Книга вторая

Предисловие автора.

И сию книгу подношу я вам, Августейшие Императоры, Антонин и Вер! Вы сами можете судить, из каких исторических преданий и с каким трудом собрано мною и представлено вкратце то, что полезно собственно для Вас. Этот труд совершил я не в свободные от общественных занятий минуты, но во время исправления должности Адвоката.

Глава I.

Агезилай.

1. Агезилай в продолжение войны с Акарванийцами придвинул войско свое к их пределам. Но как тогда наступала нора посева хлеба, то Лакедемоняне, чтобы не воспрепятствовать тому, отправились в обратный путь. При этом случае Агезилай в оправдание свое сказал, что неприятели скорее принуждены будут просит пощады, когда созреет посеянный ими хлеб; ибо, вероятно, им не захочется лишиться его; если же они и тогда не пожелают мира; то все, посеянное ими, достанется в наши руки.

2. Лакедемоняне вели войну с Фивейцами и Афинянами. Как у Лакедемонян легковооруженные воины и щитоносцы были недовольно сильны, то Агезилай счел за лучшее вывести в бой всю фалангу. Но Хабрий приказал Афинянам, а Горгид Фивейцам, чтобы они не устремлялись на неприятелей, а стояли спокойно на одном месте, протянув копья вперед и упирая щиты в колена. Агезилай, устрашенный столь стройным видом противников, отступил, считая долгом мудрого вождя не пренебрегать силы и искусства неприятеля.

3. Агезилай, получил пред сражением при Коронее известие, что Пизандр, начальник морской силы Лакедемонян, побежден Фарнабазом и убит, но не желая опечалить и устрашить этим своего войска, велел распустить совсем противный слух, то есть, что Лакедемоняне одержали победу на море; сам же, надев корону, принес жертву по случаю мниморадостной вести. Совершив священный обряд, он послал друзьям своим несколько жертвенных участков. Воины, слыша о победе и видя торжество, с большею готовностью и ревностью приготовлялись к бою.

4. Афиняне, побежденные Агезилаем при Коронее, скрылись в храм Минервы. Агезилай, считая опасным нападать на пораженного неприятеля, когда отчаяние легко может побудить его к возобновлению боя, дозволил Афинянам беспрепятственно удалиться, по их произволу.

5. Агезилай, по вступлении в Азию; желая вселить в своих воинов презрение к Варварам, к коим они до того времени питали боязнь, велел раздеть пленных Персов и показать Грекам слабое и изнеженное роскошью тело их, равно, драгоценные их одежды и прочие украшения, при чем лаконически сказал: «Вот с кем, и вот за что мы воюем!»

6. Агезилай советовал не преграждать пути бегущему неприятелю.

7. Когда союзники упрекали Лакедемонян в том, что они гораздо многочисленнее их, то Агезилай, не возражая на то, вывел все войско на равнину и, приказав Лакедемонянам отделиться от союзных воинов, расположил тех и других особо. Потом глашатай начал делать перекличку: «Вставайте горшечники!» сказал он, и вдруг со стороны союзников поднялось множество людей. «Вставайте кузнецы!» продолжал глашатай, и равномерно со стороны союзников поднялись весьма многие. «Вставайте плотники!» произнес он наконец, и выстроилось еще большее число союзников. Таким образом вызвал он по порядку других ремесленников и художников, так что почти все союзники встали, между тем как из Лакедемонян никто не тронулся с места, потому что им запрещено было заниматься ремеслами. Этот случай вразумил союзников, что собственно воинов у Лакедемонян было более, нежели у них самих.

8. Когда Агезилай вступил в пределы Азии и стал опустошать Царские владения, то Тиссаферн предложил ему перемирие на три месяца, с условием склонить Царя к освобождению всех подвластных ему Греческих городов, лежавших в Азии, и объявить их независимыми. Между тем, как Греки ожидали предназначенного времени для окончательных по этому предмету переговоров, Перс, собрав многочисленное войско, напал на них внезапно. Греки поражены были изумлением и страхом. Тогда Агезилай, начав с веселым и торжественным видом устраивать свое войско, сказал: «Благодарю Тиссаферна за вероломство. Сами боги сделались теперь ему врагами, а нам союзниками. При твердом уповании на могущественных поборников, пойдем сражаться с неприятелем.» Греки, ободренные речью Полководца, единодушно ударили на Варваров и разбили их.

9. Агезилай, пришед к Сардам, распустил ложную молву, что, намереваясь обмануть Тиссаферна, он старается показать, будто бы следует на Лидию, между тем как действительное направление его было к Карии. Персидский вождь известясь о том, употребил все усилия на защиту Карии; Лакедемонский же Полководец, напав в то время на Лидию, опустошил эту страну и вынес из ней весьма значительную добычу.

10. Агезилай, при нападении на Акарнанию, видя, что жители этой области скрываются в горы, не хотел тревожить их быстрыми набегами; но, переходя от одного места к другому, приказывал вырывать деревья с корнями. Акарнанийцы, возымев худое о нем мнение по его медлительности и занятиям, состоявшим только в истреблении деревьев, решились оставить горы и идти в города, лежавшие на равнинах. Тогда Агезилай, прошед в одну ночь сто шестьдесят стадий, застал еще до рассвета Акарнанийцев на равнинах и, захватив большое число людей, много скота и разного имущества, удалился.

11. Агезилай, узнав, что Фивейцы засели при проходе чрез Сколу, велел всему отправленному Греками посольству остановиться при Феспиях и доставить туда же для его войска съестные припасы. Фивейцы, известясь о том, перевели своих воинов к проходу Феспийскому и заняли эту дорогу. Но Агезилай, по совершении трехдневного пути, нашед проход в Сколу незащищенным, провел чрез него войско без сражения.

12. Во время нападения Агезилая на Фиваиду, жители ее заняли неприступную высоту, называемую седалищем Реи, так что его войску невозможно было ни сражаться без величайшего урона, ни идти далее. В этом положении Агезилай решился уклониться с войском в сторону, под видом, будто бы намерен вести его к опустевшему и без всякой обороны оставленному городу Фивейцев. Фивейцы, опасаясь разорения своего города, оставили занятую ими высоту и быстро устремились к городу. Тогда Агезилай беспрепятственно перешел чрез упомянутую высоту.

13. Когда при Левктрах многие Лакедемоняне начали бросать оружие, расстраивая ряды, то Агезилай, для избавления многочисленного войска от бесславия, изъявил желание сделаться законодателем. Получив сие звание, он не издал новых законов, но повелел, чтобы, после битвы Левктринской, старые приведены были в исполнение.

14. При случившемся в Спарте возмущении, многие вооруженные граждане выбежали на священный холм Артемнды Иссорийской близ Питаны, между тем Виотийцы и Аркадяне, сделав нападение на Спарту, привели в такой страх ее жителей, что сии последние недоумевали, как поступить в столь смутных обстоятельствах войны и мятежа. В то время один только Агезилай сохранил присутствие духа. Считая опасным употребить силу против укрывшихся на холм и находя неуместным прибегнуть в этом случае к просьбам, решился подойти к холму один без всякого оружия с твердым и спокойным видом, и, по приближении, сказал: «Юноши! не это место я назначил вам, а приказал идти туда, — на другой холм. Ступайте же на то место и защищайте его.» Лакедемоняне, полагая, что Агезилай не знает об изменническом их поступке, пошли со страхом и беспрекословным повиновением туда, куда он приказывал. После же того ночью, удалив в разные места двенадцать человек зачинщиков и руководителей заговора, Агезилай успел совершенно укротить мятеж.

15. Агезилай, видя, что многие из воинов его перебегают к неприятелям, и заметив, что это обстоятельство в остающихся вселяет чрезвычайный страх, решился скрывать от сих последних число бежавших. Чтобы достигнуть своей цели, он начал посылать доверенных людей всякую ночь собирать по бивакам и в шатрах разбросанные щиты и приносить их к нему, дабы по оставленному оружию нельзя было узнать, кто его бросил. Воины же, не видя брошенного оружия, не любопытствовали более осведомляться о бежавших.

