Глава III. Снаряды китайской метательной артиллерии

Для тактико-технической характеристики метательной артиллерии существенное значение имеет изучение се снарядов. Действие снаряда было конечным показателем эффективности всего трудоемкого процесса изготовления, установки и функционирования машины. Древние артиллеристы, естественно, стремились к тому, чтобы получить оптимальный результат от каждого выстрела.

Эффективность использования доогнестрельного артиллерийского вооружения обоих типов определялась как суммой, так и взаимосвязью многих факторов. Важнейшим фактором поражающего эффекта и камнеметов и аркбаллист была кинетическая энергия снаряда, ввиду чего при совершенствовании того и другого типов артиллерийских систем стремились к увеличению веса и массы снаряда и начальной скорости его полета – конечно, в пределах, доступных для каждого вида орудий. Но различия в боевом применении орудий доогнестрельной артиллерии обоих типов, зависевшие от их конструкции и тактико-технических особенностей, обусловили и различия в использовании артиллерийских снарядов. Так, в аркбаллистическом оружии, предназначавшемся главным образом для поражения живых целей, в качестве снарядов использовались разнообразные стрелы; употребление шаровых снарядов для этого оружия нехарактерно. В то же время боевые задачи разрушения укреплений и подавления осадных и оборонительных орудий противника, возлагавшиеся в основном на камнеметную артиллерию, предопределили применение в оружии этого типа снарядов иной формы и свойств. Понятное стремление к наибольшей дальности и точности действия камнеметов и аркбаллист способствовало совершенствованию формы снарядов, улучшению их баллистических качеств.

Вместе с тем боевые возможности доогнестрельной артиллерии не ограничивались только механическим действием ее снарядов – в той степени, в какой это допускалось конструктивными особенностями орудий, она принимала участие и в «огневой борьбе», когда применяли снаряды огневого назначения. Длительное время в таких огневых снарядах использовались обычные огнеобразующие составы, использовались до тех пор, пока в Х в. китайские артиллеристы не перешли к применению порохообразных смесей. Быстрое развитие порохового [152] дела в XI – XIII вв. в государствах, размещавшихся прежде на территории современного Китая, способствовало появлению большой группы артиллерийских снарядов специального назначения, в которых использовались разнообразные свойства пороховых составов.

§ 1. Ядра и стрелы

Наиболее часто употребляемым видом снарядов китайской камнеметной артиллерии были ядра из твердых материалов. С момента возникновения камнеметов таким материалом обычно являлись различные породы камня, поэтому метательные снаряды обозначались термином «пао ши» (или «ши пао»). В дотанский период при обороне крепостей ядра метательных орудий часто выбирали из камней, предназначенных для сбрасывания на штурмующего крепость неприятеля, – уже упоминавшиеся лэй ши, ло (лань) ши и др. [268, с. 30, 77, 30, 138]. Согласно правилам обороны запасы таких камней должны были возобновляться в крепости постоянно, и гарнизон всегда имел под рукой выбор камней для превращения их в снаряды камнеметных машин [57, с. 185, 189]. Камни для сбрасывания со стены нередко употреблялись в качестве артиллерийских снарядов и позднее, а также служили материалом для изготовления круглых ядер, метаемых блидами.¹

С развитием метательной артиллерии и осаждающим крепости, и осажденным в них потребовались уже специальные склады каменных снарядов для блид различного веса и «калибра», соответственно метательным возможностям орудий. Так, в период тангуто-китайской войны 1096 – 1099 гг. в докладе сунскому императору (1098 г.) специально отмечалась необходимость накопления внутри пограничных крепостей больших и малых камнеметных снарядов [37, цз. 500, л. 5а]. Указания такого рода встречаются во всех главах просмотренных нами военных трактатов китайского средневековья, где имеются описания обороны городов [41, цз. 3, с. 43; 31, цз. 152, с. 800; 42, цз. 4, с. 82; 78, с. 47, 49].

Как было отмечено ранее, вес снарядов камнеметных орудий обычно варьировался в зависимости от ряда факторов. Что же касается формы снарядов, то она большей частью была шарообразной, хотя в некоторых случаях могла быть и иной. При камнеметании по стенам Тайюаня в 1126 г. чжурчжэни применяли снаряды, напоминавшие по форме конические корзины объемом более 1 доу (около 7 л) [79, цз. 53, л. 4б]. Во время осады Хуайчжоу в 1127 году самые большие снаряды, выбрасывавшиеся из чжурчжэньских девятишестовых блид (цзю шао пао), «были подобны корзинам в 7 – 8 доу», т. е. весили около 120 кг [79, цз. 61, л. 11а]. [153]

Все же основу «снарядного парка» китайской камнеметной артиллерии составляли снаряды «наподобие круглых фонарей» [94, цз. 113, с. 715; 162, с. 185]. Изготовление таких ядер отмечено, например, в 1232 г. в Кайфэне. Они применялись чжурчжэньскими артиллеристами при стрельбе из камнеметов э пао [94, цз. 111, с. 702]. Круглые ядра чжурчжэньских камнеметных орудий были найдены советскими археологами в Приморье [172, с. 30 – 31]. Имеется свидетельство о том, что шарообразные ядра применялись и в более раннее время. В 1232 г., обороняя от монгольских войск Гуйдэ и ощущая острую нехватку ядер для своих камнеметов, чжурчжэни обнаружили на одном из городских огородов склад круглых снарядов, закопанных здесь еще в VIII в. военачальником Чжан Сюнем. Ядер было около 5 тыс., и на каждом из них выбита надпись: «великое счастье» [94, цз. 116, с. 730].

Наличие снарядных складов неудивительно: выделка из камня ядер в больших количествах требовала огромных затрат труда и времени, такие снаряды берегли, особенно в условиях столь часто случавшихся осад важных в военном отношении городов. После разгрома чжурчжэньских отрядов, пытавшихся захватить в 1206 – 1207 гг. китайскую крепость Сянъян, победители срочно занялись сбором и перевозкой в крепость каменных ядер, усеявших предстенную полосу. Снаряды, весьма искусно высеченные из кубового камня, имели шарообразную форму. При отступлении чжурчжэни часть этих ядер спрятали, вероятно намереваясь повторить осаду Сянъяна [107, л. 24б].

Преобладание шарообразной формы снарядов объясняется, очевидно, тем, что в Китае издавна были хорошо известны некоторые положения внешней баллистики. Это нашло, например, отражение в сборнике «Шоу чэн лу», где Чэнь Гуй писал:

«Если вес снарядов одинаков, то их удары по предметам будут точными (т. е. дальность стрельбы будет одной и той же); если по форме они круглые, то будут лететь далеко» [121, цз. 2, с. 17].

Заготовке ядер в крепостях уделяли большое внимание, поскольку от этого в значительной степени зависела обороноспособность осажденных городов. Не менее внимательно относились к пополнению запасов артиллерийских снарядов и осаждающие. В период длительной (1268 – 1273) осады сунских городов Сянъяна и Фаньчэна воины Хубилая в 1270 г. построили на острове, расположенном посередине р. Ханьшуй, высокую башню, заперев тем самым проход по реке к осажденным крепостям. На башне были установлены камнеметы и станковые арбалеты, а внизу сооружены пять амбаров, доверху наполненных каменными ядрами для метания [130, цз. 161, с. 1149].

Однако интенсивность стрельбы часто была настолько велика, что запасов снарядов хватало не надолго. Сохранилось множество сообщений о крепостных сражениях XI – XIII вв. на территории Китая, когда артиллерийский обстрел с той или [154] другой стороны длился целыми днями и даже неделями без перерыва. В таких случаях приходилось срочно пополнять запасы снарядов в ходе боя, используя всевозможные средства.

Показательными в этом отношении явились сражения за Кайфэн в XII – XIII вв. Исключительные по масштабам и интенсивности применения метательной артиллерии, они сопровождались большим расходом снарядов, усугублявшимся еще и тем, что сам город и его окрестности были бедны ресурсами камня. Осенью 1126 г. склады ядер находились в предместье Кайфэна и попали в руки стремительно наступавших чжурчжэней [30, с. 6]. Это обстоятельство весьма отрицательно сказалось на боевой мощи крепостной артиллерии. Во время осады сунский император специальным указом распорядился разобрать искусственные каменные горки в дворцовом парке и изготовить из камней метательные ядра [79, цз. 66, л. 8б – 9а; 23, цз. 13, с. 249]. Ядра и куски камней для «шрапнельных» камнеметов (са син пао) осажденные подвозили к стене на повозках [79, цз. 66, л. 10а; 23, цз. 13, с. 260]. Видимо, из-за большого расхода дефицитного камня метание «шрапнели» не получило широкого распространения во время осады Кайфэна, да и вообще упоминаний о ее применении в источниках крайне мало. В Кайфэне снаряды из камня оказались настолько ценными, что при очередном посещении крепостной стены император специально приказал вести строгий учет каменным ядрам метательных машин [79, цз. 66, л. 13а]. История с нехваткой ядер повторилась через сто с лишним лет, в 1232 г., когда теперь уже чжурчжэни, осажденные в Кайфэне монгольскими войсками, по примеру своих китайских предшественников вынуждены были вновь ломать декоративные горки дворцового парка на снаряды для камнеметов [94, цз. 113, с. 715].

Войска, осаждавшие Кайфэн, также постоянно испытывали недостаток в каменных артиллерийских снарядах. Чжурчжэни в 1126 г. быстро израсходовали захваченные у противника ядра и принялись изготовлять снаряды из всех камней, какие попадались под руку [79, цз. 52, л. 6а]. В период с 17 по 21 декабря 1126 г. в дело пошли мельничные жернова (вэй мо, также мо ши, мо пань) и каменные катки (ду лу) для сельскохозяйственных работ [79, цз. 66, л. 4аб, 8а, цз. 68, л. 26; 23, цз. 13, с. 257, 259; 30, с. 5]. Жернова и катки метали связками из тяжелых семишестовых машин (ци шао пао), но иногда применяли для метания и вихревые установки (сюань фэн пао) [79, цз. 66, л. 4а]. Вероятно, такие связки и имел в виду Ши Мао-лян, который в своем описании обороны Кайфэна говорит о двойных снарядах (шуан пао) чжурчжэньских камнеметов [79, цз. 68, л. 5а]. Позднее очередь дошла до каменных памятников, фигур баранов и тигров, изваянных из камня и установленных на ханьских могильниках вокруг Кайфэна [79, цз. 68, л. 26, цз. 97, л. 26; 121, цз. 1, с. 3], Заметим, что точно так же чжурчжэни [155] поступили в январе 1129 г. под стенами крепости Дамин. И здесь они разбивали надмогильные памятники, разрушали фундаменты домов, добывая таким образом камень для обстрела крепостной стены [79, цз. 119, л. 9а; 39, цз. 18, с. 374; 231, с. 111 – 112; 287, с. 59].² Опыт чжурчжэней был затем использован монголами: осадив Кайфэн в 1232 г., они тоже обрушили на крепость камнеметные снаряды из разрубленных на два-три куска жерновов и катков [94, цз. 113, с. 715; 18, цз. 166, с. 1824; 49, цз. 11, л. 36; 162, с. 185; 256, с. 80].³

Частый недостаток или отсутствие каменных ядер для стрельбы вынуждали артиллеристов заменять их (они проявляли при этом большую изобретательность) снарядами из другого твердого материала. Осенью 1004 г., подвергшись нападению мятежников в крепости Цанчжоу, сунский начальник гарнизона Ли Юнь-цзэ, не имевший каменных метательных снарядов, стал вырубать ядра изо льда, хранившегося на городских складах [37, цз. 57, л. 86; 70, цз. 324, с. 2741; 28, цз. 40, с. 528; 45, цз. 5]. В 1040 г. неподалеку от Цинчжоу в одном из сражений ожесточенной китайско-тангутской войны 1039 – 1044 гг. тангуты стали теснить сунских воинов под командой Фань Кэ. Последний, однако, обратил внимание на то, что камнеметные снаряды, падавшие в расположении его войска, не что иное, как чугунные горшки для варки еды, набитые кирпичами. Фань Кэ сообразил, что у врагов не хватает снарядов. Он крикнул об этом своим воинам, те ринулись в битву с еще большим воодушевлением и добились успеха [70, цз. 323, с. 2735]. Подобные же снаряды, но в кожаной оболочке (ни да пао) в количестве 20 000 были приготовлены защитниками Цичжоу перед осадой города в 1221 г. [110, с. 3].

