Техника военного дела

Общая характеристика

 

Войны, которые вели Филипп II Македонский, его сын Александр – создатели первой империи, – а также их преемники, эти многолетние войны по характеру своему резко отличались от вооруженных столкновений, наполняющих собою историю Греции в эпоху ее независимости. Такие крупные реформаторы военного дела, как Ксенофонт, Ификрат, Эпаминонд, Дионисий Старший, уже во многом изменили стратегию и тактику, свойственные прежним городским ополчениям Греции. Изменения эти шли по линии придания военной организации более устойчивого и рационального характера, по линии координации действия разных родов оружия, по линии увеличения подвижности и гибкости войсковых соединений. Однако принципы, лежащие в основе всех этих изменений, достигают полного развития лишь в македонских армиях – концентрация в одних руках политической и военной власти давала руководителям армий возможность проводить самые широкие стратегические замыслы. Целью своих военных операций Филипп и в особенности Александр ставили не достижение временных успехов, а полный разгром противника, по возможности даже полное его уничтожение. Подготовка войны и ведение ее входят как неразрывная часть в общую политическую систему, направленную к созданию великой державы. Новые условия и новые задачи требуют бойцов нового типа. На смену непостоянным контингентам граждан, бравшихся за оружие лишь под непосредственным давлением военной опасности, приходят войска, состоявшие в большой мере из профессионалов, проходивших длительную выучку.

Чрезвычайно существенным фактором, без учета которого непонятны основные особенности развития военной техники в эллинистическую эпоху, была окончательная победа системы комплектования армий на основе наемничества, заменившего гражданское ополчение, характерное для предшествующей эпохи. Начало военного наемничества восходит к эпохе до персидских войн. Мы знаем, что тираны городов восточной и западной Греции содержали наемные войска с целью обеспечить свою личную безопасность и утверждать свою власть [24]. О наемниках знаменитого "повелителя морей" (thalassokrates) Поликрата Самосского (VI в. до н. э.) говорит Геродот [25], указывая, что именно применение многочисленной наемнической армии должно было дать ему перевес над аристократическим ополчением самосцев. Аргосскими наемниками пользовался в ту же эпоху и афинский тиран Писистрат [26]; о наемниках в Сицилии уже в начале V в. до н. э. говорит Диодор [27]; в очень широких размерах использует наемников прославленный реорганизатор греческого военного дела Дионисий Старший в той же Сицилии (430-368 гг. до н. э.), в войске которого встречались и иберы и галлы [28]. Общеизвестен так называемый "поход десяти тысяч" греческих наемников, использованных Киром Младшим в борьбе за персидский престол, которую он вел против своего брата Артаксеркса (401 г. до н. э.). Следует вспомнить также, что о доле наемного воина говорит уже греческий поэт Архилох (VII в. до н. э.). К VII в. относят надписи греческих наемников, обнаруженные в Абу Симбеле в Нубии.

Прогрессирующий распад греческого полиса приводит к тому, что на протяжении IV в. все увеличивается количество полных сил и энергии людей, не находящих применения своему труду и представляющих неисчерпаемый источник для пополнения наемных армий как греческих, так и вне Греции расположенных государств. В походе против Персии Александр Македонский сталкивается с греческими наемниками, глава которых, родосец Мемнон, оказывается одним из опаснейших противников македонского завоевателя. Сам Александр переправился через Геллеспонт с армией в 30000 человек пехоты и 4500 всадников; в том числе у него было 11000 пехотинцев и около 1000 конных наемников. Впоследствии в его армию вливаются все новые и новые отряды наемников – всего до 65 000 человек [30].

Последний царь Персии Дарий имел отряд греческих телохранителей, возглавляемый фокейцем Патроном и этолийцем Главком. В войнах диадохов наемные солдаты играли решающую роль. Объединяя разрозненные свидетельства античных историков, удается во многих случаях установить, как велик был удельный вес наемных воинов в армиях великих держав эллинистической поры. Так, например, в битве при Ипсе в войсках Антигона и Деметрия, насчитывавших до 70000 человек пехоты и до 10000 кавалерии, не меньше половины общего числа пехотинцев приходилось на долю наемников. В битве при Рафии египетская армия состояла из 50000 человек, сражавшихся в пешем строю, и 5000 всадников; пеших наемников в том числе было от 13000 до 15000 человек, конных – 2000. Наемное войско карфагенян, восставшее против своих нанимателей и затем уничтоженное в результате исключительно упорной и кровопролитной трехлетней войны, исчислялось в 20000 человек – для подавления восстания пришлось спешно набирать новые полки наемников [31].

"Новая комедия" в числе своих масок имеет тип "хвастливого воина" – профессионала-наемника, и это свидетельствует о широкой распространенности данной социальной группы.

Осуществленная таким образом профессионализация военного дела оказывает весьма существенное влияние на количественный рост и качественное усовершенствование техники греческих армий. Только лица, целиком посвятившие себя военному делу и овладевшие рядом технических приемов, могли успешно обслуживать такие сравнительно сложные механизмы, как эллинистические катапульты, или такие грандиозные агрегаты, как гелеполы. Не случайно, что именно от эллинистической эпохи дошел до нас ряд имен специалистов военной техники, конструкторов военных машин и осадных приспособлений. Так, например, в любопытных папирусных таблицах, опубликованных в 1904 г. Германом Дильсом в "Abhandlungen" Берлинской академии (впоследствии им же использованных в его книге "Античная техника" [32]), мы читаем: "Эпикрат из Гераклеи, построивший орудия на Родосе; Полиид, построивший осадную машину в Византии и четырехколесник на Родосе; Диад, ведший осаду Тира и других городов при Александре; Дорий, изобретший лисиполем (машину, заканчивавшую войну)". Об упомянутом здесь Диаде мы знаем, что он был учеником фессалийца Полиида (современника Филиппа Македонского) и что он вместе с механиком Харием участвовал в походах Александра и считался изобретателем множества осадных машин: разборных осадных башен, усовершенствованных таранов и стенных буравов, перекидных мостиков и др. Известностью пользовался также сопровождавший Александра македонянин Посидоний, сконструировавший своеобразную осадную башню, которая представляла собой соединение обычной осадной черепахи с подвижной башней. Несколько позже жил афинянин Эпимах, архитектор Деметрия Полиоркета, сконструировавший при осаде Родоса мощную осадную машину.

Повышение удельного веса техники в военном деле сказывается и в том, что Александр привлекает своих военных инженеров для совета, перед тем как принимать те или иные решения стратегического характера [33].

 

Вооружение пехоты и конницы

 

Пытаясь дать картину военной техники эллинистического периода, естественно остановиться в первую очередь на тех элементах ее, которые получили преимущественное развитие уже в предыдущую эпоху, и показать изменения, которые были внесены в связи с новыми условиями ведения войны.

Ядром тех армий, во главе которых Филипп II сокрушил сопротивление греческих городов, а сын его Александр разрушил империю Ахеменидов, была тяжелая македонская пехота, составлявшая так называемую фалангу. Воины именовались фалангитами и были вооружены шлемами, поножами и маленькими круглыми щитами, немного более полуметра в диаметре [34]. Неясно, имели ли они панцыри; во всяком случае речь могла бы итти лишь о кожаных колетах с металлическими накладками, какие мы встречаем позднее в эллинистических армиях. Наступательным оружием служил меч и сарисса – длинное копье, достигавшее размера в 12 локтей, т. е. около 5,5 м [35]. Есть основание полагать, что в фаланге Александра, состоявшей из нескольких шеренг, применялись сариссы различной длины; стоявшие в задних рядах имели сариссы более длинные. Гипасписты, которые раньше считались легкой пехотой, но по вероятному предположению Тарна [36] были отборными тяжеловооруженными пехотинцами, имели на вооружении щит и копье. Тяжелая кавалерия – дружинники (дословно "товарищи" – hetairoi) – носили тяжелые бронзовые панцыри, сделанные по форме человеческого тела, шлемы, мечи и копья [37]. Щитов они, повидимому, не носили. Наконец, легкая кавалерия – "сариссоносцы" (sarissophoroi), – как показывает самое название, были вооружены теми же сариссами; оборонительным оружием служил шлем и кожаный колет. Греческие бойцы, входившие в состав македонской армии, носили обычное снаряжение тяжеловооруженных и легковооруженных воинов – гоплитов и пелтастов. Помимо этого были национальные контингенты – союзные и наемные, – носившие традиционное оружие своих стран (фракийские всадники, критские лучники и др.). В более позднюю эллинистическую эпоху в вооружении фалангитов обязательным предметом становится панцырь. После похода Александра в Индию в его армии, а впоследствии в войсках диадохов, появляются отборные отряды, получившие особые названия по виду своих щитов – отряды "среброщитных", "белощитных" и "меднощитных" воинов. Это представляет интерес в том отношении, что здесь проявляется известное стремление к созданию единообразной военной формы. С этим связано и то, что оружие выдавалось войскам из царских арсеналов [38].

Как и раньше, в вооружение входили шлемы, поножи, короткие мечи, которые использовались как колющее оружие, и те же сариссы. Основным изменением было, во-первых, варьирование длины сариссы, во-вторых, – колебание между применением сарисс разной длины и одинаковой. Максимальной длиной сариссы было 16 локтей (7,25 м) – цифра, приводимая Полиэном [39] для эпохи спартанского царя Клеонима (около 300 г. до н. э.), а впоследствии эта длина, по словам Полибия [40], была сокращена до 14 локтей.

Гипасписты в более позднее время превращаются в телохранителей царей (somatophylakes).

В дальнейшем в вооружении эллинистических армий наблюдается появление видов вооружения, свойственного азиатским народностям. Появляются конные лучники, отряды бойцов на верблюдах, пращники и, наконец, колесницы с серпами, бывшие прежде в употреблении в персидских войсках.