16. Агезилай весьма долго воевал с Фокеянами и не мог, ни взять их города, ни, по разным обстоятельствам, продолжать осаду его; особенно же препятствовали ему в том союзники Фокеян; почему, сняв осаду, он удалился; а вслед за ним и союзники Фокеян, считая войну уже оконченною, с радостью отошли в свои жилища. Тогда Агезилай возвратился и занял оставленный союзниками город.

17. Агезилай, желая пройти чрез Македонию, отправил к Македонскому Царю Аеропу послов для переговоров о пропуске его войска. Аероп, отвергнув предложенные ему условия, сказал, что он сам пойдет к Агезилаю на встречу, и немедленно вывел против него свою конницу, надеясь тем более на успех, что у Лакедемонского вождя было мало всадников. Агезилай же, намереваясь показать, что у него конницы гораздо больше, нежели сколько в самом деле было, поставил в переднем ряду пехоту, а в заднем конницу и разделил сию последнюю на две части, между коими поместил лошаков, ослов и взятых из обоза лошадей, посадив на них воинов, снабженных оружием. Устроенная таким образом конница казалась многочисленною. Аероп, увидев ее, оробел и согласился на пропуск Агезилаева войска.

18. Агезилай, расположась по Виотии лагерем и узнав, что союзники его, боясь вступить в сражение, уходят в город Орхомен, послал тайно к Орхоменянам повеление не принимать к себе никого из пришельцев без его ведения. Тогда союзники, не находя пристанища, начали думать уже не о побеге, но о победе.

19. В сражении с Фивейцами, Агезилай заметнл, что они, желал разорвать и расстроить Лакедемонскую фалангу, дрались столь храбро, что с обеих сторон падали воины сотнями, почему он велел сподвижникам своим для уменьшения кровопролития отделиться от неприятеля. В это время напиравшие на его фалангу Фнвейцы обратились в бегство; Агезилай же так быстро и решительно начал преследовать их, что не происходило уже более взаимной сечи, а оставалось только без сопротивления умерщвлять бегущих.

20. Агезилай, при построении уже войска в боевой порядок, заметил, что союзники злоумышляют против него, а потому решился отступить. Отступление сие направлено было по ущельям гор, где он долженствовал быть настигнутым Виотицами; при чем Лакедемонянам велено было идти впереди, а союзникам позади, с тою целью, чтобы сии последние, при нападении врагов с тыла, принуждены были по неволе сражаться мужественно и храбро.

21. Агезилай при нашествии на Виотию велел союзникам своим опустошать эту страну и истреблять в ней леса. Но как они, по лености, небрежно исполняли это приказание, то Агезилай, отменив его, начал по два и по три раза в день переносить свой лагерь с одного места на другое. По сей причине они необходимо должны были срубать деревья, не столько для того, чтоб нанести вред неприятелю, сколько для устройства своих лагерей. Эта мера причинила Виотии такое же зло, как бы и самое опустошение.

22. Агезилай, прибыв в Египет па помощь к Нектанебу, занял одно удобное место и начал обносить его валом. Не согласясь с Египтянином, который хотел лучше погибнуть, нежели запереться в окопы, Агезилай решился не выходить из укрепления до тех пор, пока оно не будет приведено к окончанию. Когда же оставалось в нем одно только малое отверстие, то Агезилай, воскликнув: «теперь время показать наше мужество и силы!» ринулся в это отверстие и нанес неприятелям большое поражение. Оградясь валом, он уже не мог быть ими окружен.

23. В сражении Агезилая с Виотийцами, победа оставалась нерешенною по причине вечерней темноты, прекратившей бой. В полночь Агезилай отправил на поле битвы преданных ему людей, с приказанием, посыпать пеплом и скрыть все тела убитых Спартанцев, какие только найдены там будут. Посланные, исполнив это, возвратились еще до рассвета. Неприятели, пришед по утру на место сражения и заметив, что в числе убитых находится гораздо более их товарищей, нежели Спартанцев, поражены были печалью, робостью и предчувствием, что Лакедемоняне одержат над ними победу.

24. Агезилай, на обратном пути из Азии, проходил чрез Виотию. Фивейцы засели в теснинах, которых он не мог миновать. Тогда Агезилай, выстроив свое войско рядами, по два человека в ряд, дал ему направление к городу. Фивейцы, полагая, что, в отсутствие их войска, Фивы могут быть взяты, оставили теснины и с величайшею поспешностью возвратились в город; а Агезилай между тем без всякой опасности прошел далее.

25. При вторжении Агезилая в Фивския владения, Фивейцы окопали свой город рвом и обнесли валом, оставив по сторонам только два тесные выхода. Агезилай, решась на приступ и построив свое войско четвероугольником, двинулся к тому выходу, который был на левой стороне. Но в то время, как Фивейцы направили в это место все свои силы, он повел самый задний отряд к другому выходу, где для обороны не было оставлено ни одного человека. Сим способом Агезилай, свободно вступив в город, захватил много добычи и, нигде не встречая сопротивления, возвратился на прежнее место.

26. В то время как Агезилай располагался лагерем близ Лампсака, пришли к нему бежавшие с рудокопен Греки с жалобою, что Лампсакинцы заставляют всех без изъятия пленников разрабатывать рудники. Войско, раздраженное этою жестокостью, бросилось к стенам города, в намерении разграбить его. Агезилай, видя невозможность совершенно воспрепятствовать тому, но желая однако спасти город, принял на себя грозный вид и велел, не медля, истреблять самые лучшие виноградники Лампсакинских вельмож. Когда же воины устремились на виноградники, он нашел удобный случай известить жителей города о предстоявшей им опасности и наставить их, как должно охранять и защищать свои жилища.

27. Однажды Лакедемоняне и Фнвейцы расположились лагерем на противоположных берегах Еврота. Агезилай, заметив, что Лакедемоняне нетерпеливо желают переправиться чрез сию реку, и опасаясь многочисленности Фивейцев и союзников их, велел распустить. слух, что будто бы, по предсказанию Оракула, те, кои первые перейдут реку, будут побеждены. Удержав таким образом Лакедемонян от переправы и оставив на берегу малое число союзников с вождем их — Фивейцем Симмахом, он приказал сим последним, в случае переправы Фивейцев, обратиться тотчас в бегство; другим же — засесть в ущельях; а сам с остальною частью войска расположился в самом безопасном и неприступном для неприятеля месте. Фивейцы, совершив переправу и двинувшись вслед за бегущими, приведены были в столь опасное положение, что потеряли убитыми до шести сот человек.

28. Агезилай, выступив с войском против Мессинии, послал вперед несколько человек для наблюдения за действиями Мессинцев. По получении же от посланных известия, что не только сами Мессинцы, но и жены, дети и вольно-отпущенники их выходят из города и вооружаются, Агезилай отменил поход, заключив, что враги его приведены в отчаяние, по причине коего они будут сражаться с особенным мужеством.

29. Когда Лакедемоняне, осажденные в Спарте Фивейцами, не хотели сидеть подобно женщинам взаперти, но желая выйти за город и отличиться каким либо благородным подвигом, решась победить или умереть, тогда Агезилай, в увещание и убеждение их, сказал: «И мы некогда также держали Афинян в стенах их города; но они, не думая делать подобных вылазок, угрожавших им очевидною опасностью, расставили по городу и по стенам его сторожевые отряды и спаслись от гибели долговременным упорством, которое утомило нас и вынудило наконец снять осаду.»

30. Агезилай, возвращаясь из Азии с большою добычею, был обеспокоиваем Варварами, бросавшими в войско стрелы и копья. В этом положении, он приказал связать всех взятых в плен единоземцев их и поставить отдельно впереди стана. Варвары, увидя своих соотечественников, перестали бросать стрелы и копья.

