Глава IV. «Мусульманские» камнеметы в Китае

§ 1. Камнемет или огнестрельное орудие?

К 70-м годам XIII в. относятся сообщения источников об осадных машинах, которые известны под названиями «мусульманские» орудия (хуэй-хуэй пао) или «орудия Западного Края» (си юй пао). Появление этих орудий в Китае связано со знаменитой осадой войсками Хубилая китайских городов Сянъяна и Фаньчэна в 1268 – 1273 гг., в связи с чем возникло еще одно название орудий, также употребляемое в источниках: «сянъянские орудия» (сянъян пао).¹ С 1273 г. «мусульманские» орудия были приняты на вооружение в армии Хубилая, почти одновременно они получили распространение и в противостоявших ей китайских войсках на всей территории, остававшейся еще под властью Сун [70, цз. 197, с. 1498].

Европейские и китайские исследователи до сих пор не пришли к единому мнению о характере этих орудий. Выработка общей точки зрения затрудняется не только разнообразием данных о «мусульманских» орудиях в различных источниках, но и в значительной мере недостатками методики исследования этого вопроса. Авторы работ привлекают свидетельства источников, следуя лишь какой-либо одной из существующих версий о характере «мусульманских» орудий и потому не пытаясь решить этой задачи путем комплексного изучения имеющихся данных, сопоставления сведений различных источников и с учетом тех выводов о развитии артиллерийского вооружения в Китае и сопредельных с ним странах, которыми уже располагает историческая литература.

Чтобы яснее представить себе причины возникновения различных версий о характере «мусульманских» орудий, познакомимся вначале со сведениями китайских, европейских и других источников о появлении этих орудий.

Войска Хубилая приступили к осаде Сянъяна и Фаньчэна в конце 1267 г. В ходе сражений обе стороны применяли все виды наступательной и оборонительной техники. Источники неоднократно упоминают об использовании камнеметных машин (пао) и пороховых снарядов (хо пао) как войсками Хубилая, так и гарнизонами осажденных китайских крепостей. В течение трех лет все попытки штурма и последовавшая за этим блокада [210] обоих городов не принесли успеха, и в 1271 г. Хубилай затребовал из Ирана мастеров-артиллеристов (пао цзян), умевших изготовлять сверхмощные осадные орудия. Прибывшие в следующем году в Яньцзин орудийные мастера Исмаил и Ала’ад-Дин,² житель Муфали (оба мусульмане) [299, т. 1, с. 273], соорудили большое орудие (да пао) и испытали его перед императорским дворцом в присутствии Хубилая. Хубилай приказал доставить орудие к осажденным крепостям Сянъяну и Фаньчэну, что и было исполнено в конце 1272 г. Использовав надлежащим образом рельеф окружающей местности, Исмаил установил свое орудие против юго-восточного угла крепостной стены Сянъяна. «Вес [снаряда] достигал 150 цзиней (89,4 кг),³ при метании (цзи фа) громовой звук потрясал небо и землю, все, чего достигали [снаряды], было разрушено, [снаряды] зарывались в землю на 7 чи (2,17 м). Город пал», – сказано в «Юань ши» [130, цз. 203, с. 1389].⁴

В другом месте «Юань ши» сообщает, что Исмаил представил двору описание способа использования новых орудий (синь пао фа). Как здесь указывается, вначале при помощи новых орудий был покорен Фаньчэн, а затем Сянъян. При обстреле Сянъяна «один снаряд ударил в крепостную башню, раздался грохот, подобный грому» [130, цз. 128, с. 950; 352, с. 12].

Еще в одном тексте «Юань ши» упоминается мусульманин Исмаил, построивший орудие для метания больших камней (цзюй ши пао), которое при стрельбе «давало экономию в силе и метало снаряды очень далеко» [130, цз. 7, с. 65 – 66].

В «Юань ши» мы встречаем и несколько иную, но также связанную с применением «мусульманских» орудий версию падения Фаньчэна. Один из китайских военачальников на монгольской службе, Лю Чжэн, предложил вначале уничтожить установленные осажденными на р. Ханьшуй заграждения, препятствовавшие проходу вражеских судов. Монгольскому флоту открылся подход непосредственно к стене города, менее укрепленной со стороны реки. Корабли из «мусульманских» орудий обстреляли стену, и Фаньчэн сдался [130, цз. 161, с. 1150].⁵

Таковы данные китайских источников о появлении «мусульманских» орудий в Китае. Китайские материалы о новых орудиях этим не исчерпываются. Ниже мы подвергнем их более детальному рассмотрению.

О «сянъянских орудиях» говорит также Марко Поло, посетивший этот город. Но в его рассказе, в основном совпадающем с китайским сюжетом о доставке новых орудий в Сянъян» главными действующими лицами оказываются все трое Поло и сопровождавшие их два артиллерийских мастера (христиане). Три орудия, изготовленные ими для монгольского хана, названы «требюше» (trebuchia) [14, с. 206 – 207].

Наконец, «сянъянским орудиям» уделил внимание и крупнейший персидский историк Рашид ад-Дин. Он подтверждает [211] «мусульманское» происхождение этих орудий в армии Хубилая, однако их создателями называет «камнеметного мастера» из Баальбека и Дамаска с сыновьями Абу Бакром, Ибрахимом и Мухаммедом. Эти мастера соорудили семь машин, называемых «манжаниками» (manganik), которые и были использованы против Сянъяна [15, с. 188].⁶

Нетрудно заметить, что все изложенные сведения так или иначе отмечают иноземное по отношению к Китаю происхождение новых орудий, изготовление их мастерами, прибывшими с Запада. Название «орудия Западного Края», вероятно впервые употребленное Яо Суем в его сочинении «Му ань цзи » («Сборник [сочиненного] в пастушьей хижине»), также указывает на то, откуда были заимствованы новые орудия [135, цз. 13, с. 154]. С тем, что «сянъянские орудия» в Китае действительно появились из Западного Края, согласны почти все исследователи этого вопроса. Лишь в XV в. китайский ученый Цю Цзюнь высказал мнение о том, что «мусульманские» орудия – это китайские камнеметные машины периода Тан наподобие сооруженных Ли Гуан-би,⁷ которые якобы были забыты в Китае и которые Китай вновь обрел при Хубилае, позаимствовав их на своих западных окраинах, где они, в свою очередь, были заимствованы «из иноземных стран» [101, цз. 122, л. 16а; 352, с. 16 – 17]. Уже через столетие эта мысль Цю Цзюня была поставлена под сомнение авторами известного сочинения «Сюй Вэнь сянь ту као» («Продолжение ,,Систематического свода письменных памятников и суждений"») [76, цз. 134, с. 3993]. В самом деле, как можно судить по всему изложенному в предыдущих главах, такое утверждение Цю Цзюня не подтверждается историческими фактами.

Относительно рассказа Марко Поло мнение специалистов также вполне определенно. Еще Г. Потье в 1865 г., а за ним Г. Юл обратили внимание на несостоятельность притязаний Поло на создание «сянъянских орудий», поскольку, судя по всем спискам книги Поло, венецианцы едва ли достигли Сянъяна ранее 1274 г., т. е. уже после падения крепости [136, с. 167].⁸

Либо Марко Поло просто приписал европейцам честь изготовления новых орудий для Хубилая (что можно объяснить его стремлением преувеличить свою роль при дворе монгольского хана), либо пизанец Рустичано, записывавший рассказ путешественника, решил, по мнению А. Моула, что «хорошая история может стать еще лучше, если подставить имена итальянского семейства в качестве ее героев вместо странных и трудных имен незнакомых иностранцев» [352, с. 15].