 

Боевые слоны

 

Совершенно своеобразной составной частью эллинистических армий, отличающей их как от армий предшествующих периодов античной истории, так и от армий Рима и последующих эпох, были отряды боевых слонов, выполнявшие весьма существенные тактические задания. Основную задачу боевых слонов составляла борьба с неприятельской конницей; здесь слоны оказывали неоценимые услуги, одним своим видом наводя страх на лошадей и таким образом лишая конные отряды боеспособности. Требовалась специальная тренировка лошадей для того, чтобы они могли выдержать атаку слонов. Вместе с тем скорость движения слонов была такова, что позволяла им и в этом отношении успешно состязаться с конницей. С другой стороны, попытки использования слонов против пехоты или в осадной войне, как правило, оказывались неудачными, особенно если пехота не поддавалась психологическому воздействию слоновой атаки и принимала простейшие меры защиты [41]. Единственный известный нам удачный опыт такого применения слонов – это война карфагенян с наемниками (241-238 г.), когда слоны штурмовали лагерь мятежников [42].

Применение слонов в военном деле с давних времен было известно в Индии, и одним из результатов индийского похода Александра было практическое ознакомление с этим грозным боевым средством. ¹ Александр, не оставлявший без внимания ничего, что сулило улучшение боевой техники, включил слонов в свою армию. Известно, что у него было уже до двухсот слонов [43], однако он не успел использовать их в боевой обстановке.

Из преемников Александра больше всего слонов насчитывалось в войсках сирийского царя Селевка и других царей основанной им династии (по Диодору [44] в войске Селевка в битве при Ипсе в 301 г. до н. э. было 480 слонов). Первые боевые слоны эллинистических армий поступали из Индии, и уход за ними поручался индийским вожакам. Желая приобрести полную самостоятельность, греко-египетские цари из династии Птолемеев воспользовались местными источниками пополнения слоновых отрядов и поставили дрессировку африканских слонов для военных целей. В особенности Птолемей II Филадельф (285-247 г. до н. э.) и Птолемей III Эвергет (247-221) уделяли очень большое внимание ловле и обучению слонов; на западном берегу Аравийского залива (нынешнее Красное море) Птолемей II основал город Птолемаида Охотничья, являвшийся крупнейшим центром ловли слонов; отсюда пойманных слонов на специальных барках доставляли в Египет [45].

Известно также, что карфагеняне добывали нужных им для армии слонов в северной Африке, причем и они также пользовались услугами индийских дрессировщиков.

Считалось, что африканские слоны по своим боевым качествам уступают индийским. Так, Полибий объясняет неуспех египетских слоновых отрядов в битве с Антиохом III при Рафии в 217 г. превосходством слонов Антиоха индийской породы над слонами африканскими. Однако современные исследователи военной истории античности не разделяют этого мнения и считают, что боевая ценность африканских слонов была не только не ниже, но скорее даже выше индийских [46].

Боевое снаряжение слонов представляется в следующем виде [47]: на спине слона устанавливали башенку, в которой помещались четыре бойца, вооруженные луками и сариссами (см. изображение боевого слона, приведенное у Келлера [48] и у Кромайера [49]).

Перед башней на шее слона сидел вожатый. Иногда тело слона защищали панцырем; спину слона покрывали красным чепраком, для устрашения неприятеля на шею слону вешали колокол [50].

По свидетельствам античных писателей, собранным у Кромайера [51], слонов объединяли по нескольку в отряды, имевшие особых командиров. Слоновые отряды комбинировали в тактическом отношении с отрядами легковооруженной пехоты; в бою слоны действовали как массой своего тела, так и ударами клыков, а также были обучены схватывать неприятельских воинов хоботом и, бросив на землю, растаптывать их ногами. Очень яркое описание боевых действий слоновых отрядов содержится у Полибия [52] в рассказе об упомянутом уже выше сражении при Рафии; "…Дав боевой сигнал, они [т. е. Антиох III и Птолемей IV Филопатор] прежде всего ввели в сражение слонов. И вот немногие из слонов Птолемея столкнулись с противниками: на них превосходно сражались башенные бойцы, врукопашную кололи и поражали друг друга сариссами, но еще лучше бились слоны, сражаясь со всей силой и сталкиваясь во встречном бою. Ибо дерутся эти животные так. Переплетаясь и упершись клыками друг в друга, они толкают изо всей силы и топчутся на месте, пока один, одолев другого, не оттеснит морду в сторону, а как только один, оттеснив, поставит другого боком к себе, он ранит его клыками совершенно так, как бык рогами. Большинство же слонов Птолемея трусливо уклонилось от боя, как поступают обычно африканские слоны. Они не выносят запаха и голоса индийских слонов, но, как мне кажется, пораженные их величиной и силой, они сейчас же, как только завидят их, обращаются в бегство. Так это случилось и теперь, когда слоны [египтян] в беспорядке оттеснены были к своим, гвардия Птолемея под их натиском подалась назад, а войска Антиоха, миновав слонов, напали с флангов и с тыла на Поликрата и на его всадников. Одновременно с ними находившиеся между слонами ряды греческих наемников, напав на птолемеевых пелтастов, уже ранее приведенных в замешательство слонами, прогнали их".

Атака слонов против пехоты оказывалась успешной лишь в том случае, если пехота пыталась встретить эту атаку, сплотившись в фалангу. Такое массовое скопление пеших воинов представляло собой наиболее удобный объект для действия слонов и заканчивалось катастрофически для оборонявшихся, как это произошло в 255 г. до н. э. с римлянами под командой Регула, которые были разбиты наголову карфагенянами, руководимыми спартанцем Ксантиппом. Рассеянный же строй давал пехоте значительное преимущество перед слонами. Самые простые средства, вроде досок, утыканных гвоздями, оказывались достаточными для того, чтобы приостановить движение слонов; вместе с тем подвижность небольших пехотных соединений позволяла вести удачную борьбу с боевыми слонами, терпя минимальные потери [53]. Еще более обычным было применение таких примитивных заградительных средств против слонов, применявшихся в осадной войне [54]. ²

Наиболее широкие возможности использования слонов открывались в кавалерийской войне. В знаменитой битве при Ипсе в 301 г. до н. э. 480 слонов Селевка образовали барьер, отрезавший победоносную конницу Деметрия от поля сражения и тем самым сыгравший решающую роль для исхода боя. В 275 г. до н. э. Антиох I одержал так называемую "слоновую победу" над галлами, вторгшимися в Малую Азию, причем именно слоны были двинуты против превосходной кавалерии галлов, не привыкшей к подобного рода противнику.

Подводя итоги, можно констатировать, что применение слонов, раз проникнув в эллинистические армии, стало одним из существеннейших факторов ведения войны и сохраняло это значение вплоть до римской эпохи, когда римская манипулярная тактика, основанная на объединении преимуществ гражданского ополчения и профессиональной армии эллинизма, сделала применение этого рода оружия, рассчитанного прежде всего на психологическое действие, мало эффективным. Содержание слоновых отрядов, стоившее огромных денег и сопряженное с очень большими трудностями организационного порядка, перестало себя оправдывать. Следует отметить также, что появление слонов в составе эллинистических армий знаменовало собой известное повышение уровня военной техники: оно предполагало очень хорошо обученные кадры специалистов по дрессировке и уходу за боевыми животными. Специалисты этой квалификации должны были очень высоко цениться. Борьба со слонами в свою очередь оказывалась возможной лишь при выработке ряда технических приемов и навыков, для чего опять-таки нужны были военные профессионалы, столь характерные для эллинистических армий. Однако, очень быстро обнаружилось, что для хорошо обученных солдат боевые слоны совершенно не страшны, и таким образом это новое средство борьбы теряет значение благодаря укреплению профессиональных навыков, достигшему более высокой ступени именно под влиянием этого средства борьбы.

 

Луки простые и механические

 

Особый интерес представляет все возрастающее распространение таких средств борьбы, которые мы с некоторым правом можем назвать техническими.

Исходным пунктом в развитии античной артиллерии был лук, распространенный в Греции классического периода в двух вариантах: лук в виде простой дуги – euthytonon toxon и двояко-изогнутый лук – palintonon toxon. Луки делались из дерева, китового уса и рога.

 

Рис. 100. Гастрафет. 1 – спусковой крючок; 2 – спуск; 3 – собачка; 4 – стойки спускового крючка

 

Усовершенствованный вид лука представляет собою так называемый гастрафет (рис. 100). В отличие от обычного лука гастрафет делали металлическим, и поэтому он был настолько тугим, что для его натягивания применяли особое приспособление. К луку прикреплен направляющий желоб трапецеидального сечения, по которому передвигался ползун. В верхней части ползуна находился желобок для стрелы, а на заднем конце был зацеп, удерживающий тетиву и снабженный спусковым устройством. Действуя на это спусковое устройство, можно было освободить натянутую тетиву, которая при этом сообщала стреле толчок.

При натягивании лука прежде всего захватывали тетиву зацепом, а затем доводили ползун до упора, где он и удерживался до момента выстрела. Стрелявший брался руками за оба конца поперечины и, упираясь животом в ее выемку, всем телом нажимал на гастрафет, вследствие чего ползун отходил назад и тянул за собой тетиву. В нужном положении ползун удерживался на направляющем желобе при помощи зубчатых реек и стопорной задвижки. Затем гастрафет укладывали на неподвижное основание и производили прицел.

Описываемый тип метательного оружия не имел сам по себе большого значения, но для истории античной военной техники важно то обстоятельство, что здесь впервые получил техническое оформление принцип ползуна, который в дальнейшем приобретает такую важность для торсионной артиллерии.

Не следует также упускать из виду, что в эллинистическую эпоху широко применяли и крупные орудия, построенные на принципе лука [55] (рис. 101).

 

Рис. 101. Станковый лук. 1 – натяжной ворот; 2 – упор; 3 – станина

 

В своем труде Битон дает описание нескольких типов орудий, построенных по типу лука, но достигавших весьма внушительных размеров. Так, например, камнемет, сконструированный на Родосе Хароном из Магнезии, имел в длину 1,8 м и в ширину – около 1 м. Другой камнемет работы Исидора из Абида был длиною в 4,44 м и имел больше 1,5 м в ширину. Наконец горное орудие, строителем которого был тарентинец Зопир, в длину имело 1,5 м, а в ширину – около 1 м. По дальнобойности, силе и меткости эти орудия близко подходили к аналогичным размерам орудий торсионной артиллерии.