31. Агезилай, при нападении на Менду, державшуюся стороны Афинян, подступил к ней в ночное время и занял самую крепкую часть сего города; потом представ пред негодовавших и сбежавшихся на совет Мендийцев, сказал им: «Что вы шумите? Половина из вас участвовала в измене и помогла мне овладеть городом». Мендийцы, возымев один на другого подозрение, перестали шуметь.

32. У Агезилая существовало обыкновение отпускать без всякого выкупа знатных и имевших большие связи пленников, дабы тем лишить их доверенности своих соотечественников.

33. Агезилай требовал обыкновенно от неприятелей, чтобы в их посольствах находились люди, имеющие большой вес в своем отечестве. После продолжительного обращения с такими людьми, он приглашал их участвовать в своих домашних молениях и возлияниях, и таким образом производил в неприятельских городах мятежи, возбуждая в их гражданах недоверчивость и подозрение.

Глава II.

Клеарх.

1. Клеарх, пришед с многочисленным войском к реке, местами мелководной и местами имевшей глубины по грудь человеку, покушался переправиться чрез нее, сперва по мелкому броду. Но как неприятель, для воспрепятствования этой переправы, метал из-за реки пращами каменья и пускал стрелы, то Клеарх решился тяжело-вооруженных воинов провести по глубокому месту, в том предположении, что тогда большая часть тела их будет под водою, а верхняя может быть прикрыта щитом. Таким образом тяжело-вооруженные воины безопасно переправились чрез реку и отразили неприятеля; остальное же войско Клеарха перешло после того беспрепятственно по мелкому месту.

2. По смерти Кира, павшего в сражении, Клеарх, предприняв с Греками обратный путь, остановился в одном селении, изобиловавшем съестными припасами. В это время Тиссаферн отправил к нему послов с требованием, чтобы Греки отдали ему свое оружие, если хотят остаться в занятом ими месте. Клеарх притворно согласился на предложение, с тою целью, чтобы Тиссаферн, в надежде на мирные переговоры, распустил большую часть своего войска. И действительно сие последнее было распущено Тиссаферном, в ожидании покорности от Клеарха, который, вместо того, выступив ночью, шел в продолжение целых суток вперед, между тем как Тиссаферн медленно собирал распущенных воинов.

3. Клеарх советовал Киру не принимать личного участия в битве, а только наблюдать за ходом ее, — доказывая, что в первом случае он не сделает ничего важного; но напротив, если случится с ним что либо неблагоприятное, тогда он погубит всех находящихся при нем клевретов. Начиная сражение, Клеарх выступал с Греками медленно, приводя Варваров в трепет устройством своего войска; приближась же к ним на расстояние полета стрелы, он приказывал воинам стремительно бросаться на неприятеля, так что стрелами не возможно уже было наносить им вреда. Этим способом Греки всегда побеждали Персов.

4. По смерти Кира, Греки заняли обширный и богатый полуостров, соединявшийся с материком самым узким перешейком. Клеарх не советовал Грекам располагаться лагерем на этом полуострове; но видя, что убеждения его были тщетны, он придумал отправить к ним лазутчика с известием, будто бы Царь намеревается непременно заградить перешеек стеною. Греки, услышав это, согласились с Клеархом и поставили лагерь вне полуострова.

5. Клеарх, возвращаясь из Азии с большою добычею, остановлен был на одном холме неприятелем, который начал обносить его валом. Начальники отрядов упрашивали его дать сражение прежде, нежели холм окружен будет оградою; но Клеарх советовал им успокоиться, утверждая, что из-за вала им гораздо удобнее будет сразиться. Потом, с наступлением вечера, оставив добычу при отверстии недоконченной ограды, он бросился в это отверстие и поразил толпившихся там неприятелей.

6. Клеарх, по выходе из Фракии с добычею, не успел возвратиться в Византию, а принужден был расположиться лагерем близ гор Фракийских. Заметив же, что Фракийцы собираются, и предполагая, что они не преминут сделать на него ночное нападение, приказал воинам своим быть во всем вооружении и беспрестанно ходить по лагерю, а сам с сторожевым отрядом подходил в течение ночи к своему войску и ударял в оружие по обыкновению Фракийцев. Воины его, воображая, что подступает неприятель, не медля, становились в боевой порядок. Между тем приблизились и Фракийцы, в надежде застать своих противников спящими; но, вооруженные и бодрые Клеарховы сподвижники, встретив врагов, истребили большую их часть.

7. Клеарх, принужденный Эфорами к уплате пени за измену Византийцев, прибыл в Лампсак с четырьмя кораблями и притворно начал там проводить жизнь нетрезвую и рассеянную. Византийцы, осажденные Фракийцами, отправили к нему своих военачальников для исходатайствования у него помощи. Клеарх, отказавшись от свидания с ними под предлогом похмелья, допустил их наконец к себе на третий день и обещался быть их союзником. Потом, снарядив еще два корабля, сверх бывших у него четырех, он отправился в Византию и там, созвав граждан на совет, предложил им посадить все конные и пешие войска на суда и напасть на Фракийцев с тыла, а корабельным начальникам — выйти со всем флотом в открытое море и стоять на якорях до тех пор, пока дан будет знак к сражению. Но в то время как весь флот выступил в море, Клеарх, обратясь к военачальникам, сказал, что его томит жажда, и увидев по близости гостиницу, вошел с ними в нее, приставил к ней караул и всех их лишил там жизни; после того нимало не медля, запер гостиницу и приказал содержателю ее отнюдь не разглашать о том. Умертвив таким образом вождей и зная, что прочие граждане отплыли в открытое море, он поспешно ввел своих воинов в Византию и сделался Властелином сего города.

8. Когда Клеарх, опустошая Фракию, умертвил весьма многих из ее жителей, то Фракийцы отправили к нему послов с просьбою о прекращении войны. Но он, находя мир для себя невыгодным, велел поварам рассечь на части и повесить на открытом месте два или три трупа Фракийцев, с тем, что если посланные приметят их и будут спрашивать: что это значит, то отвечать, что Клеарху готовится ужин. Послы Фракийские, увидев это зрелище и получив назначенный ответ, с ужасом удалились, не решаясь более обращаться к Клеарху с мирными условиями.

9. Клеарх, вышед с пехотою в поле, увидел приближающуюся к нему неприятельскую конницу, которая имела многие преимущества пред его войском. Тогда он построил свою пехоту четвероугольником, располагал по восьми человек в глубину и расставлял их реже обыкновенного; потом велел скрыть мечи под щитами и копать глубокие ямы. Когда же они были вырыты, то Клеарх, выдвинув воинов своих вперед, приказал, чтобы при нападении неприятельской конницы, они отступали к выкопанным ямам. Враги, не предполагая никакой опасности, быстро погнались за ними, но наехав на ямы, низвергались в них одни за другими. В то время Клеарховым сподвижникам оставалось только истреблять упадавших неприятельских всадников.

10. В бытность Клеарха во Фракии, войско его предавалось ночью беспокойствам от воображаемых только опасностей. Для прекращения этого он отдал приказание, чтобы никто не смел вставать со своего места, когда послышится ночью какой-либо шум, и что каждый, осмелившийся встать, будет убит, как неприятель. Это приказание научило воинов его презирать пустые страхи и напрасно не тревожиться.

Глава III.

Эпаминонд

1. Фебий, охранявший Кадмею, влюбился в жену Эпаминонда, которая открылась в том своему мужу. Эпаминонд велел ей показывать вид, что она отвечает на любовь Фебия, и даже назначить ему ночное свидание, с предложением привести с собою несколько женщин и для друзей его. По предварительном соглашении, женщины пришли к Фебию и друзьям его, и, напоив их допьяна, выпросили позволение выйти по надобностям из дома, обещав возвратиться в короткое время. Фебий и друзья его, согласясь на эту просьбу, велели привратникам пропустить их туда и обратно. Когда же женщины вышли, то стоявшие близ ворот юноши, обменявшись с ними платьями и взяв одну из них для указания дороги, вошли в дом и умертвили Фебия со всеми его сообщниками.