Одна из версий о характере «мусульманских» орудий появилась довольно рано и связана с тем, что в XVIII в. «сянъянскими орудиями» называли один из видов ствольного огнестрельного оружия китайской армии [76, цз. 134, с. 3994]. Это послужило основанием для утверждений в официальных историях периода [212] Мин о том, что «пришедшими» с запада «сянъянскими орудиями» были именно огнестрельные пушки в том их виде, в каком они существовали в XIV – XVII вв. [55, цз. 92, с. 644]. Позднее китайские авторы часто некритически повторяли версию минских историй, характеризуя использование «мусульманских» орудий как начало применения в Китае огнестрельного оружия.⁹

Представление о первоначальных «сянъянских орудиях» как об огнестрельных нашло поддержку и среди некоторых европейских исследователей Китая.¹⁰ Вопрос о характере «сянъянских орудий» стал в XVIII – XX вв. частью дискуссии о первенстве Китая в изобретении пороха и огнестрельного оружия, развернувшейся в кругах европейских историков пороха. Версия китайских авторов периода Цин о том, что «мусульманские» орудия XIII в. в Китае были огнестрельным оружием, привнесенным с Запада, явилась веским доводом в пользу идеи о западном происхождении китайского порохового оружия, которую упорно отстаивали некоторые европейские исследователи. Примечательно, что европейские и американские сторонники версии об огнестрельном характере ранних «сянъянских орудий» основное внимание в своих работах сосредоточивали не столько на сборе доказательств относительно огнестрельных свойств этих орудий, сколько на очевидном факте их западного происхождения, который они трактовали весьма широко.¹¹

Стремление представить «мусульманские» орудия как огнестрельные без достаточной для того аргументации не могло не вызвать возражений. Большинство исследователей все же отрицают принадлежность ранних «сянъянских орудий» к пороховому оружию. По их мнению, эти орудия представляли собой большие камнеметы с метательным рычагом, действовавшие иначе, чем традиционные китайские натяжные установки. Сторонники этой версии склонны рассматривать «мусульманские» орудия как метательные блиды с противовесом.¹²

Это мнение находит в источниках достаточное подтверждение. Однако нельзя не отметить, что сначала в этой точке зрения также отчетливо проявлялась тенденция лишить китайцев чести первооткрывателей пороха. Обе версии одинаково способствовали отрицанию вклада Китая в дело изобретения огнестрельного оружия. Пожалуй, наиболее ярко это выражено в статье Б. Ратгена «Пороховое оружие в Индии». Касаясь вопроса о «сянъянских орудиях» в Китае, Б. Ратген утверждал, что они, как об этом сообщают Марко Поло и Рашид ад-Дин, представляли собой противовесные блиды, которые были изготовлены, возможно, персами, но скорее всего европейцами. Более того, на основании этого Б. Ратген вообще отказывал китайцам во владении искусством сооружать камнеметные машины, называя сведения о заимствовании монголами китайских блид и их проникновении затем на Запад «широко распространенной легендой» [213] [376, с. 27; 375, с. 611 – 613]. Б. Ратген категорически отвергает мнение об огнестрельном характере «санъянских орудий», но не на основании изучения материалов источников об этих орудиях, а исходя из того, что в начале XVI в. европейцами в Китай было ввезено огнестрельное оружие, которое, следовательно, не может быть изобретением китайцев или мусульман. В откровенно шовинистическом, колониалистском духе Б. Ратген еще раз утверждает безапелляционно высказывавшуюся немецкими историками мысль о том, что созданием пороха и огнестрельного оружия человечество обязано только «германскому национальному гению» [329, с. 22 – 26].

Публикация после второй мировой войны многих новых материалов по истории пороха и огнестрельного оружия не могла не коснуться и вопроса о характере «мусульманских» орудий в Китае XIII в. В этом отношении привлекает внимание статья Л. Гудрича и Фэн Цзя-шэна «Раннее развитие огнестрельного оружия в Китае». В статье, содержащей большой и ценный фактический материал из истории китайского порохового оружия, авторы снова возвратились к версии об огнестрельном характере «мусульманских» орудий, но убедительно обосновать ее не смогли. Вынужденные считаться с данными источников, представляющими «сянъянские орудия» как блиды, и в то же время не желая отказаться от своей точки зрения, Л. Гудрич и Фэн Цзя-шэн вышли из затруднения оригинальным путем. Они выдвинули предположение о том, что под Сянъяном монголы ввели в действие два (?!) вида нового оружия: «Одно из них представляло собой катапульту, способную метать большие камни, другое было оружием, иначе называемым хуэй-хуэй (мусульманское) пао, сянъян пао, си юй (западных районов) пао. Второе орудие было непосредственно изобретением низшего китайского офицера, долгое время общавшегося с взрывчатым порохом» [321, с. 123].

Таким образом, для своего предположения авторы статьи использовали как сведения источников о создании Исмаилом камнемета (цзюй ши пао), так и сведения о действиях Чжан Цзюнь-цзо, который, как сказано в его биографии, после падения Сянъяна неоднократно применял при осаде китайских крепостей монголами оружие хо пао и, следовательно, мог явиться изобретателем пороховых «сянъянских орудий». Последнее позволяло авторам утверждать, что «сянъянские орудия» были огнестрельными, и давало возможность отнести эти пороховые орудия к числу китайских изобретений в противоположность мнению о западном происхождении огнестрельного оружия в Китае.

Противоречивость гипотезы, несоответствие ее материалам источников и искусственное сплетение в ней различных фактов настолько очевидны, что уже через год один из авторов статьи, Фэн Цзя-шэн, счел необходимым заявить о том, что отказывается [214] от этой версии [256, с. 82], а в 1950 г. специально изложил свою новую точку зрения [258, с. 34 – 51], присоединившись к мнению, согласно которому «мусульманские» орудия – это камнеметные машины с противовесом.¹³ Фэн Цзя-шэн подробно освещает вопрос о появлении «мусульманских» орудий под стенами Сянъяна и Фаньчэна и приводит ценный материал в пользу предположения, что эти орудия – метательные блиды противовесного типа. Подбор и анализ источников проведен автором с большим искусством, и выводы его представляются читателю достаточно убедительными. И все же в толковании некоторых текстов Фэн Цзя-шэн не смог устранить тех неясных моментов, которые были связаны с устройством метательного механизма «сянъянских орудий» и которые были отмечены в его совместной с Л. Гудричем статье. Это приводит нас к необходимости ниже обратиться к отдельным положениям всех этих работ, касающимся конструктивных особенностей орудий хуэй-хуэй пао.

В настоящее время, когда вклад китайцев в создание пороха и огнестрельного оружия общепризнан и доказан многочисленными работами в этой области, есть все возможности дать объективную характеристику сущности «мусульманских» орудий в Китае XIII в., руководствуясь материалами источников и без опасения быть пристрастным к той или иной выдвигавшейся ранее версии.

С этой целью рассмотрим вначале доказательства в пользу мнения об огнестрельных свойствах «сянъянских орудий». Сторонники этого взгляда в качестве первого аргумента выдвигают указания китайских источников на громкий звук при действии «мусульманских» орудий и на большие разрушения, которые они причиняли осажденным городам. Действительно, источники всякий раз подчеркивают особенно разрушительное действие этих орудий. При обстреле Сянъяна орудиями Исмаила «громовой звук потрясал небо и землю, все, чего достигали снаряды, было разрушено», «страшное смятение наступило в городе, многие прыгали со стен и сдавались в плен» [130, цз. 128, с. 950]. В 1276 г., когда войска Хубилая при осаде Янчжоу применили «мусульманские» орудия, то орудия эти, как отмечает источник, в сравнении с другими средствами атаки нанесли противнику гораздо больший ущерб, «когда они били по храмам, башням, жилищам, то уничтожали их совершенно» [258, с. 45]. По мнению сторонников «огнестрельной» точки зрения, такие разрушения могли быть только результатом действия пушек.