Заменяя камень другим материалом, нередко приготовляли метательные ядра целиком из глины. Их называли «ни юань (туань)», «ни пао» или (с сердцевиной из кирпича) «чжуань пао». Большим поборником применения таких снарядов был Чэнь Гуй, который успешно использовал их, метая из легких блид (сяо пао) в годы обороны Дэаня (1127 – 1132). Позднее в своих сочинениях он указывал: «Выгода от применения глиняных шаров значительна, ибо их не только можно метать в любое время, но и легко изготовлять практически в неограниченном количестве». Сообщая, что вес таких снарядов достигает 3 – 4 цзиней (1,8 – 2,4 кг), Чэнь Гуй далее пишет: «При попадании в людей они убивают или вызывают переломы верхних или нижних конечностей». Одним из основных достоинств глиняных снарядов, по мнению Чэнь Гуя, является то, что, «ударившись о землю, они сразу раскалываются, и противник не может использовать их для стрельбы в обратном направлении, по крепости» [121, цз. 1, с. 3]. В 1123 г., когда Дэань был окружен отрядом во главе с Ян Цзинем, Чэнь Гуй обстрелял врагов глиняными ядрами. Противник понес большие потери, а [156] самого Ян Цзиня ранило в голову снарядом с кирпичной сердцевиной [121, цз. 3, с. 25].

При обороне Сянъяна в 1207 г. события протекали именно так, как писал ранее Чэнь Гуй. Жители города вначале уничтожали осадивших крепость чжурчжэней каменными ядрами своих камнеметов. Когда же враги стали метать эти ядра в обратном направлении, обороняющиеся получили приказ: всем воинам замесить желтую глину с конским, бычьим или оленьим волосом и изготовить шарообразные снаряды (ни пао). Шары сушили на солнце и на огне, а затем метали в наступавшего противника. Многих воинов эти снаряды поразили насмерть. Если ядра падали на землю, то разбивались и уже не могли быть использованы врагами [107, с. 28].⁴

И все же глиняными шарами, имевшими небольшую массу и прочность, нельзя было полностью заменить каменные ядра, которые среди снарядов из твердого материала оставались основным и наиболее эффективным средством поражения противника и разрушения его укреплений. Следующий эпизод, так же как и то, что Чэнь Гуй отнюдь не первым применил глиняные снаряды, а лишь обобщил опыт своих предшественников, подтверждает эту мысль.

В 1126 г. тангуты осадили сунскую крепость Хуайдэцзюнь. Защищавшему город Лю Цюаню удалось отогнать врагов от крепости с помощью различных оборонительных средств, в том числе камнеметов, которые метали глиняные шары (ни цю). Воспользовавшись тяжелым положением сунского государства, терзаемого чжурчжэнями, тангуты вскоре опять окружили Хуайдэцзюнь. У осажденных кончились стрелы и каменные снаряды были на исходе. Стояла морозная погода. Лю Цюань приказал своим воинам обливать глиняные шары водой, морозить их и метать обычным порядком. Возглавлявшие тангутов наследник престола и военачальник Ли Юй-чан, естественно, решили, что в крепости истощились запасы камней. Узнав от перебежчиков о мнении вражеских командиров и опасаясь, что теперь последует решительный штурм крепости, Лю Цюань был вынужден возобновить обстрел тангутов каменными ядрами [79, цз. 57, л. 16, цз. 61, л. 2аб].

В китайских источниках мы не встречаем сообщений о метании из камнеметного оружия стрел, и это неудивительно: конструктивные особенности натяжных камнеметных машин исключали такую возможность. В Китае также не было метательных устройств типа европейских бриколей, в которых для выброса стрелы использовался упругий удар деревянной пластины. Поэтому нельзя согласиться с высказывавшимся в нашей литературе мнением о том, что древнекитайские катапульты метали тяжелые стрелы и дротики.⁵

В то же время стрельба из луков, а затем и из арбалетов небольшими шарами (дань ва) в древнем Китае практиковалась [157] [312, с. 275],⁶ однако шарострельного ручного стрелкового оружия особой конструкции, очевидно, не было [337, с. 111 – 112], во всяком случае источники о нем не сообщают. Более того, упоминания о стрельбе из луков и арбалетов шарами вообще исчезают к началу Х в. [29, т. 763, с. 48 – 49]. Шары могли метать и, видимо, в отдельных случаях метали из арбалетного оружия и в Х – XIV вв. (например, шаровые пороховые снаряды), но это скорее было исключением, чем правилом. В еще большей степени это относилось к станковым аркбаллистам: и конструктивно и тактически они предназначались для метания стрел.

Приведенные в гл. I сведения источников об аркбаллистах периода Хань – Тан сообщают о них как о сравнительно мощном поражающем оружии, отмечая большие размеры стрел. Для этого времени мы располагаем лишь несколькими точными указаниями на величину стрел, остальные весьма неконкретны (размером «с тележную ось», «со стропильную балку», «величиной с копье» и т. п.). К сожалению, столь же лаконичны и источники Х – XIV вв., в том числе «У цзин цзунъяо». Известно лишь, что длина стрелы станкового арбалета шэнь би гун равнялась 6 чи 5 цуням 8 фэням (примерно 1,4 м) [68, т. 185, с. 7240; 278, с. 236]. О стрелах двух- и трехлучных аркбаллист сказано, что они «большие и малые», а «по весу их выбирают в зависимости от силы метания арбалета» [87, цз. 13, л. 66 – 7а; 278, табл. 68]. Такая неопределенность в указании размеров была связана с техникой изготовления стрел: бамбуковые стволы, служившие для них основным материалом, при одинаковой длине могли быть разной толщины и веса, и наоборот. Определяющей величиной для стрелы являлся вес, от него в каждом конкретном случае зависели длина и диаметр ее древка. Можно предположить, что большие стрелы многолучных машин достигали 3 м и более в длину при диаметре 5 – 10 см. Для стрельбы «пакетом» из «ковшовых» аркбаллист (доу-цзы ну) употребляли, видимо, стрелы обычных ручных арбалетов или несколько большие по величине. Они назывались доу-цзы цзянь 'ковшовая стрела' или ханья цзянь 'стрелы, [разлетающиеся, как] галки' (рис. 36).

Стрелы различались по своему назначению, которое определялось особенностями их строения. В двухлучных аркбаллистах использовались большие и малые «стрелы с наконечником в виде долота» (цзотоу цзянь. Рис. 31, 32). Очевидно, основное их назначение состояло в разрушении и повреждении деревянных объектов – укрытий, осадных и оборонительных машин. Для большей устойчивости в полете их снабжали оперением, иногда из листов железа (рис. 30). Трехлучные аркбаллисты метали большие и малые стрелы с железным оперением и трехгранным наконечником, лопасти которого были заточены. Такая стрела в народе называлась «копье [с наконечником, как] три [158] меча» (и цян сань цзянь цзянь. Рис. 33); предназначалась она, по-видимому, для поражения живых целей. Эти же машины, обладавшие особой мощью выстрела, во время штурма крепости выполняли задачу помощи атакующим в подъеме на стену: выпущенные из аркбаллист стрелы направляли с тем расчетом, чтобы они втыкались в стену одна над другой, образуя своего рода ступени лестницы, по которым воины могли подниматься на стену. Такие стрелы назывались «стрелы для наступания [ногой]» (даоцзюэ цзянь. Рис. 34) [86, цз. 13, л. 7а, 13а]. Можно представить силу метания аркбаллисты, с расстояния в 200 бу (300 м) посылающей такую толстую и прочную (а значит, и тяжелую) стрелу, которая могла настолько крепко засесть в крепостной стене, что выдерживала, и притом с большим запасом прочности, нагрузку не менее 100 кг – вес воина в доспехах и с оружием, быстро взбирающегося по этим «ступеням»!

Таким образом, несомненно, что использование сплошных снарядов и стрел в течение всего времени применения метательной артиллерии оставалось одним из основных факторов эффективности артиллерийской стрельбы. По запасам сплошных снарядов и стрел определялись боеспособность метательного оружия, его действенность и возможность выполнять основные задачи, связанные с артиллерийским ударом. Следует добавить, что при создании военно-технических сооружений оборонительного назначения и средств защиты в расчет принималась прежде всего их способность противостоять ударам сплошных снарядов и стрел метательной артиллерии.

Вместе с тем в Х – XIV вв. все больше возрастала роль снарядов специального назначения, постепенно занявших существенное место в артиллерийском вооружении этого времени.

§ 2. Снаряды специального назначения. Ранний китайский порох

Снаряды специального назначения, обладавшие иным, чем у твердых ядер, характером действия, уже в период Сун отличались большим разнообразием. Среди них на первое место следует поставить снаряды огневой борьбы.

Нападение и оборона с помощью огневых средств издавна занимали важное место в военном искусстве китайцев. Еще знаменитый военный теоретик и практик древности Сунь-цзы одну из тринадцати глав своих «Законов войны» специально посвятил тактике «огневого боя» [12, с. 54 – 55, 286 – 291]. Военная история древнего и средневекового Китая изобилует фактами применения различных огневых средств для уничтожения живой силы и военной техники противника, а в военных трактатах разнообразным методам огневой борьбы отводятся целые разделы, сообщаются подробные сведения о множестве приемов [159] и средств «огневого боя», так же как и о способах защиты от поражения огнем.⁷

Появление метательных машин создало большие возможности для нанесения противнику удара на расстоянии снарядами огневого действия. В трактате «Мо-цзы» наряду с описанием одного из древнейших камнеметных орудий (цзе чэ) упоминается также о метании с помощью этого механизма деревянных колод, наполненных горящими углями [57, с. 172]. Развитие доогнестрельной артиллерии вместе с изменением конструктивных форм метательных орудий шло также по линии расширения применения различных зажигательных снарядов, появления их новых видов.

Огневая борьба нередко сопровождалась использованием других средств поражения живой силы противника – различных природных отравляющих веществ: дыма, растительных и минеральных ядов, чаще всего проявлявших свои поражающие свойства вместе с огнем или в результате его применения. Но на протяжении всей истории развития специальных видов борьбы в Китае главными среди них продолжали оставаться огневые средства, и этот факт ярко отражен в многочисленных исторических источниках.

Следовательно, для Х – XIII вв. применение зажигательных снарядов в метательной артиллерии не было чем-то принципиально новым. Различные природные горючие материалы употреблялись как раньше, так и в период Сун в виде снарядов, наполненных сухой травой, хворостом, животными и минеральными маслами. Тем не менее период с Х по XIII в. следует назвать качественно новым этапом в развитии зажигательных снарядов китайского метательного оружия: появился порох, ставший историческим рубежом не только в развитии огневой борьбы и метательной артиллерии, но и в судьбах вооруженной борьбы вообще.

Совершенствование самих пороховых составов, открытие и использование в военных целях все новых свойств пороха происходило в условиях высокого уровня развития производительных сил в сунском Китае, постоянных военных действий и было связано прежде всего с огневыми снарядами китайского метательного оружия. Пороховые снаряды зажигательного действия уже через несколько десятков лет после своего появления становятся наиболее эффективными среди других средств огневой борьбы, вытесняют старые природные горючие материалы.

Поэтому при рассмотрении снарядов специального назначения основное внимание мы уделяем пороховым снарядам доогнестрельной метательной артиллерии как определяющему в этот период явлению. Другие виды специальных снарядов, с нашей точки зрения, являлись в это время второстепенными, подчиненными по своему значению в метательном оружии, и в связи с этим описаны нами во вторую очередь. [160]

Некоторые материалы китайских источников, относящиеся к открытию в Китае первых пороховых составов, уже находили отражение в ряде цитированных выше работ на западноевропейских языках и в 1960 г. подытожены Дж. Партингтоном [367, с. 237 – 297]. Однако не все из приводимых им данных заслуживают доверия, поскольку взяты «из вторых рук» и не основаны на тщательном изучении текста первоисточников. Значительно более авторитетны в этом отношении работы несомненно крупнейшего специалиста по истории пороха и огнестрельного оружия в Китае проф. Фэн Цзя-шэна. Краткое изложение его исследований уже публиковалось в нашей научной литературе [194в; 216а]. Напомним лишь основные сведения об открытии пороха и проникновении его в военную технику.

История создания пороха отражена прежде всего в его названии. В китайском языке слово «порох» (хо яо) состоит из двух элементов: хо 'огонь' и яо 'лекарственное вещество' (аналогично первоначальному обозначению пороха в русском языке – «огневое зелье»). И это не случайно, ибо составные части пороха – сера, селитра, уголь – издавна использовались в китайской медицине как лечебные средства. Вполне логична поэтому мысль о том, что впервые порох мог быть изготовлен фармацевтом или алхимиком.

Фэн Цзя-шэн, а затем Дж. Партингтон (со ссылкой на разыскания Дж. Нидэма) приходят к заключению о том, что термин «хо яо» появляется в китайских письменных памятниках именно для обозначения селитряного порохового состава. Дж. Партингтон сообщает, что он не нашел употребления термина «хо яо» «для обозначения составов, не содержащих селитры или чего-либо другого, нежели порох или „протопорох"» [367, с. 268 – 269]. Терминологически это весьма важный вывод, особенно для датировки появления пороха и раннего периода его военного применения.

