому и аттическому (с козырьком). Основное отличие сводится к конструкции налобника. В «халкидском» варианте нижний край вертикально поставленного налобника образует лицевой вырез, а верхний отделен от тульи ребром, по которому в ряде случаев проходит рельефный бортик, завершающийся по сторонам тульи волютами. Второй вариант, «аттический» (Typ mit Stirnschild), характеризуется наличием козырька. В некоторых случаях тулья таких шлемов не имеет вырезок для ушей. Хотя аттический тип сформировался позднее, на изображениях тиаровидные шлемы с козырьком предшествуют «халкидским». В дальнейшем артефактами представлены оба варианта. Попытки проследить преемственность этих форм или эволюцию из одной в другую не находят точек опоры в изобразительном и вещественном материале. Приходится констатировать, что однозначное решение данного вопроса при нынешней его разработанности невозможно. По-видимому, оба варианта сосуществовали параллельно. Особняком стоит шлем из кургана Большая Близница37, из погребения, датируемого серединой – второй половиной IV в. до н.э. [26] Наличие наносника ставит его в ряд сравнительно архаичных форм. На сегодняшний день это единственный греческий шлем, совмещающий наносник с тиаровидной тульей. Два шлема из Плетены38, также снабженные наносником, фракийской работы, тогда как шлем из Большой Близницы является греческим изделием. По оформлению назатыльника, конфигурации закругленных вырезок в тулье (для ушей) и лицевому вырезу, образованному краями налобной пластины, дугообразно расходящимися книзу по обе стороны от редуцированного наносника, он близок позднему варианту халкидского типа39. На боковых стенках тульи, над висками, налобная часть, отделенная от тульи невысоким бортиком, фланкирована массивными волютами. Надо признать, что по комплексу признаков этот шлем не имеет прямых аналогий40.
«Аттические» шлемы с тиаровидной тульей представлены значительным числом артефактов. К числу образцовых относится прекрасно сохранившийся экземпляр, происходящий из Эпира41. Он датирован по археологическому контексту третьей четвертью IV в. до н.э. и принадлежит к продукции греческой или греко-македонской мастерской. Его назатыльник с u-образными крыльями по сторонам близок форме назатыльника предыдущего шлема. Козырек огибает тулью, выходя немного за границу вырезок для ушей, и оканчивается круто завернутыми внутрь и книзу выступами. Спереди край козырька слегка отогнут кверху и имеет толщину по грани около 4 мм (при средней толщине тульи 0,5-1 мм). Пропорции тиаровидной тульи (общая [27] высота 32,3 см42) с изящно заворачивающимся вперед округлым навершием, могут быть названы эталонными. Довольно близкие пропорции имеют тульи шлема из Копенгагена43 и ряда болгарских артефактов (например, шлем из Ковачёвицы). Силуэт тиаровидной тульи может несколько различаться по наклону и абрису навершия, иногда имеющего клювовидные очертания. Пожалуй, только экземпляр из коллекции Института искусств в Чикаго44 демонстрирует слабо выраженный изгиб верхней части тульи, хотя в остальном пропорции шлема следуют стандарту.
Как и многие другие типы, тиаровидный шлем изображен на монетах ряда греческих полисов (Филиппы, 357-348 гг. до н.э.; опунтские Локры, 387-339 гг. до н.э.)45. Ярким свидетельством распространенности подобных шлемов служит вотивная бронзовая модель, происходящая из раскопок акрополя Линда на Родосе46. Известнейшим иконографическим памятником, представляющим шлемы рассматриваемой группы, является, безусловно, сидонский Саркофаг Александра47, созданный около 312 г. до н.э. Ровно половина изображенных на рельефах саркофага шлемов – «фригийские»48. Конечно, один памятник не дает оснований для статистических выводов, но свидетельствует о популярности данной формы. Рельефы демонстрируют вариант с козырьком, развившийся из аттического типа. Мне неизвестны точные аналогии шлемам этого памятника; наиболее близкие изображения – шлемы фигур А1 и В1 на Саркофаге амазонок из Вены (около 320 г. до н.э.)49, в сравнении с которыми представленный на сидонском саркофаге вариант тиаровидного шлема отличается несколько меньшей высотой тульи. Возможно, это связано с техническими сложностями исполнения, так как фигуры даны [28] в очень высоком рельефе. Тем же обстоятельством может объясняться отсутствие волосяных гребней, показанных на венском саркофаге и ряде других памятников50. Особого внимания заслуживает частично сохранившаяся синяя окраска шлемов у фигур А6, С2, GC1 и 551. Синяя (голубая) краска обыкновенно применялась в античной полихромной росписи для изображения железных предметов. Показательно, что железо (точнее, сталь) в источниках может обозначаться термином kyanos (темно-синий)52. В конце IV – III веках до н.э. железо еще не вытесняет бронзу в производстве защитного вооружения, а находки железных шлемов крайне редки. На сегодняшний день известно всего несколько античных железных шлемов эллинистического времени53. Свидетельства нарративных источников показывают, что защитное вооружение из железа в этот период являлось, скорее, роскошью54. Самая древняя археологическая находка железных шлема и панциря раннего эллинистического периода происходит из царского захоронения55. Однако, в изображенных на Саркофаге Александра тиаровидных шлемах, окрашенных «под железо», нет ничего невозможного. Известен железный шлем с тиаровидной тульей, открытый в захоронении рубежа IV – первой половины III в. до н.э. у с. Плетены (Болгария)56. Преобладание окрашенных в синий цвет («железных») тиаровидных шлемов на рельефах саркофага может отражать идеальное представление о дорогом и роскошном вооружении или вообще преследовать декоративный эффект. Ю. Вокотопулу высказала интересное предположение, что Плутарх применительно к шлему Александра (16,4) употребляет термин πέλτη не в собственном значении («щит»), а в описательном, указывая «на серповидную (в форме пельты) верхушку шлема, на которой был укреплен султан»57. Идентичный шлем изображен на реверсе вавилонской декадрахмы, чеканка которой датируется временем либо незадолго до смерти Александра Великого, либо несколько позже58. Если сопоставить это изображение [29] и приведенное свидетельство Плутарха с его же упоминанием о железном шлеме Александра (Alex. 32), мы получим еще один гипотетический пример железного шлема с тиаровидной тульей.
