Глава V. Тактическое применение китайской метательной артиллерии

Основные положения тактики средневекового метательного оружия уже рассматривались в ряде работ по истории доогнестрельной артиллерии [337; 172; 167]. Однако фактический материал, положенный в основу этих исследований, оказывается недостаточным для более полной характеристики тактического применения артиллерийских орудий. Разнообразные данные, которые предоставляют китайские источники, позволяют конкретизировать многие стороны боевого использования этого оружия, подкрепив новыми фактами некоторые общие выводы о тактике средневековой метательной артиллерии. Из сообщений китайских источников о применении артиллерийского оружия в боевых действиях можно почерпнуть также сведения о ряде характерных особенностей тактического использования метательных орудий в войнах, когда-то происходивших на территории современного Китая.

Следует отметить, что эти сведения относительно камнеметного и стрелометного оружия различны и по объему и по содержанию имеющейся в них информации. В то время как в источниках сообщаются порой даже мелкие подробности о действиях камнеметных орудий, тактическое применение аркбаллист в них отражено весьма незначительно, даже в тех случаях, когда рассказывается о таком сражении, в котором камнеметы и стрелометы используются одновременно. Подобное «невнимание» к действиям аркбаллистического артиллерийского оружия, видимо, следует объяснить все же ограниченностью роли, отводившейся в атаке и обороне крепостей этому оружию, что, несомненно, проистекало из специфики его тактико-технических возможностей. В связи с этим подавляющее большинство приводимых в настоящей главе материалов относится к тактическому применению камнеметной артиллерии.

Возникнув как оружие крепостной войны, предназначенное для уничтожения оборонительных сооружений, осадной техники и живой силы противника, китайская доогнестрельная артиллерия VII – XIII вв. стала важнейшим средством ведения крепостных сражений, в которых ее боевые качества обнаруживались наиболее полно. Поэтому основное внимание далее мы уделим вопросам тактического применения метательного оружия в нападении на крепость и в ходе ее обороны, что будет рассмотрено [229] раздельно. Хотя такой порядок не дает возможности показать общую динамику крепостного сражения, он, однако, позволяет ярче оттенить характерные особенности в действиях метательной артиллерии, которые определялись различными задачами сражающихся сторон при атаке крепости и при ее защите.

§ 1. Метательная артиллерия в нападении на крепость

В китайских войнах захват крепости при внезапном нападении на нее – явление редкое. Как правило, противник сталкивался с подготовленным к обороне, хорошо укрепленным городом-крепостью, который трудно, а порой невозможно было взять с налету. Нападающие могли рассчитывать в основном только на атаку открытой силой с ее завершающим этапом – штурмом крепостных сооружений. Но частые неудачи и этого вида атаки обусловливали в большинстве случаев последующий переход к постепенной атаке или блокаде опорного пункта. Участие всех видов осадной техники, и прежде всего метательных орудий, в борьбе за крепость становилось необходимым.

Анализ многочисленных сведений китайских источников о применении доогнестрельной артиллерии при нападении на крепость позволяет заключить о наиболее общих задачах, возлагавшихся на метательные орудия в этом виде боевых действий:

• 1. Разрушение оборонительных сооружений, метательных и защитных средств обороняющихся на главном крепостном валу.
• 2. Уничтожение живой силы противника на крепостной стене.
• 3. Разрушение военных и гражданских объектов, нанесение урона гарнизону и населению за стеной крепости.

Отметим сразу, что характер оборонительных сооружений в Китае исключал постановку такой задачи, как разрушение главного крепостного вала. К. Хуури уже поднимал вопрос о возможности разрушения крепостных стен средствами средневековой метательной артиллерии. Он далек от мысли опровергать данные европейских и других источников о фактах такого разрушения, хотя вполне резонно замечает: «Мы не можем представить себе ясную картину того, как ударяющие в стену под различными встречными углами снаряды действовали в таких случаях, когда скорость снаряда на излете была такой мизерной и производил он скорее сотрясение, чем разрушение» [337, с. 18]. Делая правильный вывод о возможности разрушения стены только при условии удара мощным снарядом, падающим под прямым углом к поверхности крепостной стены, К. Хуури считает принципиально возможными такие прямые выстрелы из всех типов метательного оружия, в том числе натяжных камнеметов.

Китайские камнеметы действительно обладали способностью [230] стрелять со сравнительно малым углом возвышения. Возможно, что, когда перед наступающими оказывались построенные наспех крепостные стены, имевшие незначительную толщину, или в случае обстрела наскоро заделанных проломов, снаряды осадных метательных орудий могли производить демолирование (обрушение каменной одежды стены) и даже бреширование (разрушение участков стены при методическом обстреле). Очевидно, так и произошло, например, когда войска монголов под командованием Ван Жун-цзу в конце 20-х годов XIII в. осадили чжурчжэньский город Фанчэн и разрушили крепостную стену, применив камнеметные машины [130, цз. 149, с. 1073]. Но такие факты в истории китайских крепостных сражений единичны.¹ Тем более это относится к аркбаллистическому оружию: ни в одном из источников не зафиксировано фактов разрушения стен с помощью станковых арбалетов.

Китайские города с древности обносили достаточно мощными земляными, а затем и каменными стенами или земляным валом с прочной каменной одеждой. Среди сведений письменных памятников, относящихся к VII – IX вв., мы встречаем правила постройки главной крепостной стены, данные об основных ее размерах [41, цз. 3, с. 42]. Эти правила в общих чертах соблюдались и в Х – XIII вв.; военные трактаты этого времени содержат указания на то, что стены создавались высотой в 4 – 5 чжанов (12,4 – 15,5 м) при толщине основания в половину и ширине верхней площадки в четверть этой величины [78, с. 45; 87, цз. 12, л. 3а; 230, с. 264]. Разрушить такую стену представлялось возможным только средствами подземно-минной войны. Поэтому возлагать на метательные орудия разрушение стены было бесцельно.² Уместно привести свидетельство «Цзинь ши», где об обстреле Кайфэна монгольскими камнеметами сказано:

«Каменные ядра, ударяя в крепостную стену, оставляли в ней лишь выбоины» [94, цз. 113, с. 715 – 716].

Данные источников свидетельствуют о том, что в Китае Х – XIII вв. и наступавшие и оборонявшиеся применяли в общем одни и те же виды метательной артиллерии. Можно говорить лишь о преобладании в составе артиллерийских средств той или другой стороны таких видов орудий, которые успешнее осуществляли тактические задачи обороны или наступления. Общее в действии артиллерии обеих сторон состояло в уничтожении живой силы, укреплений и технических средств ведения сражения. Но то существенное, что отличало всегда наступление от обороны, в том числе и атаку укрепленного пункта от его защиты, определяло также отличие в действиях метательной артиллерии при наступлении на крепость от действий ее во время крепостной обороны.

Большая подвижность людских масс и технических средств, нанесение удара на решающем участке в сочетании с маневром, которые свойственны наступлению, были характерны и для [231] атаки крепости. Защитные и метательные средства обороняющих крепость устанавливались заранее на определенных участках стены и, по существу, были лишены подвижности. Напротив, осадные орудия атакующих обладали возможностью передвигаться на предстенной площади, менять позиции, совершать «маневр колесами». Судя по трактату «У цзин цзунъяо», крупные осадные механизмы сооружались на колесах именно с расчетом перемещать их в ходе атаки крепости.

Поставленные на колеса осадные и метательные орудия могли двигаться к крепости, находясь в обозе или походных порядках наступающих войск. Необходимость этого диктовалась тем, что даже при стремительном вторжении в глубь территории противника едва ли можно было ожидать от защитников крепости, что они не успеют очистить окружающее пространство от предметов, которые могли бы быть использованы осаждающими для сооружения необходимых подступных и метательных орудий на месте сражения. О фактах передвижения камнеметов на большие расстояния сообщалось еще в танских источниках. Так, метательные орудия (пао чэ) в армии Хоу Цзюнь-цзи прошли путь около 3000 км от Шаньдуна до уйгурской столицы Гаочана. Скорее всего это были те самые подвижные вихревые орудия (рис. 5), которые описаны Ли Цзином. В Х – XIII вв. сообщений о движении блид вместе с войсками в обозе или походных порядках значительно больше, вот некоторые из них.

В 1162 г. чжурчжэньские войска перевезли блиды (юн пао цзо)* в район Бэйюаня на повозках, запряженных волами, и расставили более чем в шестидесяти местах [39, цз. 200, с. 3379]. После взятия Сянъяна и Фаньчэна армии Хубилая, преследуя отступающие сунские войска, везли с собой большое количество камнеметов разных систем. К сунским крепостям противник подвозил орудия не только по суше, но и по воде, как это было, например, при осаде Синьчэна в 1274 г. [74, цз. 41, л. 15б]. В период захватнических войн монголов движение блид в походных порядках войск было обычным, особенно при действии армий в степных и пустынных районах. Трактат «У цзин цзунъяо» прямо называет виды орудий, которые могли следовать вместе с войсками: чэ син пао, син пао чэ и др. «Все они (камнеметы) используются в обороне и в наступлении при движении в боевых порядках. В обороне [применяют] тяжелые, при движении в боевых порядках [наступающих] – легкие [камнеметы]. Такие [камнеметы], как вихревые (сюань фэн), одношестовые (дань шао), "сидящий, как тигр" (ху дунь), как раз используются при движении в боевых порядках [наступающих]» [87, цз. 12, л. 50а].

Из этих сообщений можно сделать совершенно определенный вывод о том, что среди орудий, применявшихся при атаке крепости, подвижные камнеметы, как, вероятно, и стрелометы, занимали значительное место. Большинство подвижных камнеметов [232] составляли орудия, которые мы отнесли к орудиям первой и второй групп, машины, более всего приспособленные для передвижения в походном строю и перемещений на предстенной площадке во время боя. Орудия, относимые нами ко второй группе, были полезны для атакующих крепость также в силу более отлогой траектории полета их снарядов, что было важным обстоятельством при обстреле целей с вертикальной поверхностью. Именно эту, как нам представляется, особенность метания из орудий второй (по нашей классификации) группы имел в виду Ши Мао-лян, подчеркивавший, что «среди камнеметов, применяемых вблизи крепостной стены, наибольший вред могут причинить орудия ху дунь пао» [79, цз. 68, л. 5а]. Очевидно, здесь имеются в виду действия не только атакующих, но и обороняющихся.

Из текста «У цзин цзунъяо» следует, что самые легкие среди третьей (согласно нашей классификации) группы камнеметы (дань шао пао) можно было перевозить, поставив их на колесную раму. Многошестовые камнеметы по своей конструкции не были приспособлены к передвижению, однако большая разрушительная сила их снарядов делала эти орудия незаменимыми при обстреле укреплений и защитных сооружений обороняющихся, и хроники военных событий в Китае Х – XIII вв. сообщают о постоянном использовании нападающими в крепостных сражениях тяжелых камнеметов, обычно называемых большими камнеметами (да пао) [22, л. 96, 11б – 12а и далее; 23, цз. 13, с. 260; 30, с. 6 – 8; 39, цз. 7, с. 182, цз. 199, с. 3360; 79, цз. 36, л. 3а, цз. 66, л. 9а, цз. 68, л. 2б; 121, цз. 1, с. 3, цз. 3, с. 25, цз. 4, с. 32 – 33]. Возможно, ранние орудия из тех, которые мы относим к третьей группе, не имели колес. Тяжелые блиды в разобранном виде перевозили в обозе армии и затем собирали в местах боевых действий. С XII в. сообщений о подвижных многошестовых камнеметах довольно много. Так, в 1129 г. в отступающих чжурчжэньских войсках полководца Учжу находились семи- и девятишестовые подвижные камнеметы, которые в ночном сражении у Гуандэ были сожжены лазутчиками знаменитого Юэ Фэя [103, цз. 2, л. 86; 262, с. 84]. В 1207 г. осада Сянъяна проходила при участии множества подвижных девятишестовых орудий [107, л. 12б].

В ходе нападения на крепость постоянно возникала необходимость увеличивать количество метательных орудий или заменить одни виды блид другими. В этом случае нападающие должны были изготовлять орудия на месте, либо используя строительный материал, который по каким-то причинам обороняющиеся не смогли уничтожить или вывезти в крепость, либо привозя его из других мест. Известны случаи, когда материал для сооружения осадных и метательных машин нападающие доставляли из соседних уездов и даже областей, посылая за ним специальные отряды. При той разработке стандартных нормативов [233] для деталей камнеметов, которая существовала в Китае, сооружение блид непосредственно перед боем не представляло особых трудностей. При нехватке гибких шестов, изготовленных по определенной технологии, их заменяли шестами, изготовленными из местных древесных пород.

На подступах к крепости осаждающие разбивали один или несколько укрепленных лагерей, обнесенных частоколом или валом, где располагали свои войска и готовили к атаке военную технику. В лагерях сосредоточивались легкие и средние колесные камнеметы до тех пор, пока не наступал момент выдвижения их на позицию для стрельбы. Здесь происходило также изготовление деталей для дополнительных осадных машин, в частности тяжелых камнеметных орудий. Сборка же доставленных в обозе и вновь изготовленных больших станковых камнеметов производилась непосредственно на позиции перед объектом обстрела.

Местом расположения орудий обычно являлась эспланада – пространство непосредственно вокруг крепостных сооружений. От ее размеров зависело размещение камнеметов [79, цз. 68, л. 5а].

Во время сборки на эспланаде блид или при установке их возникала определенная трудность. Поскольку оптимальный радиус действия тяжелых камнеметов не превышал 75 – 150 м, эти блиды приходилось устанавливать не далее (а при необходимости и ближе) этого расстояния до цели. Иными словами, те, кто осаждал, должны были располагать свои камнеметы в полосе действительной дальности стрельбы почти всех видов оружия осажденных. Ведение здесь каких-либо работ, а тем более постоянное нахождение действующих камнеметов с десятками и сотнями людей могли стоить атакующей стороне больших потерь в живой силе и технике.

Иногда, используя естественные закрытия или постройки, удавалось устанавливать блиды в местах, недостижимых для стрельбы из крепости. Так, в 1127 г. чжурчжэни поставили камнеметные машины перед Кайфэном на мостах, и, как сообщает очевидец, осажденные не могли нанести им никакого ущерба [79, цз. 66, л. 5а]. Но такие случаи были весьма редки.

Чтобы избежать потерь или по крайней мере их уменьшить, китайские военные техники прибегали к обычному для средневековых осад методу прикрытия атакующих отрядов и машин. Движение осадной техники к крепостным стенам в Китае осуществляли под защитой специальных сооружений: «гротов» (дун-цзы), «пещерных домов» (дун у) и «деревянных ослов с островерхим покрытием» (цзянь дин му люй или цзянь тоу му люй), известных на Западе под общим названием «винеи».³ Сам метод продвижения вперед с помощью таких закрытий назывался «обеспеченным путем» (чжи дао). Ши Мао-лян, отмечая, что этот вид обеспечения применялся и для установки [234] камнеметов на боевой позиции, рассказывает о нем подробно. Укрывшись в винеях от стрел и снарядов, нападающие двигали впереди себя осадные орудия – лестницы, тараны, а также камнеметы на лафете. Под прикрытием виней мастера-артиллеристы и их помощники-натяжные выходили на места установки тяжелых блид. При необходимости винеи вытягивали одну за другой в линию длиной 30 чжанов и более (свыше 90 м). По крытому ходу подносили все нужное для сборки и нормального функционирования орудия [79, цз. 68, л. 4а; 30, с. 6].

Винеи были лишь временным закрытием, применявшимся при сборке и выдвижении орудий на позиции. Для защиты самих камнеметов и стрелометов, а также орудийной прислуги от попаданий в них каменных ядер и «огневых» снарядов противника вокруг сооружали постоянные закрытия, о которых уже говорилось подробно. Конечно, такое закрытие лишало метательные средства маневренности и, очевидно, предназначалось главным образом для неподвижных тяжелых камнеметов, которые мы относим к третьей группе. Со временем, когда и орудия и их закрытия начали ставить на колеса, проблема была разрешена.

Немаловажными в этой связи были меры по охране орудий как в ходе сражения, так и после него. Для этой цели выделялись специальные подразделения шоу пао цзюнь – отряды по охране камнеметов, которым поручалась защита орудий во время сражения на случай внезапных вылазок осажденных из крепости. Роль этих отрядов особенно повышалась после отражения атаки на крепость, поскольку тяжелые артиллерийские орудия не всегда оказывалось возможным оттащить обратно в осадные лагеря и, оставаясь на боевой позиции в непосредственной близости от крепостной стены, они становились главным объектом уничтожения в ходе ночных вылазок и диверсий, которые совершались осажденными [22, л. 18а; 328, с. 204].

Действия артиллерийского оружия во время нападения на крепость определялись общим планом сражения. Составляя его, военачальники атакующей стороны прежде всего учитывали данные предварительной разведки, позволявшие судить о степени мощи оборонительных сооружений и крепостной артиллерии защитников крепости. Выполнение артиллерией различных тактических задач в ходе атаки крепости зависело от количества и боевых возможностей метательного оружия. Характер задачи на определенном этапе сражения обусловливал использование для стрельбы тех или иных видов артиллерийской техники, место и порядок ее расположения, количество и степень участия в выполнении поставленной задачи.

Атакующие, исходя из этих задач, на каждой стадии сражения выбирали место расположения и тактическое построение камнеметных орудий. Начальный этап подготовки к атаке требовал массированного обстрела стены, уничтожения ее защитников [235] и их оборонительных средств. Для этого более всего подходило построение блид в линию по периметру крепостной стены или против того ее участка, который предполагалось атаковать. Например, отряды, штурмовавшие в 1127 г. Дэань, ставили в ряд больше десятка крупных блид против каждого участка крепостной стены, обращенного к той или иной стороне света, и метали из них тяжелые снаряды [121, цз. 3, с. 20 – 21]. Такой же порядок избрали чжурчжэни в 1128 г. при атаке крепости Ганьчжоу [94, цз. 72, с. 466] и в 1129 г. против Сюань-чжоу [70, цз. 363, с. 2992]. Во время рейда монгольского полководца Урянхатая в Юго-Западный Китай (1253 г.) его сын Ачжу на территории, где обитали племена южных мань, атаковал крепость Ганьдэгэ, окружив ее плотным кольцом камнеметных машин, поставленных рядами [130, цз. 121, с. 906].