2. Эпаминонд, приближась к Левктрам с войском, построенным уже в боевой порядок, и заметив, что Феспийцы не охотно за ним следуют, велел для соблюдения порядка во время битвы объявить, что желающие отстать от Виотян могут удалиться; и когда робкие Феспийцы от него отделились, то он, употребив в дело одних оставшихся при нем готовых к бою и усердных воинов, одержал блистательную победу.

3. Когда Эпаминонд вступал с войском в Пелопонез; а неприятели, занявшие окрестности Ония, стояли лагерем, в то время грянул внезапно гром и навел страх на его воинов. Прорицатель советовал остановиться. Этого не должно делать, сказал Эпаминонд; ибо неприятель, расположенный невдалеке отсюда лагерем, будет приведен в беспокойство ударами грома. Такая речь военачальника ободрила воинов, и они все охотно пошли вслед за ним.

4. Во время сомнительного под Левктрами сражения с Лакедемонянами, находившимися под начальством Клеомврота, Эпаминонд, который предводительствовал Фивейцами; просил сих последних подарить его одним шагом вперед, обещая, что тогда победа будет на их стороне. И действительно, когда Фивейцы исполнили его просьбу, то сражение было выиграно. Лакедемоняне отступили и Царь их Клеомврот пал на поле битвы.

5. Эпаминонд, по вторжении в землю лакедемонян, хотя и мог разорить Лакедемонский город, но не сделал этого; а пошел назад, оставив его неприкосновенным. Сотоварищи его угрожали ему за то наказанием; но он, указывая на союзников своих Аркадян, Мессинцев, Аргивян и других Пелопонезцев, сказал: если бы мы разорили владения Лакедемонян, то ныне должны были бы сражаться со всеми этими народами, которые теперь помогают нам не для умножения наших выгод, а для того, чтоб низложить Лакедемонян.

6. Эпаминонд советовал Фивеийцам бороться с находившимися у них Лакедемонянами. Первые, без всякого труда повергая последних на землю, привыкли пренебрегать их силою и после того с большею готовностью и самоуверенностью сражались с ними.

7. Эпаминонд всегда выступал с войском в путь при восходе солнца, почему заставлял неприятелей полагать, что он намеревается дать сражение открытым образом; но напротив он встал однажды ночью и нечаянно напал на Лакедемонян, которые в то время еще спали.

8. Эпаминонд предводительствовал Фивейцами, а Клеомврот Лакедемонянами и союзниками, коих было до сорока тысяч. Фивейцы страшились многочисленности неприятеля; но Эпаминонд возбудил в них дух бодрости двумя придуманными им средствами. Он подговорил одного неизвестного человека надеть на себя венок, взять ленту и, встретив его войско, при выступлении из города, сказать: Трофоний повелел мне возвестить Фивейцам, что он дарит победою начинающих сражение. Ободрив таким образом Фивейцев и внушив им благоговение к поспешествующему божеству, Эпаминонд послал их для поклонения их в храм, с жрецом коего предварительно условился, чтобы он отворил ночью храм и, взяв посвященное богу оружие, перечистил его и опять положил на прежние место; а сам с своим причетом удалился бы из храма, никому о том не открывая. Воины, пришед в храм, в котором никого не было, и видя двери его отверстыми, притом заметив старое оружие в чистоте и блеске, возблагодарили божество и преисполнились упованием, что сам Иракл будет предводить ими. Таким образом укрепясь духом, они одержали верх над сорокатысячным неприятелем.

9. Эпаминонд, желал вторгнуться Лакедемонию; но видев Оний занятым Лакедемонскою стражею, сделал такое движение, по которому можно было полагать, что он намерен подойти к этому городу в ночное время, а между тем велел войску под самым Онием подкрепить силы свои сном. Находившаяся при входе стража, простояв целую ночь во всем вооружении, утомилась и заснула. Эпаминонд же с появлением зари, подняв полки свои, напал на спящих стражей, захватил их и пришел свободно в Лакедемонию.

10. Эпаминонд стремился занять безлюдный город Лакедемонян. Агезилай, узнав от лазутчиков об этом умысле, ускорил движение своего войска и, заняв город прежде Эпаминонда, выждал прихода Фивейцев, которые не замедлили сделать нападение, но против всякого ожидания встретили сильное сопротивление. Чрезвычайная опасность понудила их оставить предприятие и бежать в ночное время в таком беспорядке, что многие из них побросали щиты свои. Эпаминонд, видя это, но не желая обличать бросавших оружие, дал приказание, чтобы никто из вооруженных не нес сам своего щита, а отдал бы его оруженосцам, или другим спутникам, и чтобы воины шли за своим Полководцем с одними только копьями и мечами. Таким образом он прикрыл малодушие многих, бросивших оружие, кои за это снисхождение, с большим рвением и покорностью пошли за Эпаминондом на предстоявшие опасности.

11. Эпаминонд вступил в сражение с Лакедемонянами. Бой был жестокий; воины с обеих сторон падали сотнями. Наступившая ночь заставила сражающихся прекратить дело и возвратиться в лагерь. Лакедемоняне, будучи размещаемы по палаткам отрядами, состоявшими из двадцати четырех человек, увидели, что многие из числа их пали, и потому провели ночь с горестью. Напротив того Эпаминонд велел Фивейцам расположиться в лагере по произволу, не отыскивая своих отрядов поделиться между собою бывшими у них на тот раз съестными припасами и, скорее отужинав, лечь спать. Фивейцы, подкрепив себя пищею, скоро уснули; и как не знали сколько из них было убито, ибо ужинали не по отрядам, а по разным местам, то и не могли соболезновать о потерянных товарищах, что в настоящем обстоятельстве послужило к совершенной их пользе; ибо Фивейцы, выведенные в следующий день на поле битвы, сражались гораздо храбрее оробевших на кануне противников своих и одержали над ними победу.

12. Эпаминонд, вышед с Фивейцами против сорока тысяч Спартанцев и их союзников, и заметив, что соотечественники его, как случается в подобных обстоятельствах, страшились многочисленности врагов, ободрил их следующим образом. В Фивах был кумир богини Афины, правою рукою державшей копье за средину древка, а на коленах имевшей щит. Эпаминонд приказал художнику, в течение ночи, дать этому кумиру другой вид, который представлял бы богиню держащею щит за раменные кольца. Пред самым выступлением полков, он отворил все храмы, под предлогом жертвоприношения за сохранение войска. Воины, увидя перемену в изображении богини, вообразили, что сама Афина ополчилась против их неприятелей. Между тем Эпаминонд сказал нм речь, которою ободрял их и вселял мысль, что сама богиня ограждает их щитом своим. Таким образом Фивейцы, смело и единодушно устремясь в бой, сражались храбро и победили врагов, несравненно превосходивших их числом.

13. Эпаминонд, находясь при мосте Сперхия, близ которого с противоположной стороны стояли Фессалийцы, увидел, пред утреннею зарею, поднимавшийся над рекою густой туман. Желая воспользоваться этим благоприятным обстоятельством, он велел каждому отряду набрать по два воза сырых и сухих дров и, положив сухие внизу, а сырые сверху, зажечь их. Между тем как дым при темноте ночи и тумане, препятствовал неприятелю наблюдать вдали, Эпаминонд провел войско чрез мост; и Фессалийцы не прежде узнали о переходе врагов, как по рассеянии тумана и дыма, когда Эпаминонд с своими сподвижниками был уже на средине поля.

14. Эпаминонд, предпринимая сразитъся с Лакедемонянами около Тегеи и желая предварительно занять выгодную местность, приказал начальнику конницы с тысячью шестьюстами всадников выехать вперед и делать скорые движения по разным направлениям. В то время, как поднявшаяся от того густая пыль скрыла неприятелю всю окрестность, Эпаминонд успел занять удобное место. — Когда же пыль улеглась, то Спартанцы увидели — но уже поздно — причину движения неприятельской конницы.