М.В. Горелик язвительно заметил, что вопрос о «фракийских» шлемах был Шрёдером «основательно запутан»59. Справедливости ради следует сказать, что в распоряжении немецкого исследователя имелся слишком ограниченный материал, чем во многом обусловлена ошибочность отдельных выдвинутых им предположений. Из всех рассмотренных в статье Шрёдера памятников только один несомненно происходит с севера Балкан, с территории древней Фракии. Однако, археологические находки, сделанные на территории Болгарии в последующие десятилетия, подтвердили ряд его тезисов60. Среди опубликованных артефактов следует упомянуть, например, бронзовые шлемы с тиаровидной тульей из Ковачёвицы61, с. Гармен62, Дебрен, Плетена63 (Благоевградский округ), Брестовицы64 (Пловдивский округ), Асеновграда65, с. Беден, Горно Дреново и Сатовчи66. Шлем из Асеновграда интересен тем, что единственный из перечисленных может быть отнесен к группе, восходящей к халкидскому типу, в пользу чего свидетельствует рудиментарный мысовидный выступ на налобнике67.
В.П. Василев выделяет по технологическим характеристикам два основных подтипа. К первому он относит шлемы, выкованные из одного листа (экземпляры из Брестовицы и Плетен), ко второму – составные. Помимо фракийских находок в этот подтип попадает шлем из Эрбаха68. Здесь следует оговориться, что, несомненно, все шлемы с тиаровидной тульей были составными. В противном случае ковкой практически невозможно было бы изготовить высокое изогнутое навершие тульи. Вероятно, в обоих случаях детали отковывались по моделям-болванкам, возможно, изготовлявшимся из дерева, и затем соединялись вместе. Различие уровня мастерства, [30] отмечаемое В.П. Василевым, заключается, по-видимому, только в том, что фракийские (македонские?) мастера не умели или не пытались скрыть конструкцию, тогда как греки обычно тщательно полировали все стыки и заклепки. Возможно, греческие оружейники соединяли части, при помощи пайки бронзой, делающей технологические швы неразличимыми невооруженным глазом.
Шлемы с тиаровидной тульей обязательно имели подвижные нащечники, форма которых, в развитом варианте, отлична от греческих69. Подобные нащечники, смыкаясь, образовывали практически полную маску, оставляя открытыми только глаза и нос воина. В большинстве случаев они украшены чеканным рельефом, пластически моделирующим завитки бороды и усы. Уже на сравнительно ранних памятниках тиаровидные шлемы иногда снабжены нащечниками в виде данной в рельефе бороды, например – на мраморных аттических лутрофорах (около 390 г. до н.э.)70. Изображение настолько детализировано, что Карл Блюмель назвал представленного на рельефах мальчика-оруженосца в тиаровидном шлеме «бородатым карликом» («bärtige Zwerg»)71. Нащечники такого типа известны по целому ряду отдельных находок (в том числе, серии из Олимпии и Додоны) и нескольким комплектным памятникам, в частности – шлемам из Ковачёвицы, некрополя у с. Беден72, Заревой могилы, Асеновграда и Плетены73. Несмотря на то, что данные шлемы демонстрируют различные варианты типа, их нащечники очень близки. Более того, относительно последних можно предположить, что они происходят из одной мастерской и ковались по одной модели74.