Большое количество блид, применявшихся в наступлении, позволяло не только устанавливать орудия в линию, но и сосредоточивать группы камнеметов на решающих участках атаки. При этом размещение в ряд (ле пао) оставалось основным порядком тактического боевого построения. Во время осады Тайюаня в 1126 г. чжурчжэньские артиллеристы выставляли против каждого участка крепостной стены несколько рядов орудий по 30 единиц в каждом [79, цз. 53, л. 4б – 5а]. Так же они поступали и при атаках стен Кайфэна, выдвигая в ряд по 50 камнеметов [79, цз. 68, л. 5б, цз. 97, л. 2а; 121, цз. 1, с. 3 – 4]. Вероятно, тактическое построение блид в ряды было выгодно, поскольку в этом случае условия стрельбы для орудий одного вида становились одинаковыми, что значительно облегчало массированный и методический обстрел цели.

Отметим в этой связи частые указания источников на ведение залповой стрельбы из камнеметов как атакующей,⁴ так и обороняющейся⁵ сторонами. Камнеметчики ожидали сигнала и, как только слышали звук барабана или гонга, производили выстрел. При этом подчеркивается особая эффективность такого метода стрельбы. Можно полагать, что большое поражающее действие залповой стрельбы находилось в прямой связи с линейным порядком размещения камнеметов, в результате чего их снаряды попадали сосредоточенно в одну цель или группу целей на одном участке поражения.

Действия артиллерии на начальном этапе подготовки к атаке давали возможность нападающим успешнее осуществлять мероприятия, предшествовавшие этой атаке: выдвижение осадных механизмов на исходные позиции, засыпку рва, сосредоточение штурмовых отрядов и т. п. Непосредственно перед атакой камнеметные орудия выдвигали в направлении основных целей обстрела – оборонительных сооружений на стене, мест расположения крепостных метательных установок. 2 января 1127 г. чжурчжэни выдвинули на боевые позиции перед такими целями на стенах Кайфэна более 100 блид и усиленно обстреливали [236] крепостные сооружения [79, цз. 68, л. 3а; 97, л. 2б; 121, цз. 1, с. 4]. Осаждая Сянъян, чжурчжэни 1 февраля 1207 г. выдвинули свои орудия к юго-восточному углу стены специально для обстрела находившейся там настенной башни, камнеметы подвозили один за другим, и обстрел все усиливался [107, л. 12б]. В 1234 г., окружив чжурчжэньскую столицу Цайчжоу, монгольские войска долго не могли добиться успеха в своих атаках. Тогда их камнеметчики принялись обстреливать южную крепостную стену города и снарядами опрокинули все настенные башни [94, цз. 111, с. 703; 19, цз. 4, с. 45].

При возможности камнеметы ставили перед наиболее уязвимыми участками обороны, в первую очередь подвергавшимися нападению, – перед крепостными воротами. 2 января 1127 г. чжурчжэни подвергли яростному артиллерийскому обстрелу ворота Дуншуймэнь крепостной стены Кайфэна, намереваясь их разбить [79, цз. 68, л. 2а]. На следующий день они сосредоточили несколько сотен метательных машин против ворот Шаньлимэнь, Тунцзиньмэнь и Сюаньхуамэнь и подвергли их столь сильному массированному обстрелу, что защитники оказались вынужденными покинуть надворотные башни [30, с. 7]. 8 января нападающие вновь осыпали дождем каменных ядер и огневых снарядов ворота Сюаньхуамэнь и надворотную башню и зажгли их [79, цз. 68, л. 156; 30, с. 8]. 11 января, в день решительного штурма Кайфэна, камнеметы атакующих буквально парализовали все действия по обороне городских ворот [30, с. 4].⁶

Если нападающим в период, непосредственно предшествовавший штурму крепости, удавалось с помощью подвижных закрытий засыпать крепостной ров перед стеной, то блиды устанавливались еще ближе к цели. Осаждая в 1130 г. Минчжоу, чжурчжэни смогли засыпать крепостной ров в течение двух дней. Вечером накануне штурма они поставили здесь против западных ворот крепости свыше десятка блид и уже утром сумели разрушить каменными снарядами все настенные башни. Город пал [39, цз. 31, с. 602; 21, цз. 9, с. 195]. При осаде Дэаня в 1132 г. отрядом Ли Хэна нападающие засыпали ров, установили на месте рва семь камнеметов сань шао пао и в течение 14 суток беспрерывно обстреливали крепостную стену [121, цз. 1, с. 32, 34]. Так же поступил в 1140 г. во время атаки г. Гуйдэ чжурчжэньский полководец Учжу. Поставив в ряд блиды на месте засыпанного рва, он сумел массированным обстрелом парализовать оборону крепости и принудил крепость к сдаче [94, цз. 77, с. 495].

При обстреле настенных сооружений эффективными были не только каменные ядра, но и большие стрелы тяжелых аркбаллист; последние наносили удар по деревянным закрытиям на стене и скоплениям оборонявших стену воинов с не меньшим успехом, чем камнеметные орудия. Широко применялись различные зажигательные и пороховые снаряды, в том числе пороховые [237] шары стрелометных установок. Об этом сообщается при описании многих сражений за крепости и в военных руководствах, например в небольшой книге XIII в. «Син цзюнь сюй чжи» («[То, что] необходимо знать в действующей армии») [62. цз. 2, с. 16 – 17].

Таким образом, действия метательного оружия нападающей на крепость стороны перед атакой открытой силой можно рассматривать как своего рода артиллерийскую подготовку атаки. Применяя здесь современный термин, нельзя, конечно, ставить знак равенства между артподготовкой силами современной артиллерии и той обработкой системы крепостной обороны, которая осуществлялась средствами доогнестрельного метательного оружия. Но отмеченные действия метательной артиллерии в общих чертах преследовали те же цели – поражение живой силы и боевой техники, разрушение оборонительных сооружений и дезорганизация первого пояса обороны противника к началу атаки, а также по возможности нанесение ударов по второй полосе обороны и укреплениям внутри крепости.

Во время самого штурма камнеметы и аркбаллисты наступающих продолжали обстрел объектов обороны и демонтирование (уничтожение) метательной техники противника на крепостной стене. Стрелометы выполняли еще и специальную задачу – особыми «стрелами для наступания [ногой]» пытались создать «лестничные ступени» для подъема атакующих на стену. Обстрел прекращался в тот момент, когда штурмующие взбирались на стены и вступали в рукопашную схватку с защитниками крепости. На этом этапе сражения за крепость артиллерия нападающих чаще всего переходила к стрельбе по второй линии обороны, если она существовала в виде следующей оборонительной стены, или к обстрелу полосы с внутренней стороны главного крепостного вала с целью воспрепятствовать подходу резервов и подвозу средств ведения боя для обороняющих стену. Такой обстрел был действенным только тогда, когда имелась информация от наблюдателей за внутренней предстенной полосой, располагавшихся на высоких наблюдательных башнях, нередко устанавливаемых атакующими на различном расстоянии от крепости.

Если одна или несколько атак крепости заканчивались неудачей, нападающие, как правило, переходили к осаде, часто весьма длительной. В этот период борьбы за крепость метательная техника применялась осаждающими для обстрела тех настенных сооружений, которые защитники пытались восстановить после атаки. Но более всего она использовалась для обстрела городских построек внутри крепости, рассчитанного на уничтожение запасов продовольствия и различных средств ведения боя, на устрашение гарнизона, на понижение боевого духа осажденных. Источники подчеркивают, что для этой цели наилучшими были снаряды хо пао [62, цз, 2, с. 16 – 17]. [238]

Даже неудачный штурм приводил к нарушению системы крепостной обороны и уменьшению ее стрелковой мощи. Пользуясь этим, осаждающие подтаскивали метательные орудия еще ближе к стене или устанавливали их на создававшемся иногда контрвалу, что значительно увеличивало действительную дальность стрельбы камнеметов при поражении целей внутри крепости. В 1221 г., осаждая Цичжоу, чжурчжэньские военачальники поместили свои блиды на площадках осадных башен и несколько суток не прекращали обстрела сооружений внутри крепости [110, с. 19 – 20]. Так же поступали в 1268 – 1273 гг. камнеметчики Хубилая. При осаде Сянъяна и Фаньчэна они расположили камнеметы и аркбаллисты на башне Шисинтай, построенной на острове, что посередине р. Ханьшуй, и держали под обстрелом сразу оба окруженных города [130, цз. 161, с. 1149]. Интересно, что во время строительства контрвала вокруг Фаньчэна в 1272 г. китаец на монгольской службе Суй Ши-чан решил поставить противометательные завесы (пао лянь), чтобы защитить работающих воинов от обстрела из крепости. Пока воины насыпали контрвал, монгольские метательные машины вели стрельбу прикрытия по оборонительным сооружениям и орудиям китайцев, стремясь парализовать действия крепостных камнеметов [130, цз. 166, с. 1183].

Удачная осада завершалась либо сдачей крепости, либо (что еще чаще) заключительным штурмом, который и приводил к ее падению. После того как захватывали главный крепостной вал и открывали городские ворота, подвижные блиды втаскивали в крепость и использовали их для борьбы со второй линией обороны. Например, когда монгольские воины в 1201 г. захватили первую стену чжурчжэньской крепости Хэлун, они перевели свои камнеметы в междустенное пространство. Как отмечают источники, их стрельба по малому городу каменными ядрами была настолько интенсивной, что все сооружения «превратились в кашу» [131, цз. 20, л. 2а; 105, с. 10].

Заняв крепостной вал, нападающие прежде всего уничтожали все оборонительные сооружения и находящиеся на стене метательные установки противника. Источники свидетельствуют, что в 1000 г. воины сунского военачальника Люй Ю-чжуна, захватившие мятежную крепость Ичжоу, в первую очередь сожгли камнеметы (цзи ши) на крепостной стене. Ворвавшись в город, Лэй Ю-чжун обнаружил еще одну группу блид противника и немедленно послал воинов сжечь их [70, цз. 278, с. 2432, цз. 324, с. 2739; 194, с. 278 – 280]. Овладевшие в 1127 г. главной стеной Кайфэна чжурчжэни сожгли все надворотные башни. Станковые камнеметы китайцев, находившиеся на стене, сгорели почти полностью [30, с. 11]. Затем победители вывезли из крепости все уцелевшие в ней камнеметные орудия [79 цз. 70, л. 1а].

Такое внимание к метательному оружию противника вполне [239] понятно: следовало лишить врага наиболее эффективного средства ведения борьбы. Если не было возможности захватить и использовать орудия неприятеля, их уничтожали.

В случае неудачи осады и поспешного отступления от крепости осаждавшие старались разобрать и увезти с собой и осадную технику, в том числе метательные машины, и только при неблагоприятных обстоятельствах их уничтожали, чтобы не оставить врагу. Так, отступая в 1132 г. от Дэаня, Ли Хэн поспешил сжечь свои метательные машины [79, цз. 151, л. 7а]. Современники особо отметили факт, когда чжурчжэни в 1140г. после неудачной осады Шуньчана покинули свой лагерь настолько стремительно, что даже не успели уничтожить своих камнеметов, которые и достались сунскому полководцу Лю Ци [79, цз. 201, л. 8б].⁷

Действия метательного оружия на различных этапах атаки крепости, конечно, зависели также и от действий обороняющейся стороны и подчас были обусловлены ими. Мы еще затронем некоторые стороны использования камнеметов и стрелометов в наступлении при изложении тактики применения крепостной артиллерии в обороне крепости.

§ 2. Метательная артиллерия в крепостной обороне

Крепостная оборона как вид боевых действий пользовалась в Китае усиленным вниманием военных теоретиков ввиду того особого положения, которое она занимала в китайской военной практике. На протяжении всей истории страны многочисленные сражения за овладение крепостями способствовали накоплению тактического опыта в этом виде боевых действий, почему уже в ранний период в Китае сформировались определенные взгляды на ведение крепостных осад и оборону, согласно которым при оценке боевых возможностей противников обороняющей крепость стороне отдавалось предпочтение перед нападающей. Еще Сунь-цзы, выражая эту точку зрения китайской военной доктрины, говорил: «Самое худшее – осаждать крепости. По правилам осады крепостей такая осада должна производиться лишь тогда, когда это неизбежно» [11, с. 36].

В древнем Китае идея о боевом преимуществе обороны крепости перед нападением наиболее законченный вид получила в трактате «Мо-цзы». Согласно «Мо-цзы», дело отнюдь не в моральном превосходстве обороны перед нападением. Основа преимуществ обороны вполне материальна и заключается в создании таких методов защиты крепости, при которых атака последней становится практически безуспешной. Здесь нет необходимости подробно излагать взгляды на оборону вообще, приводимые в трактате, поскольку в основе их лежала определенная система его военно-политических идей, требующая специального [240] исследования. Но надо сказать, что главным содержанием методов обороны крепости, по Мо-цзы, являлось требование правильно использовать те возможности, которые имеют обороняющиеся в виде технических средств защиты. Реализацию этих возможностей Мо-цзы видел в создании мощной оборонительной системы инженерных сооружений, сочетающейся с хорошим материально-техническим оснащением гарнизона, в подготовке большого количества средств отражения нападения, в том числе метательной артиллерии, и средств защиты от метательного оружия нападающих.

Взгляды Мо-цзы впоследствии стали в китайской военной науке основополагающими для теории и практики обороны крепостей. Содержание методов защиты крепостей со временем менялось, отражая развитие военной техники, но основная мысль – наилучшая подготовка обороны в техническом отношении – оставалась неизменной. В «У цзин цзунъяо» глава о защите крепости начинается словами Сунь-цзы о принципах ведения войны вообще, но в данном случае авторы трактата относят их к основному правилу крепостной обороны: «не полагаться на то, что противник не придет, а полагаться на то, с чем я могу его встретить; не полагаться на то, что он не нападет, а полагаться на то, что я сделаю нападение на себя невозможным для него» [87, цз. 12, л. 1а; 11, с. 45]. Это положение свидетельствует также о полном признании в трактате основной идеи Мо-цзы.

Очистка эспланады от всего, что может принести пользу нападающим и помешать действиям обороняющихся, была необходимым условием подготовки крепости к обороне. При этом защитники крепости стремились также лишить противника возможности сооружать артиллерийские орудия на месте осады, затруднить их применение на открытом, хорошо простреливаемом из крепости пространстве. В источниках этот момент оговаривается особо. В 1206 г., во время похода сунских войск на север против чжурчжэней, последние, готовясь к защите крепости Сучжоу, очистили все окрестности города от древесной растительности, «чтобы нельзя было применить камнеметы и другие механизмы» [132, л. 49б]. Пренебрежение этим правилом было чревато большими опасностями для осажденной крепости. В 1129 г., перед осадой чжурчжэньскими войсками китайской крепости Чучжоу, начальнику гарнизона Сян Цзы-цзи посоветовали уничтожить оставшиеся за стеной на расстоянии нескольких десятков бу от крепости фундаменты храмов, которые явились бы удобной защитой для чжурчжэньских блид. Сян Цзы-цзи не решился на это, и хорошо укрытые за нагромождениями камней вражеские камнеметы своей стрельбой предрешили падение крепости [79, цз. 132, л. 10б].

Рис. 56. Участок системы укреплений китайской городской стены (по УЦЦЯ [87]):

а – вспомогательная стена (ян-ма чэн); б – ворота в предворотной стене (вэн чэн мэнь); в – предворотная (полукруглая) стена (вэн чэн); г – наружный выступ крепотной стены (ма мянь).

Подготовив эспланаду к боевым действиям, защитники крепости иногда устанавливали часть метательных орудий перед [241] вспомогательной стеной (ян-ма чэн)⁸ для ее обороны, а временами – в пределах площадки, ограниченной полукруглой стеной (вэн чэн)⁹ (рис. 56), которая защищала пространство у крепостных ворот. Авторы «У цзин цзунъяо» советуют располагать здесь два камнемета дань шао пао [87, цз. 12, л. 38а]. При хорошо организованной обороне блиды и аркбаллисты на этих позициях могли служить подспорьем при отражении ударов нападающих по воротам, препятствовать продвижению закрытий противника с целью засыпки рва. Орудия, находящиеся перед стеной и прикрываемые стрельбой, которую вели с главного крепостного вала, было трудно вывести из строя и захватить, ибо при необходимости обороняющиеся успевали втащить их через ворота обратно в крепость. При нападении на Чучжоу в 1130 г. чжурчжэни более десяти дней не могли овладеть предстенной позицией, на которой находились камнеметы защитников крепости; при каждой атаке на головы врагов обрушивался град каменных ядер [79, цз. 136, л. 7а]. В 1207 г., атакуя Дэань, чжурчжэни большими камнеметами прикрывали подход виней к воротам крепости, но расположенные в пределах полукруглой стены и на крепостном валу блиды защитников города отразили нападение и уничтожили вражеские виней [22, л. 9б – 10а]. Важность предстенных укреплений достаточно подтверждается также следующим примером действий артиллерии. В 1092 г. войска тангутов потерпели серьезное поражение под стенами китайской крепости Хуаньчжоу. 19 ноября, после того как был отбит ожесточенный штурм крепости, обороняющиеся вывезли из крепости в предстенную, первую полосу обороны камнеметы ху дунь пао и станковые арбалеты шэнь би гун и массированным обстрелом «прямой наводкой» из этих орудий помешали тангутам возобновить атаку. Понеся значительный урон, тангутские отряды вынуждены были отойти от города [37, цз. 479, л. 8а].