Но могут ли сильный грохот и большие разрушения быть характерными только для огнестрельных орудий? Как известно, источники неоднократно отмечают сильный звук, сопровождавший стрельбу из обычных камнеметов и больших стрелометов. С грохотом, «подобным грому», действовали камнеметы [215] Цао Цао, названные «громовыми машинами». В 1274 г., во время крупного сражения войск Хубилая под командованием Баяня за овладение г. Динцзячжоу, грохот от стрельбы из блид «разносился, подобно грому, на 100 ли (50 км) вокруг» [130, цз. 127, с. 944]. Подобных примеров можно привести множество. Не меньше и свидетельств о больших разрушениях, наносимых стрельбой из камнеметов снарядами различного веса. Поэтому, с нашей точки зрения, безусловно прав Ван Лин, когда, характеризуя действие «мусульманских» орудий, говорит, что громкий звук и разрушения могли производить тяжелые каменные ядра весом почти в 90 кг, метаемые из больших камнеметов [399, с. 173].¹⁴ Сам процесс метания также неизбежно сопровождался сильным звуком, который был тем сильнее, чем больше была метательная машина. Отметим, что звук от выстрела у машин, оборудованных противовесным грузом, был несомненно громче, чем у натяжных блид китайского типа. Кроме того, как справедливо указывают А. Моул и Ван Лин, ни в одном из сообщений источников об использовании «сянъянских орудий» не говорится об огне и дыме, которые неизбежно возникали бы при употреблении огнестрельных орудий и были бы самым веским доводом в пользу признания «сянъянских орудий» пушками. Добавим от себя, что этот факт несомненно был бы зафиксирован в источниках, раз уж китайские историки уделили столько внимания этим новым для китайцев орудиям.

Большой вес снарядов, метаемых «мусульманскими» орудиями, свидетельствует против версии об их огнестрельном характере. В самом деле, если согласиться с Арисака Эндзо, Л. Гудричем, Люй Чжэнь-юем и другими, предполагавшими наличие у этих орудий ствола, то отсюда следует, что огнестрельное, орудие, способное силой пороха послать даже на короткое расстояние каменное ядро весом около 90 кг, должно было обладать громадным литым металлическим стволом. Возникновению мощных огнестрельных пушек должно было предшествовать появление технических возможностей, необходимых для создания такого оружия, что потребовало бы соответственного уровня развития производительных сил. Какими бы гениальными ни были артиллерийские мастера того времени, они в своем изобретательстве с неизбежностью могли исходить только из знаний и опыта (в металлургии и пороховом деле), обусловленных достижениями современной им науки и техники. Между тем, как известно, развитие металлургии и пиротехники в середине XIII в. нигде еще не достигло уровня, который позволил бы изготовлять подобные огнестрельные гиганты. Следует сказать, что ни в арабоязычных и европейских, ни в китайских источниках этого времени нет никаких прямых или косвенных сведений, дающих основания предположить существование подобных орудий [367, с. 97 – 129; 403, с. 45 – 58; 204, с. 82 – 86].¹⁵ Если справедливо мнение исследователей, относящих найденные в Сучжоу [216] литые орудийные стволы к периоду деятельности Чжан Ши-чэна то эти пушки могут быть датированы только второй половиной XIV в. [381, с. 177; 320, с. 211; 322, с. 63 – 64; 255, с. 41, 43, 56; 355, т. 4, ч. 3, с. 516].¹⁶ Калибр этих стволов не превышал 30 – 65 мм [220, с. 41 – 42]; стрелять они могли лишь небольшими ядрами. Возможно, самой старой металлической пушкой среди существовавших на Востоке и Западе является бронзовая бомбарда длиной 35,5 см, датированная 1332 годом и находящаяся в Пекинском историческом музее [399, с. 160; 355, т. 1, с. 142, т. 4, ч. 3, с. 516].

Таким образом, появление во второй половине XIII в. больших, обладающих особой разрушительной силой пушек было исключено самим ходом развития огнестрельного оружия. Наиболее ранние его образцы были оружием малого калибра, поражавшим лишь на близком расстоянии и только живые цели. Такое оружие было еще крайне несовершенным и малоэффективным. Ни о каком большом разрушающем действии первых огнестрельных аппаратов, которые бы при попадании их снарядов «в храмы, башни, жилища… уничтожали их совершенно», говорить нельзя. С этой точки зрения версия об огнестрельном характере «мусульманских» орудий оснований не имеет.

Как на другой аргумент сторонники версии об огнестрельном характере «мусульманских» орудий указывают на то, что после падения Сянъяна войска Хубилая «в каждом сражении использовали „мусульманские" орудия», которыми командовали Абу Бакр, сын Исмаила, и Ала’ад-Дин [130, цз. 203, с. 1389], и в то же время источники сообщают о применении в этих сражениях порохового оружия. Факты употребления оружия хо лао во время военных действий 1274 – 1279 гг. действительно упоминаются в исторических материалах и уже перечислены нами. Переплетение данных, с одной стороны, о «мусульманских» орудиях, а с другой – о применении хо пао послужило, например, основанием для утверждения (которое мы встречаем в статье Л. Гудрича и Фэн Цзя-шэна «Раннее развитие огнестрельного оружия в Китае») о том, что «сянъянские орудия» имели огнестрельные свойства.

Однако и этот аргумент является недоказательным. Для XIII в. хо пао – это пороховые снаряды зажигательного, фугасного и отравляющего действия, так же как и (в отдельных случаях) камнеметы, метающие эти снаряды. Первые пороховые огнеметные и огнестрельные аппараты ствольной формы, появившиеся в Китае, имели совершенно определенные названия: хо цян, ту хо цян, хо тун, и лишь в начале XV в. название хо пао стало применяться к огнестрельным металлическим стволам. Следовательно, сведения об употреблении оружия хо пао в сражениях конца XIII в. не могут служить подтверждением того, что «сянъянские орудия» были ствольными огнестрельными аппаратами. Кроме того, хотя в текстах источников [217] подчеркивается, что командование «мусульманскими» орудиями находилось в руках Абу Бакра и Ала’ад-Дина, все же факты использования оружия хо пао в последующих сражениях источники связывают с самостоятельной деятельностью китайца. Чжан Цзюнь-цзо. Как видно из изложенного выше, у нас нет оснований согласиться с мнением, высказанным в статье Л. Гудрича и Фэн Цзя-шэна, и приписывать этому китайскому артиллеристу создание «мусульманских» орудий, тем более огнестрельных. Применение же Чжан Цзюнь-цзо в этих сражениях пороховых снарядов (хо пао), метаемых из китайских натяжных блид, которые он использовал и при осаде Сянъяна, вполне возможно. Оно могло осуществляться параллельно с применением Исмаилом своих «мусульманских» орудий и в определенных, тактически самостоятельных целях.

Вместе с тем, по нашему мнению, не исключена возможность того, что и «сянъянские орудия» наряду с большими каменными ядрами в отдельных случаях метали пороховые снаряды. Хотя в источниках нет прямых указаний на такое использование новых машин, оно вполне могло иметь место. О том, что китайские артиллеристы на монгольской службе широко применяли снаряды хо пао в сражениях против своих соотечественников, подробно говорится в той же биографии Чжан Цзюнь-цзо. В этот период китайцы уже умели изготовлять довольно крупные пороховые бомбы фугасного действия, причинявшие сильные разрушения и наносившие большой урон живой силе противника, как это было, например, при взятии монголами Цзинцзяна в 1277 г.; применение таких снарядов требовало больших метательных машин, и вполне возможно, что в таком качестве могли быть использованы и мощные «мусульманские» орудия.

Рассмотрим теперь доводы, которые можно привести в пользу признания «мусульманских» орудий камнеметными машинами. Сообщение «Юань ши» свидетельствует совершенно определенно об изготовлении Исмаилом механизмов, метающих огромные камни (цзюй ши пао): эти машины «экономили силу и метали камни очень далеко». Как известно, основным источником метательной силы в камнеметах с противовесом служила уже не упругая энергия рычага (хотя и продолжавшая играть некоторую роль в общем балансе метательной силы блиды), а энергия падения тяжелого противовеса. Если для сгибания упругого рычага натяжных блид требовалось одновременное усилие сотен людей, то поднять вверх противовесный груз с помощью блоков и воротов могли несколько человек. Проигрыш был только во времени. Явный же выигрыш в силе подтверждается текстом «Юань ши», в котором обращается внимание на этот необычный для блид китайского типа момент действия новых метательных машин [258, с. 44].