Китайские источники не сохранили имени первооткрывателя пороха, но ряд фактов, сообщаемых в трактатах древних алхимиков, позволяет представить себе возможные пути, приведшие к созданию порохообразных смесей. В 682 г. алхимик Сунь Сы-мяо писал о способе очистки серы и селитры, при котором использовались и частицы растительного угля, в результате чего образовывался интенсивно горящий состав [256, с. 41]. К 808 г. относится сообщение алхимиков Цзинь Хуа-дуна и Цин Сюй-цзы о приготовлении смеси из тех же компонентов, по своему весовому составу еще более приближающейся к пороху [256, с. 42]. Проанализировав многие алхимические сочинения начиная с периода Хань, Фэн Цзя-шэн пришел к выводу о том, что примерной датой рождения порохообразных смесей можно считать вторую половину VIII в.

Конечно, алхимики средневекового Китая держали в тайне способы приготовления пороха. Каким образом произошла передача [161] рецепта пороховых составов в ведение военных специалистов, неизвестно, но, видимо, немалую роль в этом сыграла существовавшая в те времена тесная связь знаний в области алхимии и военного дела. Многие китайские военные трактаты содержали традиционный раздел военных гаданий, близких к предсказаниям прорицателей и алхимиков. В свою очередь, в трудах таких признанных средневековых алхимиков, как Гэ Хун, Тао Хун-цзин, Сунь Сы-мяо и других, содержится немало сведений и по военному делу. А такой, например, трактат, как «Инь фу цзин» («Трактат о стратегических предначертаниях»), считался классическим равным образом и алхимиками и военными [256, с. 45]. Возможно, сами алхимики и явились первыми военными пиротехниками, но не исключено, что они были вынуждены по какой-либо причине, например по требованию властей, передать свои пороховые секреты в руки военных. Так или иначе, не позднее конца IX – начала Х в. в Китае пороховые составы уже стали применяться в военных целях.⁸

Хотелось бы обратить внимание на мысль, которую неоднократно подчеркивает Фэн Цзя-шэн как раз в связи с вопросом о наиболее возможных путях проникновения пороха в китайские военные круги. Он считает необоснованным утверждение некоторых китайских авторов о том, что в VII – VIII вв. порох раньше всего стал употребляться для увеселений, являясь важной составной частью различных «потешных огней», о которых нередко упоминают в своих произведениях танские поэты. Не менее категорично Фэн Цзя-шэн отвергает взгляды ряда западных исследователей, считающих началом применения пороха праздничные фейерверки, хлопушки и петарды, сжигавшиеся во время театральных представлений. «Некоторые западные авторы, – пишет Фэн Цзя-шэн, – часто говорят о том, что в Китае очень любили мир и после появления пороха его вначале употребляли в увеселительных, а уже потом в военных целях» [256, с. 44].⁹ Факты не подтверждают этой точки зрения. «С самого начала, – подчеркивает Фэн Цзя-шэн, – и порох, и пороховое оружие использовались прежде всего в военных целях, а уже затем, распространившись среди населения, они стали предметом увеселения» [256, с. 45]. Таким образом, первым применением пороха в Китае, по признанию Фэн Цзя-шэна, была его военное, а не мирное применение, и на этот счет не должно быть каких-либо иллюзий.

В представлении наших современников, порох настолько тесно связан с огнестрельным оружием (и это вполне естественно), что порой читатели и даже некоторые авторы не отдают себе отчета в том, какой длительный путь прошло совершенствование пороховых смесей, пока не превратились они в тот черный порох с вполне определенным весовым составом и сильными метательными свойствами, который и положил начало огнестрельным аппаратам. [162]

Первоначальные свойства пороха и их военное применение значительно отличались от последующих. Как можно судить по весовому соотношению, указанному в трактате Цзинь Хуа-дуна и Цин Сюй-цзы,¹⁰ первые пороховые составы обладали лишь одним свойством обычного черного пороха – быстрым сгоранием (дефлаграцией). Бризантное и фугасное действия пороха не проявлялись тогда по многим причинам, главным образом ввиду недостаточной химической чистоты селитры и иного весового состава пороховых компонентов. Для многих историков пороха это обстоятельство было несомненным и ранее. Фэн Цзя-шэн и китайский специалист по химии взрывчатых веществ проф. Ли Цяо-пин еще раз убедились в этом после ряда опытов с пороховыми смесями, составленными по древнейшим рецептам [256, с. 45].¹¹

Сейчас можно считать установленным, что самые ранние пороховые смеси были только сильными огнеобразующими составами и на первых порах применения пороха основное внимание обращалось на его зажигательные свойства. Нельзя забывать при этом и о влиянии на первых военных пиротехников традиционного опыта огневой борьбы, главной целью которой было лишь сжигание или опаление огнем военной техники и живой силы противника. «Для этого времени, – пишет Фэн Цзя-шэн, – главным назначением пороха было зажигать, но не взрывать, люди использовали эту зажигательную способность пороха, основываясь на старых, традиционных методах огневого нападения» [257, с. 41].

Вывод о проявлении первоначальным порохом дефлаграционных свойств и использовании его вначале только в качестве зажигательного средства имеет принципиальное значение для истории ранней пороховой артиллерии. Этот вывод позволяет судить прежде всего о закономерностях развития самого пороха, различные свойства которого были открыты в исторически определенной последовательности, потому что находились в зависимости не только от химической чистоты и весового соотношения входящих в него частей, но и от условий применения пороха как оружия. В свою очередь, такая последовательность сказалась на формах использования пороха в военных целях, определила наличие исторически неизбежных ступеней в развитии порохового оружия. Исследование всех этих моментов является необходимым условием, без которого невозможна научная разработка вопросов истории переходного периода от метательной артиллерии к огнестрельной.

Особенно ценный материал для такого исследования представляют китайские источники. Историки артиллерии не могут не учитывать того факта, что в силу ряда исторических причин эволюция артиллерийского оружия в Китае приняла наиболее полную и последовательную форму: от возникновения различных видов метательных орудий до появления ранних типов [163] огнестрельного оружия. Разумеется, история артиллерии в Китае была частью общемирового процесса эволюции артиллерийского оружия, немалый вклад в который внесли и другие районы Евразии, где это оружие прошло тот же самый путь. Но если в Европе и странах Ближнего и Среднего Востока развитие артиллерии, особенно в период смены метательного оружия огнестрельным, характеризовалось непрерывным обменом знаний, постоянными заимствованиями и взаимовлияниями в области метательной и пороховой военной техники, то территория Китая явилась как бы своеобразной локальной лабораторией, где пороховое оружие в ранний период проходило свой путь развития, можно сказать, в наиболее чистом виде, за малым исключением, без каких-либо заметных факторов влияния накопленных в других регионах Евразии знаний. В таких условиях со всей очевидностью раскрываются имманентные закономерности процесса развития артиллерии, формы перехода от метательного оружия к огнестрельному.

Развитие порохового оружия шло по линии как совершенствования пороховых стрел аркбаллистического оружия, так и расширения боевых свойств пороховых снарядов натяжных блид. Развитие пороховых средств ведения борьбы в китайской метательной артиллерии по тому и другому направлениям в конечном итоге привело к появлению первого огнестрельного оружия, но, на наш взгляд, использование пороховых снарядов, метаемых из натяжных блид, было в этом процессе по своему значению более важным, более плодотворным с точки зрения перспектив превращения порохового оружия в огнестрельное. Во всяком случае, факты применения пороховых снарядов натяжных блид нашли в китайских источниках значительно большее отражение, нежели использование пороховых стрел в аркбаллистическом оружии, и именно пороховым снарядам натяжных машин мы уделим далее основное внимание.

Для периода перехода от метательной артиллерии к артиллерии огнестрельной трудно дать достаточно четкую классификацию применявшихся пороховых снарядов, которые часто по своему назначению были многоцелевыми. Относя далее какой-либо пороховой снаряд к той или иной, принятой нами условной категории, мы выбирали такой вид (признак) действия этого снаряда, который, на наш взгляд, являлся наиболее существенным и был обусловлен характером взрывчатого превращения пороха. Это последнее мы определяем либо по составу пороховой смеси в снаряде, либо исходя из того вида взрывчатого превращения пороха, которое, по нашему мнению, было больше всего распространено в тот или иной отрезок времени во время перехода от метательной артиллерии к огнестрельной» продолжавшееся в Китае с Х по XIV в. [164]

§ 3. Зажигательные снаряды

Исследователь, обращающийся к китайским источникам, в которых приведены сведения о раннем применении порохового оружия, сразу же сталкивается с терминологической проблемой. Она заключается не только в точности перевода, но и (что значительно важнее) в выяснении и правильном понимании сущности того или иного оружия, которое, веками сохраняя одно и то же название, могло менять свои свойства и даже боевое назначение; в китайской военной традиции нередки также случаи, когда древнее название оружия переносилось на новый, качественно совершенно другой вид вооружения. Поэтому при изучении раннего порохового оружия в Китае нам придется уделить внимание также терминологическим вопросам.

Термин «хо цзянь» интерпретировать нетрудно – это «огневая», или зажигательная, стрела, применение которой, вероятно, столь же древнее, сколь и появление лучного оружия. В китайской военной истории немало примеров огневого нападения с помощью зажигательных стрел, хрестоматийным является уже упоминавшееся поражение Чжугэ Ляна под Чэньцаном (решающую роль в этом сражении якобы сыграло применение Хао Чжао «огневых» стрел) [182, с. 38].¹² Много столетий «огневые» стрелы снаряжали обычными для того времени зажигательными средствами – паклей, растительными маслами и т. п. В период Тан к древку стрелы привязывали керамический сосуд, мешочек или небольшую тыкву-горлянку¹³ с горючим составом, продевая привязь через два отверстия в наконечнике стрелы [41, цз. 3, с. 41; 31, цз. 160, с. 845; 42, цз. 4, с. 80; 78, с. 51].¹⁴

В X в. для снаряжения зажигательных стрел начинают применять порохообразные смеси. В источниках одно за другим следуют сообщения об испытании «огневых» стрел, что явно свидетельствует об использовании в них новых зажигательных, вероятнее всего содержащих порох, составов. В апреле 969 г. китайский император опробовал новые «огневые» стрелы, представленные Юэ И-фаном, а в следующем году «огневые» стрелы еще одного вида были подарены двору Фэн Цзи-шэном [70, цз. 197, с. 1495; 278, с. 236], 15 октября 1000 г. офицер императорской гвардии Тан Фу, в свою очередь, предложил для испытания «огневые» стрелы с зажигательным пороховым составом [37, цз. 47, л. 156; 70, цз. 197, с. 1495; 68, т. 185, с. 7245; 256, с. 47 – 48]; 3 ноября 1002 г. пороховые зажигательные стрелы преподнес императору видный военный и политический деятель Ши Пу [37, цз. 52, л. 20а; 278, с. 236].

Об одной из таких «огневых» стрел (хо цзянь) очень коротко говорится в трактате «У цзин цзунъяо»: к ее головной части прикрепляли пороховой шар определенной величины, в зависимости от силы метания лука или арбалета [87, цз. 13, л. 3аб]. [165] Другая разновидность «огневой» стрелы снабжалась трубкой, наполненной порохом и привязываемой к верхней части древка. При метании пороховой состав в трубке поджигали с помощью фитиля, и стрела в полете получала от вырывавшихся из трубки пороховых газов дополнительный реактивный импульс [182, с. 39; 255, с. 18]. При стрельбе из аркбаллистических установок употреблялись, по-видимому, оба вида «огневых» стрел. В описании трехлучной аркбаллисты (сань гун чуан ну), помещенном в «У цзин цзунъяо», об этом сказано совершенно определенно: «Все ее стрелы могут быть снабжены порохом (т. е. пороховыми шарами и трубками)» [87, цз. 13, л. 7а; 276, табл. 68].

Источники Х – XIV вв. содержат множество сообщений о боевом применении пороховых «огневых» стрел; подробно перечислять эти сообщения нет необходимости, поскольку они не приводят каких-либо данных об употреблении пороха в иных, кроме зажигательных, целях.¹⁵ На основании этих сообщений можно сделать вывод о почти повсеместном и даже порой массовом использовании зажигательных свойств пороха с помощью «огневых» стрел. В 1083 г., в период китайско-тангутской войны 1081 – 1086 гг., при обороне окруженного тангутскими войсками города Ланьчжоу, китайский гарнизон крепости израсходовал более 250 тыс. «огневых» стрел [70, цз. 197, с. 1497; 182, с. 40]. Конечно, в основном ими стреляли из ручного оружия, но такие стрелы метали и аркбаллистические установки. Так, по императорскому указу от 1 апреля 1084 г. в пограничные с тангутским государством китайские округа в числе другого оружия было отправлено 20 тыс. пороховых стрел для луков и 100 тыс. «огневых» стрел для ручных арбалетов шэнь би гун, а также 2 тыс. «огневых» шаров (хо дань), вероятно для снаряжения больших стрел аркбаллистических установок [37, цз. 343, л. 13а].

В противоположность термину «хо цзянь» уже упоминавшийся термин «хо пао» до сих пор не получил определенного, исторически обоснованного толкования. Между тем выяснение сущности этого термина приобретает особое значение, как раз для ранней стадии употребления пороха в военных целях. На этом вопросе следует остановиться подробнее, поскольку без его решения нельзя ответить и на ряд других непосредственно относящихся к теме настоящего исследования вопросов.