Основную массу своих метательных орудий защитники крепости, как правило, располагали на главном крепостном валу. Ширина верхней площадки стены, равная обычно 1 – 1,5 чжана (3,1 – 4,6 м), не позволяла расставить все орудия, особенно тяжелые, непосредственно на ней. Поэтому специально для установки камнеметов и аркбаллист в стене сооружали утолщения, заканчивавшиеся на уровне ее верха площадками. На них и устанавливали аркбаллисты, а также камнеметные орудия среднего размера или по два-три небольших камнемета [121, цз. 1, с. 6]. Такие площадки получили название «терраса для камнеметов» (пао тай), но на них устанавливались и станковые стрелометы. Помимо этого аркбаллисты размещали на углах стены, снаружи крепостных башен [86, цз. 12, л. 71б].¹⁰ Для установки метательных орудий использовали также и наружные стенные выступы, называвшиеся «лошадиные морды» (ма мянь).¹¹ Бастионы ма мянь сооружали на определенном [243] расстоянии, а также по обеим сторонам ворот и на углах крепостной стены. Поскольку обычно ворота были одним из наиболее уязвимых пунктов крепостной обороны и в первую очередь подвергались ударам неприятельской метательной артиллерии и осадных орудий, авторы «У цзин цзунъяо» рекомендовали устанавливать на бастионных площадках справа и слева от ворот по одному тяжелому пятишестовому камнемету (у шао пао) для срыва атак непосредственно на ворота [87, цз. 12, л. 41 а]. В помощь камнеметам размещали здесь и аркбаллисты. Так, 24 декабря 1126 г., готовясь к отражению очередного нападения чжурчжэней на ворота Шаньлимэнь и Тунцзиньмэнь, один из руководителей обороны Кайфэна, Яо Чжун-ю, приказал расположить на стене возле них станковые арбалеты разных систем, в том числе и мощные цзю ню ну ('арбалеты [с силой натяжения, равной силе] девяти волов') [79, цз. 66, л. 9а]. В январе 1126 г., перед первым нападением чжурчжэней на Кайфэн, защитники китайской столицы во главе с Ли Ганом, готовясь к отражению атак противника, разместили свои камнеметы и аркбаллисты на угловых площадках стены и на «лошадиных мордах», однако источники отмечают, что площадок для тяжелого оружия стена имела недостаточно [36, цз. 1, с. 6; 23, цз. 1, с. 12; 132, л. 2а]. Как утверждали современники, в те годы обороноспособность китайской столицы была ниже всяких норм. Обычно же сооружению камнеметных площадок и террас придавали существенное значение. Так, в 1081 г. в г. Вэйчжоу, на северо-западной границе, предприняли ряд мер, направленных на создание камнеметных террас (пао тай) на крепостной стене и размещение на них тяжелых станковых стрелометов [37, цз. 314, л. 8б]. В конце 1083 г. китайский император наградил должностных лиц пограничной крепости Мочжоу за укрепление оборонной мощи города и постройку террас [37, цз. 340, л. 12б], а в феврале 1084 г., вслед за нападением тангутов на Ланьчжоу, последовал указ о дополнительном укреплении его крепостной стены башнями и камнеметными террасами [37, цз. 342, л. 5б; 65, с. 812].

Если в крепости ощущалась нехватка метательных орудий, их срочно изготовляли на месте или доставляли из других городов. Когда стало ясно, что крепость Чжэньдин отстоять невозможно, сунскому императору был подан доклад, в котором говорилось о необходимости вывезти из этой крепости 70 камнеметов, чтобы они не достались врагу и помогли в обороне Кайфэна [79, цз. 58, л. 1б]. В 1162 г., готовясь к защите Хэчжоу, воины Вэнь Тэ-хэ подвезли в крепость камнеметы, расставили их на стене и применили против осадивших город чжурчжэней [39, цз. 198, с. 3331].

Изготовление и размещение метательного оружия сопровождалось установкой и строительством соответствующих защитных сооружений, которые должны были обезопасить артиллерийские [244] орудия от губительного обстрела со стороны противника. Такие средства защиты мы уже описали в гл. II. Подготовив защитные средства, гарнизон был обязан принять меры к тому, чтобы затруднить доступ метательному оружию противника под стены крепости. Например, в 1207 г. Чжао Чунь, начальник обороны Сянъяна, приказал поставить с внешней стороны рва палисад и другие преграды и тем «помешал доставке вражеских орудий и установке камнеметов непосредственно под стеной» [107, л. 15б].

Приближение вражеских отрядов к крепости возлагало на метательную артиллерию обороняющихся задачу воспрепятствовать их движению к городу и расположению возле него. «У цзин цзунъяо» в связи с этим дает четкие наставления:

«Если противник приходит и подступает к крепости, оставайся безмолвным и ожидай, не совершай внезапных вылазок и наблюдай. [Как только] твои стрелы и [метательные] камни смогут достичь [врага], то уничтожай его своим искусством [стрельбы]» [86, цз. 12, л. 2а].

Иными словами, стрелометы и камнеметы следовало применять, когда противник оказывался в полосе действительной дальности стрельбы артиллерии оборонявшихся.

Важным условием успешных действий против нападающих военные сочинения Х – XIII вв. считали вывод из строя командного состава неприятеля на первых же этапах подготовки им атаки крепости. В трактате «У цзин цзунъяо», имеются на этот предмет точные указания:

«Если полководец [противника] сам приближается к крепости, определи [расстояние], удобное для того, чтобы обстрелять [его] сосредоточенно мощными арбалетами и снарядами камнеметов, совместной [стрельбой этих средств] ударь и убей его. Тогда [его] армия, услышав [об этом], окажется в затруднении, лишится своей мощи и непременно обратится в бегство» [86, цз. 12, л. 2а].

Для стрельбы по вражеским военачальникам использовались легкие, но особенно дальнобойные камнеметные и арбалетные машины. Источники приводят много данных о подобных действиях защитников крепости. Так, во время восстания Ван Цзэ (1047 г.) военачальник правительственных войск Мэн Юань сам подошел под стену осажденной крепости Бэйчжоу и был сбит с ног каменным ядром [70, цз. 323, с. 2734; 194, с. 371]. При атаке Тайюаня в 1126 г. чжурчжэньские военачальники оказались вблизи от крепостной стены и немедленно стали объектом стрельбы из камнеметного оружия. Один из них тут же был убит прямым попаданием снаряда [70, цз. 446, с. 3540]. В следующем году осажденные в Кайфэне сразили каменным ядром чжурчжэньского военачальника Лю Аня. Сун-ский император был весьма этим обрадован и велел наградить тех офицеров, которые командовали крепостными камнеметами [30, с. 7].

Порой вывод из строя военачальников противника действительно [245] приводил к серьезным последствиям. Во время киданьско-китайской войны 1004 – 1005 гг., например, полчища киданей осадили Шаньчжоу. 5 января 1005 г. в ходе штурма крепости выстрелом из станкового арбалета (чуан-цзы ну) был убит командующий киданьской армией Сяо Далинь, и это обстоятельство сыграло не последнюю роль в скором затем заключении Шаньюаньского мирного договора (1005 г.) между Ляо и Сун [51, цз. 14, с. 58; 70, цз. 281, с. 2454; 79, цз. 58, л. 12б, цз. 59, л. 6б; 278, с. 236].

Конечно, возможность сразить командиров противника из орудий, находящихся на стене, предоставлялась не часто. Поэтому защитники крепости использовали и другие методы, один из которых можно назвать засадой с применением артиллерии. В 1236 г., когда монгольский полководец Чагаань находился на пути к китайской крепости Чжэньчжоу, один из защитников ее, Цю Юэ, организовал на ближних подступах несколько засад, где спрятал и камнеметные орудия, из которых его воины обстреляли главные силы монголов и убили вражеского военачальника. Атака крепости закончилась для монголов неудачно [27, цз. 98, с. 1726; 162, с. 271; 278, с. 234].

Все эти данные свидетельствуют о большой точности метания из блид, которые могли вести прицельную стрельбу даже по отдельным живым мишеням. Опыты над различными конструкциями метательных машин, произведенные во Франции в 1850 г., показали, что при дальности стрельбы в 120 – 175 м метательные снаряды весом 65 – 80 кг имели среднее отклонение от цели не более 1 м [167, с. 48 – 49]. Практика применения китайских блид для стрельбы по одиночным целям подтверждает данные о значительной кучности стрельбы средневековых камнеметов. Конечно, стрельбу чаще всего вели по группам людей и имели возможность сразить находящихся среди них полководцев не на выбор, но можно указать и на примеры, когда объектом стрельбы являлся несомненно отдельный человек. В 1259 г. монгольская армия под командованием Мункэ-хана осадила китайскую крепость Дяоюйчэн в Сычуани. К стене верхом подъехал китайский военачальник на монгольской службе Ван Дэ-чэнь с предложением гарнизону капитулировать. Едва он кончил свою речь, как был обстрелян из камнеметов и убит прямым попаданием каменного ядра [162, с. 353; 1946, с. 278; 228, с. 35; 274, с. 28].

После разведки подступов к крепости и выяснения сил и технических средств, которыми она располагала для обороны, нападающая сторона, как правило, начинала подготовку к атаке открытой силой, готовя осадные и подступные машины и размещая артиллерию против подлежащих обстрелу крепостных укреплений, метательных орудий и скоплений людей на стене. В это время задача крепостной артиллерии обороняющихся заключалась в том, чтобы противодействовать такой подготовке [246] противника. Стрельба велась как каменными ядрами, так и «огневыми» снарядами.

Однако на этой стадии сражения гарнизону редко удавалось предотвратить атаку крепости. Обстрел мест сосредоточения войск противника, готовившихся к атаке на значительном удалении от стены, большей частью не достигал цели. Удары по выдвигаемым на позиции метательным орудиям атакующих были более действенными, хотя не всегда могли воспрепятствовать их установлению на позиции. Наибольшие результаты давала стрельба по винеям и другим подвижным закрытиям нападающих, специально предназначенным для засыпки рва; их подводили к крепостной стене ближе всего. Но и в этом случае, как отмечали участники сражений, каменные и «огневые» снаряды и стрелы часто оказывались неэффективными против защитной толщи подвижных закрытий, усиленных противоогневыми средствами [79, цз. 68, л. 4а, 8а]. Кроме того, стрельба со стены в это время приводила и к отрицательным последствиям для обороняющихся, так как заранее обнаруживала перед противником места установки крепостной артиллерии [121, цз. 1, с. 6].

С началом атаки крепости характер действия артиллерийского оружия обороняющихся существенно менялся. Хотя расстояние до цели сокращалось, подвижность отрядов пехоты и различных механизированных подступных средств наступающих затрудняла прицельную стрельбу. В момент атаки активность метательной артиллерии атакующих, как правило, должна была возрасти. Все это требовало от обороняющихся резкого увеличения интенсивности стрельбы и повышения ее эффективности. Удары наносились не только по отдельным движущимся и неподвижным объектам подступной и метательной техники противника, стрельбу вели также и по наступающей пехоте, стремясь дезорганизовать ее ряды, нанести возможно больший урон и обратить ее в бегство. От степени успеха в выполнении крепостной артиллерией своих задач в момент движения нападающих к стене в известной мере зависел исход борьбы на завершающем этапе штурма стены.

Существенная роль в борьбе против осадных и подступных орудий противника выпадала на долю тяжелых камнеметов. Приведем здесь рекомендацию Чэнь Гуя:

«Если требуется разрушить осадные орудия [противника, то] следует использовать большие камнеметы и снаряды, поскольку они наиболее действенны против подвижных сооружений. Но не следует пренебрегать и легкими камнеметами. В этом случае, даже если враги сооружают противостоящие башни (дуй лоу),¹² штурмовые лестницы, огневые повозки (хо чэ)¹³ и другие наступательные механизмы, их можно уничтожить полностью» [121, цз. 1, с. 3].

Особенно действенными против слабо защищенных от огня штурмовых лестниц, мостков, осадных башен были «огневые» снаряды [62, цз. 2, с. 16 – 17]. [247]

Вот лишь некоторые из многих свидетельств источников об успешных действиях крепостной артиллерии против подступных средств противника. В конце января – начале февраля 1126 г., отражая первый натиск чжурчжэней на Кайфэн, Ли Ган активно использовал различные камнеметы и станковые арбалеты; для стрельбы по атакующим издали особенно полезны были арбалеты шзнь би гун [36, цз. 1, с. 6, цз. 2, с. 13; 23, цз. 1, с. 13; 79, цз. 28, л. 8а]. Во время второго нашествия врагов Яо Чжун-ю применил тяжелые и легкие камнеметы для отражения атаки на ворота Шаньлимэнь и Тунцзиньмэнь [79, цз. 66, л. 9а; 30, с. 6]. Когда чжурчжэни установили против ворот Тунцзиньмэнь пять станковых камнеметов, защитники сумели поджечь их. На этом направлении атаки чжурчжэни располагали еще семью орудиями, но меткая стрельба осажденных помешала установить эти блиды на позиции и применить в борьбе за взятие ворот [70, цз. 23, с. 176; 79, цз. 66, л. 4а; 23, цз. 13, с. 257 – 258]. Через несколько дней, во время очередной атаки ворот Чэньчжоумэнь, чжурчжэни подтащили винеи, однако обороняющиеся нанесли по ним удар из блид, метавших тяжелые камни, и уничтожили большинство закрытий противника [79, цз. 68, л. 2б]. На южном направлении атаки чжурчжэням удалось переправиться через ров. Защитники Кайфэна обрушили на них град каменных снарядов и не подпустили атакующих к стене. Враги вынуждены были отойти [79, цз. 67, л. 13а]. В том же году осажденные чжурчжэнями в крепости Хуайчжоу китайские воины применили против штурмовых лестниц противника мощные арбалеты шэнь би гун на наклонных станках [79, цз. 61, л. 11а]. В 1131 г. все попытки неприятельских войск приблизиться к стенам Дэаня были отражены контрударами крепостных камнеметов, метавших снаряды беспрерывно [121, цз. 4, с. 29].

Неудачным было нападение чжурчжэней в 1133 г. на уездный город Сяогань. Защитники крепости во главе с Хань Юем отогнали врагов от города стрельбой своих камнеметов. На следующий день наступающие повторили атаку, но снова были отброшены от стены залповой стрельбой крепостной артиллерии. На третий день чжурчжэни опять пошли в атаку на крепость, поддержанные несколькими камнеметными орудиями, однако и на этот раз вынуждены были отойти. Четвертая атака, предпринятая через два дня, снова оказалась безрезультатной, поскольку залповая стрельба камнеметов обороняющихся оказалась против атакующих масс пехоты на редкость эффективной. Враги ушли от города [121, цз. 4, с. 31].

Этот пример многодневного отражения атак противника на крепость не единичен. В войнах XI – XIII вв. на территории Китая случаи, когда нападающие ограничивались одной атакой и после ее неудачи сразу переходили к осаде или блокаде крепости, были относительно редкими. Гораздо чаще неудачная [248] атака возобновлялась на следующий день, и если нападающие обладали достаточными силами, а защитники умело и храбро оборонялись, атаки на крепости следовали одна за другой, продолжаясь много дней кряду и прекращаясь лишь на ночь. Почти ежедневные атаки противника вынуждали обороняющихся быть всегда начеку, быть готовыми отразить нападение в любой момент. Артиллеристы должны были поддерживать оружие в постоянной боевой готовности, обеспечивать его достаточным запасом снарядов. От них требовалось большое напряжение моральных и физических сил.

Когда в конце Х в. районы Сычуани охватило крестьянское восстание под руководством Ван Сяо-бо и Ли Шуня, последний в 994 г. окружил крепость Цзычжоу. Повстанцы в течение 80 дней осаждали город, применяя в ходе неоднократных атак разные, подступные и осадные машины, в том числе камнеметы, но так и не смогли его взять. Защитники города во главе с Чжан Юном и Лу Бинем умелой стрельбой своих камнеметов разрушили много подступных механизмов противника, всякий раз срывая атаки и заставляя нападающих откатываться на исходные позиции [70, цз. 307, с. 2628, цз. 308, с. 2634; 37, цз. 36, л. 2б; 194, с. 353].

Примером многодневной атаки могут служить действия чжурчжэньских войск в 1127 г. под Кайфэном, почти ежедневно штурмовавших различные участки крепостной стены города. Как отмечали очевидцы, в результате двухнедельного непрерывного обстрела крепости из камнеметных орудий, нагромождения снарядов под стеной достигли в высоту 1 чжана (3,1 м) [79, цз. 68, л. 2а]. Обстрел Кайфэна монгольскими блидами в 1232 г. за еще более короткий срок привел к тому, что горы каменных ядер высились вровень с внутренней стеной крепости [94, цз. 113, с. 715; 18, цз. 166, с. 1823]. Обороняющиеся отвечали не менее интенсивной стрельбой своей артиллерии. Когда в 1277 г. отряд монгольских воинов во главе с Шигэ ринулся в атаку на крепостную стену Цзинцзяна, защитники города буквально усыпали всю эспланаду каменными снарядами своих катапульт. Колеса монгольских подступных машин ломались, застревали в камнях, и нападающие так и не смогли подвести их к стенам крепости [130, цз. 155, с. 1109].

Жестокое сражение за Сянъян, разгоревшееся в 1207 г. между китайскими и чжурчжэньскими войсками, длилось более трех месяцев. Чжурчжэни почти ежедневно атаковали крепостную стену Сянъяна, активно используя поддержку своей метательной артиллерии, однако удачные действия крепостных камнеметов всякий раз вынуждали их откатываться на исходные позиции. Интересно, что после каждой атаки чжурчжэни уводили свои метательные орудия обратно в укрепленные лагеря, а наутро снова выкатывали на позиции для стрельбы. Насколько можно судить по запискам Чжао Вань-няня, сражение [249] за Сянъян отличалось особой подвижностью камнеметной артиллерии чжурчжэней, которая, по-видимому, полностью состояла из колесных машин [107, с. 7 – 13].

К ночной атаке крепости нападающие прибегали реже, поскольку условия ночного сражения для них были менее выгодны, чем для обороняющихся, которые, сами оставаясь в темноте, освещали предстенное пространство далеко выдвинутыми светильниками и могли вести прицельную стрельбу по атакующим из всех видов оружия. В 1132 г. осажденные в Дэане во главе с Чэнь Гуем отразили ночную атаку противника на крепость, причем решающая роль в этом успехе принадлежала крепостной артиллерии [121, цз. 4, с. 32].

Двигаясь вместе с подступными орудиями, штурмовые отряды первыми испытывали на себе губительное воздействие метательной артиллерии защитников крепости. Но не только они; в Китае крепостная война нередко сопровождалась явлением, которое получило широкое распространение в практике штурма крепостей татаро-монгольскими войсками в XIII в. [360, т. I, с. 141] (а ранее киданями и чжурчжэнями), – принудительным посылом на штурм стены сначала пленных и захваченного местного населения. («Они… выносили на себе главный удар снарядов, стрел, камней и бревен, бросаемых защитниками» [402, с. 532]). Этот метод штурма, приводивший в ужас и растерянность всех тех, кто оборонялся в разных странах от монгольского нашествия, в Китае, как правило, не останавливал руководителей крепостной обороны перед решительными действиями. Так, в 1132 г. Чэнь Гуй обрушил удары своих камнеметов на стариков, женщин и детей, принужденных идти на штурм Дэаня в первых рядах отрядов Ли Хэна [121, цз. 4, с. 34].