 

Торсионные метательные орудия

 

Основой технического снаряжения эллинистических армий, применявшегося главным образом в крепостной войне, были метательные орудия так называемого торсионного типа (от лат. torsio – "скручивание"). Источником энергии в этих орудиях служили пучки упругих тетив, укрепленные между жесткими опорами и закрученные при помощи деревянных рычагов; при этом, следовательно, происходило продольное растяжение пучков, создававшее значительный крутящий момент. Мощность этих орудий была так велика, что еще в XVIII в. можно было выступить с предложением вернуться к употреблению такого рода артиллерии взамен огнестрельных орудий [56]. Мало того, даже во время мировой войны 1914-1918 гг. германские артиллеристы сделали серьезные попытки использовать для военных целей реконструированные военным историком Шраммом античные метательные орудия [57].

Материалом для изготовления тетив служили сухожилия различных животных; наиболее пригодными считались шейные сухожилия быков, ножные – оленей и вообще наиболее развитые сухожилия того или иного вида животных. Сухожилия свиней не применялись вовсе, о чем есть особые упоминания у античных техников военного дела. Однако самым высококачественным материалом считались женские волосы. ³

Так, Полибий сообщает [58], что родосцы в 250 г. до н. э. заготовили для Синопа, собиравшегося воевать с Матридатом, 300 талантов, т. е. 7860 кг обработанных волос. По свидетельству того же Полибия, сирийский царь Селевк Каллиник подарил родосцам десятки тысяч локтей волос, видимо для той же цели [59]. ⁴ Известно, что в критические моменты существования античных государств одним из проявлений патриотизма со стороны женщин было предоставление своих кос для усиления средств обороны. Лишь в качестве суррогата применялся конский волос.

Изобретение торсионных орудий, по данным греческих историков, можно датировать 400-м годом до н. э., временем чрезвычайного усиления военной активности, когда Сиракузский тиран Дионисий Старший, готовясь к решительной борьбе с Карфагеном, мобилизовал все средства страны для усиления вооружений. "Сиракузяне с полной готовностью поддерживали намерения Дионисия, и возникло горячее соревнование в изготовлении оружия. Не только в преддвериях храмов и в опистодомах, в гимнасиях и в портиках на площади – все было полно работающими; даже и помимо общественных мест, в самых богатых домах изготовлялось в огромном количестве оружие. И катапульты были в это время изобретены в Сиракузах, очевидно, потому, что лучшие мастера отовсюду собрались в одно место [60].

Позднегреческий писатель Элиан (около 200 г. до н. э.) сообщает, что изобретателем катапульты был сам Дионисий – известие, не встречающее, впрочем, подтверждения и потому сомнительное [61]. Уже в 397 г. при осаде Мотии (Motye) катапульты были пущены в ход против кораблей Гимилькона, пытавшихся проникнуть в гавань для выручки осажденных; Диодор отмечает большой психологический эффект появления этих невиданных боевых орудий: "Сиракузяне с берега, пользуясь стрелометными катапультами, уничтожили множество противников; и великое смятение вызвало это орудие, впервые изобретенное в это именно время" [62]. В силу своей эффективности новое боевое средство быстро распространялось. При той тесной связи, которая существовала между Сицилией и греческими государствами Балканского полуострова, нет ничего удивительного в том, что уже около 370 г. катапульты становятся известными в Греции [63]. Эпиграфические памятники позволяют установить, что в афинском арсенале, начиная с 350 г., хранились катапульты и снаряды для них. Аналогичные свидетельства появляются позднее и относительно других городов. В эпоху эллинизма даже самые незначительные города имели запасы артиллерийского оборудования. Необходимость обладания этим видом вооружения представляется в такой степени очевидной, что Гиерон и Гелон Сиракузский, оказывая помощь родосцам, пострадавшим от землетрясения (около 223 г., когда рухнул знаменитый "Колосс Родосский", а также большая часть стен и портовых сооружений), послали им, между прочим, пятьдесят катапульт. При капитуляциях города побежденные обычно выдавали победителю свою артиллерию. Так, например, в 149 г. до н. э. карфагеняне выдали римлянам "стрелометные и камнеметные катапульты числом до двух тысяч" [64].

У греческих авторов встречается много терминов для обозначения метательных орудий торсионного типа: organa, mechanai, mechanemata, bele, katapaltai, katapeltai, apheteria, hekebola. В латинском языке общий термин для них tormenta. Мы пользуемся термином "катапульта" как общим названием для всех видов метательных орудий.

В основном эти орудия распадаются на два типа: 1) одноплечные, служившие для метания камней, с одним пучком тетив, носившие у греков название monankon, а у римлян – onager "онагр" (это название будет применяться и в настоящей статье); 2) двуплечные, с двумя пучками тетив, для которых существует греческое название organon oxybeles – стрелометное орудие, стреломет, и organon lithobolon или petrobolon – камнеметное орудие, камнемет. Греческие технические писатели применяют наряду с этим термины euthytona и palintona. Euthytona повидимому совпадают в основном со стрелометами, ⁵ тогда как palintona означает, как можно думать, камнеметы. ⁶ Происхождение терминов euthytona и palintona остается неясным, так как точное их значение – "орудия прямого натяжения" и "орудия обратного натяжения" – трудно связать с толкованием их у технических писателей. ⁷ Онагр (рис. 102 и рис. 103) состоял из двух мощных дубовых горизонтальных станин, наглухо соединенных горизонтальными поперечинами и поставленных на колеса. В средней своей части эти станины имели утолщения; в этих местах просверлены отверстия, сквозь которые пропущены расположенные горизонтально упругие канаты. Канаты эти проходят далее через четырехугольные втулки, где она закреплены железными чеками. Сквозь канат перпендикулярно к его оси проходит деревянный рычаг; в состоянии покоя он расположен под углом 60° к горизонтальной плоскости; в боевом положении этот угол уменьшается до 30°. На конце рычага укреплена праща. Рычаг оттягивается назад при помощи ворота и может быть закреплен в этом положении особой задвижкой. Затем в пращу вкладывали камень, и орудие было готово к выстрелу. Задвижку выбивали ударом молота, и рычаг под действием возвращающихся к исходному положению канатов делал сильный размах, доходя до упора, где подложена специальная подушка, смягчающая силу удара. Камень вылетает из пращи, "готовый сокрушить все, что попадается на его пути" [65], сила толчка при этом такова, что приходилось помещать онагр на фундамент из пластов дерна или из необожженного кирпича, во избежание быстрого расшатывания рамы. Дальнобойность онагра доходила до 350 м при весе ядра в 1,5 кг. Большой точности прицела при помощи онагра достигнуть было невозможно уже в силу самого использования в этом орудии принципа пращи, составляющего отличительную черту его конструкции.

 

Рис. 102. Онагр

 

Рис. 103. Модель онагра.

В стрелометах и камнеметах, иначе называемых euthytona и palintona, идея торсионных метательных орудий получает другое конструктивное оформление. Здесь энергия двух упругих пучков передается при помощи тетивы метательному снаряду – стреле или камню, – движущемуся поступательно по направляющему желобу. Подобная конструкция дает возможность гораздо более точного прицела, чем онагр.

 

Устройство стрелометов и камнеметов

 

В дальнейшем изложении мы пользуемся материалами и реконструкциями Шрамма [66].

 

Рис. 104. Стреломет.

 

Стреломет (euthytonon, рис. 104) состоит из трех основных частей: рамы (plinthion), направляющего желоба (syrinx) и станка (basis). Рама, расположенная вертикально, образуется двумя горизонтальными просверленными станинами – перитретами (peritreta), соединенными при помощи вертикальных стоек, – двух внешних (parastatai) и двух внутренних (mesostatai).

В пространстве между внутренними стойками помещен направляющий желоб, а в промежутках между внутренними и внешними стойками размещены вертикально упругие канаты (tonoi) со вставленными в них рычагами (ancones). Для закрепления канатов в перитретах служат втулки (choinikides), – для небольших орудий их делали круглыми, из бронзы, а для более крупных – из дерева, обитого железом, четырехугольными, – и помещаемые над ними железные чеки. Весьма важно было придать обоим пучкам одинаковую степень натяжения, так как всякая неправильность тут самым неблагоприятным образом отражалась на точности боя. Натяжение регулировалось особыми ключами (rhizokrikos) и проверялось при помощи камертона. Концы рычагов стянуты тетивой (toxitis); рычаги могут описывать между положением покоя и боевым положением дугу в 30°. По направляющему желобу, задняя половина которого образуется двумя зубчатыми рейками, движется ползун (diostra), снабженный собачкой (korax, katakleis), а также спусковым приспособлением (schasteria). В передней части ползуна находится зажим для тетивы с выемкой, в которую упирается стрела; в задней части – петля, соединенная с крюком каната, идущего к вороту (oniskos). Основной частью станка является вертикальная стойка (orthostates), несущая вращающуюся муфту (karchesion), с которой шарниром соединен желобок, получающий таким образом свободное вращение как в горизонтальной, так и в вертикальной плоскости, что имеет, конечно, первостепенное значение для точности прицела. Стойка укреплена тремя неподвижными распорками (triskelos) и, кроме того, скреплена подвижным соединением с укосиной (anteris), которая при помощи наклонной опоры (anapausteria) поддерживает в нужном положении желоб. Для производства выстрела ползун со вложенной стрелой оттягивается при помощи ворота, затем отодвигается спусковое приспособление, благодаря чему зажим освобождает тетиву, и она сообщает стреле резкий толчок.

 

Рис. 105. Камнемет.

 

Рис. 106. Модель камнемета.