В китайских текстах особенно Х – XIII вв. термином «пао» обозначались в равной степени как само метательное орудие, так и его снаряд. Если не касаться уже приведенных нами специальных названий камнеметов, перевод и интерпретация термина «пао», встречающегося отдельно или в сочетаниях типа ши пао, хо пао, нередко вызывают затруднения, ибо неясно, идет ли речь о камнемете или о его снаряде.¹⁶ Между тем вопрос о том, какой из двух возможных переводов следует избрать, [166] имеет при изучении текстов, в которых говорится об оружии хо пао, принципиальную важность.

Безусловно, в каждом конкретном случае необходимо стремиться к выявлению точного значения термина «пао». Решение этой задачи упрощается, когда в тексте после знака пао стоит счетный классификатор цзо, употребляемый для обозначения камнеметных орудий.¹⁷ Иногда в роли классификатора выступают некоторые слова или характерные выражения, помогающие безошибочному определению значения «пао» как метательного орудия.¹⁸ В то же время, когда в тексте этот термин упомянут в связи с сообщением о ранении или гибели воинов, очевидно, имеется в виду попадание снаряда, и в таком случае пао лучше переводить как 'снаряд' или 'ядро'. Иногда в выявлении смысла иероглифа помогают косвенные указания, содержащиеся в тексте всего эпизода. Однако такие ориентиры источники содержат не всегда, и порой бывает трудно понять, снаряд или метательное орудие определяется в них термином «пао».

Если такое затруднение связано с термином «ши пао», то понятно, что автор текста хотел сказать либо о каменном ядре, либо о самой камнеметной машине. В любом случае этим термином обозначают метание камня из камнеметного орудия, и у переводчиков и исследователей не возникает на этот счет каких-либо сомнений. Но коль скоро в тексте встречается термин «хо пао», без определенного критерия его интерпретации трудно дать такой перевод, который исключал бы возражения по поводу его правильности. Причиной этому различие во взглядах на сущность термина «хо пао», до сих пор сохраняющееся в различных работах по истории китайского порохового оружия.

Отрицание рядом европейских и американских историков первенства китайцев в изобретении огнестрельного оружия породило в некоторых синологических работах другую крайность. Стремясь отстоять приоритет китайцев в создании огнестрельных аппаратов и опираясь при этом прежде всего на то, что в китайском языке термин «хо пао» ныне принят для обозначения огнестрельных артиллерийских орудий, авторы этих работ утверждали, что с момента своего появления термин «хо пао» обозначал только огнестрельное оружие.¹⁹ Если в китаеведческих работах встречался перевод хо пао ‘огневая катапульта’, некоторые исследователи при попытках объяснить характер действия такого орудия понимали его лишь в узком смысле, как «аппарат, метающий с помощью огня», т. е. уже использующий метательные свойства пороха. Эта трактовка термина «хо пао», переходя из одной работы в другую, порождала необоснованные выводы и заключения, порой запутывавшие историков порохового оружия.

Явление это характерно и для отечественной литературы по [167] истории артиллерии, в которой данные о китайском порохе и огнестрельном оружии заимствованы либо из зарубежных работ и нередко истолкованы по-разному, либо из старых русских переводов, также не свободных от ошибок. Сведения о китайской пороховой технике в трудах русских и советских историков настолько противоречивы, что у В. Г. Федорова, предпринявшего в книге «К вопросу о дате появления артиллерии на Руси» попытку их систематизации, возникло сомнение в достоверности вообще всех материалов по истории раннего китайского огнестрельного оружия. «Китаю безусловно принадлежит всем известное изобретение пороха, пороховых ракет и петард и мин, огнеметных средств, сведения же об изготовлении в Китае огнестрельных орудий нуждаются в дальнейшем уточнении», – заключает В. Г. Федоров [196, с. 33].²⁰

С подобным недоверием к китайским источникам, разумеется, нельзя согласиться, но и нельзя не признать, что в нем отразилось то положение, в котором до недавнего времени находились историки артиллерии. Имея в своем распоряжении лишь случайные, часто искаженные неквалифицированным переводом сведения из истории раннего китайского порохового оружия, они, конечно, не могли судить относительно обоснованности толкования термина «хо пао» только как термина, определяющего огнестрельное орудие.

Опубликованные в последние десятилетия исследования по истории пороха и огнестрельного оружия значительно пополнили наши знания. Анализ новых материалов, так же как дальнейшее изучение китайских средневековых источников и привлечение дополнительных данных, связанных с историей порохового оружия, позволяет теперь решить вопрос о сущности термина «хо пао», рассмотрев его употребление в историческом аспекте, в различные периоды существования в Китае «огневого» оружия.

В исторических и военных произведениях термин «хо пао» появляется в Х в., т. е. со времени начала применения пороха в военных целях. Вполне закономерно поэтому заключение, к которому приходит Фэн Цзя-шэн, считающий, что «хо пао» начиная с Х в. обозначает раннее пороховое оружие [255, с. 18]. Но было ли оружие хо пао в этот период огнестрельным? На этот вопрос может быть дан только отрицательный ответ, и он подтверждается неопровержимыми данными китайских письменных памятников. Об этом же говорит и вывод о свойствах первоначальных пороховых смесей, сделанный Фэн Цзя-шэном. Дефлаграционный характер взрывчатого превращения пороха, количественный и качественный состав его компонентов исключали возможность появления огнестрельного оружия на первом этапе применения пороха в военных целях.

В это время использование пороха тесно связано с доогнестрельной метательной артиллерией. Первое же известное нам [163] сообщение о применении пороха в военных целях, помещенное в «Цзю го чжи» («История девяти государств»), служит веским тому доказательством. В 904 г., в период нескончаемых войн и распрей между военными правителями отдельных областей распадающейся империи Тан, один из них, Ян Син-ми, окружил значительными силами г. Юйчжан. Начальник осаждающего отряда Чжэн Фань приказал «метать летающий огонь» (фа цзи фэй хо)*, в результате чего были сожжены крепостные ворота Луншамэнь, а сам Чжэн Фань, попав в полосу возникшего пламени, получил сильные ожоги [44, цз. 2, с. 29]. Разъяснение термина «летающий огонь» мы находим в трактате «Ху цянь цзин». Отмечая большую выгоду применения «летающего огня» при атаке крепостных стен и деревянных лагерных оград, его автор Сюй Дун говорит: «Летающим огнем называют [предметы] типа хо цзянь и хо пао» [78, с. 44].

Что же такое «хо пао» в трактате «Ху цянь цзин»? Наличие иероглифа «пао» свидетельствует об отношении термина к артиллерийскому оружию, но, как уже было сказано, отнюдь не к огнестрельному, а несомненно к метательному оружию [255, с. 17]. И хотя трактат «Ху цянь цзин» появился через сто лет после самого эпизода с использованием Чжэн Фанем «летающего огня», последний, очевидно, также был связан с метательным оружием. Лучше всего это подтверждает наличие в сообщении «Цзю го чжи» уже знакомой нам формулы фа цзи 'привести в действие (метательный) рычажный механизм'.

Попытаемся выяснить, какой из предметов комплекса, составляющего артиллерийское вооружение, определяется термином «хо пао»: сама метательная установка или ее снаряды. Как уже отмечено в предыдущей главе, термин «хо пао» в применении к блидам не обозначал какой-то особый вид метательной установки, конструктивно отличавшийся от остальных. Создается впечатление, что авторы трактата «У цзин цзунъяо», отводя так много места пороховому оружию XI в., уделили бы особое внимание конструкции специального «огневого» камнемета (хо пао), если бы он по своему устройству существенно выделялся среди других метательных устройств. «Огневыми» камнеметами могли становиться орудия, которые мы здесь выделяем в три основные группы.²¹ Мы вправе поэтому полагать, что «огневой» камнемет как орудие особого назначения и в связи с этим специальной конструкции не применялся в китайской доогнестрельной артиллерии, а название «хо пао», относимое к блиде, означало, что в данный момент та или иная камнеметная машина использовалась для метания «огневых» снарядов.²²

Следовательно, термин «хо пао» мог означать скорее всего не метательное орудие, а метаемый им предмет, т. е. снаряд.²³ Наша уверенность в этом становится все больше по мере ознакомления с многочисленными сообщениями китайских письменных памятников о применении оружия хо пао. В подавляющем [169] большинстве этих сообщений в понятие хо пао вложен смысл 'огневой снаряд', что отчетливо видно как из содержания эпизодов, так и из описаний характера действия этого оружия.²⁴

Следует еще раз подчеркнуть, что даже в тех сравнительно редких случаях, когда термин «хо пао» отнесен автором текста к метательному орудию, правильнее акцентировать внимание не на самой блиде, которая, очевидно, ничем особенным не отличалась от остальных метательных машин, а на метаемых ею огневых снарядах. Сведения источников о действии оружия хо пао, порой ошибочно относимые исследователями к действию так называемой огневой блиды, на самом деле являются характеристикой действия «огневого» снаряда этой блиды.

Исходя из всего изложенного, мы считаем правомерным для периода Х – XIII вв. ограничить значение термина «хо пао» понятием «огневой снаряд».

Материалы различных источников показывают, как широко и во все возрастающих размерах использовались «огневые» снаряды в войнах Х – XIII вв. на территории Китая. Мы сочли необходимым привести ниже сводку известных нам сообщений источников о применении хо пао. Как уже говорилось, в отечественной литературе до сих пор публиковались лишь отдельные данные о хо пао, часто в неточном переводе, допускающем разные толкования. В ряде работ на западноевропейских языках примеры применения хо пао также даны нередко в различном освещении в соответствии с той или иной концепцией авторов этих работ.²⁵ Ошибки в интерпретации сообщений о раннем пороховом оружии хо пао встречаются и в трудах современных китайских исследователей. По всем этим мотивам такая сводка представляется нам весьма полезной, тем более что большинство сведений в нашей литературе публикуется впервые.²⁶

В свете данной интерпретации термина «хо пао» показательным выглядит тот факт, что хронологически сразу же за первыми сообщениями о хо пао в «Цзю то чжи» и «Ху цянь цзин» мы встречаем подробное описание именно снаряда хо пао, помещенное в трактате «У цзин цзунъяо» и, следовательно, относящееся к XI в. Этот снаряд начинялся зажигательной смесью с ясно различимыми основными компонентами пороха. В трактате приводится подробный рецепт зажигательного состава (вместе с двумя другими рецептами пороховых смесей, о которых речь пойдет ниже).²⁷ Рецепты пороха из «У цзин цзунъяо» неоднократно публиковались в исследованиях китайских и японских ученых [256, с. 50; 257, с. 40; 269, с. 63 – 64; 275, с. 26; 229, с. 216 – 217; 330, с. 36 – 37]. В литературе на западноевропейских языках рецепт пороха для хо пао частично изложен в статье Ван Лина [399, с. 168] и книге Дж. Партингтона [367, с. 262 – 263]. В отечественной литературе он опубликован трижды [155, с. 67; 212, с. 166; 206, с. 124], но без необходимых пояснений [170] и не без досадных ошибок и неточностей в определении составных частей и способа приготовления пороховой смеси. Поэтому целесообразно вновь привести здесь полный текст рецепта пороха для снаряда хо пао из трактата «У цзин цзунъяо», сопроводив его необходимыми комментариями.

Для приготовления зажигательного состава требовались следующие вещества:

серы из Цзиньчжоу	14 лянов (522 г)
гнездовой (самородной?) серы28	7 лянов (261 г)
селитры	2,5 цзиня (1490 г)
волокна кунжута29	1 лян (37,5 г)
сухого лака	1 лян
сернистого мышьяка	1 лян
порошка белого свинца30	1 лян
волокна бамбука31	1 лян
киновари32	1 лян
желтого воска	0,5 ляна (18,7 г)
кунжутного масла33	1 фэнь (0,4 г)
тунгового масла34	0,5 ляна
сосновой смолы	14 лянов
масла нун ю35	1 фэнь

(см. [87, цз. 12, л. 50б – 51а]).

Далее в «У цзин цзунъяо» говорится:

«Цзиньчжоускую серу, гнездовую серу и селитру измельчают и перемешивают. Растирают вместе сернистый мышьяк, порошок белого свинца и киноварь, измельчают сухой лак, волокна бамбука и кунжута, [все вместе] просеивают и получают мелкий порошок. После этого перемешивают желтый воск, сосновую смолу, кунжутное и тунговое масло и масло нун ю, выпаривают и полученный жир вливают в приготовленные ранее порошки, замешивают, превращая все в однородную массу.³⁶ Затем заворачивают эту массу в пять слоев бумаги, прочно обматывают полученный сверток кунжутной веревкой, сверху обмазывают смолой. Этот снаряд метают с помощью камнемета» [87, цз. 12, л. 50б – 51а].