Как только атакующие достигали стены и начинался непосредственно штурм главного крепостного вала, для защитников крепости основным средством отражения противника становилось ручное оружие ближнего боя. Широко использовались легкие ручные камнеметы (шоу пао). Их начинали применять уже на предыдущих этапах отражения атаки с целью рассеять подходящие к стене штурмовые отряды [41, цз. 3, с. 47; 31, цз. 152, с. 800; 78, с. 48], обстрелять воинов, обслуживавших виней и тараны [79, цз. 68, л. 4а], и т. п. Но основное применение такие камнеметы находили именно в борьбе за крепостную стену. По сообщениям источников, умелые действия стрелков из этого оружия могли нанести противнику немалый урон, как это произошло, например, во время одной из попыток штурма Кайфэна в 1126 г. [36, цз. 1, л. 6а; 23, цз. 1, с. 13; 79, цз. 28, л. 8а]. Видимо, хорошо знакомый с применением шоу пао при защите крепостной стены, начальник уезда Юэчжоу Фань Инь, докладывая в 1133 г. о своих планах обороны города, специально отметил необходимость выделения среди обороняющих стену стрелков из ручных камнеметов, которых следует ставить в первый [250] за парапетом ряд воинов [39, цз. 66, с. 117]. Обороняя в 1130 г. город Сюаньчжоу от чжурчжэньских отрядов под командой Ци-фана, начальник гарнизона крепости поручил стрельбу из шоу пао воинам и жителям, выходцам из области Нинго, самым сильным и отважным среди защитников города. Под градом метаемых камней противник откатился от стены [79, цз. 137, л. 14а; 39, цз. 32, с. 631]. В 1221 г. Чжао Юй-гунь, один из командиров гарнизона Цичжоу, распределив 200 стрелков из шоу пао по четырем сторонам крепостной стены, поставил перед ними задачу: не дать чжурчжэням возможности вести подкоп вспомогательной стенки (ян-ма чэн), а в случае преодоления ими этого укрепления – воспрепятствовать их приближению к главному крепостному валу [110, с. 17 – 18]. Среди метаемых этими камнеметами снарядов были и «огневые» шары небольших размеров [62, цз. 2, с. 16 – 17; 256, с. 61].

Большинство сообщений источников о ранении и смерти от прямых попаданий снарядов отражает именно этап непосредственного штурма главного крепостного вала, когда стрельба из камнеметов с обеих сторон достигала особой интенсивности. Таких сведений немало, что еще раз свидетельствует о достаточной эффективности камнеметной стрельбы, в том числе по отдельным целям. Нередко снаряды поражали начальствующий состав гарнизона крепости. Упомянем видного сунского военачальника в Кайфэне Ван Се [79, цз. 69, л. 1б], Го Вэя, командира гарнизона в Тайпинчжоу в 1131 г. [79, цз. 147, л. 5аб; 39, цз. 44, с. 805], Чэнь Гуя, возглавлявшего оборону Дэаня в 1132 г. [70, цз. 377, с. 3086; 121, цз. 4, с. 36]; Чжао Ли, командовавший обороной Чучжоу в 1130 г., был убит на стене чжурчжэньским камнеметным снарядом [39, цз. 37, с. 708; 70, цз.448, с. 3553; 79, цз. 142, л. 6а – 7б; 131, цз. 6, л. 3а]. Но наибольшие потери несли прежде всего рядовые защитники крепостей, например в Кайфэне в 1126 – 1127 гг. [23, цз. 13, с. 262; 37, цз.2, л. 7а; 70, цз. 272, с. 2387; 79, цз. 66, л. 14а].¹⁴

Хотелось бы здесь отметить еще одно сообщение китайских источников, поскольку оно представляет интерес для историков, изучающих период татаро-монгольских завоеваний. Речь идет о смерти четвертого великого монгольского хана, Мункэ, внука Чингисхана, причина которой в различных исторических трудах трактуется по-разному. Мункэ-хан, с 1251 г. правивший захваченной монголами территорией Китая, умер в 1259 г., во время осады крепости Дяоюйчэн в Сычуани.¹⁵ Есть, однако, веские основания утверждать, что хан погиб не от болезни, как это зафиксировано придворными юаньскими историками в «Мэнгэ шилу» («Правдивая хроника [правления] Мункэ») и затем в «Юань ши» [130, цз. 3, с. 41],¹⁶ а в результате ранения или контузии от попадания китайского метательного снаряда, пущенного защитниками крепости.¹⁷ Этим снарядом было ядро камнемета, о чем сообщает малоизвестная китайская анонимная [251] хроника «Дяоюйчэн цзи» («Записки о Дяоюйчэн»), автор которой, один из приближенных начальника обороны крепости, Ван Ли, несомненно, был очевидцем описываемых событий, и потому его сведения заслуживают доверия.¹⁸

Осада, большей частью следовавшая за безрезультатными атаками главного крепостного вала, ставила перед камнеметными отрядами обороняющихся новые тактические задачи. Нападающие ударами своей артиллерии стремились нанести возможно больший ущерб всему комплексу обороны противника, тогда как защитники возлагали на свои метательные машины задачу всячески ослабить средства осады, уничтожить их и заставить противника уйти от стен крепости.

Одним из видов тактического применения артиллерии при осаде крепости был тот, который можно назвать современным термином «артиллерийская дуэль». Обе стороны стремились вывести из строя как можно большее число метательных орудий противника, подвергая их усиленному обстрелу. Исход дуэли часто зависел от прочности закрытий вокруг блид, от опыта и умения артиллеристов. Так, в 1128 г. осаждающие Дэань отряды сосредоточили под стенами крепости более пятидесяти больших камнеметов. Завязалась артиллерийская дуэль. Защитники крепости умелой и точной стрельбой блид поразили всех вражеских камнеметчиков и тем самым лишили противника возможности использовать в дальнейшем свою артиллерию [121, цз. 3, с. 25]. Позднее, в 1132 г., Чэнь Гуй установил семь камнеметов в крепости против семи вражеских орудий и меткой стрельбой уничтожил их [121, цз. 4, с. 33].

В тех случаях, когда стрельба по вражеским блидам не давала ощутимых результатов, осажденные предпринимали вылазки, одной из главных целей которых было уничтожение осадных и метательных орудий противника. Деревянные орудия либо рубили топорами, либо сжигали. Конечно, исход вылазок мог быть различным. Во время ночной вылазки, которую задумали осуществить защитники Кайфэна в 1127 г., планировалось изрубить чжурчжэньские орудия, стоявшие недалеко от стены, однако вылазка окончилась неудачно, и задача осталась невыполненной [79, цз. 68, л. 7б]. В том же году двести отлично обученных воинов под командой Фань Чжун-сюня ночью по веревкам спустились со стены осажденного китайского города Хуайчжоу, намереваясь сжечь камнеметы и укрепленный лагерь чжурчжэней. Но охрана вражеских блид была хорошо-организована, и Фань Чжун-сюнь, потеряв в бою почти 90% своего отряда, не сумел причинить ущерба камнеметам противника [79, цз. 61, л. 11б – 12а]. Также безрезультатно закончилась попытка чжурчжэньских офицеров Фучжуличжуна и Лосо сжечь вражеские камнеметы во время осады монголами Цайчжоу в 1233 г. [278, с. 255]. Зато на другом направлении обороны вылазка оказалась успешной, и участники ее уничтожили [252] несколько монгольских камнеметов [94, цз. 113, с. 715 – 716]. Осады в 1207 г. Дэаня и Сянъяна характерны многочисленными вылазками, удачно завершавшимися уничтожением и даже захватом большого числа чжурчжэньских камнеметных: машин и аркбаллист [22, л. 5б, 9а, 17б – 18а; 328, с. 145, 158; 179; 107, л. 11а, 22а].

Как правило, в ходе вылазки возникал бой и крепостная артиллерия старалась поддержать участников акции стрельбой по вражеским воинам и камнеметам. План упомянутой выше вылазки защитников Кайфэна предусматривал поддержку ее метанием пороховых осколочно-взрывчатых снарядов (пи ли пао).

К тем же методам неоднократно прибегали артиллеристы осажденного в 1207 г. Сянъяна, в одном случае им удалось с помощью снарядов пи ли пао отразить контратаку чжурчжэней, которые преследовали участников вылазки, возвращавшихся в крепость [107, 13аб – 14аб, л. 22а]. Показателен и следующий эпизод. В 1238 г. монгольские войска, атакуя китайскую крепость Лучжоу и намереваясь затопить город, построили дамбу, но защитники по инициативе Ду Гао внезапно обрушили на врага град каменных ядер и пороховых снарядов. Под их прикрытием китайские воины совершили победоносную вылазку из крепости, разгромили врага и вынудили его уйти от города [69, цз. 1, с. 15].

Не меньшее, чем для нападающей стороны, значение приобретала обязательная охрана своей метательной артиллерии и для защитников крепости. Помимо принятия строго регламентированных мер по сторожевому охранению, подробно описанных во многих военных руководствах [313, с. 157 – 161], командование обороной специально выделяло уже упоминавшиеся отряды по охране камнеметных и иных метательных машин (шоу пао цзюнь), в обязанности которых входило предотвращать диверсии (поджог, порчу) в отношении орудий. В критические моменты осады воины этих охранных отрядов использовались в качестве натяжных [22, л. 13а, 16б; 328, с. 188, 201].

Если врагу удавалось овладеть крепостью, он захватывал крепостную метательную артиллерию. Защитникам крепости требовалось немалое присутствие духа, чтобы лишить противника этой возможности. Примером могут послужить действия известного сунского военачальника-патриота Сюй Хуэй-яня, являвшегося в 1128 г. командиром обороны крепости Цзиньнин-цзюнь. Видя, что крепость не удержать, он приказал сжечь все оборонительные средства и метательные орудия, чтобы они не достались врагу [70, цз. 447, с. 3547]. Но так поступали далеко не всегда и только после штурма, приводившего к захвату крепости. Если же крепость сдавалась на милость победителей, то сохранение в целости оборонительной техники, в первую [253] очередь метательной артиллерии, составляло одно из непременных условий капитуляции, предъявляемых осаждающей стороной.

§ 3. Чэнь Гуй о действиях камнеметной артиллерии в крепостном сражении

Несмотря на большую роль метательной артиллерии в сражениях за крепость, в подавляющем большинстве китайских письменных памятников XI – XIII вв. мы не находим текстов, которые могли бы быть названы попытками в широком плане обобщить и тактически осмыслить боевую практику применения артиллерийских орудий. Нельзя сказать, что официальная военная наука средневекового Китая не имела опыта обобщения тактических действий войск. Упомянутые уже танские и сунские военные трактаты дают немало примеров таких выводов и положений, в которых можно различить элементы построения тактики родов войск (пехоты и конницы) и видов боевых действий. Но соответствующие места в трактате «У цзин цзунъяо», как и материалы почти всех использованных нами произведений различного жанра, касающиеся тактического применения метательных орудий, – это не более чем краткие замечания типа наставлений, не содержащие каких-либо выводов об особенностях тактики метательного оружия по данным реальных боевых эпизодов.

Отсутствие должного внимания к изучению опыта применения артиллерии можно объяснить рядом как общих, так и частных причин. С одной стороны, несмотря на возраставшую значимость артиллерии в военных действиях, она еще не представляла собой самостоятельного рода войск. Хотя в ограниченных масштабах стрелометные орудия давно «взаимодействовали» с пехотой в некоторых видах полевого боя, а в крепостных сражениях камнеметам поручали серьезные боевые задачи, метательная артиллерия по-прежнему находилась в составе всего комплекса технических средств нападения и защиты и тактически не отделялась от них. Нельзя забывать и о силе традиций в китайской военной науке. Догматическая приверженность письменно зафиксированным установкам прошлого, следование указаниям «высочайше утвержденных» трактатов, например того же «У цзин цзунъяо», сковывали творческую мысль китайских военных теоретиков в области стратегии и тактики, отражаясь и на понимании ими тактической роли метательной артиллерии. Из-за высокомерного отношения к соседям, пренебрежения их военным опытом то новое и положительное из этого опыта, что могло быть использовано в китайской армии, официальная военная наука почти всегда оставляла без внимания. [254]

С другой стороны, военно-политическая стратегия правящих кругов сунского Китая, несомненно, сказывалась на состоянии творческого мышления китайских военных теоретиков этого времени. Пассивная оборона и отступление, политическая и военная капитуляция перед захватчиками, прямое противодействие инициативе отдельных полководцев, частое пренебрежение боевой техникой – все это явно не стимулировало развития военно-теоретической мысли и в лучшем случае приводило к повторению уже устаревших тактических установок, в том числе и в отношении камнеметной артиллерии. Не говоря уже о представителях высших военных кругов, даже авторы неофициальных сочинений на военные темы (в большинстве мелкие гражданские и армейские чины) должны были обладать большим мужеством, чтобы отойти от правительственной военной доктрины, переосмыслить практику боевых действий с учетом опыта противника, выступить против прежних, не оправдавших себя тактических правил. Одна из попыток такого рода была предпринята Ши Мао-ляном в его «Би жун е хуа», но, касаясь метательного оружия, он не пошел дальше общей характеристики действий чжурчжэньских камнеметов, и его замечания по тактике предельно кратки.

На этом фоне военные произведения Чэнь Гуя «Чэнь Гуй Цзин-кан чао е цяньянь хоу сюй» и «Шоу чэн цзияо» представляют собой исключительное явление. Чэнь Гуй не только поставил под сомнение общепринятые правила крепостной обороны, но и отчетливо показал ошибки высших военных чинов китайской империи в ходе осад чжурчжэнями крепостей Тайюаня и Кайфэна в 1126 – 1127 гг., исход которых предрешил военно-политическое поражение государства Северной Сун. Его произведения – это и страстный монолог приверженца борьбы против захватчиков, новатора в военной теории и практике.

Интересно отметить, что Чэнь Гуй, очевидно, не получил специального образования, но, отличаясь редким трудолюбием и несомненным призванием к военному делу, самостоятельно освоил китайское классическое военное наследие. Он так и не стал профессиональным военным и лишь незадолго до смерти получил должность ученого наставника при Верховном тайном совете (шу ми юань).¹⁹ Заслуги Чэнь Гуя и важность его произведений для обороны страны были признаны императорским двором только через тридцать лет после его смерти,²⁰ хотя, как отмечают биографы, уже «в годы Шао-син (1131 – 1162) среди правительственных комиссаров в пограничных областях никто не пользовался большей славой и авторитетом, чем Чэнь Гуй» [70, цз. 377, с. 3086]. Уважение современников он снискал организацией героической обороны Дэаня в 1127 – 1132 гг.,²¹ а также, как сказано в его биографии, «храбростью и прямодушием», которые целиком были отданы делу защиты страны и укрепления ее обороноспособности. Эти личные качества Чэнь [255] Гуя и стороны военного его таланта в полной мере нашли отражение в его произведениях, обусловив их резкую направленность против стратегии отступления и капитуляции и догматического отношения к тактике крепостных сражений.

Тактические взгляды Чэнь Гуя вытекали из его понимания общих задач войны, которое разительно отличалось от официальной стратегии. По его мнению, ослабление военной мощи страны – это результат отсутствия активных действий против врагов. Чэнь Гуй хорошо понимал диалектику войны: «Ведя военные действия, либо усилишься, либо ослабеешь; не ведя же войны, так и останешься слабым» [121, цз. 1, с. 2]. Значит, усиление военной мощи прямо зависит от активности в военных действиях. Эта мысль пронизывает все тактические построения Чэнь Гуя. Именно ею он руководствовался при создании своей тактики применения метательной артиллерии как важной ударной силы в крепостной войне.

На первый взгляд Чэнь Гуй противоречив в своих суждениях. Призывая к активной войне посредством наступательных действий, он основное внимание уделял обороне укрепленных пунктов. Но это противоречие только кажущееся. Чэнь Гуй исходил прежде всего из военной ситуации, сложившейся к 30-м годам XII в., когда перевес сил и военная инициатива были еще на стороне чжурчжэней. В правильной организации и осуществлении защиты крепостей Чэнь Гуй видел основное звено в цепи успешных решений как частных, так и общих задач войны. Логика его рассуждений как бы подводит читателей к тому стратегическому плану, который должен лежать в основе военных действий сунской армии против чжурчжэней. В ходе наступления неприятельская армия вынуждена прибегать к осаде китайских крепостей, но вследствие неправильной организации обороны эти крепости не стали еще серьезным препятствием продвижению противника на юг. Осада крепостей должна быть наиболее уязвимым местом в наступательных действиях неприятеля, поскольку, как указывал еще Мо-цзы, у защитников крепости значительно больше возможностей и средств обороны, нежели у осаждающих средств нападения. Эффективность обороны крепости еще более возрастет с умелым применением метательной артиллерии и правильным использованием фортификации. Следовательно, надо добиться военного успеха в первую очередь там, где он теоретически и практически реален, т. е. умелой организацией крепостной обороны превратить укрепленные города в утесы, о которые, разобьется волна наступающих вражеских полчищ. Это позволит достичь решительного перелома в ходе войны и возможности перехода в контрнаступление.

Вместе с тем труды Чэнь Гуя касались не только опыта борьбы за Тайюань и Кайфэн. Оба сражения взяты автором за наиболее яркий образец неправильных действий в обороне, на [256] фоне которых лучше всего видна целесообразность и военная выгода отстаиваемых им новшеств. Произведения Чэнь Гуя появились по крайней мере через тринадцать лет после обороны Тайюаня и Кайфэна, и едва ли можно сомневаться в том, что новые методы использования метательной артиллерии были выдвинуты Чэнь Гуем в результате анализа военной практики как до, так и после событий 1126 – 1127 гг.²²

Излагая свой план защиты крепости, Чэнь Гуй привлекал высказывания военных классиков лишь в тех случаях, когда их авторитетом нужно подкрепить его собственные стратегические и тактические концепции. Он не следовал слепо китайским военным догматам. Правильно представляя себе изменения методов ведения военных действий во времени, он ратовал за творческое применение классического наследия в практике современной ему войны. Свои правила Чэнь Гуй создавал, основываясь на конкретной военной обстановке. «Исходя из тех способов ведения боя, какие применяют ныне чжурчжэни при атаке крепости, я и предлагаю свои методы активной обороны», – пишет он [121, цз. 1, с. 9]. Если прежние правила фортификации и тактики не способствуют успеху, он отвергает их. «Составляя ныне планы обороны, нельзя действовать по старинке», – утверждал Чэнь Гуй [121, цз. 1, с. 8] и почти все свои положения излагал в определенной форме: по старым правилам поступают так, но, поскольку это не приводит к успеху, нужно поступать иначе.

Не имея возможности отметить здесь все тактические и фортификационные нововведения Чэнь Гуя, мы укажем на те, которые связаны с применением камнеметной артиллерии. Неоднократно отмечая важность использования метательного оружия в крепостной войне, Чэнь Гуй при построении обороны и тактических действий защитников, как правило, исходил из главенствующей роли камнеметов в этих действиях. Форму и план фортификационных сооружений он также подчинял тактике использования камнеметов – случай, не имеющий прецедентов в традиционном китайском военном искусстве.

Говоря о фортификационных сооружениях, расположенных перед главным крепостным валом, Чэнь Гуй постоянно подчеркивал важную роль вспомогательной стены (ян-ма чэн) в оборонительной системе крепости. Препятствуя продвижению к главному валу подступной техники и атакующих отрядов, эта стена одновременно решала задачу фланкирования подступов к крепости, а возможность установки за ней легких камнеметов позволяла усилить систему обстрела в крепостной обороне.