15. Эпаминонд, побуждая Фивейцсв к мужественному нападению на Лакедемонян, поймал большую змею и, в виду всех, отрубив ей голову, сказал: видите ли, что по отделении головы от тела оставшаяся часть безопасна; точно также, если мы сокрушим главу неприятелей, то есть, Лакедемонян, то остальные части тела — их союзники не сделают нам никакого сопротивления. Убежденные этим примером Фивейцы стремительно напали на Лакедемонян и обратили их в бегство; вслед за тем разбежались и их союзники.

ГЛАВА IV.

Пелопид.

1. Пелопид осаждал в одно время два города, отстоявшие один от другого на сто двадцать стадий. Подступая к одному из них, он велел четырем всадникам надеть на голову венки и, по сближении его к городским стенам, быстро прискакать к нему с известием, что другой город взят. Услышав это, он обратил полки свои к мнимо-покоренному городу, зажегши под стенами первого большой лес. Происшедший от того густой дым заставил жителей города, к которому были обращены все осаждающие войска, заключить, что соседственный город горит. По этой причине, страшась будущего плена, они сдались Пелопиду, который, взяв с собою все их войско, устремился к другому городу и принудил его сдаться без всякого сопротивления. Таким образом, под видом того, что один город уже взят, между тем как осаждался другой, искусный Полководец овладел обоими.

2. Пелопид, преследуемый неприятелем, не имел возможности переправиться чрез реку в Фессалии, а потому расположился при ней лагерем и, нарубив большое количество бревен, устроил из них стену; потом, дав отдохнуть своим воинам, зажег в полночь эту стену. Разнесшееся по воздуху пламя воспрепятствовало неприятелю делать на него нападение, и Пелопид без всякой опасности совершил предстоявшую переправу.

3. К Фивам приставлена была стража Лакедемонская, начальник коей имел надзор и над Кадмиею. Наступил праздник Афродиты, в который женщины, в честь сей богини, занимались разными играми, а мужчины оставались при этом случае зрителями. Начальник стражи, пожелав также воздать честь богине, пригласил к себе распутных женщин. Пелопид с скрытым мечем вмешался в толпу сих последних, убил предводителя сторожевого отряда и освободил Фивы.

ГЛАВА V.

Горгий.

1. Горгий первый учредил между Фивейцами священную дружину, состоявшую из трехсот человек, соединенных между собою дружбою, с тою целью, чтобы они, из взаимной привязанности друг к другу, всегда действовали на поле сражения совокупно, то есть, или умирали бы один за другого, или одерживали бы верх над неприятелем.

2. Горгий с конницею Фивейцев противоборствовал Фивиду, имевшему при себе щитоносцев. Место битвы было весьма тесное. Горгий, умышленно начав отступать, вывел за собою нападающего неприятеля на широкую равнину, где поднятым на копье шлемом дал знак своему войску поворотиться назад. Как скоро конница сделала этот поворот, то щитоносцы, не надеясь на открытом и обширном месте выдержать натиска всадников, быстро побежали к Феспиям, и во время бегства потеряли из своих рядов большое число людей без вести. Таким образом Фивид, начав битву преследованием неприятеля, при конце ее принужден был сам бежать.

ГЛАВА VI.

Деркилид.

Деркилид приглашал Мидия, Тирана города Кипсиса на совещание, обещал, тотчас по окончании оного, отпустить его обратно в город. О6надеженный этим обещанием Тиран вышел из города; тогда Деркилид приказал ему отворить городские ворота, угрожая в противном случае смертью. Когда же Тиран, побуждаемый страхом, отворил их, в то время Деркилид сказал ему: «Теперь, для выполнения данного мною слова, я позволяю тебе войти в город, но и сам вступлю в него с моим войском.»

ГЛАВА VII.

Алкет.

Алкет Лакедемонский, при отплытии из Истии, желая скрыть значительное число снаряженных им кораблей, вывел вперед одну только галеру, посадив на нее небольшую часть своего войска, чем показал неприятелю, что у него как будто бы только одно судно.

ГЛАВА VIII.

Архилаид.

Архилаид Лакедемонянин, решась вести войско по дороге, на которой могла быть неприятельская засада, не знал наверное, подвергнется ли он какой либо опасности; но, из предосторожности, велел воинам своим идти во всей готовности к бою. Случилось так, что они действительно открыли опасную для себя неприятельскую засаду, которая вовсе не полагала их готовыми к отпору. Тогда Архилаид первый напал па бывших в засаде и без особенного усилия всех истребил, единственно от того, что войску своему он заблаговременно приказал приготовиться к бою.

ГЛАВА IX.

Изид.

После нанесенного под Левктрами поражения, Фивейцы поставили стражу в Гифии, корабельной пристани Спартанцев. Изид Лакедемонянин, взяв с собою до ста сверстников, велел им умаститься маслом, надеть на себя оливковые венки и, скрыв под мышцами мечи, следовать за ним. Сам же потом, сняв с себя верхнюю одежду, быстро выбежал из города, а вслед за ним устремились и его товарищи, подобно ему снявшие с себя платье. Между тем как Фивейцы, обманутые наружным видом, принимали к себе полуобнаженных и резвившихся пришельцев, без всякой предосторожности, Лакедемоняне, обнажив мечи, часть стражи перебили, а другую выбросили из кораблей; и таким образом овладели Гифием.

ГЛАВА X.

Клеандрид.

1. Клеандрид отправился с войском к Тирене. Проходя по низменным местам, он старался напасть на Тиренцев нечаянно; но Тиренцы, узнав о том от переметчиков, вышли поспешно на дорогу и заняли высоты, прилегавшие к тому самому месту, где находился Клеандрид. Тогда, убеждая опечаленных воинов своих не терять бодрости, он повел по рядам их глашатая, которому приказал произносить громким голосом: Кто из Тиренцев исполнит сделанное с ним условие, тот будет его другом. Тиренцы, слыша такое объявление, начали подозревать некоторых из своих сограждан в измене; а потому за лучшее сочли тотчас удалиться для охранения города. Когда обманутые таким образом Тиренцы ушли, Клеандрид беспрепятственно провел войско на возвышенные места и оттуда, по опустошении полей, продолжал движение безопасно.

2. Клеандрид, предводитель Фурийцев, по одержании победы над Левканами, привел первых к месту битвы и объяснял им, что они выиграли сражение единственно от постоянного занятия одного и того же места; и что враги их сами были причиною поражения своего, ибо беспрерывно переходили с одного места на другое. В то время как он рассказывал это Фурийцам, вдруг показались Левкане с несравненно большим против него войском. Тогда Клеандрид, находившийся на широкой равнине, отступил к тесному и узкому проходу, в том намерении, чтобы большую часть врагов оставить в бездействии и сражаться в теснине с равными силамн. Такнм образом Фурийцы снова поразили Левкан.

3. Тегеаты подозревали многих из почетных своих граждан в приверженности к стороне Лакедемонян. Чтобы навлечь на них еще большее подозрение, Клеандрид оставил поля их неприкосновенными, между тем как земли прочих жителей опустошал совершенно. Тегеаты с большим негодованием требовали обвиняемых в измене к суду; но мнимые изменники, опасаясь подвергнуться казни, предупредили определение судей и предали город в руки неприятеля, превратив таким образом ложное подозрение в истинное.

4. Клеандрид, пред сражением с Левканами, сомкнул войско свое в густые ряды. Левкане, полагая, что оно малочисленно, а потому презирая его протянули ряды от левого своего крыла, стараясь обогнуть им неприятеля. Тогда Клеандрид выдвинул задние свои ряды к противоположному крылу и, составив линию гораздо длиннее неприятельской, совершенно окружил Левкан, кои, будучи от всюду поражаемы, почти все погибли, исключая некоторых, спасшихся только к стыду своему.