Вес снаряда, учитывая и оболочку, очевидно, был не более 7 – 8 цзиней (4 – 4,5 кг).³⁷

Зажигательное действие этого снаряда сомнений не вызывает. Хотя весовое соотношение селитры, серы и измельченных сухих древесных и травянистых волокон, равное 8:4,5:1, свидетельствует об относительно большом количестве селитры среди пороховых компонентов, Фэн Цзя-шэн прав, когда полагал, что недостаточная химическая чистота селитры и слабая расширяющая сила, проявлявшаяся при сгорании порошкообразных растительных волокон, существенно сказывались на характере взрывчатого превращения пороха, ограничивая его лишь интенсивным горением [256, с. 51].³⁸ Наличие примесей, составлявших 15 – 18% веса всего заряда, несколько снижало скорость горения, хотя следует иметь в виду, что мышьяковистые соединения в ранний порох обычно добавлялись с целью увеличения силы вспышки. [171]

Можно согласиться с теми авторами, которые характеризуют такие снаряды как «гранаты фонтанирующего действия» [147, с. 130; 155, с. 67]. Хотя описание не упоминает о каких-либо отверстиях в снаряде для фонтанирования зажигательного состава, но то отверстие, которое проделывали в оболочке, протыкая ее раскаленным шилом и поджигая тем самым снаряд, вполне могло давать огненный фонтан. Мы полагаем, что на излете или при попадании снаряда в цель подожженный заряд дефлагрировал в замкнутом пространстве оболочки, разрушая ее с резким звуком и разбрасывая не успевшие сгореть частицы пороховой смеси и пылающие куски оболочки. Как считает Чжан Цзы-гао, в раннем порохе горючие примеси представляли собой лишь «наследство» длительного применения их в огневой борьбе [275, с. 126]. С нашей точки зрения, роль этих примесей состояла главным образом в том, чтобы замедлить бурное горение пороховой смеси и перенести образовавшееся пламя на объекты, подвергавшиеся огневой атаке.

Такого же рода зажигательными снарядами были «огневые» шары (хо цю).³⁹ Первое упоминание о них связано с началом XI в., когда их рецепт был подарен императору уже упоминавшимися Тан Фу и Ши Пу. Снаряды хо цю, будучи по форме такими же шаровидными, как и хо пао, вероятно, мало чем отличались от них, и можно даже предположить, что мы имеем дело с разными названиями одного и того же вида снарядов.⁴⁰ Возможно, поэтому в трактате «У цзин цзунъяо», подробно описывающем правила изготовления снаряда хо пао, ничего не говорится о способе изготовления хо цю и лишь упомянуто, что они применялись в борьбе с живой силой противника при штурме крепостной стены [87, цз. 12, л. 64б]. [172]

Рис. 46. Пристрелочный камнеметный снаряд (инь хо цю. По УЦЦЯ [87]).

Изготовление пороховых снарядов (хо пао или хо цю) по тем временам было относительно сложным и трудоемким делом. Сунские артиллеристы, несомненно, старались бережно расходовать такое оружие, поражая цели наверняка. Для этого авторы «У цзин цзунъяо» советуют пользоваться вначале снарядами, «влекущими за собой огневой шар» (инь хо цю. Рис. 46), иначе говоря, пристрелочными снарядами. Приготовляли их следующим образом:

«Из бумаги делают шар, наполняют его кусками кирпича весом 3 – 5 цзиней (1,8 – 2,9 кг). Из желтого воска, черной смолы и истолченного в порошок угля делают пасту, которой обмазывают шар, затем пронизывают его кунжутной веревкой. Обычно перед тем, как метать снаряды хо цю, вначале метают этот шар, чтобы определить расстояние [до цели]» [87, цз. 12, л. 57а].⁴¹

Несмотря на небольшой срок применения пороховых метательных средств в китайской военной технике XI в., они были весьма разнообразны. Об этом можно судить по перечню видов порохового оружия и рекомендациям относительно его применения в трактате «У цзин цзунъяо». Все это явилось отражением имевшегося уже определенного опыта употребления пороховых средств в практике боевых действий. Порох изготовлялся в больших количествах. Примерно к середине XI в. относится сообщение Сун Минь-цю в его «Дун цзин цзи» («Описание Восточной столицы») о существовании в Кайфэне крупной военной мануфактуры гуан бэй гун чэн цзо.⁴² Среди одиннадцати ее цехов первым упомянут цех, изготовлявший порох и пороховое оружие [20, цз. 1, л. 4б]. Сохранился указ императора Чжао Сюя от 22 февраля 1084 г., изданный в период китайско-тангутской войны 1081 – 1086 гг., в котором он предписывал изготовить и распределить между пограничными гарнизонами более миллиона пороховых стрел (хо цзянь) и снарядов (хо пао) [65, цз. 214, с. 812; 37, цз. 342, л. 66]. Вероятно, большую часть составляли стрелы, но и количество «огневых» снарядов определенно было немалым.⁴³ Изготовление порохового оружия столь крупными партиями (даже если распоряжение императора было выполнено хотя бы наполовину) предполагало наличие значительных сырьевых запасов. У нас нет сведений о добыче в это время селитры, но по косвенным данным можно судить о том, что производство серы в Китае достигало тогда больших размеров. Так, в марте 1084 г. Ма Чун, управляющий округом Минчжоу, просил разрешения на отправку в Японию 500 тыс. цзиней (около 300 т) серы [37, цз. 343, л. 6а].

Несмотря на то, что производство нового оружия в империи Сун, которое в основном было сосредоточено в бассейне р. Хуанхэ, содержалось в строгой тайне, можно не сомневаться, что пороховые секреты вскоре стали достоянием соседей империи. Хотя прямых сообщений об использовании порохового [173] оружия в государстве Си Ся нет, знания о нем через китайских агентов или пленных могли проникнуть к тангутам в ходе длительных и ожесточенных китайско-тангутских войн второй половины XI в. Киданьская империя Ляо располагала пороховым оружием. Об этом свидетельствует доклад, представленный 10 июня 1076 г. управлением особоуполномоченного по военным делам пограничной области Хэдун китайскому императору. Вот что в нем говорилось:

«Люди с северной границы сообщили, что в Яньцзине на императорском военном смотре [испытывали] пороховые снаряды (хо пао). [Кидани] приказали своим людям на пограничных рынках южной границы частным образом закупать серу и селитру. Полагаем по этой причине запретить на границе [такую торговлю], чтобы сохранить тайну [порохового оружия]» [37, цз. 275, л. 3б].

Указ о запрете частной торговли серой и селитрой последовал немедленно [70, цз. 186, с. 1416]. Возможно даже, что в этот период по тем же причинам определенные ограничения были наложены и на использование нового оружия, поскольку фактов боевого применения пороховых снарядов камнеметной артиллерией в XI в. источники почти не приводят.

Лишь к 1115 г. относится сообщение о применении сунским военачальником Ши Цю-жу снарядов хо пао, которыми он сжег настенные башни в крепости Яньчжоу (пров. Сычуань), захваченной взбунтовавшимися инородцами [38, цз. 26, л. 8а]. Но сражение произошло на юге, далеко от границ с северными противниками китайцев.

Возвышение чжурчжэней и агрессивные войны государства Цзинь против империи Северной Сун в корне изменили обстановку. Китайские военные деятели вынуждены были фактически рассекретить пороховое оружие и широко использовать его для защиты от нового опасного противника. Показательны в этом отношении сражения второй четверти XII в., в ходе которых китайские военачальники неоднократно отбивали атаки чжурчжэньских войск «огневыми» снарядами. Ши Мао-лян сообщает, например, о подробной разработке осажденными в Кайфэне китайцами плана ночного нападения на расположение чжурчжэньских войск. План предусматривал обеспечение вылазки различными типами «огневых» снарядов (хо пао) с целью предания огню осадной техники и метательных машин противника [79, цз. 68, л. 7а].

По свидетельству того же Ши Мао-ляна, во время первой атаки Кайфэна в начале 1126 г. чжурчжэньская армия не владела еще искусством изготовления и применения пороховых средств [79, цз. 68, л. 7а]. Иная картина предстает перед нами в период второй осады Кайфэна в конце 1126 – начале 1127 г. Используя знания и труд попавших в их руки китайских военных мастеров, в том числе и специалистов порохового дела, чжурчжэньские полководцы подошли к городу с большим запасом [174] пороховых снарядов. Источники, описывающие этот период осады, часто сообщают о применении нападающими «огневых» снарядов. 27 декабря 1126 г. чжурчжэньские войска обстреляли снарядами хо пао настенные башни Кайфэна и подожгли их, но китайцам удалось потушить огонь, а башни сразу же восстановить [79, цз. 66, л. 126; 23, цз. 13, с. 261; 134, цз. 145, л. 10а]. 5 января 1127 г. один из руководителей обороны Кайфэна, Яо Чжун-ю, принял все необходимые меры для того, чтобы обезопасить стены от чжурчжэньских снарядов хо пао [79, цз. 68, л. 7а]. 7 января чжурчжэни начали подготовку к решительному штурму города. По свидетельству очевидцев, их снаряды хо пао «как дождь осыпали крепостные ворота Сюань хуамэнь» [79, цз. 68, л. 15б]. Пылали три крепостные башни, подожженные «огневыми» снарядами противника. Примечательно, что, как сообщал сунский военачальник Чжао Ян в своем донесении Яо Чжун-ю, эти снаряды метали по крепости китайцы из округа Чэньчжоу, находившиеся на военной службе у чжурчжэней [79, цз. 99, л. 11б]. Этот факт еще раз подтверждает, что пороховые снаряды стали достоянием чжурчжэньской армии только благодаря пленным и оставшимся на оккупированных землях китайским пороховым мастерам.

В том же, 1127 г. войска чжурчжэньского полководца Чжаньмоха осадили китайскую крепость Хуайчжоу. Защитники города с помощью снарядов хо пао сожгли небольшие осадные лестницы нападающих. Однако в ответ чжурчжэни также стали метать «огневые» снаряды, уничтожая противометательные сети и защитные пологи, развешанные на крепостных башнях [79, цз. 61, л. 11б].

Нельзя, впрочем, сказать, что в ходе нашествия чжурчжэней на юг они применяли пороховые средства так же широко, как сунская армия. Видимо, прошло еще некоторое время, пока чжурчжэни, захватившие старые китайские районы производства пороха, сумели в достаточной степени освоить изготовление и методы боевого использования порохового оружия. Зато свидетельств об употреблении «огневых» снарядов китайскими войсками, отражавшими многочисленные нападения врагов, в источниках немало.

Когда в 1127 г. чжурчжэни во главе с Ило окружили китайский город Минчжоу, в крепости в то время находился Чжао Ши-у, один из родственников императора, бежавший из чжурчжэньского плена. Он возглавил оборону. По его приказу сунские воины стали метать в осаждающих снаряды хо пао и сожгли все осадные орудия. Чжурчжэньский отряд был вынужден уйти [39, цз.7, с. 176; 70, цз. 247, с. 2225].

После падения Кайфэна и перенесения столицы сунского государства на юг военные руководители Южной Сун, в основном проводившие политику капитуляции и стремившиеся любой ценой добиться мира с захватчиками, все же под давлением [175] патриотических сил вынуждены были осуществить некоторые мероприятия, призванные повысить военную мощь империи. Среди них были и меры по обеспечению армии пороховым оружием. В 1127 г. один из чиновников, по фамилии Ли, вместе с другими видами оружия преподнес трону изобретенные им снаряды хо пао [79, цз. 97, л. 5б]. В чем состояло его изобретение, неизвестно; можно лишь предположить, что эти снаряды немногим отличались от зажигательных пороховых шаров, описанных в «У цзин цзунъяо». В этот же период по распоряжению военных властей в каждом учебном лагере отбирали по двадцать воинов и обучали их стрельбе из камнеметов снарядами хо пао [27, цз. 93, с. 1697]. В 1129 г. Линь Чжи-пин, инспектор морской службы в районах Фуцзяни и Гуандуна, распорядился вооружить каботажные суда различными средствами отражения атаки, среди которых были пороховые стрелы и камнеметы, стрелявшие снарядами хо пао [68, т. 186, с. 7308; 256, 58; 355, т. 4, ч. 3, с. 575 – 576].

С перемещением на юг экономического центра сунского государства туда же переместилось и производство пороха, причем его география стала значительно шире, охватив помимо крупных городов империи многие более мелкие, но стратегически важные крепости. Об этом свидетельствуют факты применения «огневых» снарядов в XII – XIII вв. в различных местах Южной Сун.

Стремясь прорваться в районы Шэньси и Сычуани, чжурчжэньская армия под командованием Ваньянь Лоуши в 1130 г. окружила важный центр обороны китайских войск крепость Шэньчжоу. Героические защитники города во главе с Ли Янь-сянем больше месяца сопротивлялись врагу, отражая нападение также и пороховыми снарядами (хо яо пао) своих камнеметов [91, цз. 6, с. 49].