Когда при атаке крепости противник применяет большие блиды, то защита ворот посредством стены вэн чэн (полукруглая предворотная стена), по мнению Чэнь Гуя, не дает должного эффекта. Стена мешает камнеметам обороняющихся обстреливать двигающегося к воротам противника, тогда как его [257] блиды обрушивают на нее град снарядов, разрушают ее надворотную башню, а при захвате этой стены создается непосредственная угроза крепостным воротам. Вместо высокой полукруглой стены Чэнь Гуй предлагает строить перед воротами защитную стену (ху мэнь цян), по высоте равную воротам (а не главному крепостному валу, как стена вэн чэн). Назначение этой стены – затруднять наблюдение за крепостными воротами, с тем чтобы скрыть момент вылазки и препятствовать подходу к воротам осадной техники. Такая стена не мешает действиям защитников, через нее ведется обстрел противника из камнеметов, которые и являются основным средством обороны ворот. Даже если воинам неприятеля удается проникнуть внутрь огражденного стеной ху мэнь цян пространства, они становятся удобной мишенью для камнеметных снарядов и стрелкового оружия обороняющихся.

Основой фортификационной системы китайской крепости всегда являлся главный крепостной вал. Форму укрепления обычно подсказывал рельеф окружающей местности, но, если он позволял, укрепление в плане, как правило, было прямоугольным. В таком случае нападающие стремились прежде всего атаковать угол стены. По словам Чэнь Гуя, это объяснялось тем, что расположенные на углах оборонительные башни, возникшие в прошлом как средство наблюдения и оповещения о приближающемся противнике, были мало приспособлены к обороне, особенно когда атака предпринималась с использованием камнеметов:

«Если камнеметные снаряды [противника имеют] небольшую силу [удара], то башня… может защитить от них. Если же камнеметные снаряды [имеют] большую силу [удара], то они непременно преодолеют [препятствие] (т. е. разрушат башню) и попадут в пределы стены» [121, цз. 2, с. 12].

Предположим, говорит Чэнь Гуй, что противник атакует юго-восточный угол главного крепостного вала:

«Если атакующие устанавливают камнемет к востоку от стены, то люди не смогут стоять на стене на протяжении нескольких десятков бу на восточном и западном [участках]. Точно так же при установке еще одного камнемета [258] к югу от стены люди не смогут стоять на стене на протяжении нескольких десятков бу на южном и северном [участках]» [121, цз. 2, с. 12].

Иными словами, камнеметы, стоящие перед сторонами угла стены, могли держать под перекрестным обстрелом верхние площадки обоих фасов вала (рис. 57). Чэнь Гуй заключает:

«Тогда [противник] тем более может продвинуть [к углу] машины для подъема на стену» [121, цз. 2, с. 12].

Рис. 57. Схема камнеметного обстрела прямого угла крепостной стены:

а – камнемет к югу от стены; б – камнемет к востоку от стены; в – угловая башня; → направление обстрела.

Предложение Чэнь Гуя, которое позволяло организовать активную оборону угла крепости, просто и остроумно. Он пишет:

«Необходимо угол стены сузить по направлению внутрь. Если атакуют стену с востока, то [нападающим] удобнее приблизить камнеметы к северу. Если атакуют стену с юга, то [нападающим] необходимо приблизить камнеметы к западу. На стене же во всех случаях, применяя камнеметы, можно повернуть удар им в тыл» [121, цз. 2, с. 12].

При этом на углу стены не должно быть никаких построек башенного типа.

Таким образом, Чэнь Гуй рекомендует делать угол стены не прямым, а острым. Выгода новой формы для обороняющихся очевидна. При размещении противником камнеметов прямо против вершины угла снаряды, попадающие в верхние закрытия стены, должны рикошетировать, а участок поражения на самой стене оказывается более узким. Нападающим следовало передвигать камнеметы к северу или к западу и располагать их уже перед фронтом стены и, следовательно, вести атаку не угла, а прилегающего к нему фаса стены. Благодаря излому стены и близлежащим наружным крепостным выступам (ма мянь) камнеметы обороняющихся получали возможность фланкирующего и косоприцельного обстрела, нанося удары не только во фланг, но и в тыл противника (рис. 58).

Рис. 58. Схема камнеметной стрельбы при остром угле крепостной стены:

а – камнемет к югу от стены; б – камнемет к востоку от стены; в – наружные выступы крепостной стены (ма мянь); → направление обстрела со стороны атакующих; → направление обстрела со стороны обороняющихся.

В предложенной Чэнь Гуем форме угла нетрудно различить признаки такого начертания главного крепостного вала, которое позднее в европейской фортификационной литературе получило наименование тенального. Это едва ли не первое в китайских сочинениях на военную тему изложение элементов тенальной системы с обоснованием необходимости такого построения крепостной стены. Идея Чэнь Гуя была принципиально новым решением фортификационной системы крепости, которое позволяло существенно активизировать оборону действием камнеметного оружия и ослабить ударную силу артиллерии наступающей стороны.

По мнению Чэнь Гуя, крепостные башни как непременная принадлежность старой фортификации занимали много места на и без того малой верхней площади крепостной стены и мешали действиям защитников. Неспособные противостоять ударам камнеметных и особенно «огневых» снарядов противника, [259] крепостные башни не представляли собой надежной защиты для обороняющих стену воинов. Считая, что башни не следует ставить на угловых площадках стены, Чэнь. Гуй не советует сооружать их и на крепостных наружных выступах (ма мянь). Башни наверняка подвергнутся разрушению каменными ядрами врагов:

«Раз уж башни повергнуты, враг непременно приблизится к стене, поддержанный камнеметами, луками и арбалетами, и тогда опасность для жизни людей [на стене] будет крайне велика» [121, цз. 2, с. 13].

И на стене, и на крепостных выступах башни следует заменять легкими укрытиями для воинов, усилив при этом пояс защитных противометательных средств, состоящих из парапета и заслонов различного типа.

Говоря о настенном парапете, Чэнь Гуй отвергает его старую форму (в виде иероглифа 山 «шань»), как не отвечающую требованиям защиты от камнеметного оружия. Вывешиваемый перед зубом такого парапета плетеный заслон (би ли) в лучшем случае способен отразить небольшие камнеметные снаряды («Если же нужно защищаться от больших камнеметов, то все это не поможет делу» [121, цз. 2, с. 13]). Так и произошло во время одной из атак на Кайфэн, когда «высокие камнеметы перебрасывали снаряды через парапет, а низкие орудия ударяли по парапету, и его отломанные куски падали наружу. Только благодаря судьбе все воины на стене не были убиты и ранены» [121, цз. 1, с. 4].

Чэнь Гуй советует сооружать парапетные зубцы в форме иероглифа 凸 «гу» с квадратными отверстиями в каждом выступе. Будучи высотой в 6 чи (1,88 м) и толщиной в 2 чи (0,62 м), этот парапетный зуб, усиленный противометательными заслонами, являлся надежной защитой от метательных снарядов противника. Весной 1127 г. обстрел крепостной стены Дэаня из больших камнеметов ничего не дал атаковавшим город отрядам Ван Цзая: все находившиеся на стене воины укрылись за крепкими парапетами, построенными по указаниям Чэнь Гуя, [260] и плетеными заслонами, среди защитников не было даже раненых [121, цз. 3, с. 20 – 21]. Если парапет все же разрушен каменными ядрами противника, продолжает Чэнь Гуй, то следует иметь наготове временные деревянные щиты, по форме напоминающие парапетный зуб, которыми закрывают проломы. Но еще лучше, когда обороняющиеся на стене готовят закрытия типа виней и передвигают их на место повреждения.

Верхняя плоскость стены не должна быть широкой: это уменьшит участок поражения при стрельбе камнеметов противника. Когда площадка сужена (конечно, до известных пределов), то мощные вражеские камнеметы перебрасывают свои ядра через нее, а от мелких снарядов обороняющихся защищает толстый и высокий парапет с навесом, обращенным внутрь стены.

Но где же в таком случае защитники должны располагать свои камнеметы? Только не на самой стене, отвечает Чэнь Гуй. Она не приспособлена для установки камнеметов, о чем, в частности, свидетельствует и опыт обороны Кайфэна:

«[Здесь] защитники на стене… пытались применить камнеметы, [но вследствие того, что] верхняя плоскость стены узка, [возникли] неизбежные трудности с размещением больших камнеметов и тем более сложно было [установить их] в большом количестве. Хотя и существовали камнеметные террасы (пао тай), [но эти] площадки по размерам также были не очень широки» [121, цз. 1, с. 6; 132, с. 2].

Вместе с тем Чэнь Гуй отмечает, что,

«как только [обороняющиеся в Кайфэне] намеревались вести стрельбу из камнеметов, враги снаружи видели это заранее и обязательно обрушивали [на них] удар множества [своих] камнеметов. Кроме того, на стене камнеметы находились на высоких местах. Естественно, это побуждало врагов за стеной к применению камнеметов, можно было прямо указать [на них] и ударить по ним (т. е. орудиям, находящимся на стене). Из этого видно, что в то время обороняющиеся не могли использовать камнеметы должным образом» [121, цз. 1, с. 6].

Способ расстановки камнеметов в обороне и стрельбы из них, предлагаемый Чэнь Гуем, предвосхищает те методы стрельбы, которые впоследствии стали обычными для огнестрельной артиллерии. Вот что он пишет:

«Камнеметы, защищающие крепость, нельзя размещать на стене, [их следует] располагать только внутри крепости на определенном расстоянии [от стены], тогда их нельзя увидеть снаружи стены. Необходимо, чтобы один человек от каждого камнемета, стоящий на стене, специально определял направление и дистанцию стрельбы и приказывал камнеметчикам производить выстрел. [Если] отклонение [снаряда от цели] небольшое, то обслуживающие камнемет люди подвигают опорные столбы; [если] отклонение велико, то перемещают всю станину камнемета; [если] большой перелет, то уменьшают [количество] натягивающих камнемет людей; [если] большой недолет, то увеличивают [количество] натягивающих камнемет людей. Двумя-тремя снарядами можно накрыть цель» [121, цз. 2, с. 16].

Кроме того, как поясняет Чэнь Гуй,

«устанавливая камнеметы внутри крепости, [их] можно расположить в большом количестве. Если обороняющиеся в крепости будут использовать [261] камнеметы только таким образом, то что смогут сделать [против этих орудий] атакующие крепость, применяя [свои] камнеметы?» [121, цз. 1, с. 6].

Таким образом, перед нами четко изложенное наставление по использованию метательной артиллерии на закрытых позициях и правилам стрельбы с помощью корректировщика. Весной 1127 г. в Дэане Чэнь Гуй впервые применил свой новый метод. Все камнеметы он расположил за внутренней стороной крепостного вала, а корректировщики на стене определяли расстояние до цели и докладывали об этом камнеметчикам. Стрельба оказалась настолько действенной, что нападающие сразу же отступили от стен Дэаня [121, цз. 3, с. 21]. То же самое было сделано весной 1128 г., когда крепость атаковал отряд во главе с Ян Цзинем [121, цз. 3, с. 25], и через год, при отражении нападения на Дэань войск Кун Янь-чжоу [121, цз. 3, с. 26]. Во время атаки Дэаня отрядами Ли Хэна в 1132 г. стрельба с помощью корректировщиков велась особенно эффективно. Как только атакующие скапливались на каком-либо участке перед стеной, корректировщик направлял на них град каменных ядер, которые уничтожали множество врагов и рассеивали остальных. Удачной стрельбой были разбиты или опрокинуты все виней противника, а находившиеся в них люди убиты. Каждая винея получила по 200 – 300 попаданий каменными снарядами из блид, расположенных внутри крепости. Враги отремонтировали винеи на ходу и снова попытались двинуться к стене, но опять были отброшены интенсивной стрельбой из камнеметов Дэаня. При этом метательные орудия защитников города нисколько не пострадали [121, цз. 4, с. 33 – 35].

Взгляды Чэнь Гуя были новым словом в теории и практике современной ему крепостной обороны в Китае. Опираясь на текст его произведений, на подробное освещение Тан Шоу в хронике «Дэань шоу юй лу» практической деятельности Чэнь Гуя, можно констатировать наличие причинно-следственной связи между возросшей ролью и широким применением метательной артиллерии в крепостной войне, с одной стороны, и идеями Чэнь Гуя в тактике камнеметного оружия и фортификации – с другой. Характерно, что мысль об остром угле главного крепостного вала возникла у Чэнь Гуя не в связи с общей потребностью фланкирования подступов к стене, а именно как поиск активизации действий артиллерии в обороне и в не меньшей степени – как средство снизить поражающий эффект артиллерии во время вражеского наступления на крепость. Этим стремлением проникнуты и остальные упомянутые здесь нововведения Чэнь Гуя.

Таким образом, разносторонние количественные изменения в китайском артиллерийском вооружении XII – XIII вв. стимулировали возникновение новых, качественно отличных от прошлого тактических решений в его использовании, еще раз подтверждая объективность действия одного из основных законов [262] вооруженной борьбы: «военная тактика зависит от уровня военной техники».

Не следует переоценивать роль тактических и фортификационных взглядов Чэнь Гуя в истории военного дела: они преследовали цель лишь более рационального использования метательной артиллерии в крепостной войне и не вели (да и не могли привести) к каким-либо коренным преобразованиям в тактике этого вида боевых действий, которые произошли только с появлением принципиально новой, огнестрельной артиллерии. Однако новаторские идеи Чэнь Гуя, будучи проявлением блестящего ума талантливого военного мыслителя китайского средневековья, представляют большой интерес, в частности, и потому, что предвосхищают один из способов боевого применения артиллерии будущего.

Материалы источников дают нам возможность с уверенностью говорить о том, что в XII – XIII вв. только стрельба с закрытых позиций с помощью корректировщиков получила реальное воплощение в практике военных действий. Очевидно, под прямым влиянием идей и военного опыта Чэнь Гуя гарнизон Дэаня во время обороны 1207 г., стреляя из камнеметного оружия изнутри крепости, успешно уничтожал осадную технику, а затем и контрвал, сооруженный чжурчжэнями [22, л. 9б – 10а, 22а]. Одновременно с защитниками Дэаня тот же способ стрельбы из камнеметов с закрытых позиций применили в борьбе с чжурчжэньскими отрядами и оборонявшиеся в Сянъяне [107, л. 28а]. В этом случае наверняка имела место преемственность идей и традиции. Но в 1301 г. такую же стрельбу из камнеметов с закрытых позиций вели осажденные в бирманском городе Мьинсайн, когда оборонялись от монгольских захватчиков [129, с. 6; 74, цз. 41, л. 31б]. Едва ли защитники Мьинсайна следовали тактическим установкам именно Чэнь Гуя, не исключено, что их действия были таким же поиском новых решений в тактике применения артиллерии в крепостной обороне, какими были идеи Чэнь Гуя, выдающегося китайского военного новатора XII в.²³

§ 4. Метательная артиллерия в полевых сражениях и сражениях на воде

Использование метательной артиллерии в крепостной войне было основным, но не единственным видом применения этого оружия. Как и в остальных странах Евразийского материка, артиллерийское оружие в Китае являлось средством нанесения ударов на расстоянии также в других видах военных действий на суше и на воде.

Следует, однако, отметить, что китайские материалы о доогнестрельной артиллерии содержат немногие данные об этой [263] стороне ее боевого применения, очевидно отражая также количественное соотношение между массовым использованием артиллерийских орудий в крепостной войне и спорадическим – в иных видах сражений. Причины этого явления ясны. Условия полевого сражения, которому были свойственны большая динамичность в действиях пехоты и конницы, частая и быстрая смена позиций с обеих сторон и рукопашная схватка, решавшая исход борьбы, не позволяли эффективно использовать громоздкие, малоподвижные или вовсе неподвижные метательные машины. Говорить о нужной маневренности колесных камнеметов не приходится, так же как о ведении стрельбы во время движения орудий: последнее было вообще неосуществимо. Небольшая (в сравнении с протяженностью поля боя) дальность стрельбы камнеметов исключала возможность их действенных ударов по противнику практически на всех этапах обычного полевого сражения. Шире могли применяться легкие станковые подвижные арбалеты, но и их применение ограничивалось относительно малой подвижностью и низкой скорострельностью.

Однако в определенной обстановке тогдашняя метательная артиллерия могла быть частично использована и в полевых сражениях. Это относится к атаке или обороне полевых фортификационных укреплений в ходе боевых действий, которые можно назвать позиционными, к организации засад, к обеспечению ударами артиллерии форсирования водных преград и, наоборот, к защите береговых линий от высадки противника, а также к некоторым другим случаям.

Говоря об ограниченности применения камнеметных орудий в полевых сражениях, мы имеем в виду средние и тяжелые машины всех трех, по нашей классификации, групп. Конечно, описанные выше легкие «камнеметы ближнего боя» (хэ пао), так называемые ручные камнеметы (шоу пао) в этих видах сражений должны были использоваться в значительно больших масштабах, однако действенность их стрельбы едва ли оказывалась достаточной для того, чтобы произвести должное впечатление на противника, так же, видимо, как и на военных летописцев: сведений о боевом применении «камнеметов ближнего боя» мы не встречаем, а данные об употреблении камнеметов шоу пао немногочисленны. Нет в наших руках и каких-либо материалов о существовании в Китае специальных «полевых» камнеметов средних и тяжелых видов. Создать камнеметную машину, по своей эффективности подобную тяжелым крепостным блидам, но по тактико-техническим данным отвечающую хотя бы основным требованиям, которые предъявляли к метательному орудию особенности полевого сражения, средневековая военная техника была не в состоянии.

Это не исключало, однако, попыток в некоторой степени приспособить существовавшие виды натяжных метательных орудий к условиям полевого сражения. Об одной из них свидетельствует [261] сообщение, которое содержится в «Сун ши». О камнеметчиках тангутской армии здесь сказано, что они «устанавливали вихревые камнеметы на седлах между горбами верблюдов и метали камни величиной с кулак» [70, цз. 486, с. 3797]. Вероятно, это были самые легкие вихревые блиды, которые нельзя было поставить на колесные рамы из-за условий местности, где приходилось действовать тангутам. Текст источника не оставляет сомнений в том, что верблюды здесь выступали не только как транспортное средство: камнеметы именно «устанавливали», укрепляли вертикально в междугорбиях верблюдов (видимо, опорой им служили еще и боковые вьюки), и метание вели по противнику непосредственно с животных. Такой способ метания мог применяться в полевом сражении.²⁴

Рассматривая сообщения источников о применении камнеметов в полевых сражениях, отметим в первую очередь их участие в атаке и обороне полевых фортификационных укреплений. Такие укрепления в виде валов, усиленных оборонительными сооружениями, часто возводились вокруг лагерей, на дорогах, в горных дефиле и т. п., характер укреплений зависел от продолжительности их строительства и иногда достигал уровня долговременной фортификации. Разрушение подобных сооружений было под силу только камнеметной артиллерии, которую использовали здесь по ее прямому назначению. В свою очередь, и в обороне этих укреплений эффективным средством оказывались метательные орудия.