Нащечники крепились к шлемам двумя способами. В одном случае, на боковых сторонах тульи просверливалось по два отверстия, через которые приклепывались пластины с петлями. Такие парные отверстия хорошо видны, например, на шлемах из с. Гармен, Беден и Плетены. Некоторые шлемы не имеют аналогичных отверстий, на основании чего высказывалось [31] мнение, что у них не было нащечников75. В действительности на внутренней поверхности таких шлемов сохранились в ряде случаев отчетливые следы припоя в местах прикрепления петель (например, шлем из Брестовицы). Шлемы без нащечников известны по иконографическим памятникам, например по росписи в Казанлыкской гробнице76, однако на изображениях нащечники зачастую опускаются с целью показать лицо персонажа. Теми же мотивами руководствовались вазописцы краснофигурного стиля, изображая подвижные нащечники шлемов поднятыми и связанными тесемками над налобником вне зависимости от того, представлен персонаж вне боевой сцены или непосредственно в бою. Заметим, что на многих иконографических памятниках (например, на Саркофаге Александра) изображены традиционные греческие нащечники; единственный известный археологический пример такого рода – упомянутый выше шлем из Большой Близницы. Другие известные по находкам нащечники можно разделить на две группы: с тщательно проработанными завитками усов и бороды77 и с усами и бородой, трактованными лаконично, обобщенными плоскостями78. И. Венедиков, в связи с артефактами первой группы, подчеркивал отличную от греческой трактовку завитков бороды ровными стилизованными колечками, находящую, скорее, параллели в памятниках ахеменидской пластики79.
Из шести шлемов, обнаруженных в 1958 г. в кладе близ Олонешт (Молдавия), три имеют тиаровидные тульи. Среди них выделяется экземпляр, украшенный маской Пана80. Декорация этого шлема необычна для ранних эллинистических памятников. Как правило тулья ранних эллинистических шлемов не имеет фигуративных рельефных украшений81, либо рельефы исполнены отдельно и приклепаны (припаяны) к тулье. Олонештский шлем был украшен выполненными в рельефе изображениями пантер над висками и маской Пана на налобной пластине. Маски божества или демона (горгонейон) нередко помещались на куполе шлема, выполняя апотропеическую функцию. [32] Однако, олонештский артефакт – единственный памятник из числа шлемов с тиаровидной тульей, сохранивший подобную декорацию. Мастерское исполнение рельефов свидетельствует о высокой квалификации греческого торевта. Это само по себе нерядовое изделие сохранило, к тому же, следы позолоты, что лишний раз свидетельствует о высоком ранге его обладателя. Типологически шлем принадлежит к пограничному варианту, сочетающему тиаровидную тулью с элементами, характерными для халкидского типа; налобник этого шлема находит наиболее близкий аналог в итало-халкидских артефактах, в частности – «фригийско-халкидском» шлеме группы Конверсано82, а назатыльник морфологически близок назатыльнику шлема из кургана на земле мирзы Кекуватского83, принадлежащего к позднему варианту балканского халкидского типа (тип V). Хорошая аналогия по форме – шлем на аттическом надгробии из Национального музея в Афинах84. Следы припоя от украшения на тулье, возможно, аналогичного олонештскому, сохранились на шлеме из Музея Янины. Кроме того, на загибающемся вперед навершии этого шлема восстановлен крепеж для гребня в виде пальметт. Следы припоя от аналогичного украшения прекрасно различимы на навершиях шлема из Брестовицы и ряда других болгарских памятников. Бронзовая накладка того же типа, но более простой формы имеется на шлеме третьей четверти IV в. до н.э., выставленном на аукционе Christie’s в Нью-Йорке летом 2004 г.85 Другим характерным элементом декора, известным по изображениям86, были перья, укреплявшиеся на боковых сторонах тульи в небольших цилиндрических трубках-гнездах. Последние также сохранились на шлеме из Музея Янины, припаянные по бокам между парами заклепок, фиксировавших на внутренней поверхности тульи пластины с петлями от шарнирного соединения утраченных еще в древности нащечников. [33]
Еще один шлем из Олонештского клада, пограничный с «беотийским» типом, уникален. Прежде всего, это, похоже, единственный артефакт рассматриваемой группы, изначально не имевший нащечников. К тому же это единственный, наряду с экземпляром из Музея Эшмола, подлинный шлем IV в. до н.э., демонстрирующий пример развитого «беотийского» типа. Третий олонештский шлем с тиаровидной тульей следует отнести к самому распространенному, «аттическому» варианту «фригийского» шлема. В литературе высказывалось мнение о возможной связи обстоятельств укрытия клада с событиями последней трети IV в. до н.э.: не исключено, что обнаруженные в кладе предметы принадлежали македонским воинам, участвовавшим в неудачном походе Зопириона.87 Этому предположению отнюдь не противоречат выявленные трассологическим анализом повреждения шлемов, нанесенные, по-видимому, в бою. Есть и другие свидетельства функционального использования тиаровидных шлемов. Так, шлем из Сашовой могилы имеет вмятину от ядра пращи и пробоину от удара; без сомнения, он продолжительное время находился в употреблении88. Экземпляры, происходящие из с. Дебрен и с. Гармен сохранили следы античной починки. Бережное отношение к шлемам свидетельствует о высокой стоимости и престижности этих предметов. Известен экземпляр, реставрированный в древности из трех фрагментов поврежденного шлема (находка близ Асенова крепост).