5. Клеандрид, не советуя Фурийцам с малым числом войска вступать в бой с сильнейшим неприятелем, сказал: «В случае недостатка львиной кожи, надобно пришивать лисью.»

ГЛАВА XI.

Фаракид.

Когда Кархидонские войска устремились на Сиракузы, то Фаракид, начальствовавший флотом, напал на неприятельские суда, и девять на них захватил; для удержания же Кархидонян, обложивших гавань, от дальнейших покушений, он посадил на взятые девять судов гребцов и воинов своих. Кархидоняне, узнав свои суда нс остановили их, — и сподвижники Фаракида вошли таким образом без всякого препятствия в Сиракузскую гавань.

ГЛАВА XII.

Диефонт.

Диефонт условился с Дорийцами, чтобы они вызвали Аргивян на сражение; сам же, сев на суда, подплыл к одному холму и там до времени укрывался. Потом, когда посланный им воин известил его, что Дорийцы заманили Аргивян, а последние, оставя лагерь, выступили против них, то Диефонт с союзниками своими, вышед поспешно на берег, овладел опустевшим и незащищенным лагерем неприятельским, Аргивяне, видя захваченных родителей, детей, жен своих, и желая освободить их из плена отдали за них Дорийцам область со всеми городами.

ГЛАВА XIII.

Эвритион.

Эвритион, Царь Лакедемонский, желая прекратить продолжительную войну с Аркадянами, вознамерился произвести среди их возмущение и для того сообщил им, что Лакедемоняне соглашаются на прекращение войны, если только Аркадяне изгонят виновных и опасных людей, то есть, тех, кои овладели Эгиною. Участвовавшие в поражении Эгинян, опасаясь, чтобы народ по склонности к миру не предал их казни, вышли с мечами и умерщвляли всех, кого только могли пригласив к тому и многих союзников, обещая им свободу. Тогда те, кои желали мира, приготовились к обороне. Таким образом разделившиеся граждане подняли друг против друга оружие и вступили в бой. Наконец державшиеся стороны народа, быв побеждены, бежали к городским воротам и, отворив их, впустили Лакедемонян, которые только посредством этого возмущения овладели Мантинеею, ибо не могли взять ее силою.

ГЛАВА XIV.

Эфоры.

1. Эфоры, узнав достоверно, что Кинадон умышлял против них козни, но считая неприличным схватить его в городе, вызвали его под предлогом тайного дела и отправили с двумя воинами в Авлон, принадлежавший Лакедемонянам, послав туда же не задолго пред тем несколько всадников. По прибытии Кинадона на место, отправленные вперед всадники схватили его и, сделав ему допрос, умертвили; а об открытых участниках заговора написали к Эфорам, которые, руководствуясь этим сведением, убивали показанных злоумышленников без всякой оговорки; ибо доносчика уже не было в живых.

2. Парфяне условились дать знак к возмущению подвышением шляпы посреди площади. Эфоры, узнав об этом, велели всенародно объявить, что намеревающиеся поднять шляпу должны удалиться с площади. После такого провозглашения, участники заговора, видя, что их умысел открыт, оставил свое намерение.

ГЛАВА XV.

Ипподам.

Ипподам был осажден в Празиях Аркадянами. В то время как он начал терпеть большой недостаток в съестных припасах, Спартанцы прислали к нему глашатая, которому однакож Аркадяне не дозволили войти в город. Ипподам отвечал ему со стен: «Скажи Эфорам, чтоб они освободили женщину связанную в храме Халкиика.» Аркадяне не поняли смысла этих слов, между тем как Лакедемоняне тотчас догадались, что он говорил об избавлении его от голода, потому что в храме Халкиика находилось изображение голода в виде бледной, сухощавой женщины, у которой руки были связаны назад. Такое изречение Ипподама, непонятное для неприятелей, было весьма ясно для его сограждан.

ГЛАВА XVI.

Гастрон.

Гастрон Лакедемонский, пред начатием в Египте сражения с Персами, обменил вооружение, облекши Египтян в Греческое, а Греков в Египетское. Скрыв таким образом Египтян под Греческим вооружением и построив войско в боевой порядок, он вывел прежде всего Греков, которые, грудью открывая себе путь вперед и смело пускаясь в опасность, ободрили Египтян, облеченных в Греческие доспехи. Персы, видя наконец сих последних и полагая, что подступают действительно Греки, обратились в бегство.

ГЛАВА XVII.

Мегакл.

Мегакл, убежав от неприятеля на гору, покрытую густым лесом, и быв там осажден, разделил свое войско на две части; при чем той из них, которая была слабее и тяжелее, велел бежать сквозь чащу леса, зная, что неприятель заметит это движение. Но в то время как, не желая упустить добычу, неприятель погнался за бежавшими, Мегакл, обратив лучшую и сильнейшую часть войска в противную сторону леса, избежал опасности.

ГЛАВА XVIII.

Армост.

Армост Лакедемонский, будучи осажден Афинянами, имел продовольствия только на два дня. В это время прислан был к нему от Спартанцев глашатай. Афиняне запретили ему входить в город, позволив впрочем под стенами говорить вслух вес, что желает. Тогда присланный сказал Армосту, что Лакедемоняне просят его не унывать, обещая в самом скором времени прибыть к нему с подкреплением. Не слишком спешите с вспомоществованием, возразил Армост: мы имеем продовольствия еще на пять месяцев. Эти слова произвели то, что Афиняне, при наступившем тогда зимнем времени, отказались от продолжительной осады и, распустив ополчение, удалились.

ГЛАВА XIX.

Фиврон.

Фиврон, осаждавший в Азии одно укрепление, склонил начальника неприятельской стражи выйти к нему для переговоров, дав клятву отпустить его невредимым, если даже и не состоятся их условия. Между тем как, поверив словам его, он вышел и вступил в совещание, караульные в надежде на мир, сделались гораздо беспечнее. Пользуясь этим обстоятельством, Фивроновы сподвижники напали на них и взяли укрепление. Фиврон согласно данной клятве, проведя начальника неприятельской стражи в укрепление, приказал его там умертвить.

ГЛАВА XX.

Димарат.

Димарат, желал известить Спартанцев письменно о состоянии Ксерксова войска, написал все, что ему было нужно, на простой доске; а потом покрыл ее воском. В этом виде она пронесена была чрез все заставы, и никто не подозревал, чтобы на ней было что либо написано.

ГЛАВА XXI.

Ириппид.

Ириппид, по приходе в Ираклию Трахинийскую, пригласил тамошних граждан в собрание, которое окружил вооруженными воинами, а Трахинианцев посадил отдельно и приказал им, на основании Спартанских законов, отвечать «Лакедемонянам в нанесенных им оскорблениях. Потом воины его, связав Трахинианцев, вывели их за город и всех умертвили.

ГЛАВА XXII.

Исхолай.

1. Исхолай, заметив подплывающие к Эносу многочисленные Афинские корабли и опасаясь, чтоб они, приблизясь к городу ночью, не увлекли многих из его судов, велел привязать мачты у некоторых из них к находившейся на валу башне, а остальные прикрепить к первым канатами. Афиняне, подошед ночью, старались увести эти суда, но ни одного из них не могли стащить с места. Между тем жители Эноса, извещенные о том стражею, сделали вылазку и напали на Афинян одни с берега, другие с судов.

2. Исхолай, шедши по дороге, окруженной с одной стороны крутыми оврагами, а с другой горами, на коих был расположен неприятель, зажег, при начавшем дуть сильном ветре, покрывавший эти горы лес. Когда пламя и дым принудили врагов, занимавших горы, отступить, то Исхолай безопасно провел войско.