Примером такого рода действий артиллерии с обеих сторон может служить известное сражение 1134 г. между китайскими войсками братьев У Цзе и У Линя и стотысячной чжурчжэньской армией, руководимой Учжу, состоявшееся в горном проходе Сяньжэныуань. Двигавшиеся на юг чжурчжэни натолкнулись на хорошо укрепленную позицию китайцев, усиленную двумя оборонительными валами. Нападающие установили против валов несколько камнеметных орудий и повели обстрел оборонительных линий. Китайские воины предприняли ответную стрельбу из больших камнеметов и арбалетов шэнь би гун и уничтожили множество врагов. Когда чжурчжэни двинули против укреплений виней, метательная артиллерия китайцев разбивала их вдребезги, неоднократно срывая атаки [68, т. 176, с. 6911; 70, цз. 366, с. 3015; 79, цз. 196, л. 9а; 287, с. 89 – 90]. В этом сражении, закончившемся победой китайцев, артиллерия оказалась особенно эффективной в обороне. Но не менее действенной она бывала и в атаке полевых укреплений.

В 1262 г. монгольский отряд под командой китайца Чжан Тин-жуя, опасаясь контратаки сунских войск, укрылся за оборонительным валом, сооруженным на перекрестке дорог у горы Хусяо, однако китайские воины разрушили вал и частокол перед ним тяжелыми ядрами, выпущенными из блид [130, цз. 167, с. 1192]. [265]

Умелым использованием метательной артиллерии в полевых сражениях с чжурчжэнями прославился упоминавшийся уже китайский полководец Вэй Шэн, который, обороняя в 1163 г. Хайчжоу, соорудил несколько сотен подвижных камнеметов (пао чэ), способных метать каменные и «огневые» снаряды на расстояние в 200 бу (300 м). Вэй Шэну принадлежит создание особой тактики оборонительного боя с последующей контратакой, во время которого немалую роль играла и метательная артиллерия. Отряды Вэй Шэна всегда располагали боевыми повозками и камнеметами, передвигавшимися в походном строю. Готовясь к сражению, Вэй Шэн устраивал из повозок внешнюю оборонительную линию, окружая ею боевые порядки войск наподобие появившихся позднее в Европе «вагенбургов». Внутри войскового строя размещались камнеметные орудия, а в воротах лагеря на боевых повозках устанавливались станковые арбалеты (чуан-цзы ну). Когда враг приближался, артиллерия открывала стрельбу, поражая первые ряды атакующих и внося в их ряды смятение. Внешний оборонительный пояс из повозок останавливал противника, в этот момент пешие китайские воины выходили из укрепления через боковые ворота, окружая противника с флангов. В ходе сражения воины попеременно могли возвращаться в «вагенбург» для отдыха или укрывались в нем, если боевая обстановка складывалась неблагоприятно. В последнем случае значение камнеметного и стрелометного оружия как средства отражения атак противника на укрепленный лагерь значительно возрастало [70, цз. 368, с. 3028; 103, цз. 4, с. 11 – 12; 244, с. 398; 256, с. 69; 287, с. 150 – 151; 349, с. 84].

Существенное место в военных действиях на территории Китая занимала артиллерийская поддержка переправы через водные преграды. Нападающая сторона при этом стремилась уничтожить искусственно созданные противником на пути переправляющихся воинов оборонительные сооружения, в первую очередь те частоколы и валы, которые сооружались на берегу высадки. Обороняющаяся сторона своей задачей считала не допустить противника на берег, для чего оборонительные укрепления на берегу высадки также обеспечивались стрельбой из всех видов оружия. При этом с обеих сторон активно применялись метательные орудия.

В 965 г. воины государства Шу, сопротивлявшиеся в то время сунским войскам во главе с императором Чжао Куан-инем, для переправы через реку в районе г. Куйчжоу соорудили понтонный мост, а в теснине реки расставили камнеметы, чтобы обеспечить переправляющиеся войска на случай внезапной атаки противника [37, цз. 5, л. 18а]. В 1127 г., пытаясь предотвратить форсирование чжурчжэньской армией Хуанхэ, китайский офицер Фань Чжи-сюнь разместил на ее южном берегу большое число блид и других орудий отражения атаки [79, цз. 77, л. 3б]. [236] Через два года чиновник У Жо, предвидя, что чжурчжэни будут поддерживать свою переправу через Янцзы стрельбой из метательных орудий, советовал ответственным за оборону берега: «Следует установить частоколы; если их укрепить множеством бревен, то камнеметы [противника] не смогут их разрушить» [39, цз. 21, с. 447]. В данном случае имелись в виду блиды, установленные на вражеских судах. Отражая попытки переправ через водные преграды, обороняющая берег сторона подвергала массированному обстрелу корабли и плавсредства противника. Так поступили, например, вьетнамцы, сражавшиеся в 1285 г. против монгольских войск, форсировавших р. Фуланьцзян (130, цз. 209, с. 1420].

В источниках упоминается и такой вид применения камнеметов, при котором стрельбой из них стремились воспрепятствовать движению судов противника по реке. Конечно, в этом случае можно было применять орудия, если суда противника находились на расстоянии действительной дальности стрельбы камнеметов, т. е. не более 150 – 200 м от берега. Иногда в этих целях прибегали к определенным мерам. В отмеченном уже документе 1133 г. – докладе Фань Иня, начальника уезда Юэ-чжоу, вышестоящим властям, рекомендуется следующий способ борьбы с крупными речными судами восставших крестьян:

«Чтобы покарать разбойников на реке, нужно приняться за них в 10-м месяце, когда наступит сезон выпадения инея (конец октября), и река обмелеет и разделится на рукава… Следует выбрать один рукав, прорыть здесь главный фарватер, а затем (поскольку суда восставших вынуждены будут двигаться по заранее проложенному пути) установить здесь тяжелые камнеметы и атаковать их (суда), когда они приблизятся» [39, цз. 66, с. 1117; 68, т. 176, с. 6936].

Когда в 1164 г. чжурчжэни предприняли действия, направленные на окончательное уничтожение добровольческих войск Вэй Шэна, и для этого двинули свои отряды под командованием Тудань Кэнина на судах по Хуайхэ, Вэй Шэн встретил их в узком ущелье неподалеку от Чучжоу. Чжурчжэням удалось преодолеть противолодочные заграждения, устроенные китайцами в русле реки. Тогда Вэй Шэн осыпал суда противника каменными ядрами своих блид, и чжурчжэням пришлось применить противометательные защитные средства – плетеные бамбуковые щиты [94, цз. 92, с. 582]. Широко освещают источники эпизоды крупного сражения монгольской армии Баяня с сунскими войсками у Динцзячжоу в 1275 г. Монголы совершили дерзкий маневр и вышли на берега Янцзы. Сунский флот оказался под ударом камнеметов и станковых арбалетов противника, которые «словно лес высились на обеих берегах реки» и не замедлили подвергнуть китайские суда массированному обстрелу каменными и «огневыми» снарядами [70, цз. 451, с. 3569; 130, цз. 8, с. 71, цз. 127, с. 944, цз. 128, с. 949, цз. 151, с. 1086; 69, цз. 5, с. 55; 47, цз. 1, с. 8; 74, цз. 41, л. 17а]. [267]

Столетие спустя, в 1371 г., подобная же попытка сычуаньских воинов Мин Шэна воспрепятствовать движению флотилии Чжу Юань-чжана вверх по Янцзы окончилась неудачей. В районе ущелья Цютан сычуаньцы перегородили реку цепями, а по берегам соорудили мостки, установив на них камнеметы (пао ши) и огнестрельные пищали (те чун). Однако флотилия, которой командовал Тан Хэ, в результате его хитроумного маневра преодолела преграду и, высадив десант в другом месте, разгромила сычуаньские отряды, причем речные суда Тан Хэ уничтожали противника «огневыми» снарядами камнеметов (хо пао) и огнестрельным оружием хо тун [55, цз. 129, с. 952; 90, с. 15; 321, с. 121; 355, т. 4, ч. 3, с. 687].

Камнеметные и стрелометные орудия в Китае очень рано стали устанавливаться на боевых судах. «Можно считать несомненным, – пишет Дж. Нидэм, – что это была постоянная практика в течение веков» [355, т. 4, ч. 3, с. 693]. Приведенные уже свидетельства об этом, самые ранние из которых относятся [263] к III в. до н. э., а также эпизоды боев с применением метательной артиллерии позволяют говорить о достаточной эффективности этого оружия и в специфических условиях военных действий на воде.

Описание «башенного» судна (лоу чуань), относящееся к VII в.,²⁵ не сообщает подробностей о камнеметах, которыми эти суда вооружались. Трактат «У цзин цзунъяо» в общих чертах повторяет это описание, зато помещенное здесь изображение судна дает ясное представление о расположении камнемета, его виде и механизме действия (рис. 59). На верхней площадке надстройки изображено камнеметное орудие в походном положении, без натяжных веревок, с пращным концом метательного рычага, прикрепленным к неподвижному горизонтальному брусу. Это несомненно вихревой камнемет со всеми деталями, присущими натяжным орудиям этого вида. Правда, круглый предмет на конце короткого плеча рычага напоминает противовес, но это не что иное, как «совиная голова» (чи тоу) или заменяющая ее деталь, служащая для крепления натяжных веревок, которое производили непосредственно перед сражением.

Рис. 59. «Башенное» судно с вихревым камнеметом (по УЦЦЯ [87]).

Использование в корабельной артиллерии вихревых орудий естественно: они более всего подходили для установки на судах, ибо занимали мало места, обслуживались небольшим количеством людей,²⁶ позволяли вести прицельную стрельбу по движущимся водным целям во всех направлениях. Очевидно, к подобным судам и относились те 75 боевых кораблей с высокой надстройкой, приводимые в движение веслами, которые в 1009 г. были построены корейцами по сунским образцам. Они назывались «весельные суда» (квасон) и предназначались для борьбы с пиратскими кораблями чжурчжэней. Вооружение «весельных судов» составляли камнеметы. В 1019 г. возле Чжынмёнгу корейцы применили эти суда против 50 чжурчжэньских кораблей, возвращавшихся после набега на о-в Цусима, и нанесли им большой урон стрельбой из камнеметных орудий крупными снарядами [342, с. 500; 329а, с. 11 – 12].²⁷

К 1203 г. относится сообщение о постройке на верфях Чичжоу известным судостроителем Цинь Ши-фу боевых судов «морской сокол» (хайху). Эти педально-колесные корабли с бронированными бортами были оборудованы палубными закрытиями, за которыми укрывались камнеметы, аркбаллисты и «огневые» копья (хо цян) [68, т. 145, с. 5672; 342, с. 489; 355, т. 4, ч. 3, с. 688].

Вероятно, камнеметное вооружение крупных кораблей XII – XIII вв. могло включать и орудия других групп, а к концу этого периода, как уже отмечалось, на судах монгольского флота устанавливались даже противовесные «мусульманские» камнеметы. Эти орудия значительно большей ударной силы требовали гораздо меньшего числа прислуги, а подвижной противовес [269] позволял менять дальность стрельбы и вес метаемых снарядов.

Суда и большие лодки речных флотилий тоже имели метательное оружие несколько меньшего размера. Например, к 976 г. относится сообщение о разгроме сунским военачальником Ян Юнь-чуном вражеской флотилии на Янцзы, которую китайские суда преследовали до Тунчжоу. Крупные лодки противника были вооружены короткими камнеметами (дуань пао), но никаких подробностей об этом оружии не сообщается [70, цз. 309, с. 2640; 37, цз. 34, л. 15б]. Неясно, что означало «короткий», относилось ли это к укороченному рычагу орудия, или же автор записи имел в виду короткую дистанцию стрельбы. Возможно, и то и другое, поскольку, как уже отмечалось, укорочение против нормы метательного рычага влекло за собой уменьшение дальности стрельбы, но при том же усилии могло дать прирост начальной скорости снаряда и, следовательно, его кинетической энергии – качество, весьма ценное в условиях борьбы с лодками противника на небольших дистанциях. Эти камнеметы, очевидно обладавшие высокой скорострельностью, метали небольшие снаряды (Ян Юнь-чуна такой снаряд ранил в руку).

С тем же географическим пунктом связано другое интересное сообщение. В 1127 г. чиновник Го Нин в докладе о подготовке района Тунчжоу к отражению предполагавшегося нападения с моря чжурчжэньского флота оценивал камнеметы шоу пао, размещенные на сунских речных судах, как одно из эффективных средств борьбы с судами противника [39, цз. 8, с. 195 – 196]. Видимо, он исходил при этом из уже имевшегося опыта применения таких камнеметов в условиях речных сражений. Едва ли можно сомневаться в том, что это оружие, удобное при действии против скоплений живой силы противника, часто использовалось в Китае в ходе многочисленных сражений на воде как до, так и после этой даты.

Первенствующая роль метательной артиллерии в боевой мощи военных кораблей предопределила и основную тактическую схему сражений на воде. Дж. Нидэм абсолютно прав, характеризуя эту тактику как главным образом «тактику обмена метательными снарядами и точной стрельбы» [355, т. 4, ч. 3, с. 682], которой были подчинены все остальные действия сражающихся сторон. В этих условиях обычным боевым порядком кораблей становился линейный строй. Такое построение открывало всю ширину бортов, предоставляя простор для действия метательного оружия. Обе линии кораблей сближались на расстояние действительного выстрела, и, двигаясь чаще всего параллельными курсами, противники осыпали друг друга сплошными и зажигательными снарядами камнеметов и стрелами аркбаллист. Естественно, что тактика удара на расстоянии требовала возможно большей точности этого удара и сражение [270] на его первом этапе превращалось в состязание артиллерии, исход которого зависел от количества и мощи метательного оружия, а также от боевой выучки орудийных расчетов. Не последнюю роль играл и маневр отдельных судов, нахождение наиболее выгодного расположения для обстрела корабля противника.

После первого удара линейный строй рассыпался, происходило дальнейшее сближение кораблей, в бой вступало ручное метательное оружие, в том числе камнеметы шоу пао. Однако и в ближнем бою «мыслящие категориями метания китайские адмиралы» [355, т. 4, ч. 3, с. 682], обычно не стремились к немедленной абордажной схватке; на дистанции 20 – 30 м в действие приводились «ударные шесты» (пай гань) с целью разрушить надстройки и закрытия на кораблях противной стороны. Зачастую суда противника цепляли длинными крюками и, удерживая их на небольшом расстоянии, продолжали осыпать стрелами и каменными снарядами. На таран или абордаж шли только в финале боя, когда вражеские корабли практически прекращали сопротивление, показателем чего служила опять-таки интенсивность применения метательного оружия.

Предпочтение, отдаваемое в сражениях на воде «метательной» тактике, сопровождалось понятным стремлением к усилению средств защиты боевых кораблей от их поражения артиллерийскими снарядами. Этому служили многочисленные палубные закрытия, боевые частоколы, парапеты на корабельных надстройках. Очень рано борта китайских военных кораблей выше ватерлинии начали усиливать медными, а затем железными листами. Крупные боевые суда становились похожими на плавучие крепостные башни, и аналогия между средствами защиты на кораблях и стенах сухопутных крепостей, которую подмечает Дж. Нидэм [355, т. 4, ч. 3, с. 682], справедлива: в конечном счете и то и другое являлось реакцией на значительное увеличение разрушительной мощи метательной артиллерии в военных действиях Х – XIII вв.

Нельзя не заметить, что сообщения источников этого времени, касающиеся сражений на воде, все чаще фиксируют использование в этом виде боевых действий различных пороховых и специальных метательных снарядов. И не только потому, что возрастание в этот период роли пороховых средств ведения войны не могло в них не отразиться. В специфических условиях сражения на воде преимущества использования «огневых», особенно пороховых, снарядов проявлялись нагляднее, нежели они проявлялись на суше, поражающий эффект таких снарядов был значительно сильнее.

Не случайно поэтому, что в дальнейшем, с появлением ствольного порохового оружия, оно сразу же нашло применение на боевых кораблях китайского флота. Более того, если в сообщениях источников о сухопутных сражениях середины [271] XIV в. в равной степени говорится об использовании и камнеметов, и огнестрельного оружия, то со страниц, описывающих битвы на воде, упоминания о камнеметном оружии почти полностью исчезают, уступая место сведениям о применении в основном огнестрельных аппаратов. Это обстоятельство наталкивает на мысль о том, что, возможно, флот в Китае был тем видом вооруженных сил, в котором новое огнестрельное оружие вытеснило метательную артиллерию раньше, чем в сухопутных войсках.

§ 5. Некоторые выводы

Хотя периоды Сун и Юань были временем наивысшего развития механической артиллерии в Китае, тем не менее даже в это время использование метательных машин не являлось таким разносторонним и многоцелевым, каким стало впоследствии боевое применение огнестрельных артиллерийских орудий. Это ограничение было свойственно не только Китаю, оно характерно для всей средневековой доогнестрельной артиллерии, применявшейся на Евразийском материке, и связано с ограниченностью тактико-технических возможностей этого оружия, которую обусловливали как положенные в основу метательных машин механические принципы их действия, так и уровень его технического воплощения на базе достижений средневековой науки и техники. Громоздкость и малая подвижность, низкая скорострельность и небольшая действительная дальность стрельбы вынуждали применять метательную технику лишь в некоторых главным образом позиционного характера видах боевых действий.

Вместе с тем в рассматриваемый период среди средств поражения на расстоянии метательная артиллерия была незаменимой в условиях, которые требовали разрушающего удара большой силы – для атаки долговременных и полевых фортификационных сооружений и укрепленных позиций, уничтожения осадной и оборонительной военной техники, скоплений живой силы противника и т. п. Именно потому самое широкое применение это оружие и нашло в крепостных сражениях.