Из многих сражений с применением порохового оружия в этот период следует выделить эпизоды обороны Дэаня в 1127 – 1132 гг. Когда отряды китайских солдат-дезертиров, бежавших из захваченного чжурчжэнями Кайфэна, попытались разграбить Дэань, они встретили упорное и искусное сопротивление гарнизона крепости, возглавляемого Чэнь Гуем. Тогда мародеры предприняли настоящую осаду города с применением множества машин и метательной артиллерии. 29 октября 1127 г. они ринулись на штурм стены, засыпая ее снарядами хо пао. Несмотря на бушующее пламя, защитники стояли насмерть и отбили нападение [121, цз. 3, с. 23]. Чэнь Гуй, в свою очередь, неоднократно использовал против нападающих пороховые снаряды. Но не только их: здесь, в Дэане, 15 сентября 1132 г. произошло событие, которое историки пороха в работах последних лет характеризуют как начало новой эпохи в применении порохового оружия. В борьбе против осаждавших город отрядов во главе с Ли Хэном Чэнь Гуй применил новое оружие – [176] бамбуковые трубы (хо цян), метавшие огонь (букв.: 'огневые копья') [70, цз. 377, с. 3086; 121, цз. 4, с. 33; 79, цз. 151, л. 7а; 39, цз. 57, с. 996].⁴⁴ Следовательно, в этот день впервые в аппаратах ствольной формы были использованы метательные свойства пороха. Огнеметательные трубы Чэнь Гуя историки по праву считают предшественниками порохового ствольного оружия [256, с. 68 – 69; 231, с. 113; 155, с. 69 – 70; 205, с. 30; 213, с. 45; 355, т. 4, ч. 2, с. 34].

Агрессия чжурчжэньского правителя Ваньянь Ляна против Южной Сун вызвала подъем сопротивления со стороны китайских военачальников-патриотов и народных масс. В ходе борьбы дальнейшее применение нашли и «огневые» снаряды китайской армии. В 1160 г. Ваньянь Лян послал отряд военачальников Ваньянь Чжэнцзя и Су Бао-хэна на 600 судах по морю к сунской столице Линьань. Китайские моряки во главе с Ли Бао преградили им путь у о-ва Сунлиньдао, забросали корабли противника из камнеметов снарядами хо пао и сожгли. Чжурчжэни потерпели крупное поражение [94, цз. 65, с. 433; 70, цз. 370, с. 3040; 79, цз. 237, л. 1а].⁴⁵ Защищая в 1161 г. г. Хайчжоу, китайский патриот и видный военачальник Вэй Шэн успешно отбил все атаки чжурчжэньской армии с помощью подвижных камнеметов (пао чэ), которые метали также «огневые» снаряды на расстояние в 200 бу (около 300 м) [70, цз. 368, с. 3028; 244, с. 398; 256, с. 59].⁴⁶

В последний период существования своего государства чжурчжэни располагали уже весьма эффективным пороховым оружием различного назначения, в том числе и снарядами хо пао. Когда в 1206 г. южносунские правители опрометчиво предприняли поход против чжурчжэней, последние, перейдя в контрнаступление, добились немалых успехов. Чжурчжэньский полководец Ваньянь Куан в декабре 1206 г. подошел к китайской крепости Сянъяну, и начальник гарнизона Чжао Чунь, ожидая применения со стороны противника «огневых» снарядов, очистил предстенную полосу от всех горючих объектов, как того требовали правила крепостной обороны [107, л. 2б]. Чжурчжэни в ходе осады действительно использовали снаряды хо пао, защитники Сянъяна отвечали тем же [107, л. 22а, 28б]. Другой отряд чжурчжэньских войск в это время окружил китайский город Дэань, также осыпая его стены снарядами хо пао [22, л. 7б]. Последний поход чжурчжэньских войск на сунский Китай в 1221 г. известен осадой крепости Цичжоу, в ходе которой атакующие неоднократно наносили мощные удары снарядами хо пао по всем воротам города, причинив ему большой ущерб [110, с. 24 – 25].

Хронологически к этому же периоду относится упоминание о пороховом оружии, связанное с происшествием, якобы случившимся в сунской столице Линьань в 1223 г. По рассказу Ши Э, помещенному в его «Чунь-ю Линьань чжи» («Описание Линьаня, [177] [составленное] в годы Чунь-ю»), в июле чиновник Чжао Юй-хуань подал императору доклад, в котором сообщал о том, что во время объезда оз. Сиху увидел появившееся вдруг из воды странное чудовище. Чиновник просил забросать это место снарядами хо пао, чтобы «покарать оборотня» [124, цз. 10, л. 9а].⁴⁷

У монгольских завоевателей, обрушившихся на Северный Китай в первой половине XIII в., процесс заимствования порохового оружия шел тем же путем, что и у их предшественников, чжурчжэней. Сообщения о первых осадах чжурчжэньских крепостей татаро-монголами свидетельствуют о применении ими камнеметного оружия опять-таки руками пленных и перешедших на их сторону китайских и чжурчжэньских артиллеристов. Когда в 1232 г. монгольская армия окружила столицу чжурчжэней Кайфэн, именно эти воины обрушили на стены города зажигательные снаряды (хо пао) и уничтожили защитные средства осажденных. Однако сами монголы очень боялись порохового оружия чжурчжэней, и это послужило основной причиной их первого отступления от крепости [94, цз. 113, с. 715 – 716]. Через год татаро-монголы в союзе с сунскими войсками окружили последнюю столицу чжурчжэней, Цайчжоу, и осаждающие вновь применили снаряды хо пао, которыми сожгли настенные башни [131, цз. 26, л. 7б].

После разгрома и ликвидации чжурчжэньского государства Цзинь татаро-монгольские отряды под водительством Хонбухэ попытались прорваться к р. Янцзы и, вторгнувшись на территорию Южной Сун, осенью 1237 г. осадили крепость Аньфэн. При атаке городской стены они сожгли «огневыми» снарядами настенные башни [69, цз. 1, с. 14; 162, с. 275]. Затем они двинулись на восток и в следующем году окружили Лучжоу. Захватчики решили затопить город водами р. Фэйхэ и соорудили дамбу, но защитники крепости обрушили на нее град снарядов хо пао. Последовавшая затем вылазка закончилась успешно, и враги вынуждены были снять осаду [69, цз. 1, с. 15; 278, с. 234].

Одно из событий, связанных с применением хо пао войсками монгольской династии Юань, относится к 1267 г., когда монгольские полководцы Синьду и Шими были посланы на подавление восстания на территории Кореи. Все их атаки о-ва Чин-до закончились безрезультатно, и Шими направил императору просьбу прислать пороховое оружие, в том числе «огневые» снаряды, для нового наступления против мятежников. Но это не принесло успеха, каратели оказались разбитыми [128, с. 35].

Большого размаха достигло использование снарядов хо пао в военных действиях между войсками Хубилая и китайской армией в последние годы существования государства Южное Сун. В 1268 г. полчища Хубилая осадили китайские крепости Сянъян и Фаньчэн. Расположенные друг против друга на берегах р. Ханьшуй, в ее среднем течении, эти города занимали чрезвычайно [178] важное стратегическое положение, закрывая захватчикам с севера проход в Южный Китай, прежде всего в район среднего течения Янцзы. Осада длилась более пяти лет, в ходе ее обе стороны неоднократно применяли пороховое оружие, о чем в источниках имеется много свидетельств. К 1269 г., например, относится упоминание о ранении сунским снарядом хо пао одного из участников осады Фаньчэна, Лю Го-цзе [130, цз. 162, с. 1155]. Намереваясь помочь Сянъяну, китайские смельчаки Чжан Гун и Чжан Шунь 9 июня 1272 г. решили прорваться на судах через линию осады в крепость. Они поместили на них различное пороховое оружие, среди которого были и снаряды хо пао [70, цз. 46, с. 317 – 318, цз. 450, с. 3563; 113, цз. 18, с. 240; 46. цз. 6, л. 6а; 69, цз. 4, с. 49; 108, цз. 1, с. 13; 111, цз. 3, л. 43а]. Как правильно отмечает Фэн Цзя-шэн, эти снаряды, очевидно, не предназначались для метания из блид (поскольку их невозможно было установить на мелких судах), а использовались как ручные гранаты [256, с. 70].

После падения Сянъяна и Фаньчэна войска Хубилая двинулись на юг. Армия полководца Баяня, спустившись вниз по течению р. Ханьшуй, достигла в конце 1274 г. крепости Инчжоу. Гарнизон оказал упорное сопротивление, и тогда Баянь приказал начальнику своих артиллеристов, китайцу Чжану,⁴⁸ применить против непокорных «огневые» снаряды. Как сообщается, «пламя и дым взлетели к небесам», город пал [69, цз. 4, с. 51; 47, с. 3].⁴⁹

Следующим объектом огневого нападения стал город Шаян. Видя, что его защитники не желают сдаваться, монгольский полководец с помощью своего артиллериста Чжан Цзюнь-цзо вновь прибегнул к снарядам хо пао. Шаян был сожжен дотла [130, цз. 151, с. 1086].⁵⁰ На другой день отряд захватчиков во главе с перешедшим на сторону монголов Люй Вэнь-хуанем подошел к находившемуся неподалеку городку Синьчэн. Отказ защитников сдаться повлек за собой массированный обстрел города снарядами хо пао, которые сожгли его совершенно [74, цз. 41, л. 15б]. Крепость Янлобао подверглась такому же разрушению, и опять снаряды хо пао метали артиллерийские установки Чжан Цзюнь-цзо [130, цз. 151, с. 1086].⁵¹

Зимой 1275 г. двухсоттысячная армия Баяня окружила крепость Чанчжоу на пути к сунской столице Линьань. Нападающие несколько суток кряду осыпали город снарядами хо пао, зажгли настенную башню, из которой велось управление обороной, и через несколько дней захватили крепость, вырезав все население [130, цз. 127, с. 945; 74, цз. 41, л. 176; 47, цз. 2, с. 13; 246, с. 17].

Заключительные сражения остатков сунских войск во главе с Чжан Ши-цзе против монгольской армии в 1279 г. также сопровождались применением порохового оружия. Перед боем за о-в Яйшань (прибежище последнего сунского правителя, Чжао [179] Бина), монгольские военачальники предложили использовать снаряды хо пао для разгрома сунской флотилии, однако Чжан Хун-фань отклонил этот совет, заявив, что, «если займется пламя, корабли рассеются, и это будет хуже для сражения». Тем не менее зажигательные средства частично были применены, и Чжан Ши-цзе, чтобы уберечь свои суда от огня, срочно предпринял меры по защите кораблей от попадания снарядов хо пао [130, цз. 156, с. 1115; 74, цз. 41, л. 19б – 20а; 355, т. 4, ч. 3, с. 667].

Завершим сводку еще двумя примерами боевого применения снарядов хо пао. В 1287 г. в Ляодуне местный монгольский феодал Найянь поднял мятеж против центральной власти [1946, с. 78 – 79]. На усмирение монголы послали с крупным отрядом чжурчжэня Ли Тина, обладавшего немалым опытом применения артиллерии, участника многих походов Хубилая. Ли Тин отобрал большую группу воинов, вооружил их ручными «огневыми» гранатами (хо пао), которыми они забросали ряды мятежников. В следующем. 1288 г. Ли Тин вновь использовал эти гранаты против отрядов Найяня, разгромив их окончательно, о чем письменно доложил императору Хубилаю [130, цз. 162. с. 1152-1153; 120, цз. 2, с. 7].⁵²

Изложенные факты, на наш взгляд, не оставляют сомнения в том, что снаряды хо пао широко использовались в боевых действиях XI – XIII вв. главным образом как снаряды метательной артиллерии. В тех случаях, когда по условиям сражения, например на воде или в подземно-минной войне, нельзя было применить метательные установки, эти снаряды употреблялись в качестве ручных зажигательных гранат.

Следует заметить, что при анализе материалов источников приходится постоянно иметь в виду следующее обстоятельство. За исключением тех авторов хроник, которые являлись профессиональными [180] военными или сведущими в этом деле людьми, китайские летописцы, порой незнакомые со специальной терминологией для обозначения порохового оружия, в своих записях не всегда проводили существенную грань между «огневыми» снарядами различного назначения. Нередко термином «хо пао» в источниках названы снаряды и фугасного, и осколочного, и отравляющего действия. В основе этих снарядов было использование свойств пороха, поэтому в их названиях сохранялся знак хо 'огонь', и, кроме того, как справедливо замечает Фэн Цзя-шэн, «снаряды метали из камнеметов (т. е. пао. – С. Ш.), поэтому все они и назывались хо пао» [256, с. 51].

С накоплением знаний о других кроме зажигательного свойствах пороха «огневые» снаряды все более сочетали в себе различные виды взрывчатого превращения пороха. О проявлении снарядами хо пао только зажигательных свойств мы можем говорить с уверенностью применительно к Х – XII вв., а позднее – лишь в тех случаях, когда описано их зажигательное действие или же в текстах вместе с хо пао названы и другие специальные виды пороховых снарядов. Вследствие этого большое значение приобретают данные контекста, характеризующие действие снаряда хо пао и позволяющие правильно отождествить этот термин с тем или иным видом метательного порохового оружия.