3. Исхолай, быв осажден в Дрии Хабрием, имевшим намерение подвести к городу стенобитные машины, предупредил его, разрушив сам часть городской стены. К этому побудили его две причины: он желал во-первых, лишив своих воинов укрепления, заставить их сражаться храбрее, а во-вторых вселить в неприятеля мысль, что он ни мало не боится стенобитных орудий. Ожидание его сбылось: — враги, устрашенные добровольным разрушением стен, не решились войти в город.

4. Исхолай, быв осажден Афинянами, узнал, что некоторые из городских стражей замышляют измену. Для предупреждения опасности, обходя ночью посты, он приставил к каждому караульному по одному наемному. Таким образом, без всякого смятения, Исхолай избежал предательства.

ГЛАВА XXIII.

Мназипп.

Мназипп, предводительствуя многочисленным войском и будучи окружен в ночное время неприятелями, велел легковооруженным воинам и трубачам зайти в тыл окружавшим и, ударив тревогу, пустить в них стрелы. Противники, полагая, что они сами обойдены значительными силами, поспешно удалились.

ГЛАВА XXIV.

Анталкид.

Анталкид, находясь в Авиде с большим флотом и узнав, что к Тенедосу пристали Аттические суда, опасавшиеся плыть в Византию к Ификрату, который, как известно было, осаждал в то время Халкидонян, велел судам своим следовать к Халкидону и, отдалясь от берегов, сделать засаду при Кизикине. Находившаяся при Тенедосе флотилия, услышав об отплытии Анталкида, решилась поспешно идти к Ификрату; но едва приблизилась к судам неприятельским, стоявшим в скрытом месте, как Анталкид внезапно напал на нее, несколько судов потопил, а большую часть захватил в плен.

ГЛАВА XXV.

Агизип.

Агнзпп, осаждавший с союзниками Мантинею, узнал, что они хотя и приняли в военных действиях участие со стороны Лакедемонян, обладавших Грециею, но, по хорошему расположению своему к Мантинейцам, имели с ними тайные сношения по ночам. Для прекращения их сношений, он пустил множество собак вокруг лагеря, а наиболее по дороге, которая вела к городу; с тех пор союзники его, опасаясь собак, не перебегали более к неприятелю.

ГЛАВА XXVI.

Сфенипп.

Сфенипп Лакедемонянин, принужденный Эфорами к уплате пени, перебежал к Тегеянам. Принятый ими, как справедливо оскорбленный, он подкупил соперников Аристокла и обще с ними убил его в то время, когда тот приготовлялся совершать торжественное жертвоприношение.

ГЛАВА XXVII.

Калликрат.

1. Калликрат Киринейский просил начальника Магнезийского укрепления принять четырех его больных. Получив согласие на то, он надел на мнимобольных латы и, приказав им лечь, покрыл их сверху хламидою (епанчей), под которую положил мечи. Вооруженные юноши, коим поручено было отнести этих мнимобольных, составляя совокупно с сими последними двадцать человек, вступили в ворота и, убив стражей, овладели укреплением.

2. Калликрат, быв осажден в Магнезии и видев, что осаждающие придвигают стенобитные орудия, приказал выломать в крепости часть стены в том месте, на которое неприятель не мог сделать нападения; — дождавшись приступа, он вышел в это отверстие, обошел крепость и, напав на врагов с тыла, часть из них положил на месте, а других в немалом числе взял в плен. Что же касается до крепостной стены, то по одержании победы он снова застроил ее.

ГЛАВА XXVIII.

Магас.

1. Магас, отправясь с ополчением из Кирены, оставил для защиты города своих союзников. Военные же снаряды, оружие и машины сложил в неприступном месте и уничтожил бывшие при городских стенах бастионы. Все это он сделал для того, чтобы в случае какой либо измены иметь всегда свободный вход в город.

2. Магас, по занятии Паретонии, велел караульным поднимать в вечернее время Факел, означавший мир, и то же самое приказывал повторять и по утру. Обманув этими Факелами врагов своих, он свободно прошел чрез всю Паретонию даже до так называемого Хиоса.

ГЛАВА XXIX.

Клеон.

1. Клеон, Царь Лакедемонский, осаждал Тризену, расставил вокруг города искусных стрелков и велел им бросать в него стрелы с надписью: Иду освободить город. В то же время он отпустил без выкупа всех взятых им в плен Тризенян, которые, возвратясь в город, распустили благоприятный о нем слух. Тогда Эвдам, находившийся в Тризене военачальником и с величайшею ревностью защищавший город, восстал на возмутителей. Между тем как внутри крепости происходили эти распри, Клеон, посредством лестниц, взял укрепленный город и, разграбив его, назначил в нем правителя из Спартанцев с охранительным войском.

2. Клеон, при осаде Эдессы, увидев, что из разрушенной крепости выходят к нему на встречу воины, вооруженные копьями, из коих каждое было длиною до шестнадцати футов, поставил свое войско в глубоком строе. — Первой и второй линии он велел стоять без пик, и когда враги устремят на них длинные свои копья, то схватить сии последние обеими руками и держать их крепко; прочим же рядам приказал зайти в то время с боков и истреблять неприятеля. — Распоряжение сие было исполнено, — и тогда как передние ряды ухватились за копья неприятелей, старавшихся их вырвать, задние, подошед к ним, убивали всех без всякого сопротивления. Таким образом Клеон искусством своим доказал, что длинные копья бесполезны.

ГЛАВА XXX.

Клеарх.

1. Клеарх Ираклиотский, вознамерясь укрепить город, велел наемникам выходить в ночное время на улицы, производить грабеж, всячески обижать жителей и даже наносить им раны. Раздраженные граждане просили Клеарха оказать им в этом случае свое пособие. Он сказал, что для прекращения таких беспорядков необходимо нужно оградить город стенами. По изъявлении на то Ираклиотянами согласия, он обнес город укреплениями, по отстройке коих употребил власть свою не на усмирение буйных, но для притеснения вообще всех граждан.

2. Клеарх, Ираклийский Тиран, распустил слух, будто бы он намерен удалить от себя телохранителей и предоставить общественные дела распоряжению трехсот почетных граждан. Как скоро сии последние собрались принести благодарность Клеарху, то он, окружив их воинами и вызывав каждого по одиночке, велел всех их связывать и отводить в укрепления.

3. Клеарх, желая истребить многих из своих сограждан, но не находя ни случая, ни достаточной к тому причины, составил ополчение из молодых людей, имевших от двенадцати до шестнадцати лет, и, под предлогом осады города Астака, выступил с ними и с наемниками в поход в знойное летнее время. По сближении к Астаку, он расположил своих граждан лагерем в низменном и болотистом месте, приказав им наблюдать, не выйдут ли из города Фракийцы; а сам, как будто намереваясь принять на себя самый трудный подвиг при осаде, занял с наемниками места возвышенные, обильные древесною тенью и орошаемые проточными водами. Располагаясь таким образом, он не снимал осады до тех пор, пока зной и вредные испарения от болота не произвели в лагере его сограждан заразу, которая всех их истребила. После того Клеарх с наемниками отправился в обратный путь и, в оправдание свое, представил, что причиною погибели соотечественников была моровая язва.

ГЛАВА XXXI.

Аристомен.

1. Аристомен Лакедемонский, помогавший в войне Дионисию, видев в одном морском сражении, что суда пришли уже в беспорядок, и вместе с тем заметив некоторый перевес успеха на свою сторону, велел воинам кричать: «Пусть бегут». При этом крике, неприятель, полагая, что он побежден, действительно обратился в бегство.