 

Все измерения метательного орудия определяются его "калибром", т. е. диаметром отверстий в перитретах. Так, для длины стрелы существует твердое соотношение с этим калибром – 9:1, т. е. длина стрелы равняется девяти диаметрам упомянутых отверстий, а следовательно и упругого каната. Для камнеметов (рис. 105 и рис. 106) калибр K, выраженный в дюймах, определяется весом каменного ядра по формуле

K = 1,1 * ³√100M,

где M означает вес ядра в минах ⁸. Филон приводит следующие данные о практически применявшихся размерах ядер:

Вес ядра	Калибр
10 мин	11 дюймов
20 мин	14 дюймов
50 мин	18,75 дюймов
1 талант	20 дюймов

 

Метательные снаряды

 

Интересно сопоставить с данными Филона результаты раскопок, производившихся в Пергаме в 1927 г. [67]. На высоком холме, где расположен был царский дворец Аттала I (241-197 г. до н. э.), были обнаружены остатки крупных каменных зданий, служивших складами и арсеналами. Около одного из этих зданий найдено 894 каменных ядра из розового трахита – породы, из которой состоит сам этот холм. Ядра эти лежали вне арсенала, поскольку не требовали особых условий хранения. Размеры их очень различны: самые крупные имели 40,1 см в диаметре, при весе в 76,141 кг; самые маленькие имели диаметр лишь в 14 см и весили 6,420 кг. Ядра эти могут быть разделены на семь групп, которые приблизительно соответствуют известным нам типам и калибрам метательных орудий. Самые тяжелые ядра (от 76 до 73 кг) предназначались, повидимому, для сбрасывания при помощи метательных желобов; вес этот соответствует трем талантам. По менее крупным ядрам весом от 48 до 6,5 кг можно предположить, что в Пергамской крепости находились камнеметы различных калибров – от 2-талантовых до 15-минных. Этот, казалось бы, мелкий факт еще раз подтверждает высокую оценку военной организации пергамских царей, оценку, которая создается общей картиной пергамских раскопок. Самый выбор места для постройки царской резиденции на трудно доступном холме высотой от 256 до 275 м, совершенно неуязвимом для неприятельской артиллерии, уже свидетельствует о большой военно-политической дальновидности. Не подлежит сомнению, что всякая попытка захватить пергамскую высоту открытой силой могла быть в корне пресечена действиями артиллерии Аттала, располагавшей, повидимому, значительными запасами метательных снарядов, которые заготовляли заблаговременно. Несколько таких ядер было найдено Гуманном в 1866 г., в начале раскопок Пергама. Первоначально их считали средневековыми; с тех пор, однако, найдено было значительное количество каменных ядер именно эллинистического времени: на берегу военной гавани Карфагена было обнаружено 2 1/2 тысячи известковых ядер от 10 до 30 см в диаметре, причем 222 таких каменных ядра имели пунические письмена II века до н.э. ⁹ К тому же пергамские ядра были засыпаны грудами черепицы эллинистической выделки, имевшей во многих случаях клеймо Аттала I.

 

Обслуживание торсионных орудий. Их эффективность

 

При обслуживании торсионного метательного орудия требовалось, в зависимости от его мощности, до семи человек для стрелометов и от четырех до десяти человек для камнеметов. Античные свидетельства дают возможность определить минимальные размеры площади, необходимой для установки орудий того и другого типа. Это может оказаться интересным для оценки технической оснащенности укреплений и кораблей. Расчет показывает, что для стреломета нужна была площадка шириной в 15 калибров и глубиной от 20 до 26 калибров, а для камнемета соответственные цифры – 13,5 и 16-21. По мнению Шрамма, основанному не только на изучении античных текстов, но и на экспериментальных данных, искусный наводчик мог достигнуть безошибочного попадания из стреломета или камнемета в отдельных людей на расстоянии 100 шагов, а в более объемистые цели, например в группу людей, – до 200 шагов. ¹⁰

Для того чтобы составить ясное представление о мощности и сфере применения торсионных орудий, следует учесть, что легкие стрелометы предназначались для стрельбы по живым целям, тогда как камнеметы и тяжелые стрелометы служили помимо этого также для обстрела артиллерии противника. При обстреле крепостей особенно часто камнеметы должны были разрушать легкие деревянные прикрытия, служившие для защиты как людей, так и артиллерийских орудий. Лишь в исключительных случаях удавалось одним обстрелом из торсионных орудий разрушить городскую стену, как это случилось при осаде Родоса Деметрием Полиоркетом в 305-304 г. в результате восьмидневного обстрела. Следует иметь в виду, что в этом случае речь идет о наскоро сооруженной стене из необработанных камней. ¹¹

Стенки деревянных кораблей также оказывались обыкновенно достаточно прочными, чтобы противостоять некоторое время обстрелу из торсионных орудий, но повторные попадания производили все же такое расшатывание корпуса, которое выводило судно из строя. Предельная дальность полета стрел достигала 300 м, но точность прицела и пробивное действие на этом расстоянии оказывались уже недостаточными для эффективной стрельбы. Каменные ядра, даже весьма тяжелые – весом в талант (26,2 кг), – удавалось метать на расстояние до 200 шагов. Наиболее выгодным весом ядер было 10 мин (4,4 кг), так как при этом достигалась большая точность стрельбы при достаточном разрушительном действии. Размеры стрел для стрелометов колебались от 44 см до 185 см; наиболее употребительны были стрелы в 66 см. Как общее правило, стрелометы должны были в пределах нормальной для данного калибра дистанции выводить из строя человека, вооруженного щитом (pelte, откуда иногда производят название katapeltes).

Для защиты орудий в условиях полевой войны служили примитивные прикрытия, как например куски дерна, фашины, доски, шкуры животных и т. д.; ими создавалась достаточная безопасность от действия легких стрелометов и ручного оружия. Впрочем, применение торсионных орудий в полевой войне было довольно ограниченным, очевидно, вследствие их громоздкости. Есть известия, что Александр Македонский, в поисках наиболее эффективных средств борьбы с противником, пытался применить метательные орудия и в полевой войне. Это произошло во время похода против иллирийцев (лето 335 г.), когда Александр поставил свои орудия на берегу реки, чтобы помешать переправе неприятеля [68]. Гораздо позднее, в столкновении со скифами на берегу Танаида (329 г.), применение катапульт позволило ему форсировать переправу через реку; Арриан отмечает [69] большой психологический эффект, который произвели эти орудия, когда у одного из скифских всадников на большом расстоянии щит и панцырь были пробиты насквозь [70]. Тем не менее мы нигде не видим, чтобы орудия применяли в больших полевых сражениях Александра с персами (Граник, Исс, Гавгамелы). Позднее Маханид, предводитель спартанцев в битве при Мантинее (207 г.), расставил катапульты впереди своих войск; это не спасло его от поражения [71].

Главной областью применения торсионных орудий была осадная война. Здесь применение подвижных башен давало многочисленные возможности размещения орудий, чрезвычайно благоприятные для наступающего. Деметрий Полиоркет при осаде Саламина на Кипре построил исполинскую гелеполу. На нижних ее этажах помещались разнообразные петроболы, метавшие камни весом до трех талантов (ок. 78,6 кг); на средних – тяжелые стрелометы; на верхних – легкие стрелометы и множество камнеметов [72].

Сходным образом поступал последний македонский царь Филипп V при осаде Эхина [73]. Известны случаи, когда орудия расставляли на кораблях, в носовой их части [74]. Такого рода расстановка приобретала совершенно особое значение при осаде крепостей, расположенных непосредственно у моря, как например при осаде Александром Тира [75].

О применении торсионных орудий в морских сражениях свидетельств нет, и, повидимому, оно вообще не имело места. Это достаточно объясняется тем, что загрузка легких и подвижных военных кораблей артиллерийскими орудиями и запасом тяжелых каменных ядер должна была весьма неблагоприятно отразиться на их маневренных качествах.

Появление в военной практике торсионных орудий повлекло за собой усиление оборонных средств. Известны попытки усовершенствовать панцыри, дававшие надежную защиту от стрелометов. ¹² Крепостные прикрытия также должны были быть усилены. В частности, стали применять двойные плетни из прутьев, размоченные кожи, набитые мякиной, толстые пласты глины, укрепленные при помощи колышков, и наконец броневые свинцовые плиты. На угрожаемых участках совершенно вышли из употребления деревянные палисады, которыми довольствовались ранее.

Оценивая техническое значение торсионных орудий, можно констатировать, что следствием их было резкое усиление боеспособности армии, они вызвали ряд изменений в технике защитных сооружений и оказались одним из важнейших факторов, определявших весь характер ведения войны как в эллинистическую эпоху, так и в последующее время, вплоть до появления огнестрельного оружия.

 

Гелеполы

 

Проблема преодоления долговременных сооружений крепостного типа разрешалась военной техникой эллинизма двумя принципиально различными способами: или путем разрушения стен, или путем уничтожения доставлявшихся ими преимуществ; о методах разрушения стен речь будет итти ниже. Для достижения второй цели создавали всякого рода вспомогательные сооружения, позволявшие подниматься на высоту крепостных стен или оказываться выше их. Решающую роль играло применение осадных подвижных башен (phoretoi pyrgoi).

До последнего десятилетия V в. до н. э. для преодоления крепостных стен греческое военное искусство знало три способа: применение лестниц, устройство земляных насыпей (chomata) и постройку башен (pyrgoi), позволявших осаждающему оказаться вровень со стенами крепости [76]. Такая осадная техника была сопряжена со множеством неудобств, ибо требовала значительного времени и подвергала осаждающих неприятельскому обстрелу. Устройство подвижных башен предоставило осаждающему все выгоды башен неподвижных и могло, вместе с тем, быть осуществлено в условиях полной безопасности.