Любопытную группу памятников, представляющих, по-видимому, шлем с тиаровидной тульей, образуют происходящие из Ольвии свинцовые вотивные фигурки, изображающие воинов-гоплитов: одна в собрании ГИМ в Москве, одна в Институте археологии НАН Украины в Киеве89, местонахождение еще двух неизвестно90. Они датируются в границах последней трети IV – III вв. до н.э. На мой взгляд, на ольвийских свинцовых фигурках представлен именно шлем, а не фригийский колпак, как считали публикаторы91. В таком случае воины изображены в полном соответствии с греческой иконографической традицией, зачастую опускающей отдельные [34] элементы паноплии, но, как правило, показывающей гоплита в шлеме. Большое значение имеет вопрос о месте производства рассматриваемой категории шлемов. Широкое распространение тиаровидных шлемов, как справедливо указывает Ю. Вокотопулу, предполагает существование многих мастерских, специализировавшихся на их изготовлении92. Однако наличие таковых в Малой Азии (Ликии), где, по мнению исследовательницы, сложился данный тип, не имеет до сих пор никаких археологических подтверждений. Несомненно, мастерские должны были существовать в Аттике уже в V в. до н.э.; возможно, оттуда происходят нащечники из раскопок Додоны и Олимпии. Также не вызывает сомнений появление македонских центров производства, продукция которых представлена, вероятно, шлемом из Музея Янины. Ю. Вокотопулу считает, что периферийные македонские мастерские поставляли «неуклюжие изделия из двух или более склепанных вместе частей»93, обнаруживаемые во фракийских захоронениях. Однако происхождение подавляющего большинства находок с территории древней Фракии сложно рассматривать как «случайное» («zufälligerweise»94). Для болгарских исследователей локализация родины данной категории шлемов в Родопах представлялась очевидной95. В. П. Василев справедливо указывает на то обстоятельство, что следы починки ряда экземпляров, исполненной с высоким техническим мастерством и большой изобретательностью, свидетельствуют о налаженном местном производстве96. Концентрация находок в северных областях Греции и, преимущественно, во Фракии, а также иконографические параллели в Фессалии, Олинфе, нумизматические в Македонии и во Фракии (монеты Лисимаха) требуют самого пристального внимания97. В заключение следует коснуться еще одного сюжета. Значительное число памятников, которые нередко связывают с рассматриваемой формой, происходит из Италии. Это, прежде всего, многочисленные изображения на апулийских расписных сосудах, на рельефах и терракотах98. К ним примыкают так называемые шлемы группы [35] Конверсано, принадлежащие к поздним формам италийского халкидского типа. Эти памятники требуют отдельного обсуждения. Здесь следует отметить, что среди них нет ни одного, представляющего классический вариант тиаровидной тульи99; тулья либо не имеет выраженного изгиба в верхней части, либо характерное завершение «фригийского колпака», так сказать, редуцировано, посажено на невысокой, скошенной вперед тулье. Тиаровидное навершие здесь сугубо декоративный, подчеркнуто имитационный элемент. Специфической особенностью, характерной для некоторых италийских вариантов этой формы, является своеобразный «пламенеющий» или «перепончатый» гребень100, огибающий заворачивающуюся вперед верхнюю часть тульи. Не вызывает сомнений, что данная форма развилась на Апеннинском полуострове под восточным влиянием (греческим и, опосредованно, малоазийским). Тезис М.В. Горелика, согласно которому «оформление верхушки шлема в виде загнутого вперед башлыка» наиболее характерно «для италийских боевых наголовий еще с VI в. до н.э.»101, вызывает, по меньшей мере, недоумение.
Таким образом, время функционального применения шлемов с тиаровидной тульей можно рассматривать в границах V – II вв. до н.э. Расцвет формы приходится на IV – III вв. до н.э.102, затем ее популярность быстро идет на убыль. Инспирированная, по-видимому, определенной модой, тиаровидная тулья вытесняется сфероконической, не уступающей по защитным характеристикам, но менее трудоемкой в изготовлении. С другой стороны, тиаровидные шлемы приобретают характерный для эллинистического вооружения облик, сочетая различные защитные и декоративные элементы, как можно видеть на рельефе надгробия III в. до н.э. из Аполлонии103. Изображение «фригийского» шлема на рельефе храма Афины Никефоры в Пергаме показывает гибридный вариант типа с усиленным налобником и развитым козырьком. Измельченные пропорции его [36] навершия, увенчанного волосяным гребнем, демонстрируют вырождение формы. Тиаровидные шлемы, конечно, не исчезают полностью, о чем свидетельствуют иконографические и археологические памятники104, но они не являются уже прямым продолжением традиции производства защитного вооружения, рассмотренной выше.