Одно из свидетельств об устройстве «сянъянских орудий», [218] приводимое Фань Вэй-чэном, относится к середине XIV в., когда уже появились первые ствольные огнестрельные аппараты, но не оставляет сомнений в том, что описываемые им орудия представляли собой камнеметные блиды. Фань Вэй-чэн пишет:

«Сооружая их, из бревен изготовляют станину (цзя), из шарообразных камней делают снаряды весом 100 цзиней (свыше 60 кг). Для стрельбы с помощью шеста (фа цзи) используют несколько десятков человек, [они] поднимают вверх [противовес], в землю [снаряды] зарываются на 7 чи (2,17 м)» [1258, с. 48; 242, с. 114].

В этом тексте, так же как и в упоминании об изобретении Исмаилом орудий цзюй ши пао, обращает на себя внимание выражение фа цзи. Формула эта уже знакома, ею обычно обозначалось приведение в действие энергии метательного шеста в китайских блидах. Следовательно, в «сянъянских орудиях» присутствовал метательный рычаг, подобно применявшемуся в натяжных камнеметах, но он же является обязательной частью противовесного орудия.¹⁷ «Толковать» этот рычаг как «ствол» огнестрельного орудия было бы неверно.

Тем не менее перевод еще одного описания «мусульманских» орудий, сообщаемого Чжэн Сы-сяо, в статье Л. Гудрича и Фэн Цзя-шэна представлен таким образом, что у читателя не должно возникнуть сомнений в огнестрельном характере действия этих механизмов:¹⁸

«(Их остов) в виде огромных бревен закапывали в землю. Камни, выстреливаемые из него, были несколько футов толщиной и при падении зарывались на глубину трех или четырех футов. Чтобы увеличить их траекторию, стволы отводились назад (т. е. поднимались), и вес увеличивался. Чтобы стрелять на более короткую дистанцию, они наклонялись вперед» («(Their framework of) huge logs was driven into the ground. The rocks shot from them were several feet in thickness and, in falling, were buried to a depth of three or four feet. To increase their trajectory (the barrels) were pushed back (i. e., elevated) and weight increased. To shoot a shorter distance, they were tilted forward» [321, c. 119]).

Однако сами авторы статьи вынуждены отметить, что в такой интерпретации текст остается для них «отчасти неясным».

Если перевести этот текст, принимая во внимание конструкцию противовесной блиды, неясности исчезают. По нашему мнению, описание, в особенности его заключительную часть, следует понимать так:

Большие бревна вкапывают в землю, каменные ядра величиной в несколько чи,¹⁹ падая на землю, зарываются на глубину 3 – 4 чи (0,93 – 1,24 м). [Если] хотят метать далеко, [то противовес] отодвигают назад и, увеличив [тем самым] тяжесть, приводят в действие; [если] хотят метать близко, [то], напротив, приближают [противовес] вперед.

Фэн Цзя-шэн считает, что в последней фразе речь идет о передвижении самой метательной установки относительно крепостной стены в целях изменения угла падения траектории снаряда и тем самым ее длины [258, с. 40]. Однако это утверждение не вяжется с упоминанием в тексте о вкапывании в землю [219] опорной конструкции блиды. Непонятно также, зачем для изменения траектории снаряда нужно было передвигать всю установку, что, как признает Фэн Цзя-шэн, было очень сложно [258, с. 44], а главное, добавим мы от себя, как раз и не давало того эффекта, о котором он говорит. Отмеченное в описании увеличение груза путем передвижения противовеса на толстом коротком плече метательного рычага может быть только увеличением тяжести противовесного груза, ибо возрастание веса снаряда никакого удлинения траектории его полета при неизменном противовесе не дало бы. Это увеличение противовеса уже само по себе меняет угол падения траектории и дальность полета снаряда при неподвижности всей установки. Вряд ли создатели камнеметов с противовесом не знали о такой элементарной закономерности действия этих машин.²⁰

Мы полагаем, что в описании Чжэн Сы-сяо речь идет о характерных особенностях блид с подвижным противовесом. Действительно, вкапывание станины орудия в землю должно было производиться в целях достижения большей устойчивости всей установки, что было весьма важно при работе тяжелого противовеса. При таком условии дальность метания могла меняться, во-первых, путем замены противовесного груза на более тяжелый (при его неизменном положении на коротком плече метательного рычага), что было не всегда возможно и связано с необходимостью иметь метательный рычаг, обладающий большим запасом прочности. Вторым способом, которым пользовались чаще, было перемещение противовесного груза по короткому плечу рычага, в результате чего меняли не только моменты силы плеча, но и величину центробежной силы и угловой скорости снаряда, влиявших на дальность метания. Резкое возрастание этих величин у противовесных блид в сравнении с такими же величинами у натяжных механизмов позволяло метать более тяжелые снаряды и усиливать их разрушительное действие. Следовательно, есть все основания полагать, что «сянъянские орудия» были камнеметными блидами с подвижным противовесом.

Суммируя результаты своих исследований, посвященных камнеметам хуэй-хуэй пао в книге «Изобретение пороха и его распространение на Запад», Фэн Цзя-шэн помещает [255, с. 58] рисунок этого орудия. Он изображает противовесный камнемет на призматической станине, повторяющей форму опоры китайских блид, которые мы относим ко второй группе сунских орудий. В основу этого рисунка, видимо, положены изображения камнеметов в мусульманских военных трактатах, отмеченные Фэн Цзя-шэном в его более ранних работах [258, табл. 2]. У нас, однако, нет уверенности в том, что «мусульманские» орудия, превосходившие по силе метания китайские натяжные машины, в течение всего времени применения их в Китае имели опору такого типа. Мы исходим из ряда моментов тактико-технической [220] характеристики этих орудий и сведений источников.

Прежде всего станина призматической формы в том виде, в каком она изображена в книге Фэн Цзя-шэна и какой она была у орудий, относимых нами ко второй группе, едва ли была способна выдерживать те ударные усилия, которые испытывало опорное устройство большой противовесной метательной машины. Если опора орудий Исмаила и Ала’ад-Дина и имела призматическую форму, то ей, вероятно, была придана значительно большая по сравнению с простой станиной такого типа прочность. В пользу этого мнения свидетельствует рисунок противовесного камнемета в «Сборнике летописей» Рашид ад-Дина. Но в китайских источниках упомянуто об усовершенствованиях, которые были внесены артиллерийскими мастерами сунской армии в конструкцию «мусульманских» орудий Исмаила и Ала’ад-Дина [70, цз. 197, с. 1498]. Эти усовершенствования могли коснуться и станины орудий. Опыт применения станин в форме усеченной пирамиды в китайской метательной артиллерии показал большую прочность и сопротивляемость нагрузкам этой опоры в сравнении с опорным устройством призматической формы. По замечанию Чжэн Сы-сяо, опорные столбы «мусульманских» орудий вкапывали в землю, что было едва ли возможно для станин в форме призмы. Таким образом, у нас есть основание высказать предположение о том, что китайские мастера-артиллеристы, усовершенствовав противовесный метательный механизм «мусульманских» блид, установили его на опорном устройстве, имевшем форму усеченной пирамиды, более распространенном в китайской метательной артиллерии и лучше, чем призматическое, отвечавшем требованиям эксплуатации крупных метательных орудий.²¹

Признание «сянъянских орудий» противовесными камнеметами хорошо увязывается с сообщениями Марко Поло и Рашид ад-Дина об этих орудиях. Первый, характеризуя их как требюше, видимо, не случайно употребил это название европейских метательных машин, относящееся именно к противовесным блидам [217, с. 100]. Едва ли можно сомневаться в том, что Поло был знаком с орудиями, сыгравшими решающую роль в покорении Сянъяна. Ему тем более легко было приписать честь создания нового оружия европейцам, что «сянъянские орудия» по принципу действия были аналогичны метательным машинам, большей частью применявшимся тогда в Европе и также ведущим свое происхождение от «мусульманских» камнеметов с противовесом [337, с. 69, 166].