Перелом в этом отношении связан с нашествием карфагенян на сицилийские города в 409-407 гг., происходившим в условиях применения наиболее передовой военной техники того времени. Урок этот был хорошо усвоен сицилийскими греками, и в 397 г. Дионисий Сиракузский проводил осаду Леонтин, применяя в самых широких размерах разнородные средства технической борьбы; в частности он приказал соорудить широкую, длиною около 1000 м, плотину по направлению к острову, на котором расположен был город, и по этой плотине передвинул к городским стенам свои шестиэтажные башни на колесах [77]. В восточной Греции эту новую технику осадной войны начал применять с величайшей выдержкой и энергией, всегда его отличавшей, Филипп Македонский: его осады Перинфа (340 г.) и Византии (339 г.) были примерами широкого использования всех технических новшеств, какими только он мог располагать; между прочим, Филипп соорудил здесь осадные башни вышиною в восемьдесят локтей (ок. 35,5 м). В дальнейшем башни эти становятся средством первостепенной важности в крепостной войне, и устройство их достигает высокой степени совершенства. Наиболее мощным и тяжелым подвижным башням дано было имя "гелеполы" (helepoleis от греческого helein – взять и polis – город – "берущая города"). Основное назначение подвижных башен – создать для осаждающих удобную исходную позицию на высоте крепостной стены или выше ее, позицию, с которой можно эффективно обстреливать неприятельскую стену по верхнему ее краю и пространство за нею, а также возможно при помощи штурмовых мостиков непосредственно переходить на неё. В оборудование гелеполы входит поэтому артиллерия разного калибра и разных типов, расположенных по ее этажам, а также штурмовые мостики (epibathra).

Самые знаменитые осады эллинистического периода греческой истории – это осада Тира (332 г.), кипрского Саламина (306 г.) и, наконец, Родоса (305-304 г.); во всех трех случаях гелеполы сыграли немалую роль. Сопоставления данных, сообщаемых историками, с данными в книгах военных писателей Греции дают довольно полную картину устройства гелепол (рис. 107 и рис. 108). Размеры гелеполы изменялись в зависимости от задачи, стоявшей перед осаждавшими, т. е. от характера местности и высоты крепостных стен. Во всех случаях гелепола представляла собою многоэтажное деревянное сооружение в форме усеченной пирамиды, поставленной на колеса (оси этих колес могли переставляться и помещались под углом в 90° друг к другу).

 

Рис. 107. Гелепола.

 

Рис. 108. Нижняя часть гелеполы.

 

Самые высокие из гелепол, о которых сохранились достоверные свидетельства, – это построенные инженерами Александра Диадом и Харием при осаде Тира. По словам Арриана [79], стены Тира возвышались над уровнем моря на 150 футов (44,4 м). Самый город расположен был на острове, отделенном от материка проливом в 800 м ширины, глубиною, доходившей до 5,5 м [80]; через этот пролив Александр устроил дамбу в 60 м ширины, и по ней двинулись к городским стенам две двадцатиэтажные восьмиколесные гелеполы в 53 м высоты [81]. При подобных размерах сооружения опасным могло оказаться давление ветра; чтобы не быть опрокинутыми, башни должна были быть закреплены стропами. ¹³

Об общем впечатлении, которое производила подобная осадная башня на осажденных, дает некоторое понятие Плутарх в жизнеописании Деметрия Полиоркета: "Воевал он и с родосцами, союзниками Птолемея, и подвел к их стенам огромную гелеполу; основание ее было четырехугольное, причем каждая сторона четырехугольника равнялась сорока восьми локтям; в высоту же она имела шестьдесят шесть локтей, сходясь к вершине, которая таким образом оказывалась уже основания. Внутри она была разделена на многие этажи; сторона ее, обращенная к противнику, имела в каждом этаже бойницы, сквозь которые метали всякого рода снаряды; ибо башня полна была воинов, готовых ко всякому роду боя. И то, что она не шаталась в не качалась при движении, а прямо и устойчиво, сохраняя равновесие, подвигалась вперед с громким шумом и грохотом, вселяло в душу зрителей страх, смешанный с неким восхищением". ¹⁴

Еще более подробное описание гелеполы, построенной Деметрием для взятия Саламина, содержится у Диодора: "Он выписал из Азии мастеров, а также железо, большое количество леса и потребное количество всего прочего. Скоро все было ему доставлено, и он построил сооружение, именуемое гелеполой. Каждая сторона ее имела в длину сорок пять локтей, в высоту же она имела девяносто локтей, была разделена на девять этажей и вся была поставлена на четыре сплошных колеса, имевших восемь локтей в вышину. Построил он также громадные тараны и две черепахи с таранами. В нижних этажах гелеполы он разместил разнообразные камнеметы, из которых самые большие метали камни в три таланта; в средних – самые крупные стрелометы, а в верхних – самые легкие стрелометы и множество камнеметов. Свыше двухсот человек должны были надлежащим образом обслуживать эти орудия" [84].

Поскольку основным средством борьбы с гелеполами со стороны осажденных был огонь – горючие составы, стрелы с горящей паклей и т. д., – на них должны были располагаться и огнетушительные средства [85]. Чтобы подвести тяжелую башню к стене города, необходимо было предварительно устроить твердый и ровный путь. Работы по прокладыванию такого пути производились под прикрытием передвижных щитов разных типов от самых легких (laisa, ampeloi) до более тяжелых (gerrochelone), сплетенных из прутьев и переносившихся на руках, и самых тяжелых (chelone chostris), которые приходилось перевозить. Задачей обороняющихся было устроить подкоп под проложенной для башни дорогой. Любопытно отметить своеобразный прием борьбы с гелеполами, заключавшийся в том, что в землю закапывались большие глиняные сосуды; под тяжестью башни эти сосуды ломались, и происходил обвал, вызывавший деформацию и разрушение башни.

 

Самбуки

 

Одной из необходимых принадлежностей гелеполы был перекидной мостик, так называемая "самбука" (sambyke, собственно, название струнного музыкального инструмента), позволявшая осаждающим взбираться на неприятельскую стену. Самбука спускалась на стену при помощи канатов, пропускавшихся через блок, укрепленный на вертикальной балке [86]. Особая разновидность самбуки была применена Маркеллом при осаде Ахрадины в 214 г. до н. э. Используя специфику местности, Маркелл избрал для штурма часть стены, прилегающую к морю, и подвел к этой части свои корабли, снабдив их самбуками, как это описывает Полибий в своей истории [87].

Применялась также самбука как самостоятельная военная машина; в этой форме она была впервые сконструирована Дамидом Колофонским, и описание ее дает Битон в своем сочинении "Об устройстве осадных машин и орудий", ¹⁵ посвященном пергамскому царю Атталу I и написанном, невидимому, в 30-х годах III в. до н. э.

На деревянной тележке установлен деревянный каркас, поддерживающий вертикальную балку, которая служит опорой для лестницы и имеет в направлении своей оси движение, сообщаемое ей при помощи ворота с червячным приспособлением. При опускании и подъеме этой вертикальной опоры лестница, связанная с неподвижным каркасом, при помощи тяги изменяет свое положение от горизонтального до наклонного к горизонтальной плоскости под углом в 45°. Для облегчения подъема лестница снабжена противовесом, которым служит ящик со свинцом. Длина лестницы достигает 18 м [88].

 

Стенобитные машины

 

Наряду с мощным развитием метательных орудий, важную роль в осадной технике продолжали играть применявшиеся уже с давних времен стенобитные приспособления.

 

Рис. 109. Таран.

 

Одной из самых мощных стенобитных машин, имевшей во многих случаях решающее значение при взятии укрепленных пунктов, был таран (krios) (рис. 109). Он представлял собой мощную балку, снабженную с одной стороны наконечником из кованого железа, который насаживали на балку и скрепляли с нею обручами. Наконечник этот или был круглым, или его снабжали острым лезвием, или наконец бивнем – прямым или гнутым. В последнем случае его называли "ворон" (korax) или "бурав" (trypanon). Различали два основных типа тарана. В одном случае таран двигали на катках, и тогда балка его получала четырехугольное сечение; в другом – его устраивали подвесным; при этом сечение балки обычно оставалось круглым. Таран первого типа считался более совершенным, так как давал возможность вернее направить удар. Тяжелый наконечник тарана уравновешивался тяжестью толстого конца балки; если же это оказывалось недостаточным, то прибегали к помощи свинцовых противовесов, чем одновременно увеличивалась масса тарана, а следовательно – и его эффективность. Иногда таран называли также журавлем (geranos) – название, которое должно было бы относиться к одноногому, двуногому или треногому приспособлению для подвешивания тарана. Подвесные тараны держали обыкновенно на двух или четырех цепях (kriodoche), которые были помещены близко одна от другой, чтобы команда, обслуживающая таран, могла придавать определенное направление удару. ¹⁶

Тараны каткового типа двигались вдоль желоба по целой системе катков. Передвигали тараны того и другого типа или вручную, или при помощи ворота. Для защиты обслуживающего персонала применяли подвижные навесы, так называемые черепахи (chelonai). Самые мощные тараны были использованы, повидимому, Гегетором Византийским при осаде Родоса. Цифры, приводимые сообщающими об этом авторами [89], нуждаются, однако, в существенном исправлении, так как и здесь, как в описании гелеполы у Диодора, спутаны две единицы длины – локоть и фут. Таран длиной в 120 локтей (53 м) был бы совершенно не годен к употреблению, так как при такой длине (если принять диаметр заднего и переднего концов соответственно в 37 и 22 см) прогиб был бы чрезмерно велик и, кроме того, при движении тарана возникли бы вибрации, исключающие возможность управления тараном. Очевидно, за максимальную длину применявшихся на практике таранов надо принять 120 футов (35,5 м).

Таран был самым мощным техническим средством для разрушения каменных сооружений. Яркую картину применения таранов дает Ливий. Речь у него идет об осаде Сагунта, которую Ганнибал вел во всеоружии эллинистической военной техники:

"И вот уже громились тараном стены, и многие части их были поколеблены, в одном месте сплошные разрушения обнажили город: три башни подряд со всей находящейся между ними стеной рухнули, издавая оглушительный грохот…" [90]. "Башня, долго сотрясавшаяся, рухнула" (осада Орея; 200 г. до н. э.) [91]. "И часть стены, расшатанная ударами тарана, уже во многих местах рухнула; и по раскрытому проломом пути римляне ворвались ночью в крепость, расположенную над гаванью".