Примечания
1 Афины, Национальный музей (Conze 1151, Taf. CCXIV); также надгробие воина из Афин (Conze 1023, Taf. CCI) 2 «Фригийская шапка» в античной иконографической традиции представлена очень широко и как элемент варварского (ориентального par exellence) костюма, и как атрибут целого ряда божеств, в том числе анатолийского (Кибела, Аттис) или восточного (Митра) происхождения. В рамках предлагаемого беглого обзора коснуться этой проблематики невозможно даже конспективно. По этой причине нами не рассматривается значительное число памятников, не связанных непосредственно с греческими тиаровидными шлемами, а отдельные аспекты темы намечены лишь в самых общих чертах. 3 B. Schröder. Thrakische Helme.//JdI, XXVII, 1912. S. 337 4 J. Borchhardt. Lymira – Sitz des lykischen Dynasten Perikles.//Istanbuler Mitteilungen, Bd. 17. Tübingen, 1967, S. 159; J. Vokotopoulou. Phrygische Helme.//AA 1982, 3, S. 514-516; М.В. Горелик. Фракийские шлемы.//Археологические открытия на Украине в 1978-1979 гг. Тезисы докладов XVIII конференции Института археологии АН УССР. Днепропетровск, 1980. С. 91; М.В. Горелiк. Про «фракiйськi» шоломи.//Археологiя, № 44. Київ, 1983. С. 14-29 (Наиболее темпераментно на сс. 19-23) 5 Так, у П. Коннолли термин одновременно фигурирует применительно к двум различным формам: «аттическому» шлему из Британского музея (Brit. Mus. С 1129) и «фригийскому» из Археологического музея в Софии (P. Connolly, Greece and Rome at war. London, 1981, p. 61, ill. 20; p. 70, ill. 1); Б. Шрёдер относил их к trakische Helmformen 1 и 2, соответственно. 6 Г.П. Сергеев. Олонештский античный клад.//ВДИ 1966 № 2. С. 138 7 М.В. Горелик. Оружие древнего Востока. М, 1993. С. 155 8 P. Dintsis. Hellenistische Helme. Rome, 1986. S. 23 9 Курьезную рубрику «зооморфный шлем» в приведенной у Б.А. Литвинского со ссылкой на П. Динциса таблице (Храм Окса. Т. II. М.: «Восточная литература» РАН, 2001, таб. 102) трудно объяснить иначе, нежели досадным недоразумением; в тексте классификационный термин указан верно (там же, с. 351). В последние годы термин постепенно входит в употребление, например в русифицированном варианте "тиарообразный" его использует Ю. А. Виноградов. 10 Гётц Ваурик осторожно замечает, что из-за сходства формы шлема с фригийской шапкой он отдает предпочтение соответствующему термину, но не подразумевает при этом этнической идентичности (G. Waurick. Helme der hellenistischen Zeit und ihre Vorläufer. In: Antike Helme. Sammlung Lipperheide und andere Bestände des Antikenmuseums Berlin. Monographien Röm.-German. Zentralmuseum Mainz 14. 1988, S. 163). 11 В.П. Василев. Производство на тракийски шлемове в Родопите.//Археология 1980 №3, с. 1-18 12 J. Vokotopoulou. Phrygische Helme.//AA 1982, 3, S.497-520 13 J. Borchhardt. Homerische Helme. Mainz am Rhein, 1972, S. 103, Taf. 26, 1,3 (рельефы VIII вв. до н.э. из Каркемиша); 27,2 (ортостат из Кара-тепе, ок. 730 г. до н.э.); М.В. Горелик. 1993, таб. LXI 64, 65 (рельефные изображения из Кавуши и фригийского Гордиона). 14 Хотя влияние восточных памятников на ранние формы греческих шлемов несомненно (H. Born, S. Hansen. Frügriechische Bronzehelme. Mainz am Rhein, 1994), эти шлемы не могут рассматриваться как типологически предшествующие «тиаровидным» шлемам IV в. до н.э. 15 J. Vokotopoulou. 1982, S.516 16 Впрочем, Ю. Вокотопулу подчеркивает, что Геродот и Ксенофонт «обозначают как шлемы (κράνη) не только бронзовые, но даже кожаные головные уборы» (J. Vokotopoulou. 1982, S.515). 17 J. Vokotopoulou. 1982, S.515 18 Ю. Вокотопулу принадлежит остроумная догадка, что выступающий вперед верх тиары Ксенофонт «метко называет κρωβυλος, вследствие его сходства с одноименной аттической прической» (J. Vokotopoulou. 1982, S.516). Обычно для этого элемента тульи используется термин φάλος (Ibid., S. 502). Г. Зайтерле считает техническим термином слово κύμβαχος (G. Seiterle. Die Uniform der phrygische Mütze.//Antike Welt 16/3, 1985, S. 4). [37] 19 Hdt I. 132, III. 12, VII.61; VIII. 120; Aesch. Pers. 661; Xen. Anab. II. 5.23, Cyr. VIII.3.13 20 Единственный экземпляр, найденный у побережья Малой Азии, хранится в Бостоне (69.1077). 21 М. Нильссон. Греческая народная религия. СПб, 1998, с. 126-127 22 Д. Попов. Тракийската богиня Бендида. София, 1981, с. 39; Inscriptiones Graecae. Berolini, 1873, I, 310 23 Glypt. 