В конце XIV в. термин «хо пао» как обозначение пороховых снарядов метательной артиллерии на некоторое время исчезает из источников, а затем, в рамках понятия «хо ци» (пороховое оружие), употребляется уже для обозначения огнестрельных пушек китайской армии.⁵³ Только применительно к XV – XVI вв. можно интерпретировать хо пао как 'огнестрельные пушки'. Именно в этом качестве мы встречаем его во многих произведениях периода Мин, например в трудах известного военного деятеля Сюй Гуан-ци [77, т. 1, с. 271].

Для метания из камнеметов применялись и другие виды «огневых» снарядов, имевших свои особые названия. В «Уцзин цзунъяо» описаны два таких зажигательных снаряда, названные «огненными ястребами».

Рис. 47. Зажигательный снаряд «бамбуковый огненный ястреб» (чжу хо яо. По УЦЦЯ [87]).

Первый, «бамбуковый огненный ястреб» (чжу хо яо. Рис. 47) изготовлялся следующим образом:

«Из бамбука сплетают корзину большого объема, но с узким отверстием [сверху], по форме узкую и длинную. Снаружи корзину оклеивают несколькими слоями употребляемой ныне желтой бумаги. Внутрь [корзины] кладут порох весом 1 цзинь (596 г), добавляют камней [размером] с мелкое яйцо. Сообразуясь с весом [снаряда], к нему в качестве хвоста привязывают травяные стебли весом 3 – 5 цзиней (1,8 – 2,9 кг). Оба предмета⁵⁴ такие же, как у [огневых и пристрелочных] шаров (хо цю, инь хо цю).

Если враги атакуют стену, эти [снаряды] метают с помощью камнемета (пао). Они опаляют скопища врагов и приводят [их] отряды в панику» [87, цз. 12, л. 57б]. [181]

Рис. 48. Пороховой камнеметный снаряд «огненный ястреб с железным клювом» (те цзуй хо яо. По УЦЦЯ [87]).

Вторым снарядом был «огненный ястреб с железным клювом» (те цзуй хо яо. Рис. 48). О его устройстве сказано коротко:

«К деревянному корпусу с железным наконечником привязывают в качестве хвоста травяные стебли, внутрь снаряда кладут порох» [87, цз. 12, л. 57а].

Как показывает строение снарядов, характер взрывчатого превращения пороха в них представлял собой ту же дефлаграцию в замкнутом пространстве с разрывом оболочки, что и у снарядов хо пао (хо цю), тем более что состав пороха у них был, очевидно, идентичен. Камни нужны были больше для придания снарядам необходимой массы в связи с наличием направляющего стабилизатора в виде «хвоста». Но, разлетаясь при взрыве, камни могли действовать и как шрапнель, хотя сила их удара была, конечно, невелика. Благодаря железному наконечнику «ястреб» второго вида мог втыкаться в деревянные предметы наподобие зажигательной стрелы. В трактате «У цзин цзунъяо» сообщается также, что при метании этих снарядов следует вначале определить расстояние до цели [87, цз. 12, л. 57а], возможно, с помощью пристрелочных шаров инь хо цю.

Помимо «огневых» снарядов с использованием пороха в арсенале зажигательных средств метательной артиллерии Х – XIII вв. сохранялись снаряды с применением только природных горючих материалов – травы, хвороста, жировых веществ. Однако эти снаряды теперь часто выполняли роль средств, способствовавших распространению пламени от пороховых зажигательных снарядов. Именно с этой целью, например, осажденные в Кайфэне китайцы во время упоминавшейся уже ночной вылазки против чжурчжэней метали травяные снаряды (цао пао), которые изготовлялись просто: пук травы трижды обматывали лыком из коры бамбука, зажигали и метали вслед за снарядами хо пао для усиления пламени [79, цз. 68, л. 7а; 22, л. 7б; 321, с. 115; 328, с. 85 – 86, 160]. При отсутствии пороховых средств борьбы эти снаряды выполняли самостоятельные функции поджога деревянных предметов. [182] Так, в 1227 г., во время атаки крепости Чучжоу силами известного предводителя добровольческих отрядов Ли Цюаня (выступившего на этот раз против своих бывших сподвижников), руководители обороны крепости Чжан Хуэй и Фань Чэн-цзинь, не располагая другими видами зажигательного оружия, сожгли осадные машины врага снарядами из хвороста (синь пао) [70, цз. 477, с. 3740].

При нехватке пороховых средств осажденные, изготовляя зажигательные снаряды, порой прибегали к крайним мерам. О таких мерах во время осады в 1234 г. Цайчжоу союзными монголо-китайскими войсками источник сообщает, что

«[чжурчжэньское] городское правительство, согнав старых и малолетних, топило из них сало, что называли баллистами из человечьего сала. Ужасно было и слышать о сем; почему Мын-гун⁵⁵ послал Дао-ши (одному из руководителей обороны) внушить о прекращении сего бесчеловечья» [162, с. 167].⁵⁶

Осажденные в Чанчжоу (1275 г.) приготовляли такие же зажигательные снаряды (жэнь ю пао), наполняя их салом, вытопленным из трупов убитых воинов и горожан. Снаряды метали из камнеметов в осадные машины противника, а растекавшийся жир поджигали зажигательными стрелами [69, цз. 5, с. 60].

К категории зажигательных следует отнести также снаряды в виде горшков, наполнявшихся расплавленным металлом. Расплавленный металл в Китае издавна применялся при обороне крепостей, им поливали со стены штурмовавшего неприятеля, сжигали осадные механизмы. Металл (видимо, легкоплавкий) расплавляли в специальных переносных горнах (сип лу) [41, цз. 3, с. 46; 42, цз. 4, с. 83; 31, цз. 152, с. 800; 78, с. 50; 87, цз. 12, л. 54б – 55а]. В качестве одного из зажигательных средств расплавленным металлом пользовались для наполнения метательных снарядов цзинь чжи пао.⁵⁷ Такой снаряд описан в «У цзин цзунъяо» под названием «огненный горшок с [расплавленным] металлом» (цзинь хо гуань). Вот способ изготовления снаряда:

«В окружности 9 цуней (0,28 м), высотой 4 цуня (0,12 м), по форме круглый, горловина диаметром 8 фэней (0,025 м). Вначале [плетеный горшок] из коры кунжута обмазывают густо замешанной глиной, снова обмазывают пшеничным тестом, затем, смешав глину со свиной щетиной, еще раз обмазывают [горшок] и обжигают в печи. Затем, наполнив [горшок] расплавленным металлом, замазывают горловину пшеничным тестом и глиной, обматывают [горшок] пятью слоями мокрого войлока. Когда приходит время [метания], то протыкают [горловину] раскаленным шилом и метают» [87, цз. 12, л. 51б].

Последняя операция была, очевидно, необходима для того, чтобы расплав выливался при попадании снаряда в цель, если горшок не раскалывался от удара.

В описании указан инструментарий, не оставляющий сомнений в том, что его применяли именно для заливки жидкого металла: черпаки из чугуна или кованого железа, чан, откуда [183] черпали расплавленный металл. Подробно сказано о самом процессе метания таких снарядов:

«Если враги приходят и атакуют крепость, то в окружившие [ее] отряды метают снаряды цзинь пао (возможно, здесь пропущен знак «чжи»). Если попадают в людей и лошадей, то рассеивают [их]. Метать [снаряды] следует при крайней необходимости, в сомнительных случаях применять их не следует. Обычно, натягивая камнемет, метают их (снаряды) по второму звуковому сигналу, [но] можно метать и по первому звуковому сигналу» [87, цз. 12, л. 51б].⁵⁸

Как видно, метание снарядов с расплавленным металлом было связано с определенными сложностями, требовало быстроты, четкости, согласованности действий артиллеристов.

Хотя сами по себе эти снаряды имели самостоятельное значение как эффективное зажигательное и поражающее живую силу средство, факты свидетельствуют об употреблении цзинь чжи пао преимущественно вместе с пороховыми снарядами. Так, в 1127 г., при ночной вылазке защитников Кайфэна, эти снаряды использовались наряду с пороховыми [79, цз. 68, л. 7а]. В том же году изобретательный чиновник Ли вместе со снарядами хо пао предложил двору также изготовленные им снаряды цзинь чжи пао [79, цз. 97, л. 5б]. Защищая в 1130 г. Шэньчжоу, военачальник Ли Янь-сянь отражал атаки чжурчжэней одновременно пороховыми снарядами и снарядами с жидким металлом (цзинь чжи пао) [25, цз. 6, с. 49]. В 1134 г., когда чжурчжэньские войска осадили китайскую крепость Хаочжоу, обороняющиеся метали из блид различные зажигательные снаряды, в том числе цзинь чжи пао [79, цз. 165, л. 2а]. Наконец, окруженная в 1274 г. армией Хубилая крепость Шаян была сожжена не только пороховыми снарядами, но и снарядами с расплавленным металлом (цзинь чжи пао) [130, цз. 127, с. 943; 74, цз. 41, л. 15а].⁵⁹

§ 4. Пороховые снаряды осколочно-зажигательного и осколочно-взрывчатого действия. Появление и развитие фугасных пороховых снарядов китайской метательной артиллерии

К снарядам, условно названным осколочно-зажигательными, следует отнести так называемую «огневую» колючку (хо цзи ли).⁶⁰ Впервые она была изготовлена в 1009 г. гвардейским офицером Таи Фу. Способ изготовления этого снаряда ясен из описания в «У цзин цзунъяо», где он назван «огневой шар с колючкой» (цзи ли хо цю).

Рис. 49. Железная колючка (те цзи ли. По УЦЦЯ [87]).

Как показывает название, основными частями снаряда были «огневой» состав и железные колючки те цзи ли⁶¹ (рис. 49). «Огневой» состав представлял собой порох, хотя и несколько отличавшийся от того, который применяли для снарядов хо пао. Приводим рецепт пороховой смеси снаряда цзи ли хо цю:⁶² [184]

серы	1 цзинь 4 ляна (746 г)
селитры	2,5 цзиня (1490 г) .
грубого измельченного угля	5 лянов (187 г)
черной смолы	2,5 ляна (93,7 г)
сухого лака	2,5 ляна
волокна бамбука	1 лян 1 фэнь (37,9 г)
волокна кунжута	1 лян 1 фэнь
тунгового масла	2,5 ляна
масла сяо ю63	2,5 ляна
воска	2,5 ляна

(см. [87, цз. 12, л. 57а]).

Этими веществами и ограничивалась собственно пороховая смесь. Остальные упомянутые в рецепте предметы и вещества:

бумаги	12,5 ляна (466,3 г)
кожицы кунжута	10 лянов (375 г)
киновари	1 лян 1 фэнь
угольного порошка	0,5 цзиня (298 г)
черной смолы	2 ляна (75 г)
желтого воска	2,5 ляна

(см. [87, цз. 12, л. 57а]),

были нужны для создания оболочки шара и не входили в состав смеси.⁶⁴

Пороховой состав приготовляли так. Серу, селитру, грубый уголь, черную смолу и сухой лак толкли в порошок. Волокна бамбука и кунжута также измельчали до порошкообразного состояния. Масла и воск расплавляли и, смешав с порошками, получали пороховую мякоть.

Для снаряда отливали из железа рогульку с тремя лучами в виде обоюдоострых лезвий. В центральное отверстие рогульки продевали веревку длиной 1 чжан 2 чи (3,42 м). На рогульку намазывали затем пороховую мякоть в виде шара. Шар заворачивали в бумагу, обматывали сверху кунжутом и обмазывали смесью желтого воска и черной смолы, к которым добавляли киноварь и угольный порошок. Сверху шар опутывали плетьми железных колючек. Торчащая с двух сторон веревка служила для переноски колючего снаряда. В таком виде он был готов к применению (рис. 50). Перед метанием порох зажигали, протыкая снаряд раскаленным шилом [87, цз. 12, л. 57а].⁶⁵ Вес такого снаряда, учитывая возможный вес рогульки, был не менее 12 – 15 кг.⁶⁶

Рис. 50. Пороховой камнеметный снаряд «огневой шар с колючкой» (цзи ли хо цю. По УЦЦЯ [87]).

По нашему мнению, характер взрывчатого превращения пороховой массы снаряда цзи ли хо цю в силу ее состава несколько отличался от дефлаграции пороха у снарядов хо пао, определяя тем самым и отличие в их боевом назначении. При весовом соотношении селитры, серы и угля 8:4:1,⁶⁷ примерно таком же, как и у пороха для хо пао, пороховая мякоть снаряда [185] цзи ли хо цю ввиду меньшего количества примесей была, очевидно, способна дефлагрировать быстрее и интенсивнее, а более плотная и толстая оболочка увеличивала силу дефлаграции. Последняя граничила со взрывом, разрывная сила пороха была, видимо, вполне достаточной для того, чтобы разбросать железные колючки, поражая ими пехоту и конницу, а железная рогулька оставалась на месте падения снаряда как препятствие продвижению противника. В этом смысле действие снаряда можно сравнить с действием осколочного. Зажигательная роль пороха, которую Фэн Цзя-шэн в этом снаряде считает первенствующей [256, с. 50 – 51], с нашей точки зрения, отходила на второй план.