Кроме таранов, для разрушения стен применяли также буравы (trypanon), располагавшиеся под прикрытием специально для этого предназначенной черепахи (chelone dioryctis). Буравам придавали некоторый угол наклона к горизонтальной плоскости с таким расчетом, чтобы образующиеся от действия бурава осколки и пыль высыпались и не препятствовали его проникновению в стену. Источники сообщают о двух типах стенных буравов, различавшихся по способу придания бураву вращательного движения. Для этого служил или сверлильный лучок, или обыкновенный ворот. Отверстия в стене просверливали рядами настолько близко одно от другого, чтобы части стены между ними легко можно было выломать вручную. В результате получалось отверстие настолько широкое, что два человека, стоя в нем спина к спине, имели возможность расширять брешь кирками; одновременно применяли деревянные крепления рудничного типа. Когда брешь достигала нужной глубины, деревянные стойки обмазывали смолой и серой, брешь заполняли хворостом и затем все это поджигали, так что стена рушилась [92].

Для защиты от таранов и стенных буравов осажденные применяли прикрытия, затруднявшие доступ к каменной кладке: мешки, набитые мякиной, тюки шерсти, бычьи кожи, надутые или набитые мякиной. Помимо того, пускали в ход всякого рода средства прямого воздействия на эти осадные машины. Петлями или клещами старались захватить головную часть тарана и втащить его на стену. Кроме того, на тараны и обслуживающий их персонал сбрасывали тяжелые камни вручную и из метательных орудий, а также горючие вещества. Вегетий писал: "Некоторые спускают на веревках матрацы и подушки, защищая ими те места, в которые ударяет таран, чтобы натиск машины, ослабленный мягким материалом, не разрушил стены. Другие подцепляют таран петлями, а затем множество людей со стены тянут таран вбок и опрокидывают его вместе с черепахой. Многие подвязывают на веревках железные зубья вроде клещей…, которые захватывают таран и либо его опрокидывают, либо вздергивают его так, что он не имеет разгона для удара. Иногда со стен с размаху бросают крупные камни от фундаментов и мраморные колонны, сокрушая ими тараны. Если же мощь таранов такова, что пробита брешь и, как это часто случается, стена падает, то остается одно спасенье: разрушив дома, построить внутри другую стену, с тем чтобы истреблять противников, если они попытаются проникнуть в промежутки между двумя стенами" [93].

Аналогичные способы борьбы с таранами применялись уже в V в. до н. э., как видно из рассказов Фукидида об осаде Платеи и Ливия [94].

 

Подкопы

 

Говоря о борьбе с гелеполами, нам уже приходилось упоминать о применении подкопов для того, чтобы воспрепятствовать движению гелеполы. Но и помимо этого подкопы широко применяли как одно из основных средств фортификационной войны и со стороны осаждающих и со стороны осажденных. Подкопы под стены вели при помощи мин (hyporygmata, metalleia) и в конечном итоге они должны были вызвать разрушение стены. При подкопах применяли те же орудия, что и при рудничных работах. Орудия эти оказывались пригодными лишь для сравнительно мягких грунтов; скалистый же грунт обычно представлял для них непреодолимое препятствие. Характерное свидетельство этого находится в рассказе Полиэна; анекдотические детали, встречающиеся в этом рассказе, не лишают его значения важного источника, рисующего как технику подкопных работ, так, что особенно интересно, и психологическое воздействие этих работ на осажденных [95]. Но классическим описанием саперной войны в условиях развитой эллинистической осадной техники следует считать сохраненный Героном рассказ Полибия ("Об осаде городов"), описывающего осаду этолийского города Амбракии римским консулом Марком Фульвием Нобилиором в 189 г. до н. э. Этот рассказ Полибия послужил также основным источником для Ливия в описании той же осады [96]. В виду важности этого свидетельства приводим его полностью:

"Римляне, действуя непрерывно таранами, понемногу разрушали стены; однако, не могли проникнуть в город через бреши, так как осажденные этоляне деятельно возводили в местах проломов новые стены и отважно дрались там, где рушились стены. Поэтому римляне вынуждены были прибегнуть к подкопам и к устройству подземных мин. Но и это средство не имело успеха, ибо осажденные с еще большим искусством применили такие же способы борьбы, как покажет дальнейший рассказ, после того как обнаружили замысел противника. Римляне укрепили средние из трех бывших у них сооружений, они тщательно прикрыли подземный ход плетеными щитами и провели траншею, параллельную стене, длиной около двух плетров (65 м). Затем, начиная от этой траншеи, стали копать днем и ночью посменно. Довольно много дней они незаметно для осажденных выносили землю из траншей. Когда же выросла большая куча вынесенной наружу земли и в городе ее заметили, руководители обороны распорядились энергично копать параллельный стене и траншее ров перед башнями. Когда этот ров достиг достаточной глубины, осажденные разместили вдоль одной стенки рва, обращенной к противнику, сплошной ряд медной посуды, сделанной из самых тонких листов – тазы и другие подобные им сосуды. Проходя мимо этих сосудов по рву, они улавливали шум, производимый копавшими снаружи. Отметив место, где некоторые из медных сосудов, в силу резонанса, подавали знак – ибо они гудением отвечали на внешний шум, – они начали рыть изнутри другой ход под землей, под прямым углом к прежнему рву, проведя его под стеной и стремясь выйти навстречу неприятелю. Так оно вскоре и произошло, потому что римляне не только подошли под землей к стене, но и подвели подпорки под довольно значительную часть стены в обе стороны от подкопа, и тут противники столкнулись. И сперва они сражались сариссами под землей; существенного успеха достигнуть ни те, ни другие не могли, потому что с обеих сторон сражающиеся закрывались четырехугольными плетеными щитами. Тогда кто-то из осажденных предложил поставить впереди бочку, соответствующую ширине подкопа, просверлить ее дно, пропустить через отверстие железную трубку такой же длины, как бочка, наполнить бочку мелким пером и развести совсем слабый огонь у самого отверстия бочки. Затем, плотно закрыв отверстие бочки железной крышкой со множеством дыр, ввести ее в подкоп, причем отверстие должно быть обращено в сторону противника. Затем, закупорив зазор вокруг бочки, оставить два отверстия с той и другой стороны и, пропустив сквозь них сариссы, не допускать противников к бочке. После этого надо было взять кузнечный мех, приладить его к железной трубке и энергично раздувать огонь, находящийся в перьях у конца трубки, все время вытягивая к себе трубку по мере того, как выгорают перья. Так все и было сделано, и оказалось, что и количество дыма получается очень большим, и он отличается особой едкостью в силу природы перьев, и весь дым несется во вражеский подкоп. Поэтому римляне сильно страдали и были в тяжелом положении, будучи не в силах ни задержать дым, ни выносить его, находясь в подкопе".

В этом описании с большой наглядностью показан весь ход саперных работ как со стороны осаждающих, так и со стороны гарнизона осажденного города. Основным способом нападения было устройство мин, подводимых непосредственно под стены и имеющих целью вызвать их обвал. Как вытекает из описания Полибия, доведя подземный ход до основания стены, начинали рыть новый подкоп, идущий под стеной в обе стороны перпендикулярно к первоначальному ходу. При этом стенки и потолок подкопа крепили деревянными стойками, чтобы избежать преждевременного обвала. Лишь после того, как подкоп достигал размеров, обеспечивающих разрушение стены на достаточном протяжении, стойки поджигались, и стена от собственной тяжести рушилась. Тот же Полибий дает в другом месте любопытные сведения о скорости прохождения подкопа под стеной: при круглосуточной работе в течение трех суток было пройдено с попутным креплением подземного хода два плетра (65 м) [97]. Правда, в этом случае можно предположить превышение нормальной скорости прохождения, поскольку крепления оказались недостаточными и участок стены рухнул прежде, чем работа по проведению мины была закончена. При нормальном ходе дела при помощи одной мины можно было вызвать столь значительное разрушение стены, что это открывало возможность проникновения в город сразу большим массам штурмующих войск. ¹⁷

Важнейшая задача осажденных – своевременно обнаружить направление неприятельской мины и начать вести контрмину с целью встретиться с противником под землей в наиболее выгодных для себя условиях. Интересно отметить применение резонирующих медных сосудов в качестве звукоуловителей, о чем, помимо приведенного места Полибия, свидетельствует также писатель IV в. Эней Тактик, подтверждающий и другую интересную деталь описания Полибия: применение удушающих веществ в условиях рукопашного боя под землей. ¹⁸

В этой связи заслуживает упоминания сообщение Энея о том, что в подкопы впускали ос и пчел, чтобы сделать пребывание там затруднительным. Военный писатель Филон рекомендует затоплять подкопы, пуская туда морскую воду при помощи водочерпательных сооружений.

 

Фортификация

 

Как и в ряде других областей греческой военной техники, новое слово в области фортификации было сказано в Западной Греции, при постройке грандиозных оборонительных сооружений, выполненных в 402-385 гг. до н. э. в Сиракузах в правление знаменитого Дионисия Старшего [98]. Исполинский размах этих сооружений, длина которых составляла около 27,5 км, показывает, что дело шло о подготовке к осаде большого масштаба; с другой стороны, качество этих сооружений говорит о том, что Дионисий имел в виду осаду, которая будет вестись всеми наиболее совершенными средствами военной техники (башни, тараны, подкопы, метательные орудия). Для того чтобы затруднить приближение осадных машин к стенам, предусмотрена была система тройных рвов, выдвинутых далеко вперед к противнику; местами внешний ров расположен на 170 м от стены. Рвы эти частично вырублены в скалистом грунте, достигая глубины в 9 м; они соединены между собою и с городом системой подземных ходов, которые дают возможность осажденным делать вылазки во фланг и в тыл противнику. Те же принципы положены в основу постройки новых стен в Афинах в том виде, как она намечена была постановлением народного собрания в 307-306 гг. [99].