462 24 ВМ 2155; видимо, он более ранний, чем копенгагенский: LIMC III.1, p. 96 (Bendis 3) 25 Примечательно, что некоторые исследователи выделяют в образе Бендиды воинственный аспект (Д. Попов. 1981, с. 41) 26 Excavations at Olynthus 12, 1946, 360-368; D.M. Robinson. The Villa of Good Fortune at Olynthos.//AJA XXXVIII, 1934, p. 509 27Лондон, Брит. музей, С 1129 28 Возможно, такой шлем показан на росписи аттического краснофигурного килика из собрания Британского музея, 470 г. до н.э., Е.60, GR 1843.11-3.10 (ARV 296,23; ARV2 449,7; CVA British Museum 9, 29). 29 Париж, Национальная библиотека 573; ARV 417,1 (Следует подчеркнуть, что на тулье этого шлема показан не орнамент (!), а плющ, которым опутан персонаж – гигант, повергаемый Дионисом) 30 Из этих соображений я не рассматриваю ряд других близких примеров, в частности шлем воина на фризе храма в Фигалии. 31 В Афинском национальном музее (по A. Conze): 377 (I, XCII), 743 и 744 (II.1, CXXXI), 1023 (II.2, CCI); также в Лувре (Ма 3446) и копенгагенской Глиптотеке (Glypt. N 2226). 32 H. Biesanz. Die Thessalischen Grabreliefs. Studien zur nordgriechischen Kunst. Mainz am Rhein, 1965, S. 21, Taf. 14; Лувр 836 33 Chr. Bruns-Özgan. Lykische Grabreliefs des 5. und 4. Jahrhunderts v. Chr.//Istanbuler Mitteilungen, Beiheft 33. Tübingen, 1987, S. 81f.; J. Borchhardt. 1967, S. 157f., Taf. 14,2 34 W. Oberleitner. Das Heroon von Trysa. Ein lykisches Fürstengrab des 4. Jahrhunderts v. Chr.//AW 1994, Sondernummer. Abb. 76 35 Лондон, Брит. музей, inv. 1014 36 J. Borchhardt. 1967, S. 158-159 37 Раньше хранился в Керченском музее, но, по-видимому, утрачен в годы II-ой Мировой войны. Согласно справке, любезно предоставленной главным хранителем Керченского Государственного историко-культурного заповедника Н.В. Быковской, этот шлем, числившийся в инвентаре под № 655, упомянут в списке предметов, предназначенных к эвакуации в Армавир в 1941 г. (опись ящика № 16). В настоящее время известен только по гравированному изображению с натурного рисунка (И. Толстой, Н. Кондаков. Русские древности в памятниках искусства. Вып. I. Классические древности Южной России. СПб, 1889. Рис. 55) 38 Из Плетены происходят, как минимум, три шлема с тиаровидной тульей. Два из них следует отнести к местным изделиям, в том числе великолепный шлем, плакированный серебряными наладками. Он был найден в 1997 г. и ныне находится в собрании Национального исторического музея в Софии. 39 В отечественной литературе шлемы халкидского типа с подвижными нащечниками традиционно называют «аттическими» (Б.З. Рабинович. Шлемы скифского периода.//ТОИПКГЭ I, Л., 1941). 40 За исключением, может быть, показанного на рельефе из Пелинны, синхронном этому шлему. 41 Янина, Музей, 6419 42 Все размеры приведены Ю. Вокотопулу (J. Vokotopoulou. 1982, S. 498); укажем только массу (без утраченных нащечников) – 1,113 кг 43 Копенгаген, Национальный музей Nr. 3494 44 Nr. 1978.297 45 J. Vokotopoulou. 1982, S.504; M. Price. Coins of the Macedonians. 1974. Pl. 8, 45 46 Chr. Blinkenberg. Lindos. Fouilles de l’acropole 1902-1914. I. Les peties objets. Berlin, 1931. P. 392 (1565). 47 Стамбул, Археологический музей 370 48 По Ф. Греве: А6; С2, С5, фронтон С: 1,3 и 5; шлем в правом углу фронтона D 49 R. Fleischer. Die Wiener Amasonensarkophag.//Antike Plastik, Lief. 26. München, 1998, S. 36 50 Несохранившиеся украшения шлема, вероятно, были выполнены из металла. Впрочем, гребень отнюдь не являлся непременным элементом декорации; например, он отсутствует на шлеме с росписи из «Гробницы Кинча» близ Науссы, около 300 г. до н.э. 51 V. von Graeve. Der Alexandersarkophag und seine Werkstatt. Berlin,1970. S. 92 52 R.J. Forbes. Metallurgy in Antiquity. Leiden, 1950, р. 409 (ссылкой я обязан И.Ф. Каюмову). Заметим, что Н. Секунда, вообще склонный воспринимать иконографические [38] свидетельства буквально, так же буквально трактует синюю окраску названных шлемов (N.V. Sekunda. The Army of Alexander the Great. Osprey, 1987). 53 Г. Ваурик насчитывал 8 экземпляров, что не вполне точно; включенный им в число античных шлем из погребения у станицы Ладожской (Москва, ГИМ) датируется XIII в., а шлем из станицы Ахтанизовской (Гос. Эрмитаж) бронзовый. С другой стороны, известны и новые находки (Д. Катинчарова. Гроб на войн от елинистическата епоха при Црънча, Пазарджишко.