Поддается объяснению и не понятое Г. Юлом замечание Марко Поло о том, что конструкция этих механизмов не была раньше известна китайцам [136, т. 2, с. 168]. Полагая, что речь идет о всей китайской метательной артиллерии, Г. Юл на этом основании отвергает замечание Поло. Между тем Поло, вероятно, [221] имел в виду как раз противовесные «мусульманские» орудия, действительно нехарактерные для китайской камнеметной артиллерии и неизвестные в ней прежде.

Сообщение Рашид ад-Дина также поддерживает версию о «мусульманских» орудиях как о камнеметах с противовесом. Примечательно, что их создателей он называет «камнеметными мастерами». По данным арабских и персидских источников, неплохая сводка которых дана у К. Хуури [337, с. 127 – 192], в XIII в. наиболее распространенным типом орудий в метательной артиллерии стран Среднего Востока были именно камнеметы с противовесом. Самые крупные из них назывались манжаниками (manjanik, manganik) [346, с. 190 – 193]. Точно так же именует «сянъянские орудия» Рашид ад-Дин и, так же как Марко Поло, сообщает, что до того времени они не были известны в Китае [15, с. 188].

Таким образом, признание «мусульманских» орудий (хуэй-дуэй пао) XIII в. в Китае характерными для средневосточной метательной артиллерии камнеметами с противовесом (который был подвижным) позволяет не только устранить неясности, существовавшие до сих пор в понимании сообщений о них в китайских источниках, но и объяснить факты, приводимые Марко Поло и Рашид ад-Дином.

§ 2. «Мусульманские» камнеметы в Китае

Быстрота, с которой новые камнеметные машины были приняты на вооружение армии сунской династии, доживавшей последние годы, несомненно была следствием имевшегося опыта организации изготовления метательных орудий в китайских войсках. Более того, по свидетельству китайских источников, в конструкцию «мусульманских» камнеметов были внесены «искусные усовершенствования», имевшие целью увеличить дальность метания [258, с. 46], а возможно, и изменить устройство станины.

Однако в источниках мы не находим конкретных данных об использовании «мусульманских» камнеметов в китайских войсках. Гораздо активнее их применяла противная сторона – армии Хубилая, продвигавшиеся с ожесточенными сражениями на юг. Судя по сообщениям «Юань ши», «мусульманские» мастера-артиллеристы и их орудия сыграли в этих сражениях важную роль. За заслуги в покорении городов Сянъяна и Фаньчэна Исмаил был назначен главноуправляющим артиллеристов, обслуживавших «мусульманские» камнеметы (хуэй-хуэй пао шоу цзунгуань). В 1274 г. он умер, и должность эта перешла к его сыну Абу Бакру. В том же году, при форсировании монгольскими войсками Янцзы, Абу Бакр расположил свои блиды на ее северном берегу и артиллерийским ударом уничтожил все [222] суда и лодки сунских войск. Оправдавшие себя не только в крепостной войне, но и в условиях борьбы за переправы, «эти камнеметы использовались затем в каждом сражении» [130, цз. 203, с. 1389] войсками, которые возглавлял Баянь. Как уже отмечалось, при захвате Янчжоу в 1276 г. камнеметы причинили крепости большие разрушения.²²

Командующий армией другого направления Арикайя также потребовал себе мастеров и артиллеристов «мусульманских» камнеметов. Император распорядился направить к нему Ала’ад-Дина. По сообщению «Юань ши», его артиллерийский отряд, предопределил исход борьбы за такие города, как Таньчжоу (в 1275 г.), Цзинцзян (в 1277 г.) и др. [130, цз. 203, с. 1389]. По некоторым данным, «мусульманские» камнеметы были использованы также во время разгрома сунского флота при Яйшань в 1279 г. [321, с. 119].

В ходе уничтожения китайских войск и ликвидации власти династии Южная Сун на территории Китая в армию Хубилая вливались и китайские мастера, специалисты в изготовлении метательного оружия, в том числе «мусульманских» камнеметов. Так, в апреле 1279 г. в столицу императора Хубилая г. Яньцзин были доставлены 600 таких китайских мастеров, а также и специалисты по другим видам метательной техники, захваченные монголами в бассейне Хуайхэ [130, цз. 10, с. 89]. Хубилай придавал большое значение новому артиллерийскому оружию своей армии. В 1280 г. всех мастеров по изготовлению. «мусульманских» камнеметов собрали в Кайфэне, где было создано военное поселение во главе с Ала’ад-Дином [130, цз. 11, с. 96]. Абу Бакр, сын Исмаила, в 1281 г. был назначен на должность главнокомандующего артиллеристами «мусульманских» камнеметов (хуэй-хуэй пао шоу дуюаньшуай) [130, цз. 203, с. 1389]. Назначения эти, видимо, были не только признанием заслуг этих мастеров в создании монгольской тяжелой метательной артиллерии, но и следствием политики ограничения китайских специалистов в руководстве армейскими частями в первый период господства монгольской династии в Китае.

В 1283 г., вероятно с ростом артиллерийских отрядов в армии Хубилая, было создано Управление тумена артиллеристов и мастеров по изготовлению «мусульманских» камнеметов (хуэй-хуэй пао шоу цзюнь цзян ваньху фу) [130, цз. 203, с. 1389]. Абу Бакр занял в нем должность темника, а его помощником в 1285 г. стал Ала’ад-Дин, находившийся на этом посту до глубокой старости (1300 г.) [130, цз. 13, с: 108].

Должности эти превратились в наследственные. Вскоре, в связи с переводом Абу Бакра на службу в Уголовную палату, темником был назначен его брат Ибрахим [130, цз. 203, с. 1389]. В 1297 г. его ведомству были подчинены также камнеметчики из области Малистана (?) [130, цз. 19, с. 152]. После Ибрахима [223] темником до 1329 г. был сын Абу Бакра Хасан, а ему, в свою очередь, наследовал сын Якуб [130, цз. 203, с. 1389]. Должность помощника темника после Ала’ад-Дина занял его сын Абу Муджид, а в 1312 г. последнего сменил его сын Мухаммед-шах [130, цз. 103, с. 1389]. Известно, что в 1328 г. Хасан и Мухаммед-шах были вызваны из Кайфэна в столицу для руководства строительством «мусульманских» камнеметов, поскольку на западных границах империи создалось тревожное положение [130, цз. 203, с. 1389, цз. 137, с. 1008].

Надо полагать, «мусульманские» камнеметы юаньских войск XIV в. во многом отличались от тех, которые впервые были изготовлены на китайской земле Исмаилом и Ала’ад-Дином. Как уже говорилось, китайцы значительно усовершенствовали иноземное оружие, очевидно придав ему более «китайский» облик и распространив на него уставные правила обращения с камнеметами, принятые в китайских войсках. Видимо, это не всегда положительно оценивалось монгольскими правителями: например, в 1323 г. монгольский император, инспектируя мусульманских артиллеристов в Жунине, приказал обучать их правилам метания, существовавшим при Хубилае, т. е. тем, которые в свое время были введены Исмаилом [130, цз. 28, с. 219, цз. 137, с. 1008]. Современники-китайцы, напротив, оставили о «мусульманских» камнеметах восторженные отзывы: известный ученый Су Тянь-цзюэ отмечал, что эти метательные машины являются одним из лучших видов оружия в юаньской артиллерии [74, цз. 41, л. 61б].