Стена укрепленного города состояла и в эллинистическую эпоху, как и раньше, из башен и куртин – междубашенных укреплений, как их называли греки (mesopyrgia). Высота и толщина этих стен могла быть очень различной. В своем трактате Филон советует делать стены не ниже 9 м и не тоньше 4,5 м; самые высокие сохранившиеся стены города Асса в Малой Азии, воздвигнутые в основном в IV в. до н. э., имеют в высоту около 19 м при протяжении в 3 км. Ввиду того, что при постройке стен приходилось считаться с возрастающей мощностью таранов и стенных буравов, строители эллинистических городов придавали особое значение укреплению нижней части стены с той стороны, где можно было ожидать энергичных наступательных действий противника. В этих частях стены выкладывали обтесанными каменными плитами; вообще же материалом для стен служил бутовый камень и кирпич. Большая толщина стен давала возможность усилить брустверы; по возможности избегали деревянных прикрытий, создававших опасность пожара и легко разрушавшихся под действием камнеметов. Самые стены бывали многоэтажными (Родос, Сиде). Башни строили одну от другой на расстоянии полета стрелы, чем обеспечивалась возможность эффективного обстрела куртин. Башни имели, как правило, четырехугольное основание, а в верхней части их делали многоугольными или круглыми; рекомендовалось ставить их с таким расчетом, чтобы к наступающему противнику была обращена не одна широкая сторона, а угол; этим ослаблялось действие осадных машин и орудий противника. Башни имели несколько этажей; в нижнем из них находились казематы для размещения тяжелых орудий (рис. 110).

 

Рис. 110. Камнемет в каземате башни

 

Самые формы куртин могли быть различны. Античные теоретики фортификации рекомендуют подчас очень причудливые формы, например куртины, похожие в плане на меандр, пилу, ряд полукружий. На практике эти сложные формы применяли, видимо, не так часто; все же пилообразные очертания имеют сохранившиеся стены на о. Самофракии, один из участков стены города Колофона и некоторые другие. Стены и башни имеют в разных этажах многочисленные бойницы (thyrides) как для отдельных стрелков, так и для метательных орудий; бойницам придается уклон с таким расчетом, чтобы было возможно обстреливать противника, находящегося вблизи от основания стены. Большое значение имело также надлежащее оборудование вынесенных вперед укрепленных линий (proteichismata). В одних случаях это были настоящие каменные стены, в других – палисады, создававшие прикрытие для выдвинутых вперед частей гарнизона и метательных орудий.

В стенах, помимо главных ворот, устраивали двери для вылазок, чаще всего по две около каждой башни; повидимому, одна служила для входа, другая – для выхода. В то время как в более ранних стадиях развития осадной техники ворота – наиболее уязвимая часть системы укреплений – были достаточно серьезным препятствием для сравнительно слабого наступательного оружия противника – копий и стрел, в дальнейшем оказалось необходимым для защиты их от таранов и тяжелых орудий противника ставить перед ними специальные укрепления; наряду с этим в части стены, примыкающей к воротам, устраивали так называемые epikampia, т. е. выступы, дававшие возможность фланкировать подходящего к воротам противника.

Создание пояса мощных укреплений вокруг городского центра было только частичным решением задачи по обеспечению безопасности страны. Наиболее угрожаемые границы защищались или целой системой отдельных пограничных укреплений, или сплошной линией стен. Нечто подобное имело место в Пергаме, где от города в северном направлении протянута пограничная стена с целым рядом башен.

Фортификационная система, бегло обрисованная на предыдущих страницах, отличается существенными чертами, типичными для всей постановки военного дела в эллинистический период.

 

Арсеналы

 

Виганд, обнаруживший при раскопках в 1927 г. остатки так называемых пергамских арсеналов, указывает, что наиболее вероятным временем их сооружения был 40-й год правления Аттала I, т. е. 201 г. до н. э., и это обстоятельство не случайно: именно в этом году Филипп V Македонский нападает на западное побережье Малой Азии и делает неудачную попытку захватить Пергам. Ему удается только разорить расположенные перед городом храмы [100]. Сооружение пяти или, может быть, шести зданий складочного типа, развалины которых изучены Вигандом, было, несомненно, связано с напряженной международной обстановкой, заставлявшей Аттала быть готовым ко всевозможным неожиданностям.

Эти складочные помещения, или арсеналы, как их обычно называют, имели, повидимому, двоякое назначение: с одной стороны, там хранились пищевые припасы на случай долгой осады крепости, с другой, – всякого рода снаряжение и материалы чисто военного назначения. Что такого рода склады считались делом первостепенной важности, явствует из некоторых наставлений Филона [101], который рекомендует иметь в городе годовой запас зерна, а кроме того вино, масло, лук, горох, бобы, сыр, просо, мак, соленое и сушеное мясо. Он указывает при этом способы хранения этих запасов, предусматривая два рода складочных сооружений: одни – типа силосов, вырытые в земле, другие – выполненные в виде надземных построек. И в том и в другом случае Филон советует принимать меры против заплесневения и гниения продуктов; особое значение он придает хорошей вентиляции. Следы такого рода вентиляции обнаружены и Вигандом в Пергамских арсеналах. По его расчету, только одно из обнаруженных им зданий (арсенал № 2) при засыпке ячменным зерном на высоту одного метра могло бы вместить до 175000 кг ячменя, т. е. приблизительно 350 000 ежедневных пайков; это количество, следовательно, было бы достаточно для содержания 1000 человек в течение года.

Филон перечисляет все то разнообразное военное имущество, которое следует накапливать и хранить в ожидании военных действий: луки, стрелы, копья, щиты, стрелометы и камнеметы; запасы железа, бронзы, свинца, смолу, серу, веревки разной толщины, тетивы из сухожилий животных, бревна, водоросли (служившие для набивки мешков,. предназначенных смягчать удары камней и таранов), паклю, факелы, лампы, фонари, огнеметы, колеса с серпами, и т. д. ¹⁹

Мы уже указывали на обдуманность и планомерность, проявлявшуюся в постановке военного дела в эллинистических государствах. Устройство складов военного назначения, отразившееся как в археологических, так и в эпиграфических и литературных памятниках, вносит еще один штрих в эту характеристику.

 

Консервирование и хранение пищевых припасов

 

Снабжение населения осажденных городов доброкачественной пищей занимало организаторов эллинистических армий еще и в том отношении, что предусмотрены были разнообразные способы консервирования пищевых продуктов, способы, которые указывают на систематизацию большого опыта. Любопытны в этом смысле многочисленные рецепты, сохраненные Филоном [102]. Филон советует хранить мясо вяленым, соленым или маринованным в уксусе; хорошо также вываренное мясо смешивать с маслом и медом; бульон при этом разливать по чистым сосудам и хранить особо [103]; печенки, кроме свиных, солить или высушивать в тени [104]. Дан особый рецепт изготовления питательных галет на случай изнурительной осады; в состав этих галет входит измельченный лук, кунжут и мак; все это рекомендуется стирать вместе с лучшим медом и полученную массу разрезать на куски размером с маслину. Если съедать один такой кусок рано утром, около семи часов по нашему исчислению, а другой – в три часа дня, то голод, будто бы, не причинит сильного вреда [105]. Настойчиво рекомендуется устройство небольших садов и огородов в черте города, чтобы создать запасные фонды на случай осады и прекращения подвоза [106].

 

Техника связи. Оптическая сигнализация

 

Есть еще одна область военного дела, где эллинистические государства, не создавая ничего принципиально нового, но искусно используя в новой обстановке технические достижения предшествующих эпох, добились высоких достижений, обусловивших эффективную организацию боевой мощи соответствующих стран. Это – техника связи, техника передачи известий военного, в первую очередь, характера. Имеем в виду, главным образом, огневые сигналы (phryktoi) как простейшую разновидность оптического телеграфа.

Наиболее примитивным типом такой сигнализации были применявшиеся с древнейших времен заранее условленные знаки: ночью – огонь, днем – дым от костра или факелов в том виде, как о них упоминает, например, Диодор в одном из мифологических разделов своей "Исторической библиотеки" [107]. Значительным усовершенствованием и усложнением этого вида сигнализирования было устройство целой цепи пунктов огневой сигнализации, делавшей возможною передачу вестей на огромные расстояния. Сильно пересеченная поверхность Балканского полуострова и островов Эгейского моря, обилие выступающих горных вершин, множество близко лежащих друг от друга островов – все это содействовало распространению сигнализации этого типа. О таком способе упоминает уже Геродот; ²⁰ воспользоваться им собираются персы. Есть основания полагать, что этого рода сигнализация применялась именно в Персии, где вообще уделялось большое внимание скорейшей передаче распоряжений и донесений. Если это так, то диадохам надо было только использовать уже налаженную систему и приспособить ее для своих надобностей, что они и начали делать. Антигон Одноглазый, самый энергичный и предприимчивый из первого поколения преемников Александра, устроил систему огневых сигналов во всей подвластной ему части Азии [108]. Впоследствии такого же рода меры принимает Филипп V Македонский (221-179 гг.), чтобы на горе Тиссе в Фессалии получать спешные донесения из Фокиды, а также с островов Евбеи и Пепарефа [109]. Его сын Персей в Македонии, а также Ганнибал и Митридат Понтийский пользуются такой же сигнализацией [110].

Во всех этих случаях ставилась, видимо, весьма ограниченная цель: передача какого-нибудь заранее условленного сообщения, обычно сигнала тревоги; и цель эта достигалась более или менее удовлетворительно. Но совершенно очевидны органические недостатки этого простейшего способа сигнальной связи, сильно ограничивавшие возможность его использования; важнейший из них – отсутствие дифференциации передаваемых сигналов. Некоторые попытки для устранения этих недостатков, правда, делались: так, античные свидетельства устанавливают различие между сигналами о приближении друзей (phryktoi philioi) и сигналами о приближении противников (phryktoi polemioi): в первом случае факелы держали неподвижно, во втором – ими быстро размахивали. Начало этого способа Полибий относит ко вторжению дорян [111], но несомненно, что он имеет в виду общеупотребительные в его время методы [112]. Искусно маневрируя и предварительно договорившись, можно было, в порядке военной хитрости, такими сигналами намеренно ввести противника в заблуждение; все же возможности непосредственной передачи оставались крайне скудными, ²¹ и оптические сигналы должны были дополняться через нарочных. Поэтому мысль античных теоретиков и практиков военного дела работала над улучшением зрительной сигнальной связи. Интересно упомянуть о двух методах, которые излагает Полибий в уже упомянутом разделе своей истории [113]. Автором первого Полибий называет военного писателя Энея (IV в. до н. э.). Для передачи спешных сообщений рекомендуется взять два одинаковых глиняных сосуда глубиной в три локтя и шириной в локоть, снабженных отверстиями для стока воды. Сосуды наполняют водой и в них устраивают поплавки с укрепленными на них стойками, разделенными на равные части, которые снабжены надписями, по содержанию своему охватывающими важнейшие возможные типы военных донесений: "всадники вторглись в страну" и т. п. Один из этих сосудов устанавливают на передающей станции, другой – на станции принимающей. Затем по сигналу передающей станции одновременно открывают выпускные отверстия обоих сосудов, вода вытекает с одинаковой скоростью; когда деление с нужным донесением поравняется с краем сосуда, передаточная станция снова дает сигнал, по которому отверстия следует закупорить. После этого на принимающей станции остается просто прочитать надпись на соответствующем делении стойки. Очевидно, что даже при безупречном и одновременном действии обоих механизмов число возможных сообщений крайне ничтожно и нет средств обмениваться вестями.