//Археология, 44. 2003, 4. С. 8-9). 54 Плутарх, упоминая железный шлем Александра (Plut. Alex. 32) и доспехи Деметрия Полиоркета и Алкима Эпирского (Plut. Demetr. 21), оба раза сообщает имена мастеров-оружейников – Теофила и киприота Зоила, что само по себе примечательно. 55 Безотносительно решения вопроса о том, кому именно принадлежало погребение в Вергине, оно входит в комплекс царских гробниц (А.Ю. Алексеев. О «Гробнице Филиппа». / А.Ю. Алексеев. Хронография Европейской Скифии VII-IV вв. до н.э. СПб, 2003, с. 252-254). 56 Благоевград, Исторический музей, Inv.-Nr. 1.1/212; Д. Стоянова-Серафимова. Въоръжение на тракиец от с. Плетена, Благоевградски окръг.// Археология 1975, 4; В.П. Василев. Технологически проучвания на тракийското въоръжение от с. Плетена, Благоевградски окръг.// Археология 1975, 4 57 J. Vokotopoulou. 1982, S.519 58 O. Mørkholm. Early Hellenistic Coinage. Cambridge, 1991, p. 52-54 59 М.В. Горелик. 1980. С. 91 60 По подсчетам Валерии Фол, из двадцати пяти известных артефактов, представляющих рассматриваемую форму, 21 происходит с территории древней Фракии (пять из них не опубликованы); Die Thraker. Das goldene Reich des Orpheus. Mainz, 2004. S. 294 61 София, Археологический музей Nr. 2576 62 София, Археологический музей Nr. 8246 63 В.П. Василев. 1980, ил. 1 б) 64 Пловдив, Археологический музей Nr. 2445. В каталоге Gold der Thraker. Archäologische Schätze aus Bulgarien (Mainz, 1979) фотография этого шлема ошибочно приведена под № 184, под которым значится другой шлем (София, Археологический музей, Inv. Nr. 2445). 65 София, Археологический музей Nr. 7308 66 К.И. Жуглев. Погребение на тракийски воин при с. Сатовча, Гоцеделчевско.//Археология. 1991, 2. С.21-23 67 У Ю. Вокотопулу (Kat. 5) упомянут еще один шлем из Асеновграда, со ссылкой на Г.И. Казарова (Г. Кацаров. Антични паметници из България.//ИАИ, VI, 1930-31. С. 125, обр. 115); это шлем, найденный южнее Асенова крепост (Т. Иванов. Предпазно въоръжение на тракиец от Асеновград.//РП, I, 1948, с. 102). 68 Gräflich Erbachsche Sammlung (J. Vokotopoulou. 1982, Kat. 13) 69 В.П. Василев. 1980, с. 5 70 Афины, Национальный музей, 2563 и 3483 71 C. Blümel. Grabvasen aus dem Bezirk des Polystratos Deiradiotes//AM 51, 1926, S. 58 72 К. Кисьов. Тракийски некропол край с. Стойките, Пловдивска област.//Археология 1989, 4, с. 13-17 73 Имеется в виду упомянутый железный шлем из раскопок 1969 г. в Станчовице, в 7 км от Плетены. Бронзовый шлем с серебряными и медными плакированными украшениями, найденный под Плетеной в 1997 г. (София, Национальный исторический музей, Inv.-Nr. 37325), также сохранил нащечники, сходные с теми, о которых идет речь, по конфигурации, но совершенно отличные по декорации. Еще один артефакт неизвестного происхождения с прекрасно сохранившимися нащечниками хранится в коллекции Национального исторического музея в Софии (Inv.-Nr. 14061); опубликован в каталоге Die Thraker. Das goldene Reich des Orpheus, № 255. 74 В.П. Василев. 1980, с. 5 75 Д. Цончев. Антични паметници от България.//ИАИ, XVII, 1950, с. 236 76 Л. Живкова. Казанлыкская гробница. М., 1976, таб. IX; также шлем воина на фреске гробницы в Александрово (D. Dimitrova. Krieger und Bewaffung. In: Die Thraker. Das goldene Reich des Orpheus. Mainz, 2004. S. 127, Abb. 2). 77 Афины, Национальный музей, Karapanos 163; Копенгаген, Национальный музей 3495 78 Афины, Национальный музей, Karapanos 161 и 162, Х 14894; Олимпия, Археологический музей, Br 9721, Br 5896, Br 5899; Сен-Жермен, 4764 79 И. Венедиков, Т. Герасимов. Тракийското изкуство. София, 1973. С. 110 80 Кишинев, Государственный исторический музей Молдовы, 1581; Г.П. Сергеев. 1966, с. 139, рис. 11,а 81 E. Künzl. Waffendekor im Hellenismus.//JRMES 8, 1997, S. 67 82 Бари, Археологический музей, 20890; Г. Пфлюг характеризует его как «Sonderform». [39] 83 Гос. Эрмитаж, Кек. 5 84 Conze 1023, Taf. CCI 85 Каталог Christie’s, New York, Antiquities (Tuesday 8 June 2004), p. 39, № 44 86 Например, по фреске из Агиос Афанасиос и упомянутой вавилонской декадрахме Александра. 87 Г.П. Сергеев. 1966, с. 141-142; А.