Как показывают приведенные выше данные, важная роль метательной артиллерии в этом виде боевых действий в Китае неоспорима. Ее хорошо понимали и передовые китайские военные деятели той эпохи. Чэнь Гун, оценивая значение камнеметной техники в крепостной войне, писал:

«Что касается покорения крепостей, то разве не примечательно [то обстоятельство], что среди обычно [применяющейся] наступательной и оборонительной техники, которая причиняет наибольший вред предметам и внушает страх своей мощью, ничто не может превзойти камнеметы. И тем не менее все зависит от того, могут ли люди использовать [их соответствующим образом]. [272] Если атакующие крепость могут использовать [камнеметы], а защищающие крепость не в состоянии обороняться от них, то атакующие смогут реализовать их возможности. Если же защищающие крепость могут использовать [камнеметы соответствующим образом], то, хотя бы нападающие на крепость и в состоянии [применить камнеметы], им будет трудно осуществить их установку» [121, цз. 1, с. 5].²⁸

Конечно, точка зрения Чэнь Гуя несколько пристрастна: на формировании его взглядов, несомненно, должно было сказаться его субъективное стремление привлечь внимание военных к камнеметам вообще и к новым тактическим приемам их использования в частности. Исход борьбы за крепость зависел от действия многих факторов, и превосходство той или другой сражающейся стороны в метательной артиллерии, умение тактически правильно использовать ее в ходе атаки или обороны были лишь одним из них. В связи с этим не все сообщения китайских источников, в текстах которых подчеркивается, что успех сражения за крепость был результатом применения только артиллерийского оружия, можно принимать, доверяя интерпретации их авторов. Наша оценка тактической результативности метательного оружия при пересказе боевых эпизодов в большинстве случаев была результатом учета как соотношения сил в том или ином крепостном сражении и характера действия артиллерии, так и общей военно-политической обстановки и особенностей применения артиллерийской техники в этой войне.

Причины военных удач чжурчжэней в первый период их агрессии против империи Сун нельзя усматривать в военно-техническом превосходстве цзиньской армии: основные виды оружия, в том числе и артиллерия обеих сторон, находились в общем на одном уровне как в количественном, так и в качественном отношении. Причина поражения китайских войск была в ином. Прогнившая феодально-бюрократическая верхушка Сунской империи, заботясь лишь о собственном спасении, была не в состоянии, да и не желала организовать должного сопротивления врагу. Обеспеченные всем необходимым для отражения противника, китайские крепости иногда сдавались в результате трусости или предательства военачальников и городской верхушки, и зачастую обстрел города снарядами вражеских блид действительно мог стать поводом для его сдачи. Так, при атаке крепости Хэчжоу в 1128 г. рассвирепевший от раны чжурчжэньский полководец Учжу приказал забросать город каменными снарядами своих блид, и испуганные защитники поспешили сдать город [70, цз. 453, с. 3585].

Но чаще китайскую крепость можно было захватить после долгой борьбы, когда общая обстановка на театре военных действий не сулила помощи осажденным и снятия осады извне. В этом случае действие артиллерии со стороны нападающих было лишь одним из факторов, приводивших к сдаче крепости. В 1162 г. чжурчжэни безуспешно осаждали крепость Юаньчжоу, [273] но не могли овладеть ею не из-за ее неприступности, а по причине слабости своих сил. В свою очередь, осажденные, лишенные всякой надежды на помощь извне, тоже не могли надеяться на благоприятный исход в борьбе за город. Тогда чжурчжэни установили четырнадцать камнеметов, повели систематический интенсивный обстрел крепости и нанесли ее защитникам большой урон. Применив затем осадную технику, захватчики ринулись на штурм и, сломив сопротивление гарнизона, овладели крепостью [39, цз. 199, с. 3360].

Мы уже приводили не один подобный пример. В то же время в истории китайских, войн XII – начала XIII в. немало страниц, которые повествуют о героической обороне крепостей, руководимой патриотами – военачальниками Ли Ганом и Чжун Ши-дао в Кайфэне (1126 г.), Ван Бином в Тайюане (1126 г.), Чэнь Гуем в Дэане (1127 – 1132) и Шуньчане (1140 г.) и многими другими. Захват многих сунских крепостей чжурчжэнями, который современники часто объявляли лишь следствием разрушительного действия метательной артиллерии, был вызван не только неудачами их защитников, но и общей неблагоприятной для Сунов военной ситуацией, виновными в которой были сами сунские правители.

Дальнейшее военно-политическое ослабление империи Южной Сун в XIII в. создало еще более благоприятную обстановку для монгольских агрессоров. Случаи сдачи крепостей в результате капитуляции китайских военных чинов участились. Но вместе с тем китайским войскам пришлось столкнуться со значительно большей мощью метательной артиллерии захватчиков и в количественном и в качественном отношении, чем это было во время отпора чжурчжэням. Приобретя в первых походах опыт использования артиллерийского оружия, правильно оценив его важную роль в нападении на крепость, монгольские полководцы перед решающими сражениями с южносунским Китаем уделили особое внимание организации своей артиллерии, увеличению ее количества, повышению тактического мастерства артиллеристов. Поэтому в источниках наряду с примерами удачной обороны китайских городов против завоевателей (например, Дяоюйчэна в 1259 г.) содержится гораздо больше свидетельств разгрома китайских крепостей именно монгольской метательной артиллерией, достоверность которых не вызывает сомнений.

Уже во время первого натиска на Сычуань монголы умело и в большом количестве применяли артиллерийское оружие в крепостных атаках. В 1236 г. монгол Аньчжур, приняв командование авангардным отрядом камнеметчиков (пао шоу), обрушил удар метательных орудий на крепость Данчан и принудил ее к сдаче [130, цз. 121, с. 907]. Другой монгольский военачальник, Темур-буха, применил блиды вначале против крепости Синъюань и захватил ее, а затем в Сычуани покорил с помощью [274] камнеметных орудий города Лицзянь и Чэнду [130, цз. 132, с. 978]. Во время похода Урянхатая на Юго-Запад крепости Банькунхэ (в 1252 г.), Ячи и Ганьдэгэ (в 1253 г.) были захвачены как раз вследствие сокрушительного камнеметного удара [130, цз. 121, с. 906]. В 1262 г. такая же участь постигла китайскую крепость Цзинань (ее жители под руководством Ли Таня восстали против иноземного ига), которую начальник монгольских камнеметчиков Сюэ Цзюньшэн разрушил с помощью блид [130, цз. 151, с. 1081]. В 1273 г. видный монгольский артиллерист Тэмутар, осадив Чжэнъян, поставил против крепости более двухсот блид и в результате массированного обстрела принудил ее к сдаче [130, цз. 122, с. 916].

После падения Сянъяна и Фаньчэна в 1273 г. китайские войска уже не могли сдерживать натиска армий Хубилая.²⁹ Одну за другой монголы захватывали китайские крепости, громя их каменными ядрами и зажигательными снарядами своих блид. В 1274 г. под ударами монгольских камнеметов пала китайская крепость Аочжоу, оборону которой возглавлял известный полководец Чжан Ши-цзе [70, цз. 451, с. 3571]. В 1275 г. с помощью камнеметов монголы захватили г. Таньчжоу [130, цз. 155, с. 1109, цз. 165, с. 1176, цз. 203, с. 1389]. В следующем году по приказу Есу монгольские камнеметчикн обстреляли большими ядрами крепость Сюйчжоу, которая вскоре капитулировала [130, цз. 142, с. 1034]. Тогда же посланный Баяном монгол Ши Би ударил из орудий по стенам Янчжоу [130, цз. 162, с. 1153], а затем город обстреляли и из «мусульманских» камнеметов. В 1277 г. монгольский военачальник Соду разрушил с помощью блид сунскую крепость Фучжоу, и, покорив ее, монголы умертвили более 30 тыс. жителей [130, цз. 129, с. 958].

Эти и другие, уже приведенные примеры свидетельствуют, что при захвате монгольскими войсками китайских крепостей роль метательной артиллерии была весьма значительной, на наш взгляд гораздо большей, чем в период китайско-чжурчжэньских войн.

Стандартизация камнеметов и унификация их деталей, несомненно, оказали свое влияние на рост численности метательных орудий, которые применялись в боевых действиях в Китае XI – XIII вв. Вообще, вопрос о большом по тем временам количестве блид, применявшихся в крепостных сражениях на средневековом Востоке, уже обращал на себя внимание европейских авторов. К. Хуури, например, приводя китайское сообщение о трехстах арабских метательных машинах, обстреливавших в 719 г. Самарканд, считает это число, которое «для западноевропейских соотношений поражает своей величиной» явно недостоверным [337, с. 146]. Между тем в войнах на территории Китая использование с каждой стороны только в одном сражении многих сотен камнеметов было обычным явлением, и [275] достоверность сообщений об этом в источниках сомнений не вызывает. К упомянутым ранее эпизодам можно добавить еще несколько.

Битва за Кайфэн между китайцами и чжурчжэнями в 1126 – 1127 гг. была одновременно крупнейшим артиллерийским сражением того времени и по количеству использованной с обеих сторон метательной техники не имеет себе равных. Первое нападение чжурчжэней на Кайфэн в январе 1126 г. и последующая двухмесячная оборона города обнаружили серьезные недостатки в деле обеспечения гарнизона артиллерийским вооружением. После отступления противника военные мастерские в короткий срок смогли изготовить несколько сотен камнеметных машин и множество станковых арбалетов.

К началу второго похода чжурчжэньских войск на Кайфэн сунская столица уже располагала громадным артиллерийским парком, однако до сих пор остается загадкой, по прямой ли измене некоторых военачальников или в результате их растерянности, но перед осадой защитники крепости лишились большей части своих камнеметов. Различные источники сообщают о том, что в конце осени 1126 г. чиновник Ли Гоу, ведавший изготовлением военной техники [23, цз. 13, с. 257; 79, цз. 65, л. 14б], по приказу императора вывез несколько сотен различных камнеметов и боеприпасов к ним в храм Люцзясы, находившийся за крепостной стеной неподалеку от ворот Фэнцю-мэнь [23, цз. 13, с. 257; 30, с. 6; 121, цз. 1, с. 3]. В начале ноября император произвел смотр своим камнеметным отрядам [70, цз. 23, с. 176; 79, цз. 65, л. 14б]. Несмотря на стремительное продвижение чжурчжэньских войск к сунской столице, различные ведомства китайского правительства наперебой возлагали друг на друга ответственность за перебазирование артиллерии обратно в крепость. В результате камнеметы так и остались за стеной Кайфэна [79, цз. 58, л. 1а], и свыше 500 орудий попало в руки противника, который не преминул использовать их в многочисленных атаках крепостной стены [30, цз. 13, с. 257; 79, цз. 58, л. 1а]. На главных направлениях атаки чжурчжэни размещали более чем по 100 орудий [79, цз. 69, л. 8а], а после продвижения осадных башен под стенами было установлено свыше 200 камнеметов [79, цз. 68, л. 3а; 121, цз. 1, с. 4].

И все же защитники Кайфэна не только наносили удары по врагу, используя оставшуюся в крепости артиллерию, но и продолжали изготовление камнеметов. К моменту падения сунской столицы в начале весны 1127 г. в ней снова находилось более 500 камнеметных машин [131, цз. 4, л. 9а]. Все уцелевшие к моменту падения Кайфэна орудия, находившиеся на стене и внутри города, были вывезены захватчиками [79, цз. 70, л. 1а].

В большом количестве применяли метательную артиллерию чжурчжэни и монголы. Тексты памятников зафиксировали сведения о нескольких сотнях блид в чжурчжэньских войсках, которые [276] в 1130 г. атаковали крепость Чучжоу [39, цз. 31, с. 604: 21, цз. 9, с. 197; 79, цз. 136, л. 7а]. Осадив в 1232 г. чжурчжэньскую столицу Кайфэн, монголы перед каждым углом стены установили около 100 камнеметов, общее число которых, таким образом, достигало почти 400 [94, цз. 113, с. 715: 18, цз. 166, с. 1823]. Примеры можно было бы умножить.

Использование множества орудий при атаке крепости давало возможность уже в описываемый период осуществлять такой тактический принцип в артиллерии, как сосредоточенный удар на решающем участке атаки. Расположение орудий рядами являлось одним из характерных боевых порядков в артиллерии, воплощавшим этот принцип практически. Силами камнеметных орудий осуществлялась своего рода артиллерийская подготовка атаки. В китайских войнах XI – XIII вв. мы встречаемся и с использованием камнеметных машин в таком виде тактических действий, который можно назвать артиллерийской дуэлью.

Большое количество механической артиллерии, естественно, требовало многочисленных людских контингентов для обслуживания орудий. Не вызывают поэтому сомнений и сообщения источников о крупных отрядах артиллеристов. Но даже в войнах XI – XIII вв., для которых одним из отличительных моментов было участие с обеих сторон громадных воинских соединений, не всегда удавалось обеспечить все артиллерийские орудия нужным количеством натяжных. Несмотря на применение разного рода закрытий, процент потерь среди артиллерийской прислуги был значительным. Осаждавшие крепость иногда использовали для работы у камнеметов насильно мобилизованных и наскоро обученных жителей окрестных деревень. Так поступил, например, монгольский полководец Баянь в 1275 г. во время осады сунской крепости Чанчжоу. Он приказал пригнать из близлежащих сел крестьян и заставил их натягивать монгольские камнеметы, а по окончании осады отпустил по домам [47, цз. 2, с. 13].

Осажденные в крепостях находились в менее выгодных условиях: им приходилось изыскивать всевозможные средства для обеспечения боеспособности своих натяжных орудий. В 1221 г., готовясь отразить нападение чжурчжэней на сунскую крепость Цичжоу, начальник ее гарнизона отобрал среди городского населения 600 мужчин (холостяков) для помощи воинам, натягивавшим орудия [110, с. 7]. Через полмесяца на подмогу артиллеристам отправили 100 женщин. Большие потери среди натяжных в ходе обороны породили у воинов и горожан страх, и командованию крепости пришлось даже повысить денежное вознаграждение за обслуживание камнеметов, чтобы привлечь население и хоть чем-то компенсировать опасность, которой подвергались люди, находящиеся возле блид во время сражения [110, с. 16, 21 – 22]. В 1234 г. в ходе обороны Цайчжоу, последней столицы чжурчжэньского государства Цзинь, [277] когда уже все силы защитников иссякли, император чжурчжэней приказал поставить к камнеметным орудиям всех местных и даже придворных чиновников [19, цз. 4, с. 49]. Двумя годами ранее, во время обороны Кайфэна от монголов, большие потери среди натяжных вынудили военные власти использовать для этой же цели большую группу студентов [94, цз. 113, с. 716].

Нетрудно заметить, что характер и локализация производства блид, значительно большее, чем в Европе, количество артиллерийских орудий, применяемых в сражениях, наличие многочисленной артиллерийской прислуги так или иначе связаны с типом применявшихся в Китае метательных машин – натяжными рычажными блидами, с их конструктивными и тактико-техническими свойствами. Простота конструкции, изготовления и эксплуатации натяжных блид непосредственно сказались на тактических приемах китайской метательной артиллерии, обусловили ее важную роль в крепостных сражениях и относительно высокую эффективность действия. Последнее в немалой степени явилось следствием применения разнообразных пороховых снарядов, которые сами по себе не оказали заметного влияния на тактику китайской камнеметной артиллерии.

Вместе с тем особенности боевого использования метательной артиллерии в Китае следует рассматривать в неразрывной связи с тем общим, что было свойственно тактическому применению всей доогнестрельной артиллерии и представляло собой одно из проявлений объективного закона вооруженной борьбы, который выражал зависимость общего характера этой борьбы, способов и форм ее ведения от свойств оружия и боевой техники. Материалы из области тактики доогнестрельной артиллерии в других частях Евразии свидетельствуют о наличии этого общего в тактике всей метательной артиллерии эпохи средневековья. Среди проявлений этого общего следует назвать ограниченность использования метательной артиллерии в боевых действиях позиционного характера, примерно одинаковую последовательность применения камнеметов на этапах сражения как в наступлении, так и в обороне, решение обычно одних и тех же тактических задач примерно одинаковыми боевыми средствами и т. п.

Таким образом, мы вправе рассматривать тактическое применение китайских метательных машин как часть общемирового процесса в развитии тактики артиллерийского оружия вообще и доогнестрельной артиллерии в частности. Это – наиболее важный вывод, к которому приводит нас изучение материалов о боевом использовании доогнестрельной механической артиллерии в Китае.

Примечания

1. В «Юань ши» [130, цз. 151, с. 1084] рассказывается о том, что монгольский военачальник Цзя Люшиба с помощью камнеметов разрушил крепостной вал г. Чанчжоу и тем предрешил его падение. Однако другие источники не подтверждают этого сообщения. Армия Хубилая дважды овладевала Чанчжоу. В первый раз, в 3-м месяце 13-го года Чжи-юань (1275 г.), войска Атахая вошли в город через ворота, предательски открытые по приказу городских чиновников. Через 2 месяца население Чанчжоу восстало против иноземных захватчиков и разгромило монгольский гарнизон. В 11-м месяце двухсоттысячная армия Баяня вновь осадила крепость. Монголы построили контрвал, уничтожили метательной артиллерией настенную башню и, разбив ворота, вошли через них в город. О разрушении крепостной стены источники ничего не сообщают [246].

2. Мы говорим об этом применительно к укреплениям на территории Китая. Использование камнеметов и стрелометов для разрушения крепостных стен в других местах могло дать более эффективные результаты, например во время завоевательных походов татаро-монголов на Западе, при употреблении монгольскими войсками метательной артиллерии китайского типа против деревоземляных укреплений городов на Руси.

3. Известны также названия му люй ‘деревянный осел’ [97, цз. 187, с. 1530; 31, цз, 152, с. 800; 78, с. 49 – 50; 87, цз. 12, л. 4а], пи дун ‘грот из шкур’ [22, л. 7а], ню пи дун ‘грот из воловьих шкур’ [94, цз. 113, с. 715 – 716] и др. В качестве подступного средства при атаке крепости применялись в Китае с глубокой древности; под названием фэнь вэнь или фэнь юань (от значения фэнь ‘покрывать повозку’ [81, цз. 14, с. 273]) упоминаются еще Сунь-цзы (Н. И. Конрад неточно интерпретирует это название как «осадные колесницы» [12, с. 36]) и в трактате «Мо-цзы» [57, с. 163]. Форма «деревянных ослов» была «подобна сложенным ладоням, кверху они сужаются, книзу расширяются» [79, цз. 68, л. 4аб]. Каркас винеи изготовляли из круглых бревен; верхняя продольная балка диаметром 1 чи 5 цуней (0,46 м) и длиной 1 чжан (3,1 м) опиралась на 6 расходящихся книзу стоек высотой 7 чи (2,2 м); каркас накрывали сырыми воловьими шкурами или железными листами, снизу обивали мокрым войлоком [79, цз. 68, л. 7б]. В древности укрывавшиеся в этом сооружении шесть человек поднимали его на плечи и несли к стене [41, с. 40], позднее винею стали ставить на колеса [79, цз. 53, л. 4б]. А. Форке, видимо, по ошибке отождествляет «деревянного осла» с тараном и под названием «му люй» приводит изображение китайского средневекового тарана (чжуан чэ) [310, с. 107]. «Пещерные дома» отличались от «деревянных ослов» и «гротов» тем, что двускатное покрытие опиралось на вертикально стоящие стены, и все сооружение напоминало дом. Внешне похожие на штурмовые повозки (чун чэ), винеи отличались от них прочностью, величиной и своими функциями в сражении.