Трудно сказать, применялись ли когда-либо на практике эти или подобные им сигнальные аппараты; Полиэн (II в. н. э.) говорит, правда, что будто бы карфагеняне, воюя в Сицилии, прибегали к подобному же сигнальному приспособлению, но истинность этого известия справедливо заподозрена современными исследованиями [114].

Значительно больший интерес представляет другой способ, о котором рассказывает Полибий и который был, по его словам, изобретен Клеоксеном и Демоклитом и усовершенствован им самим [115]. Огромный шаг вперед знаменует в этом методе впервые примененный принцип передачи отдельных букв. Греческий алфавит, имеющий 24 буквы, делится на пять рядов по пяти букв; последний ряд остается неполным; каждый ряд получает номер от одного до пяти; в свою очередь в каждом ряду каждой букве присвоено определенное место, также обозначаемое цифрой. Для передачи любого сообщения – Полибий настойчиво рекомендует формулировать его как можно короче – следует поднимать факелы на двух помещенных рядом передаточных пунктах: число факелов, поднимаемых на левом пункте, обозначает номер ряда; число факелов на правом – номер буквы в соответствующем ряду; так, например, для передачи буквы κ надлежало бы поднять два факела слева и пять – справа, поскольку эта буква стоит пятой во втором ряду. Для большей точности наблюдений Полибий советует пользоваться диоптром, зрительным прибором с двумя трубками. Несмотря на сложность и медленность такого способа передачи вестей – Дильс считает, что для передачи фразы из тридцати букв потребовалось бы около получаса, – принципиальное решение проблемы было найдено. К сожалению, не сохранилось античных свидетельств, которые бы подтверждали практическое применение этого способа. О дальнейших его усовершенствованиях мы узнаем лишь от позднего римского писателя Юлия Африкана, но это уже выходит за пределы нашей темы.

 

Голубиная почта и тайнопись

 

Из остальных методов эллинистической техники передачи известий военного характера стоит упомянуть лишь о голубиной почте и о различных способах тайнописи.

Только случайностью можно объяснить отсутствие прямых свидетельств об использовании голубей для пересылки военной корреспонденции, свидетельств, которые относились бы непосредственно к эллинистическим армиям. Для римской эпохи такие сведения мы имеем. С другой стороны, Элиан (II в. н. э.) в своей "Пестрой истории" рассказывает о посылке голубя из Олимпии в Эгину с вестью о победе Тавросфена (эта победа была одержана в 444 г. до н. э.); по словам Элиана, голубь покрыл это расстояние (ок. 160 км) в три часа. Если счесть это известие достоверным, тем самым устанавливалась бы известная распространенность голубиной почты в доэллинистической Греции. Указанная Элианом скорость (ок. 50 км в час) довольно близко подходит к средней скорости полета современных почтовых голубей (до 75 км в час).

Можно предполагать, что и эллинистические армия применяли с этой целью голубей.

О тайнописи любопытные материалы дает Филон [116], рекомендующий несколько способов такой передачи известий, основанных на принципа симпатических чернил.

 

Источники

 

Список источников, на которые даны ссылки в квадратных скобках, находится здесь >>>

 

Приложения

 

I. Полибий, VIII, 3 (5) сл. находится здесь >>>

II. Афиней, 206d-209b находится здесь >>>

III. Афиней, 203e-204d находится здесь >>>

 

Примечания

 

1. По свидетельству Арриана, III, 8, 6, в битве при Арбелах в 331 г. в войске Дария было лишь очень незначительное количество боевых слонов, и встреча с ними, вероятно, еще не отразилась на тактике македонян. [назад к тексту]

2. Известны случаи, когда предпринимались попытки использовать слонов для форсирования городских укреплений, разрушенных подкопами. Классическим примером этого является осада Мегалополя Полисперхонтом в 318 г, до н. э. [назад к тексту]

3. Герон. Об изготовлении метательных орудий, 30: "Эти волосы отличаются тонкостью и длиной и обильно умащаются маслом; поэтому, если их сплести, то получается хорошая упругость". [назад к тексту]

4. Таким образом, вероятно, женские волосы являлись немаловажной статьей в торговом обороте эллинистических государств. [назад к тексту]

5. Герон. Ук. соч., 74: "мечет только стрелы". [назад к тексту]

6. Герон. Ук. соч., 74, 8: "palintona некоторые называют также камнеметами". [назад к тексту]

7. Шрамм в своих работах считает эти термины механически перенесенными на разновидности метательных орудий от разных типов лука. [назад к тексту]

8. Мина (аттическая) равна приблизительно 436 г; талант равен 60 мин (26,2 кг). [назад к тексту]

9. Кроме ядер там же было найдено до 20000 глиняных пуль яйцевидной формы (6 х 4 с.), предназначавшихся, очевидно, для пращей. См.: Р. Gauckler. Nouvelles archives des missions scientifiques et litteraires, XV (1908), 569. [назад к тексту]

10. Ср. Тарн, стр. 115: "Еще во времена Веллингтона было практически невозможно попасть в отдельного человека из мушкета, целясь в него с дистанции в 100 шагов…". [назад к тексту]

11. Диодор, XX, 871: "Проведя такую осадную операцию в течение восьми дней, он разбил своими талантовыми камнеметами орудия, стоявшие на валу, и разрушил межбашенную часть стены с самими башнями" Ср. там же, 86, 2: "Затем с наступлением дня он [Деметрий] под звуки труб и воинские клики перенес свою артиллерию к гавани и при помощи легких и дальнобойных стрелометов сдерживал работавших над воздвижением стены у гавани, а камнеметами частично расшатал, частично же разрушил как орудия противников, так и стену, пересекавшую мол". [назад к тексту]

12. Плутарх. Деметрий, 21: "Деметрию доставлены были с острова Кипра два железных панциря весом в сорок мин каждый (ок. 17,4 кг). Желая доказать их непроницаемость и крепость, мастер Зоил приказал выпустить стрелу из катапульты с расстояния в двадцать шагов; стрела попала в панцырь, но железо осталось неповрежденным, и осталась только едва заметная царапина, словно от грифеля". [назад к тексту]

13. Основные размеры этой гелеполы по исчислению Шрамма были такими: высота – 120 локтей = 53,2 м; наибольшая ширина – 30 локтей = 13,3 м; наименьшая ширина – 6 локтей = 2,66 м. [назад к тексту]

14. Плутарх. Жизнеописание Деметрия Полиоркета, гл. 21. Следует иметь в виду, что приводимые Плутархом данные о размерах башни, повидимому, нуждаются в исправлении: вместо локтя (44 см) следует всюду считать фут (30 см). См. Шрамм, там же, 236 и сл. То же относится и к данным Диодора, приводимым ниже. [назад к тексту]

15. Новейшее издание Рема и Шрамма вышло в Мюнхене в 1929 г. [назад к тексту]

16. Такого рода таран имеет в виду Флавий Иосиф (Иудейская война, III, 215), давая описание как устройства этого орудия, так и его применения. Следует иметь в виду, что хотя здесь описан таран эпохи римской империи (I в. н. э.), но и таран эллинистической эпохи едва ли в существенных чертах от него отличался. "Таран – огромная балка, похожая на корабельную мачту; с одной стороны она снабжена массивным железным наконечником, которому придана форма бараньей головы, откуда и самое название. Он свешивается, подхваченный посередине, как это бывает у весов, с другой балки, укрепленной с обеих сторон упорами. Множество людей оттягивают его назад, а затем все разом налегают на него, толкая его вперед, так что он ударяет в стены своим железным концом. И нет такой мощной башни и толстой стены, которая, хотя бы и выдержала первые удары, могла противостоять долго". Ср. Вегетий, там же, IV, 14. [назад к тексту]

17. Диодор, XVIII, 70, 5 (речь идет об осаде Мегалополя Полисперхонтом: "Одновременно со всем этим он, подкопав при помощи саперов стены и поджегши крепления, обрушил три самые большие башни и соответственное число межбашенных укреплений"). [назад к тексту]

18. Эней Тактик, 37, 3: "Туда [в окоп] бросают хворост и солому, поджигают и при этом заделывают вход, чтобы дым проникал в подкоп и воздействовал на находящихся в подкопе; и бывает, что многие из них погибают от дыма". О применении резонаторов см. 37, 6. [назад к тексту]

19. Ср. также. Арриан. Анабасис, I, 23 (где говорится о пожаре военных складов в Галикарнассе во время осады его Александром) и Страбон, 653 (где указывается, что самые замечательные склады оружия находились на Родосе, в Массалии и в Кизике); а также ольвийский декрет в честь Протогена (III в. до н. э.), изданный Латышевым (Inscr. ant. orae sept. Ponti Eux., I, 32, B, 48 s.). [назад к тексту]

20. Геродот, IX, 3. Этот способ описан в "Агамемноне" Эсхила (ст. 281 и сл.). [назад к тексту]

21. См. чрезвычайно интересное место Полибия (X, 43-47), являющееся важнейшим источником для истории оптической сигнализации эллинистической поры. [назад к тексту]

 

Перейти к смежной статье Техника мореходства >>>

Публикация:
Эллинистическая техника. Сб. стат. под ред. акад. И.И. Толстого. Изд-во АН СССР, М., Л., 1948, стр. 269-319