Существенная роль отводилась «мусульманским» камнеметам в неоднократных попытках Хубилая покорить Японские острова. В 1280 г. китайский флотоводец на монгольской службе Фань Вэнь-ху, готовясь к военным действиям против Японии, запросил у Хубилая дополнительно конницы и мастеров для изготовления «мусульманских» камнеметов. Хубилай по непонятным причинам отказал своему адмиралу [130, цз. 11, с. 94; 35, цз. 250, л. 6а].²³ Но в январе 1281 г. последовало разрешение из императорского дворца. Фань Вэнь-ху получил необходимых мастеров-артиллеристов, а камнеметы Хубилай приказал установить на военных судах [130, цз. 11, с. 95; 35, цз. 250, л. 6а]. При подготовке к третьей экспедиции в Японию по указу императора 24 мая 1283 г. из столицы на побережье Кореи выехала большая группа специалистов по военной технике. Среди этой группы одним из первых в источнике упомянут китаец Чжан Линь, мастер, умевший изготовлять «мусульманские» камнеметы [130, цз. 12, с. 103; 35, цз. 250, л. 6а]. В конце декабря 1285 г. монгольский военачальник Атахай получил для будущей высадки в Японии пополнение в 10 тысяч воинов и 50 стрелков из «мусульманских» камнеметов [130, цз. 13, с. 112], но экспедиция в Японию не состоялась.

Примерно к этому же времени относятся сведения об использовании [224] мусульманских камнеметов на территории Индокитая. В последней четверти XIII в. воины Тямпы уже хорошо были знакомы с новыми орудиями. Осадив в 1283 г. захваченный монголами г. Мотхань, тямы «установили свыше ста мусульманских камнеметов и трехшестовых орудий (сань шао пао)», из которых и обстреляли крепость. Монголы вынуждены были покинуть город [130, цз. 210, с. 1424; 74, цз. 41, л. 33б].²⁴

Новые камнеметы сохраняли свое военное значение в течение всего периода монгольского владычества в Китае, а в середине XIV в. Чжу Юань-чжан, основатель китайской династии Мин, успешно применял противовесные блиды в борьбе со своими соперниками за восстановление и упрочение единого китайского государства. В 1355 г. его полководцы с помощью «сянъянских камнеметов» наголову разбили Кан Мао-цая в сражении при Цайши [67, цз. 17, с. 602]. В 1365 г. минский полководец Сюй Да осадил крепость Гусу и нанес поражение Чжан Ши-чэну, одному из противников Чжу Юань-чжана, также применив для обстрела города «сянъянские камнеметы» [85, с. 40].²⁵

Со второй половины XIV в. в китайской артиллерии значительно возрастает роль огнестрельного оружия, которое с неизменным успехом используется в сражениях этого периода [161а; 199; 220; 229; 231; 238; 239; 242; 249; 252; 275; 278; 303; 304; 320; 321; 322; 367; 381; 399]. Хотя наряду с новым оружием по-прежнему применялась и традиционная китайская метательная техника, источники больше не сообщают о противовесных «сянъянских камнеметах». Видимо, в процессе вытеснения метательных орудий огнестрельным оружием противовесными блидами, как наиболее громоздкими и действующими сравнительно медленно, прекращали пользоваться в первую очередь. Возможно также, что какую-то роль в этом сыграло и характерное для новой китайской династии Мин желание предать забвению все связанное с ненавистными народу монгольскими правителями Китая. Во всяком случае, уже в 70-х годах XV в. чиновник Цю Цзюнь, заботясь о безопасности государственных границ, предлагал вновь обратиться к такому мощному средству разрушения, каким были противовесные камнеметы. Он писал о том, что еще живы люди, которые помнят устройство этих орудий. Следует потребовать от знатоков под страхом смерти представить сведения о технологии изготовления и чертежи «сянъянских камнеметов», а затем, передав эти данные войскам пограничных областей, запретить сооружение орудий в мирное время, дабы не выдать секрета их изготовления и применения [101, цз. 122, л. 16а]. Но, вероятно, это предложение не встретило поддержки. Огнестрельное оружие к этому времени уже завоевало прочные позиции, доказав свое превосходство над камнеметной техникой.

Параллельно с исчезновением противовесных «сянъянских [225] камнеметов» происходит и характерное для истории китайской артиллерии перенесение названий метательных машин на некоторые виды огнестрельных орудий. Если в 1380 г. при перечислении различных видов оружия, в том числе и порохового, находившегося в арсеналах минского императора Чжу Юань-чжана, источники еще упоминают камнеметное оружие сянъян пао [76, цз. 134, с. 3994], то много позже, в 1637 г., Сун Ин-син, автор известной минской энциклопедии ремесел «Тянь гун кай у» («Переработка в предметы творений Природы»), в заметке о литье пушек упомянет сянъян пао в числе других крупных огнестрельных орудий [66, с. 157].

Итак, исследование источников убеждает нас в том, что орудия хуэй-хуэй пао, завезенные в Китай в 1271 г. артиллеристами из Сирии или Ирана, являлись большими камнеметными машинами рычажного типа с подвижным противовесом, ранее неизвестными в Китае. Здесь их немедленно приняли на вооружение и усовершенствовали. «Мусульманские» камнеметы сыграли значительную роль в разгроме войсками Хубилая военных сил империи Сун и оставались одним из самых результативных видов артиллерийского вооружения в юаньской армии. Под названием «сянъянских камнеметов» они нашли применение в военных действиях периода становления новой династии Мин, но, вероятно, уже в конце XIV – начале XV в. в китайской артиллерии их не стало.

Судьба «мусульманских» камнеметов в Китае представляет интерес как единственный, зафиксированный в известных нам источниках случай заимствования иноземных камнеметов в китайской доогнестрельной артиллерии. В этой связи возникает немало вопросов, из которых зададимся одним, казалось бы, и не самым важным: почему новые противовесные камнеметы, как свидетельствует «Сун ши», сразу же получили широкое распространение в китайской армии?

Для этого обратимся к одному из моментов тактико-технической характеристики, камнеметных машин, который уместно рассмотреть как раз в связи с материалами о «мусульманских» камнеметах. Речь пойдет о пределе метательных возможностей камнеметов как критерии оценки достоинств и недостатков камнеметных орудий. Мы не касаемся более общего: в деревянной артиллерии фактор прочности материала сам по себе устанавливал пределы размеров и мощи камнеметных и стрелометных установок. Нас интересует предел метательных возможностей натяжных камнеметов, проистекающий из их основной конструктивной особенности, – использования для метания мускульной силы людей.

Как уже было показано, эта особенность конструкции натяжных орудий обусловила их положительные в сравнении с [226] другими типами метательных машин стороны. Но она же была определяющим фактором их главного недостатка. Метательная сила рычага китайских орудий увеличивалась за счет числа составляющих шестов, и в принципе можно было создавать рычаги очень большой мощности. Для «натяжения» таких блид требовались бы усилия многих сотен людей. Однако бесконечно наращивать количество орудийной прислуги было невозможно, и К. Хуури прав, отнесясь с подозрением к сообщениям о тысяче натяжных при одном камнемете [337, с. 14]. Безусловно, существовал какой-то предел, за которым польза от увеличения количества натяжных превращалась в свою противоположность, ибо добиться слаженности и одновременности в приложении к рычагу усилий многих сотен людей оказывалось практически неосуществимым. На наш взгляд, 250 – 300 человек составляли максимум орудийной прислуги, способной к согласованным действиям для «натяжения» блиды, в связи с чем можно предположить, что орудия с 9 – 10 шестами в рычаге (при нормативных размерах шестов) являлись наиболее крупными и мощными среди камнеметов китайского типа.²⁶ Для дальнейшего увеличения метательной силы блиды требовался уже другой способ приведения ее в действие, использование для этого механизмов – блоков и воротов, что подразумевало также иное конструктивное решение самой метательной машины. Как было отмечено, значительно большее метательное усилие при меньшем количестве обслуживавших орудие людей обеспечивала противовесная конструкция блиды.

Очевидно, в связи с растущей оборонной мощью крепостей, совершенствованием орудий защиты и фортификационных сооружений все больше выявлялась невозможность решать задачи артиллерийского нападения в крепостной войне средствами традиционной для Китая натяжной техники. Характерно, что поводом для появления в Китае «мусульманских» камнеметов послужила именно неспособность китайской метательной артиллерии преодолеть оборону Сянъяна и Фаньчэна. Китайские источники особо отмечают огромную по тем временам разрушительную силу снарядов новых орудий, явно превосходившую все, что могли дать наиболее мощные из натяжных блид.²⁷ На фоне «мусульманских» камнеметов слабые стороны метательной техники китайского типа спроецировались особенно четко.