П. Манцевич. Бронзовые пластины из второго Масюгинского кургана (К вопросу о фракийских шлемах). // Археологический сборник 11. Л., 1969. С.113. Существует, впрочем, и альтернативная гипотеза, связывающая клад у с. Олонешты с походом Лисимаха на гетов в 292/93 г. до н.э., также неудачным (Т.Д. Златковская, Л.Л. Полевой. Городища Прутско-Днепровского междуречья IV-III вв. до н.э. и вопросы политической истории гетов. // Древние фракийцы в Северном Причерноморье. // МИА № 150. М, 1969. С. 59). 88 Г. Китов. Сашова могила (Монументална неограбена тракийска гробница между Шипка и Ясенево).//Археология. 1996, 2-3. С. 14 89 Д. Хмелевский. Литое свинцовое изображение фигуры воина из Ольвии.//Borysthenika-2004. Материалы международной научной конференции к 100-летию начала исследований острова Березань Э.Р. Штерном. Николаев, 2004. С. 178 90 К.И. Зайцева. Свинцовые изделия IV-II вв. до н.э. местного производства Ольвии.//Эллинистические штудии в Эрмитаже./Под ред. Е.Н. Ходза. СПб, 2004. Кат. 73, 74 91 Д. Алексинский. К вопросу о «фригийских колпаках» воинов на вотивных изображениях из Ольвии.// ΣΤΕΦΑΝΟΣ 2, 2004 92 J. Vokotopoulou. 1982, S.519 93 J. Vokotopoulou. 1982, S.520 94 J. Vokotopoulou. 1982, S.516 95 Т. Иванов. 1948, с. 107; В.П. Василев. 1980, с. 16 96 В.П. Василев. 1980, с. 15 97 Хаген Бизанц прямо называет этот шлем фрако-македонским (H. Biesanz. 1965, S. 82) 98 Например, терракотовая фигурка начала III в. до н.э. из Канозы (Каталог Christie’s, New York, Antiquities (Friday 8 June 2001), p. 112, № 176) 99 О том, что эта форма была, тем не менее, известна в древней Италии, наглядно свидетельствуют иконографические памятники, например – полихромная роспись Саркофага амазонок (Флоренция) и рельефы гробницы III в. до н.э. в Черветери. Единичная находка, происходящая по некоторым данным из Самния (ныне – в Эрбахе), не может рассматриваться как исключение, поскольку данный шлем мог попасть в Южную Италию как угодно, например с войсками Пирра. Сравнить мнение Валерии Фол: «Шлемы, найденные вне Фракии (в Эпире, Додоне, Малой Азии и Италии), вероятно попали туда с фракийскими солдатами в войсках Александра Великого или его диадохов, посредством покупки или как военные трофеи» (Die Thraker. Das goldene Reich des Orpheus. Mainz, 2004. S. 295). 100 Например: Реджио Калабрия, Нац. музей 11805; Флоренция, коллекция Чекканте СС 451. 101 М.В. Горелик. 1980. С. 91; М.В. Горелiк. 1983. С. 18 102 Фолькмар фон Греве характеризует IV в. до н.э. как «die Blütezeit dieses Helmtyps» (V. von Graeve. 1970. S. 92) 103 В.П. Василев. 1980, с. 16, ил. 16 104 Бронзовый эллинистический шлем позднего периода (I в. до н.э. – II в. ?), возможно парфянский или кушанский; C. C. Vermeule. Sculpture in Stone and Bronze in the Museum of Fine Art, Boston. № 120 (В589)
Summary
Dmitry P. Alexinsky (Saint-Petersburg) Early Hellenistic Helmets with Tiara-shaped Crown from Eastern Mediterranean.
In the 4th century BC helmets with high crown bent forward have been widely spread in the Mediterranean. Traditionally they are connected with a Phrygian cap. Up to now the idea about Thracian origin of the form also keeps its value. More than half of all finds is being localised in Bulgaria. P. Dintsis has suggested that they should be united by using the term “tiara-shaped helmet”. The variant “helmets with a tiara-shaped crown” looks more precise, as not all of these helmets can be restricted to one and the same type. The known antique pieces can be divided into two groups, which go back to two types: Chalcidian and Attic. The basic difference lies in the design of the forehead-guard. Division based on the design of a crown (whole or composite) does not seem to be quite correct. The tiara-shaped crown has no protective properties that are especially significant, and at the same time is labour-consuming enough in manufacturing. Having appeared possibly as an object of fashion, Greek helmet with a tiara-shaped crown up to the 2nd century ВС was already mixed up with other forms, and then went out of use. Their later imitations in Italy, contrary to erroneous opinion of M. Gorelik, appeared under the East-Greek influence. [40]
Публикация: |
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