4. Например, чжурчжэньскими войсками при атаке Тайюаня в 1127 г. [79, цз. 53, л. 4б – 5а]; в 1132 г. при атаке Дэаня [121, цз. 4, с. 35].

5. Защитниками Сяоганя в 1133 г. [121, цз. 4, с. 31].

6. Примеров подобных действий артиллерии непосредственно перед атакой крепостной стены можно привести немало. В 1130 г. китайский город Чучжоу был окружен десятитысячным отрядом чжурчжэней. Расставленные перед воротами блиды обрушили три надворотные башни, после чего осаждающие смогли взобраться на стены крепости [79, цз. 136, л. 7а; 39, цз. 31, с. 604; 21, цз. 9, с. 197]. Годом позже, осадив Тайпинчжоу, участники антиправительственного восстания во главе с Шао Цином привели в действие свои камнеметы и уничтожили все надворотные башни крепости [79, цз. 147, л. 5аб; 39, цз. 44, с. 805]. Через десять лет, при атаке Хаочжоу, чжурчжэни во время подготовки к штурму разрушили метательными снарядами надворотную башню в юго-восточной части стены, после чего атака прошла успешно и город пал [79, цз. 205, л. 6а].

В ходе захвата территории Китая монгольские войска применяли те же методы. В 1214 г., во время осады Яньцзина, большие камнеметы монголов разрушили башню на воротах Сичэнтяньмэнь [131, цз. 22, л. 5а; 105, с. 17]. Урянхатай в 1253 г. сокрушил при помощи блид северные ворота крепости Ячи, известной своей неприступностью [130, цз. 121, с. 906].

7. Весьма интересный эпизод произошел в 1081 г. у г. Линчжоу во время китайско-тангутской войны 1081 – 1086 гг. Тангуты разрушили дамбы на Хуанхэ и затопили лагерь осаждавших крепость китайцев. Командовавший осадой Гао Цзун-юй, чтобы соединиться с войсками другого военачальника, Лю Чан-цзо, был вынужден пойти на крайнюю меру: он приказал разрубить свои камнеметы и соорудить деревянные мосты для переправы. Город взять не удалось [37, цз. 320, л. 2а; 174, с. 202].

8. Ян-ма чэн, или ян-ма цян [121, цз. 1, с. З], ян-ма юань [70, цз. 366, с. 3012] букв.: ‘стена для баранов и лошадей’. Встречаются также названия ню-ма цян. [79, цз. 201, л. 10а] ‘стена для волов и лошадей’, лань ма цян [130, цз. 166, с. 1183; 1131, цз. 26, л. 7б] ‘стена-загон для лошадей’. По своему значению аналогична фоссебрее в европейской фортификации. Представляла собой выдвинутый вперед на 10 бу (15 м) перед главной крепостной стеной дополнительный пониженный вал толщиной 6 чи (ок. 2 м) и высотой до 1 чжана (3,1 м) со своим парапетом и проходами к крепостным воротам. Название получила оттого, что в мирное время крестьяне, приезжавшие в город, оставляли возле нее домашний скот и лошадей. С наружной стороны стена ян-ма чэн подходила к самому рву. Во время атаки крепости являлась первой оборонительной полосой. Подробнее о ней см. в статье Г. Франке [303, с. 166], а также специальное исследование Хино Кайдзабуро [261].

9. Вэн чэн – предворотная стена – или юэ чэн (букв.: ‘стена [в виде] полумесяца’) окружала главные крепостные ворота снаружи широкой дугой, прикрывая подходы к ним и облегчая их защиту. Реже (в зависимости от рельефа эспланады) имела прямоугольную в плане форму. По высоте и толщине была одинакова с главным крепостным валом. В стене справа и слева проделывали ворота (вэн чэн мэнь). Для обороны на стене сооружались различные укрепления, устанавливались средства защиты и ведения боя.

10. Во многих военных руководствах VII – XIII вв. упомянуты и специальные сооружения – «арбалетные террасы» (ну тай), но из их описаний ясно, что это своего рода сторожевые и сигнальные башни, располагавшиеся в непосредственной близости от крепости и не входившие прямо в систему ее обороны. В сторожевых будках на верху башен размещалось несколько наблюдателей-арбалетчиков, вооруженных лишь ручным оружием. Возможно, позже такие башни снабжались и легкими станковыми арбалетами, но сообщений об этом в источниках нет [41, цз. 3, с. 43 – 44: 31, цз. 152, с. 800; 42, цз. 5, с. 107; 78, с. 46; 86, цз. 12, л. 2б, 7б].

11. Утолщения в теле стены в виде внешних выступов напоминали бастионы с фасами по сторонам квадрата. Название, видимо, было дано за их форму, похожую на выступающую вперед и ближе всего расположенную к неприятелю морду лошади. В отличие от башен выступы ма мянь не поднимались над стеной. На их площадках сооружали навесы, боевые и сторожевые вышки, устанавливали стационарное метательное оружие [87, цз. 12, л. 2а]. Официальные правила сооружения выступов ма мянь были введены лишь в 1075 г. по инициативе Шэнь Ко, который был активным сторонником их использования в крепостном сражении [127, с. 409 – 410, 962].

12. Подвижная осадная башня, аналогичная европейской гелеполи. «Противостоящей» называлась, очевидно, потому, что во время атаки крепости противостояла соответственно настенным и надворотным башням крепостного вала, называвшимся, в свою очередь, ди лоу ‘башни, [обращенные против] врага’. В Китае, как и в Европе, осадные башни были широко распространенным подступным средством. Чэнь Гуй подробно сообщает о правилах сооружения квадратных башен дуй лоу: их высота достигала 15 м при ширине стороны 6 м. На верхнем ярусе башни могло разместиться до 80 воинов с полным вооружением, на нижних ярусах находились стрелки и легкое метательное оружие. Нижнюю часть корпуса башни, изготовлявшегося из дерева, засыпали землей для защиты от «огневых» снарядов и стрел. Вместе с тем Чэнь Гуй справедливо говорит о башне как о громоздком и неманевренном сооружении, которое нетрудно разрушить или повалить [121, цз. 2, с. 15 – 16]. Ши Мао-лян, напротив, приводит примеры успешных действий чжурчжэньских осадных башен во время атак Кайфэна в 1126 – 1127 гг. [79, цз. 68, л. 2б – 3а].

13. Тележка, груженная горючим материалом и предназначенная для поджога деревянных частей крепостного вала – ворот, частоколов и т. п. Одно из распространенных в Китае средств огневого нападения на крепость [121, цз. 1, с. 3]. Применялось также осажденными для борьбы с осадными и подступными машинами противника, в этом случае повозку спускали на них с обращенной к противнику наклонной стороны крепостного вала [79, цз. 66. л. 14аб].

14. Не меньшие потери от камнеметной стрельбы на этапе штурма были и среди атакующих. Во время атаки Кайфэна ядром китайской блиды был убит видный чжурчжэньский военачальник Тяньхао [23, цз. 13, с. 264; 79, цз. 66, л. 14б]. В 1129 г. при атаке Чжэньдина получил рану чжурчжэньский тысячник Лю Цин-сунь [39, цз. 32, с. 628; 131, цз. 6, л. 4а], в 1226 г. в ходе штурма Фэнсяна – один из командиров китайских камнеметчиков на монгольской службе – Чжан Жун [130, цз. 151, с. 1086]. В биографии Ли Тина, тысячника в монгольском войске, сообщается о том, что в 1272 – 1274 гг. он восемь раз был ранен в крепостных сражениях китайскими камнеметными снарядами [130, цз. 162, с. 1152]. Источники упоминают о множестве других фактов ранений и гибели военачальников от попаданий в них камнеметных снарядов в ходе как осады, так и обороны крепостей [37, цз. 46, л. 3б; 70, цз. 250, с. 2244, цз. 257, с. 2285, цз. 261, с. 2305, цз. 271, с. 2370; 85, с. 47; 94, цз. 72, с. 468; 110, с. 23; 121, цз. 3, с. 25; 130, цз. 147, с. 1056, цз. 150, с. 1076, цз. 151, с. 1109, цз. 165, с. 1176].

15. Еще современники Мункэ-хана обращали внимание на странные обстоятельства его смерти. Приближенные хана вначале хранили смерть правителя в глубокой тайне. «Когда умер Монгу-хан, – сообщал Марко Поло, – так знайте, более двадцати тысяч человек, встреченных по дороге, где несли его тело хоронить, было убито» [14, с. 8]. «Темные слухи о смерти Мункэ» были известны в Индии уже в 1260 г. и нашли отражение в сочинении Джуз-джани «Табакат-и Насирй», о чем сообщает акад. В. В. Бартольд [148, с. 573].

16. Официальные китайские данные попали в исторические своды XIII – XIV вв., в частности, в труды знаменитого персидского историка Рашид ад-Дина [15, с. 147, 157], армянского историка Киракоса Гандзакеци (он ошибочно полагал, что Мункэ-хан умер на обратном пути после победоносного завершения похода в Южный Китай [10, с. 91]), а также в более поздние труды: Абульгази Хивинского [16, с. 479 – 480; 138, с. 382 – 383; 141, с. 155], персидского историка Хондемира [9, с. 37] и др. Сообщение «Юань ши» впоследствии было безоговорочно принято некоторыми китайскими историографами периода маньчжурской династии Цин, например Би Юанем [18, цз. 175, с. 1930] и Вэй Юанем [25, цз. 4, л. 13]. Та же версия смерти Мункэ-хана от болезни повторена в ряде европейских работ по истории татаро-монголов [162, с. 353 – 354; 1946, с. 278 – 279; 335, т. 1, с. 214; 357, т. 2, с. 332].

17. Уже некоторые современники Мункэ-хана сообщали о его гибели под стенами Дяоюйчэна. Так, армянский летописец XIII в. Гайтун указывал, что Мункэ утонул, находясь на плывшем к крепости судне, которое было пущено ко дну китайскими подводными пловцами, и эти данные нашли затем отражение в ряде сочинений [139, т. 9, с. 274 – 275; 136, т. 1, с. 216]. По словам сирийского историка Абульфараджа, во время атаки крепости Мункэ-хана поразила китайская стрела и он умер от раны [137, т. 2, с. 292]; сведения Абульфараджа совпадают с теми, которые содержатся в сочинениях некоторых китайских авторов. О ранении Мункэ-хана арбалетной стрелой писал, например, в одном из стихотворений известный сунский поэт Лю Кэ-чжуан, о том же сообщали Хуан Чжэнь, а позднее – Шан Лу и Шао Юань-пин [228, с. 57]. Подобная же запись сделана на памятной стеле 1517 года в храме Чжунъисы на горе Дяоюйшань [228, с. 59].

18. Текст этой хроники помещен в «Гу цзинь ту шу цзичэн». Здесь обстоятельства гибели Мункэ-хана изложены весьма подробно. Сообщается, что хан «сам повел воинов под стену [крепости на штурм]». Затем описано, как по приказу Мункэ была построена наблюдательная башня и как осажденные, расположив против нее на стене камнеметы, обстреляли и разрушили башню. Монгольские воины отступили, но самого Мункэ-хана «как громом ударило камнеметным снарядом, отчего он занемог, и армия [поэтому] двинулась обратно; у горы Чоуцзюныпань его болезнь усилилась… а когда его перевозили через ущелье Вэнтан горы Цзиньцзяньшань, он умер» [29, т. 611, л. 16а].

Сообщение «Дяоюйчэн цзи» о ране или контузии от удара камнеметным снарядом, явившейся причиной смерти Мункэ-хана, не единично. Об этом же писал в своих стихах некий Елюй Чжу. Он сопровождал хана в походе и, видимо, хорошо был осведомлен об истинных обстоятельствах его смерти, но, поскольку официальная версий была иной, Елюй Чжу в стихотворении облек свой рассказ в иносказательную форму поэтических образов. Уже в период династии Мин (XV в.) сычуаньский чиновник Се Ши-юань в предисловии к своим стихам о поездке на гору Дяоюйшань также сообщал о смерти Мункэ-хана от удара метательным снарядом, опираясь, вероятно, на свидетельства местных хроник [228, с. 59].

19. Высшее военное учреждение Сунской империи (а также государств Ляо и Цзинь), которое создавалось на период боевых действий и фактически сосредоточивало в своих руках всю военную и государственную исполнительную власть.

20. В Дэане в его честь был воздвигнут храм, на поминальной доске он назван «мудрейшим защитником», а к посмертному титулу «преданного и полезного князя» добавлены слова «умный и сообразительный» [70 цз. 377 с. 3087].

21. Как отмечается в источниках, во время похода чжурчжэней в бассейн Янцзы «только Дэань противостоял врагу и не был им побежден» [24, цз. 7, с. 74].

22. По словам самого Чэнь Гуя, он еще до того, как «узнал, что чжурчжэни при атаке крепостей применяют камнеметы, говорил каждому встречному:

"Разве большие камнеметы и осадные башни чжурчжэней могут представлять собой какую-либо силу во время атаки крепости?". Если об этом [он] говорил знатному человеку, тот радовался и не осмеливался спорить; если об этом [он] говорил простолюдину, тот также не дерзал категорически оспаривать [это мнение]. Ныне, когда ему известны подробности об этом (т. е. об использовании камнеметов), разве он мог не исчерпать до конца путаницу, не разобраться в виденном и не сказать о нем?» [121, цз. 1, с. 9].

23. Следует заметить, что предложение Чэнь Гуя о сооружении парапета в форме иероглифа «гу», видимо, не было для своего времени новым, поскольку еще в «У цзин цзунъяо» дано изображение парапета аналогичной формы. Вероятно, Чэнь Гуй лишь в более категоричной форме требовал сооружения именно такого парапета на крепостной стене, так же как он всецело поддерживал идею создания вспомогательной стены ян-ма чэн, применявшейся в фортификации задолго до него.

24. В этой связи хотелось бы отметить мнение К. Хуури, которое он высказал, когда поднял вопрос о конструктивных признаках легких камнеметов ‘arrādah, упоминаемых в ряде арабо- и персоязычных источников XIII в. К. Хуури характеризует эти камнеметы как «полевые орудия, помещавшиеся, по сообщению Ибн-Баттуты, на спинах слонов» [144, с. 121, 124] и, возможно, на судах. Вероятно, полагая, что на спине животного и на судне не могли уместиться орудия иной конструкции, кроме торсионной, К. Хуури отрицает принадлежность ‘arrādah к блидам. «С другой стороны, – замечает он далее, – в том же столетии они (т. е. ‘arrādah – С. Ш.) равным образом упоминаются и во время первого туркестанского похода монголов, когда их артиллерия была еще полностью китайской». На этом основании К. Хуури высказывает предположение о том, что среди китайских легких камнеметов, возможно, были не только натяжные, но и торсионные орудия, неизвестные пока историкам ввиду неразработанности источников [337, с. 184].

Приведенное сообщение «Сун ши» позволяет не согласиться с этой точкой зрения. С одной стороны, оно подтверждает, что в домонгольское время на территории Китая использовались только натяжные блиды, даже в качестве орудий, которые «устанавливались» на спинах животных. Возможно, этот способ применения камнеметов, как и массовое использование верблюдов [157, с. 36], монголы заимствовали как раз у тангутов, явившихся их первым крупным противником на пути в Центральную Азию. С другой стороны, можно предположить, что в цитированных К. Хуури ближневосточных источниках название «‘arrādah» употреблено для обозначения вообще легких камнеметов безотносительно к их конструктивному типу, поскольку среди них, видимо, были не только торсионные механизмы. К. Хуури, например, упоминает о данных Ибн-Халдуна и ал-Бадауни, которые, приводя тот же, что и Ибн Баттута, рассказ, камнеметы на спинах слонов называют «манжаник», т. е. употребляют обозначение, относимое обычно к рычажным камнеметам [337, с. 184].

25. См. с. 47 гл. I настоящей работы.

26. Очевидно, корабельные варианты этих камнеметов натягивало менее 40 человек, которые составляли прислугу обычных вихревых орудий.

27. Очевидно, основываясь на материалах «У цзин цзунъяо», Дж. Нидэм в своем труде «Наука и цивилизация в Китае» поместил изображение реконструированного им судна периода Сун, вооруженного вихревыми камнеметными установками [355, т. 4, ч. 2, табл. 244, фиг. 634]. Нам неизвестно, из каких данных исходил автор реконструкции, поместив на судне шесть метательных орудий. Но главное не в этом. Видимо, посчитав круглый предмет на коротком плече метательного рычага стилизованным изображением каменного снаряда блиды, Дж. Нидэм показывает необычную камнеметную машину, метательный рычаг которой имеет длинное толстое плечо с натяжными веревками и короткое тонкое – с пращой. Характеризуя процесс метания, мы уже отмечали, что соотношение плеч метательного рычага у блид должно быть как раз обратным, о чем свидетельствуют и все рисунки блид в трактате «У цзин цзунъяо». В таком виде, в каком он реконструирован Дж. Нидэмом, метательный рычаг блиды не только не мог эффективно выполнять своих функций, но едва ли был в состоянии вообще осуществлять метание. Таким образом, мы не можем признать удачной реконструкцию Дж. Нидэмом китайского судна с камнеметным вооружением, она требует серьезных поправок, связанных с точным воспроизведением облика корабельного камнеметного оружия.

28. В другом месте Чэнь Гуй высказывается об этом еще более категорично: «Среди самых полезных орудий нападения и обороны ничто не может сравниться с камнеметами. [Если] нападающие овладели искусством применения камнеметов, то крепость ничто не может спасти от захвата; [если же] защищающиеся овладели искусством применения камнеметов, то они могут подавить врага» [121, цз. 2, с. 16].

29. Готовясь к «великому походу» против Южной Сун, Хубилай значительно увеличил численность армии восточного направления. В феврале 1274 г. из войск, участвовавших в осаде Сянъяна и Фаньчэна, в нее перевели 5 тыс. моряков и артиллеристов (стрелков из аркбаллист и камнеметов) [130, цз. 8, с. 68].

Публикация:
С.А. Школяр. Китайская доогнестрельная артиллерия (Материалы и исследования). Москва: Наука, 1980