Таким образом, по крайней мере во второй половине XIII в. основной недостаток натяжных камнеметов – отсутствие резерва для увеличения силы разрушающего удара – стал особенно заметен. Надо полагать, он ощущался и раньше, однако, в первую очередь пренебрежительное отношение к военному опыту окружающей некитайской периферии и преувеличение достоинств всего китайского, отличавшие традиционное мировоззрение китаецентризма, закрывали пути к плодотворному заимствованию у соседей ряда военных достижений, в том числе в области [227] артиллерийской техники. В обстановке смертельной угрозы для сунского Китая в результате вторжения войск Хубилая традиции и престиж отошли на задний план, и китайские артиллеристы поспешили взять на вооружение новые камнеметы, эффективность действия которых они могли по достоинству оценить под Сянъяном и Фаньчэном.

На наш взгляд, так следует объяснить причину и быстроту распространения противовесных камнеметных машин в китайской артиллерии. Краткая, но выразительная история их использования в Китае показывает, что реальные потребности военной практики ломали жесткие рамки китайских военных теорий. Неотвратимо действовавшие общие, объективные закономерности вооруженной борьбы пусть с трудом, но все же пробивали себе дорогу и в вязкой почве китайской феодальной военной традиции.

Примечания

1. В отечественном востоковедении вопрос о «мусульманских» орудиях в Китае никем не исследован и материалы о них остаются неизвестными. Так, в русском издании «Очерков истории Китая» под ред. Шан Юэ термин «хуэй-хуэй пао» по неосведомленности переводчика трактуется как «арабские пушки» [187, с. 342]. А. А. Бокщанин, описывая упомянутый далее эпизод борьбы за крепость Мотхань в Тямпе, также сообщает о «пушках арабско-персидского производства» [194б, с. 300].

2. Эти имена различными авторами транскрибируются по-разному: Ismail-han, Alai ut din [231, с. 37], ‘Ismā’īl и ‘Alā’al-Dīn [355, т. 3, с. 49, т. 4, ч. 3, с. 516] и т. п.

3. По мнению А. Моула [352, с. 13], которое мы разделяем, речь здесь идет о весе снаряда, а не о весе самого орудия, как полагал Э. Паркер [366, с. 253].

4. Английский перевод биографии см. в статье А. Моула [352, с. 12 – 14].

5. Есть в «Юань ши» и еще одна версия, согласно которой Фаньчэн был взят якобы в результате действия камнеметных орудий (пао), установленных против стен города артиллеристом Чжан Цзюнь-цзо. Здесь ничего не сказано о чужеземных орудиях, а капитуляция крепости изображена как часто случавшееся и раньше следствие применения натяжных китайских блид. Приведенная дата разрушения Фаньчэна (1271 г.) явно ошибочна [130, цз. 151, с. 1086].

6. В биографии Исмаила сообщается, что его преемниками в деле изготовления «мусульманских» орудий были его сын Бубай (или Бэньбу), племянник Ибулацзинь (или Ибурцинь) и Махамаша (или Махамадишао) – внук Ала’ад-Дина [130, цз. 203, с. 1389]. А Моул не без основания считает, что это и есть указанные Рашид ад-Дином Абу Бакр, Ибрахим и Мухаммед (Бубай = [А]бу Бак[р], Ибулацзинь = Ибрахим, Махамадишао = Мухаммед-шах) [352, с. 14].

7. См. с. 48 настоящей книги.

8. Взгляды Г. Потье и Г. Юла разделяют В. В. Бартольд [14, с. 207], А. Моул [352, с. 14], японские ученые Арима Сэйхо и Хэйдзо Намбо [330, с. 25]. Оригинальную точку зрения высказал Фэн Цзя-шэн. Он полагает, что Марко Поло и его спутники действительно посетили Сянъян в 1273 г., и на этом основании переносит их прибытие в Яньцзин на еще более ранний срок [258, с. 42]. Мнение Фэн Цзя-шэна, пока еще никем не обсуждавшееся, высказано без серьезной аргументации и едва ли может быть принято.

9. Такого взгляда придерживались, например, Чжао И [277, с. 631], Лян Чжан-цюй [241, цз. 5, л. 8а], Лу Мао-дэ [237, с. 1496] и др. Некоторые современные китайские историки старшего поколения также восприняли эту версию без всякого критического подхода к ней. Так, Ли Сы-чунь указывает на «сянъянские орудия» как на пример привнесения в Китай персами их искусства создавать и применять огнестрельную военную технику [231, с. 113 – 114]. Это же мнение фактически разделяет Чжоу Вэй [278, с. 254]. Люй Чжэнь-юй прямо называет «мусульманские» орудия Исмаила и Ала’ад-Дина «железными ствольными пушками» [240, с. 521], по сути дела повторяя аналогичное утверждение японского историка китайского оружия Арисака Эндзо [399, с. 173]. Даже в учебнике по истории Китая для китайских вузов, изданном в 1963 г., сообщается, что, получив от китайцев пороховое оружие, мусульманские страны достигли дальнейшего прогресса в его изготовлении и в измененном уже виде способы производства его вернулись в Южную Сун и к монголам. В последнем случае имеются в виду «мусульманские» орудия [283, т. 2, с. 160].

10. Одними из первых об этом писали К. Виделу и А. Гальянд [295, т. 4, с. 262]. В 1953 г. это мнение вновь высказал Дж. Дойвендак [355, т. 4, ч. 3, с. 516].

11. Даже К. Хуури, которого нельзя назвать сторонником этого взгляда и чья научная объективность не вызывает сомнений, дает для сиюй пао перевод ‘западные пао’, взятый им, вероятно, из немецкого текста статьи Лу Мао-дэ [337, с. 202]. Такой перевод недостаточно точен и предоставляет свободу для слишком широкого толкования понятия «запад». Под «Западным Краем» китайцы обычно понимали район преимущественно нынешнего Синьцзяна и близлежащих территорий.

12. Подобное мнение высказано Ж. Рейно и И. Фавэ [378, с. 193], Г. Юлом [136, т. 2, с. 168], Б. Ратгеном [376, с. 27], А. Моулом [352, с. 10], К. Хуури [337, с. 188], Ван Лином [399, с. 174], Дж. Нидэмом [355, т. 4, ч. 3, с. 516], Арима Сэйхо и Хэйдзо Намбо [330, с. 19, 25] и рядом других авторов.

13. Нам неизвестно отношение Л. Гудрича к новой точке зрения его бывшего соавтора. В рецензии на опубликованную в 1957 г. книгу А. Моула «Квин-сай и другие заметки к Марко Поло» Л. Гудрич отмечает лишь, что рассуждения А. Моула по поводу применения огнестрельного оружия и катапульт в период осады Сянъяна не отвечают уровню современных знаний, поскольку в них не отражены работы Л. Гудрича и Фэн Цзя-шэна [321], Ван Лина [399] и две статьи Фэн Цзя-шэна [256, 258]. Хотя Л. Гудрич выделяет особо вторую статью Фэн Цзя-шэна, «в которой есть специальная часть, относящаяся к сянъян пао или хуэй-хуэй пао» [323, с. 78], его личное мнение о взглядах Фэн Цзя-шэна, высказанных в этой работе, остается неясным.

14. Марко Поло подтверждает сведения китайских источников о большом весе снарядов «сянъянских орудий», сообщая, что снаряды изготовленных (якобы) им машин весили 300 фунтов [14, с. 206 – 207].