2. Аристомен, военачальник Мессинский, выступал в поход против Лакедемонян, приносил всегда обильные жертвы богам. Однажды он был очень тяжело ранен и с многими другими сподвижниками взят в плен. Лакедемоняне определили столкнуть их с утёса в пропасть: всех других без оружия, а Аристомена, в уважение его мужества, в полном вооружении. Никто из сброшенных не остался жив, кроме Аристомена, который с помощью щита, поддерживаемого воздухом, спустился в пропасть безвредно. Взглянув оттуда вверх и увидев от всюду одни скалы, Аристомен не потерял однакож надежды к спасению; по обозрении всех утёсов, оп приметил узкое ущелье и входящих туда лисиц; вырвав из лежавшего подле него трупа кость, он бросился к одной лисице и ухватил ее за хвост. Лисица хотя и кусала его, но наконец вывела за собою из пропасти, кость же способствовала ему к преодолению препятствий, встречавшихся в теснинах. Освободясь таким образом из пропасти, он немедленно пришел к Мессинцам и, найдя их готовыми начать сражение, тотчас вооружился и сам повел их в бой. Лакедемоняне, увидев опять Аристомена, низверженного ими в пропасть, из которой никто не мог никогда выйти, обратились в бегство, почитая его существом сверхъестественным.

3. Аристомен Мессинский, быв взят Лакедемонянами в плен и заключен в оковы, прислонился к разведенному близ него огню и сжег свои узы. Потом, убив караульных, вышел тайно в Спарту и, повесив щит на стенах храма Халкиика, начертал на нем следующую надпись: Аристомен безвредно спасся от Лакедемонян. После того он возвратился в Мессину.

4. Во время совершения Лакедемонянами общественных жертвоприношений в честь Диоскуров, Аристомен Мессинский и один из друзей его сели на белых коней и, возложив себе на головы золотые звезды, подъехали с наступлением ночи к Лакедемонянам, которые в близком расстоянии от города отправляли празднество с женами и детьми своими. Лакедемоняне, воображая, что явились сами Диоскуры, начали более обыкновенного пить вино и предаваться забавам. Тогда Аристомен и друг его, соскочив на землю и обнажив мечи, весьма многих из них умертвили, а потом, сев на лошадей, поспешно возвратились.

ГЛАВА XXXII.

Киней.

Фивейцы и жители Мантинеи сражались при сей последней с одинаковым успехом. Мантинейцы хотели отправить к своим противникам посольство, для совещания о погребении павших, но Киней Афинянин, которого брат Димитрий также был убит, сказал: что он лучше оставит брата своего без погребения, нежели допустит неприятелей выиграть время, и что брат его решился добровольно пожертвовать жизнью для того, чтобы не позволить им торжествовать над собою и своим отечеством. Услышав это, Мантинейцы отменили посольство.

ГЛАВА XXXIII.

Игитор.

Когда Афиняне осаждали Оазис, то Оазийцы постановили законом: Смерть тому, кто начнет переговоры с Афинянами. Игитор, Оазийский уроженец, видев, что многие из его сограждан погибают от долговременной войны и голода, надел себе на шею петлю и, явившись в собрание, сказал: «Мужи и Граждане! делайте со мною, что хотите, только отмените закон и смертью моей спасите прочих соотечественников, оставшихся еще в живых». Убежденные этим Оазийцы и уничтожили закон и Игитора освободили от смертной казни.

ГЛАВА XXXIV.

Диней.

Диней Ферейский, сын Телезинна, проживавший в Фессалийском городе Краноне и занимавшийся птицеловством, возвысился из этого звания на степень Тирана, следующим образом: Кранонцы, нанимавшие людей для городского караула, возложили на Динея за известную плату обязанность заведовать сим караулом. Диней в продолжение трех лет содержал его во всей исправности, так что в городе в ночное время было гораздо безопаснее нежели днем, и, заслужив за то похвалу, увеличил в последствии число своих стражей, как бы для того, чтобы иметь возможность с большею еще бдительностью исправлять свою должность; а между тем, когда город отдавал на откуп десятую часть посева, он подговорил младшего своего брата, не имевшего никаких занятий, снять откуп и всеми мерами стараться увеличить свой доход. Доставив таким образом брату должность городского десятинного сборщика и, дав ему в пособие значительное число юношей для надзора за полями и уборки продуктов. Диней, во время одного празднества, когда все Кранонцы предавались увеселению, соединил городских караульных с юношами, надсматривавшими над полями, напал с ними на пьяных граждан, убил из них более тысячи и сделался Тираном Кранонцев.

ГЛАВА XXXV.

Никон.

Никон, морской разбойник, вторгаясь: весьма часто из Фер в Пелопонез, наносил Мессинцам много вреда. Наконец Агимах, Мессинский вождь, поймал его посредством обмана и привел в собрание Мессинцев для определения ему казни. Никон обещал предать ему Феры, если только жизнь его будет пощажена. По изъявлении на то Мессинцами согласия, он, дождавшись самой темной ночи, велел многочисленному войску следовать за собою не в дальнем расстоянии, а сам отправился вперед в сопровождении немногих воинов с большими связками соломы. Подошед в полночь к крепости, он громко отозвался стражам и прокричал пароль. Они, узнав его по голосу и по паролю, отворили ворота. Тогда бывшие с Никоном воины, сбросив с себя ноши и обнажив мечи, убили привратников; а между тем подоспело шедшее позади войско и, сделав нападение, заняло город.

ГЛАВА XXXVI.

Диит.

Диит, военачальник Ахейский, не успев взят города Иреейцев открытою силою, овладел им хитростью, подкупив некоторых из важнейших граждан его. Сии последние, подходя часто к воротам, вступали в разговор с привратниками, у которых хранились ключи, пили с ними и, успев тайно снять слепок с ключей, послали его к Дииту. Диит сделав подобные ключи, отправил их к предателям с присланным слепком и просил их назначить ночь, в которую они намереваются отворить ворота. Будучи же о том уведомлен, он вошел в город с малым числом воинов в ворота, отворенные посредством подделанных ключей. Потом он употребил другую хитрость. Когда Иреейцы, узнав о случившемся, рассыпались по городу, который был им гораздо известнее; то Диит, видя опасность своего положения, велел трубачам разойтись по разным частям города и трубить тревогу. Иреейцы, слыша отовсюду трубные звуки и полагая, что неприятель наступает со всех сторон, оставили город. На третий день они отправили к Дииту посольство с просьбою дозволить им возвратиться, обещая выполнить все приказания Ахеян.

ГЛАВА XXXVII.

Тизамен.

Тизамен, следуя однажды с войском, заметил, что птицы, желая спуститься на землю, продолжали однако же виться в воздухе над тем местом, вблизи которого он проходил. Заключив из того, что их удерживает страх от скрывавшихся там людей, он осмотрел окрестности и действительно нашел засевших ионийцев, которых тут же истребил.

ГЛАВА XXXVIII.

Ономарх.

1. Ономарх Фокейский, во время нашествия Виотийцев на Элатию, вывел из города войско и, заложив за собою ворота, поставил вместе детей, жен, матерей и отцов, а впереди их выстроил вооруженных воинов. Из такого отчаянного приготовления Пелопид, заключив, что враги его решились или умереть или победить, не осмелился дать сражение и удалился.

2. Ономарх, выстроив Фокеян против Македонян на равнине, занял лежавшую в тылу его лунообразную гору и скрыл на обоих концах ее вершины камне-метателей и груды камней. Как скоро Македоняне стали наступать, бросая стрелы, Фокеяне притворно обратились в бегство, взяв направление на средину горы; Македоняне, движимые гневом и мужеством, погнались за ними; но в то время скрывавшиеся на вершинах воины начали бросать оттуда камни и расстроили Македонскую фалангу. Между тем и отступавшие Фокеяне, по данному Ономархом знаку, сделали поворот и стремительно напали на врагов. Македоняне, теснимые спереди и поражаемые сверху камнями, принуждены были наконец спасаться бегством. При сем-то, как говорят, случае Филипп, Царь Македонский, произнес следующие слова: «Я не убежал, но отошел, подобно козлу, дабы в другой раз сделать сильнейшее нападение.»

Конец второй книги.

Публикация:
Стратегемы Полиена заимствованные из сочинений разных авторов, писавших о важнейших древних полководцах, героях и знаменитых женщинах. СПб., 1842