15. Нашим доводам можно было бы противопоставить изображения двух крупных ствольных артиллерийских орудий, помещенные в «У цзин цзунъяо» издания 1934 г. [86, цз. 10, л. 13аб]. Однако при рассмотрении этих орудий внимание сразу же привлекает следующее:

во-первых, каких-либо упоминаний о них в тексте трактата не встречается. Приведенные здесь же (на рисунках) названия орудий сюань чэ пао ‘камнемет на высокой повозке’ и син пао чэ* ‘камнеметная повозка, [передвигающаяся] в строю’ явно не имеют отношения к изображенным огнестрельным пушкам;

во-вторых, орудия поразительно напоминают огнестрельные пушки XVII – XVIII вв. и настолько отличаются от описанной и изображенной в цз. 12 плеяды метательных установок, что наличие рисунков этих пушек в трактате XI в. вызывает недоумение и подозрение в интерполяции. Об этом уже говорил в своей статье Ван Лин. Он считал эти изображения поздней вставкой (период Мин), когда восстанавливались утраченные доски с текстом и рисунками того издания трактата, который был положен в основу выпуска 1934 г. [399, с. 171 – 172]. Со ссылкой на мнение Дж. Нидэма об этом же писал Дж. Партингтон [367, с. 262].

Предположение Ван Лина полностью подтвердили публикации «У цзин цзунъяо» 1959 г., основанные на версиях текста, восходящих к 1231 г. Здесь, на том же месте [87, цз. 10, л. 14аб], помещены изображения натяжных камнеметных машин, названных «син пао чэ» (о них см. в гл. II настоящей работы). Таким образом, ствольные огнестрельные орудия, изображенные в цз. 10 трактата «У цзин цзунъяо» в издании 1934 г., не имеют отношения к XI в. и должны быть исключены из материалов по истории артиллерии этого периода.

16. Следует, однако, обратить внимание на то, что Ма Фэй-бо, предпринявший в 1955 г. специальное исследование данного вопроса, относит появление этих орудийных стволов ко второй половине XVII в. [242, с. 114].

17. Странной выглядит та интерпретация и цзи фа ши* (традиционного выражения для обозначения действия метательных машин), которую дает в своей книге Чжоу Вэй в связи с вопросом о «мусульманских» орудиях. Он не сомневается в огнестрельном характере этих орудий, называя их «пушки Западного Края», и добавляет: «Выражение „и цзи фа ши" означает, что, поскольку тогда не было бикфордова шнура, брали кремень, с помощью кресала высекали огонь, и таким образом происходил выстрел» [278, с. 255]. Как мы уже видели, выражение «и цзи фа ши», появление которого относится еще ко временам до нашей эры, никоим образом не связано с огнестрельным оружием, и такое объяснение его явно несостоятельно.

18. В подлиннике: «чжи да чжи му цзю ди ли цзин, пао ши да ту чи, чжун ди сянь жу сань-сы чи; юй цзи юань, цзэ туй хоу, цзэн чжун фа чжи; юй цзинь, фань цзинь цянь»* ([258, с. 39; 242, с. 114].

19. Лу Мао-дэ, признавая в своей статье, что огнестрельные орудия этого периода обладали незначительной мощностью, тем не менее не считает возможным на этом основании усомниться в огнестрельном характере «сянъянских орудий». Поэтому он объявляет свидетельства источников о большом весе и размерах метаемых ими камней «ошибочными, основанными на слухах» [237, с. 1496].

20. Говоря о передвижении камнеметов относительно цели, Фэн Цзя-шэн ссылается на опыты Р. Пэйн-Гэлвэя с метательными машинами [369, с. 8 – 30]. Однако нам не ясны мотивы такой ссылки, ибо в этой связи Фэн Цзя-шэн пишет совсем о другом: о зависимости между высотой траектории полета снаряда и длиной пращного ремня [258, с. 40].

21. Можно привести еще один довод в пользу признания «мусульманских» орудий камнеметными машинами – те противометательные сети, которыми пользовались для защиты от их снарядов. В «Сун ши» дается подробное описание такой сети: 20 веревок из рисовой соломы диаметром около 4 см и длиной 10,5 м через небольшие равные промежутки привязывали к несущему горизонтальному брусу, расположенному вверху крепостной башни. Веревки по всей длине перетягивались четырьмя-пятью поперечными деревянными планками. Сеть обмазывали глиной, чтобы предохранить ее от «огневых» снарядов противника. Такая сеть окружала всю башню по ее периметру и, как указано в тексте источника, являлась надежной защитой («каменные, ядра, будь они хоть в 3000 цзиней весом, не могли бы пробить ее» [70, цз. 197, с. 1497]). Называлась она ху пи ли со ‘веревки в виде изгороди, защищающие парапет’. А. Моул почему-то считает это название связанным по созвучию с именем Хубилая [352, с. 15 – 16], что, конечно, неверно. По сообщению Чжэн Сы-сяо, подобными сетями (их веревки были сплетены из волокон пальмового дерева и лишь несколько усилены по сравнению с обычными противокамнеметными сетями [258, с. 47]) во время осады монголами Хотана защитники города сумели парализовать разрушительное действие вражеских «мусульманских» орудий. Таким образом, никакими особенностями, свидетельствующими о защите от действия качественно нового, огнестрельного, оружия, эти сети не обладали.

22. По данным «Юань ши», Баянь направил под Янчжоу отряд во главе с Ши Би, который обстрелял город камнеметными снарядами (пао ши) [130, цз. 162, с. 1153]. Не имеются ли в виду под «мусульманскими» камнеметами эти метательные установки, определенно не относящиеся к огнестрельному оружию?

23. Л. Гудрич и Фэн Цзя-шэн полагали, что причиной было нежелание Хубилая вручать это оружие китайским морякам, не пользовавшимся доверием императора [321, с. 120].

24. По мнению П. Мю, местное население переняло эти метательные машины у мусульман, во множестве находившихся в это время на территории Индокитая и Бирмы [353, с. 340]. Излагая ход монголо-китайской экспедиции в Тямпу по материалам «Юань ши» и «Юань ши лэй бянь» («Различные данные по юаньской истории») Шао Юань-пина, А. А. Бокщанин сообщает о том, что тямы установили на стенах крепости «около сотни пушек арабско-персидского производства», готовясь к отражению вражеского штурма в начале 1283 г. [1946, с. 300]. Между тем, согласно «Юань ши», камнеметы были поставлены тямами вокруг крепости и послужили решающим фактором ухода монголо-китайских войск из самого Мотханя. Очевидно, речь идет о событиях конца 1283 – начала 1284 г.

25. Л. Гудрич и Фэн Цзя-шэн неточно передали содержание отрывка из этой хроники: «Атакующие соорудили деревянные башни, с которых применили с большим эффектом арбалеты, пищали (хо чун) и орудия сянъян пао» («The attackers constructed wooden towers from which crossbows, huo-chung, and Hsiang-yang pao were used with terrifying effect» [321, с. 121]). При такой передаче получается, что все три вида оружия размещались на осадной башне, и тем самым создается впечатление не только о сравнительно небольших размерах сянъян пао, но и (памятуя, что хо чун – огнестрельное ручное оружие) об огнестрельном характере сянъян пао. В действительности в тексте сказано, что Сюй Да при постройке трехъярусной осадной башни приказал разместить на каждом ярусе арбалеты и пищали (хо чун). «Кроме этого установили сянъян пао». Следовательно, эти орудия были расставлены независимо от осадной башни. Об этом эпизоде см. также в работе У Ханя [250, с. 117].

26. Из данных, приведенных в гл. II, видно, что шесты не всегда изготовлялись из нужного материала и должных размеров, поэтому упомянутые ранее рычаги в 13 и 15 шестов могли быть даже меньшей мощности, чем семи- или девятишестовые рычаги блид.

27. По данным К. Хуури и других исследователей, средневековые противовесные камнеметы, возможно, обладали противовесом свыше 10 т [298, т. 1, с. 48; 375, с. 628, 631] и были в состоянии метать снаряды весом до 300 кг 1337, с. 15 – 16].

Публикация:
С.А. Школяр. Китайская доогнестрельная артиллерия (Материалы и исследования). Москва: Наука, 1980