Нам известны только два сообщения о боевом применении снарядов цзи ли хо цю. В 1127 г. эти снаряды (их называли «цзи ли пао») обеспечивали ночную вылазку гарнизона Кайфэна и имели целью предотвратить «контратаку чжурчжэней» [79, цз. 68, л. 7б]. Понимая большую пользу от применения этих снарядов именно против штурмующих крепость отрядов противника, защитники г. Цичжоу при подготовке его в 1221 г. к обороне в короткий срок изготовили 3 тыс. снарядов, названных «цзи ли хо пао» [110, с. 3]. Оба примера подтверждают нашу мысль о том, что основным назначением «колючего» снаряда было поражение живой силы железными колючками, а зажигательное его действие – действием второстепенным.

Рис. 51. Пороховой камнеметный снаряд «огневой шар со звуком грома» (пи ли хо цю. По УЦЦЯ [87]).

Осколочно-зажигательные снаряды явились как бы переходными к снарядам осколочно-взрывчатым. Относимый нами к этой категории снаряд описан в трактате «У цзин цзунъяо» под названием «огневой шар со звуком грома» (пи ли хо цю. Рис. 51). Процесс изготовления его был сравнительно несложным:

«Берут сухой бамбук [длиной] в 2 – 3 коленца и диаметром 1,5 цуня (4,6 см), без трещин и разломов и с непробитыми перегородками [между коленцами]; тридцать фарфоровых плиток величиной с железную монету замешивают с 3 – 4 цзинями (1,8 – 2,3 кг) пороха. Изготовляют шар с бамбуком внутри, с двух сторон концы бамбука выступают из шара на 1 цунь (3,1 см). Снаружи порох покрывают дополнительно обмазкой, как и все огневые шары (хо цю).

Если враги атакуют крепость, прокапывая минную галерею (ди дао),⁶⁸ то наши [воины] ведут подземный ход навстречу ей; с помощью раскаленного шила поджигают шар, раздается грохот, подобный грому, и вспышка, бамбук [и фарфоровые плитки] разлетаются веером, а его (шара) дым и пламя окутывают и опаляют врагов» [87, цз. 12, л. 61а].⁶⁹ [186]

В этих снарядах порох, вероятно, еще больше, чем в описанных ранее, проявлял свои взрывчатые свойства, к которым добавлялся и звук с шумом разрывавшегося на части под влиянием огня бамбука. Судя по описанию, пороховой состав этого снаряда, имевший мало примесей, производил взрыв небольшой силы, но сила его действия увеличивалась в результате того, что снаряд взрывался в закрытом пространстве минной галереи. Взрываясь, снаряд пи ли хо цю не только опалял огнем и поражал противника фарфоровыми осколками. По свидетельству «У цзин цзунъяо», когда этот снаряд бросали в боевые колодцы (чуань цзинь),⁷⁰ силы взрыва было достаточно, чтобы вызвать обвал в минной галерее [87, цз. 12, л.64б – 65а]. Характерно, что источник отмечает также «грохот, подобный грому», который мог быть только результатом взрыва пороховой смеси, – факт, не встречающийся в действии описанных выше пороховых снарядов. Таким образом, есть серьезные основания согласиться с мнением Фэн Цзя-шэна, считающего снаряд пи ли хо цю взрывчатым [255, с. 22].⁷¹ Однако мы полагаем, что нельзя не учитывать при этом осколочного эффекта снаряда, который был не менее, а может быть и более, важным моментом действия этого снаряда в борьбе с живой силой противника на открытом пространстве. Поэтому нам кажется более правомерным отнести снаряд пи ли хо цю к осколочно-взрывчатым.⁷²

Исторические факты применения снарядов пи ли хо цю, свидетельствующие о том, что они использовались не столько против укреплений и военной техники, сколько против пехоты и конницы неприятеля, не расходятся с такой точкой зрения. В 1126 г., во время первой осады чжурчжэнями Кайфэна, защитники [187] крепости предприняли ночную вылазку и снарядами пи ли пао отогнали противника от стены [36, цз. 2, л. 13а; 134, цз. 147, л. 10а]. Когда Ваньянь Лян в 1161 г., двинувшись против Южной Сун с громадной чжурчжэньской армией, предпринял попытку переправиться через р. Янцзы возле Цайши, сунские войска под руководством Юй Юнь-вэня в ожесточенной битве, имевшей большое значение для судеб обеих воюющих сторон, нанесли врагу сокрушительное поражение. Немалую роль в достижении победы сыграли снаряды пи ли пао. Источник сообщает, что

«[их] делали из бумаги, бумагу сворачивали в кулек, внутрь снаряда (пао) клали известь и серу. Когда снаряд бросали в воду, сера, коснувшись воды, вспыхивала, снаряд выпрыгивал из воды, бумага разрывалась с грохотом, подобным грому, а известь рассеивалась в виде тумана, засыпая глаза людям и лошадям» [133, цз. 44, л. 8б – 9а].

Очевидно, этот снаряд по своему устройству был несколько иным, чем шар пи ли хо цю, описанный в «У цзин цзунъяо». Но в данном сообщении много противоречивого. Мы согласны с мнением Фэн Цзя-шэна, который, предлагая свое объяснение действия этого снаряда, писал: «Снаряд пи ли пао изготовлялся из бумаги, наполнявшейся известью и серой. Если это так, то сомнительно, что возникал грохот, подобный грому. Если была только сера, но не было селитры, то едва ли сера, ,,попав в воду, вспыхивала, снаряд выпрыгивал из воды". Видимо, действие примененных при Цайши снарядов пи ли пао было двояким: во-первых, они взрывались на поверхности воды, чтобы испугать противника, во-вторых, содержали известь, чтобы [188] засыпать ему глаза. Вероятно также, в них была и селитра, а не только сера и известь» [256, с. 64]. Позднее Фэн Цзя-шэн еще более категорично высказался в пользу мнения об использовании в этом снаряде взрывчатого пороха и запального шнура [255, с. 23]. Той же точки зрения придерживается и современный китайский автор Янь Юй, хотя он ошибочно считает Юй Юнь-вэня первым китайцем, применившим в военных целях пороховые снаряды [282, с. 87]. Нужно, очевидно, признать, что пи ли пао представляли собой в 1161 г. пороховые снаряды взрывчатого действия, в которых роль керамических частиц-осколков выполняли испарения, возникавшие в процессе гашения извести в воде и еще эффективнее поражавшие противника. По своему назначению пи ли пао 1161 г. можно охарактеризовать и как снаряды отравляющего действия.⁷³

Снаряды пи ли пао активно использовались китайскими войсками при обороне Сянъяна от чжурчжэней в 1207 г., причем по характеру действия они, видимо, были ближе к пороховым шарам пи ли хо цю, описанным в «У цзин цзунъяо». Командующий гарнизоном города Чжао Чунь в одну из ночей послал своих воинов на вылазку. Когда ее участникам удалось поджечь вражеские метательные машины, воины дали сигнал, и со стены (под грохот барабанов) стали метать в противника снаряды пи ли пао, уничтожив около 2 тыс. чжурчжэней и 800 лошадей [107, л. 13а]. Через двое суток осажденные повторили вылазку, и вновь ее поддержали снарядами пи ли пао, но, наученные горьким опытом, враги были начеку, и нападение прошло не так успешно [107, л. 14б]. Спустя полтора месяца Чжао Чунь опять предпринял вылазку, чжурчжэньский лагерь был снова атакован с помощью снарядов пи ли пао. Как отмечал очевидец, «врагов погибло несчетное число; оставшиеся в живых разбежались, а среди нападавших не было даже раненых» [107, л. 22б]. Эти примеры показывают, что снаряды пи ли пао (пи ли хо цю) являлись весьма эффективным оружием в борьбе с живой силой противника как раз в силу своего осколочно-взрывчатого действия.

Приведенные выше материалы о китайских метательных пороховых снарядах XI – XIII в. убедительно, на наш взгляд, свидетельствуют о развитии порохового оружия в Китае довольно быстрыми темпами. Хотя метательные пороховые снаряды XI – XII вв. в большинстве были зажигательными, а дефлаграция в замкнутом пространстве их оболочки являлась в этот период более распространенным видом взрывчатого превращения пороха, китайцы уже в XI в. стали использовать и фугасные свойства пороховых смесей. Тем не менее должен был пройти определенный срок, пока накопленный в боевых действиях опыт привел к целенаправленной деятельности пороховых дел мастеров по увеличению взрывчатой силы пороха, изысканию новых материалов для оболочки снарядов, более всего способствовавших [189] максимальному по тем временам проявлению фугасных свойств пороха.

Боевой опыт показывал, что само по себе фугасное действие пороховых составов гораздо выгоднее в борьбе с противником, ибо в отличие от только зажигательных или осколочно-зажигательных снарядов фугасные гранаты одновременно и разрушали и сжигали укрепления, они не только «опаляли» пехоту и конницу, но и уничтожали живую силу противника взрывом и осколками своей оболочки.

Деятельность мастеров, связанная с намерением увеличить взрывчатую силу пороха, шла, очевидно, в направлении как улучшения качества селитры, так и уменьшения количества примесей. Сунские пиротехники не могли не заметить, что взрывчатая сила пороха повышается с удалением ряда примесей, увеличивавших время его горения. При отказе от некоторых примесей пороховой состав мог потерять свои вязкие свойства, стало труднее изготовлять шары непосредственно из пороха, производить различные виды обмазки. С другой стороны, имевшие дело с пороховыми снарядами могли убедиться также в том, что взрыв снаряда тем сильнее, чем плотнее его оболочка, становящаяся одновременно и материалом для образования осколков. Естественно поэтому стремление пороховых дел мастеров заменить бумажные оболочки снарядов более плотным материалом.

В 1925 г. китаеведу Б. А. Васильеву довелось увидеть в г. Сиане различных размеров глиняные пороховые снаряды XIII в. Их толстые стенки из хорошо обожженной глины были усеяны коническими выступами наподобие колючек. Большое отверстие в корпусе этих снарядов, по мнению В. В. Арендта, характеризует их как зажигательные фонтанирующие гранаты [147, с. 181]. Однако, на наш взгляд, более вероятно, что эти снаряды были уже фугасного типа с отверстием для наполнения порохом, которое потом замазывали, оставляя в нем запальный фитиль. Их не только скатывали со стены, как полагает В. В. Арендт, но и могли метать с помощью камнеметных орудий.

Другим видом подобных снарядов были «огневые» горшки (хо гуань). По сообщению Фэн Цзя-шэна, один из таких горшков был найден в 1947 г. профессором Пекинской академии Бо Вань-юем во время раскопок в пров. Чахар и ныне хранится в Институте археологии Академии наук КНР. «Огневой» горшок представлял собой керамический, не очень толстостенный сосуд, суживающийся кверху; внутри его сохранился пороховой заряд, а из горлышка торчал запальный шнур (рис. 52) [255, с. 31].

Рис. 52. Пороховой камнеметный снаряд «огневой горшок» (хо гуань. По Фэн Цзя-шэну [255]).

Дальнейшее развитие пороховые взрывчатые снаряды получают в конце XII – первой половине XIII в., когда, по словам Фэн Цзя-шэна, «зажигательные снаряды были уже отсталым видом огневого оружия» [255, с. 31]. Метательные фугасы этого [190] времени уже имели металлический корпус и в источниках известны под общим названием «железные огневые снаряды» (те хо пао). Об использовании их в сунской армии в этот период сообщений нет, хотя весьма возможно, что метательная артиллерия Южной Сун была знакома с подобным видом пороховых снарядов. Так или иначе, первые свидетельства о них связаны с военной историей государства Цзинь.

В одном из литературных памятников XIII в. сохранился рассказ о любопытном происшествии, якобы случившемся в конце годов Да-дин (1168 – 1189) неподалеку от Тайюаня. Герой рассказа, деревенский «железных дел мастер» Ли, однажды увидел лисицу-оборотня и следующей ночью устроил ловушку на тропинке, по которой всегда проходила лиса, сам же он взобрался на дерево, прикрепив к поясу «огневой» горшок. Когда оборотень появился, старик зажег фитиль (цзюань бао) и бросил горшок вниз. Порох воспламенился, произошел сильный взрыв, лисица в испуге бросилась в сторону и угодила в ловушку [256, с. 77]. Этот «рассказ о необычайном» интересен упоминанием о вполне реальном пороховом оружии, с которым, очевидно, были хорошо знакомы жители этой области чжурчжэньского государства.⁷⁴

В первой половине XIII в. снаряды те хо пао уже активно применялись в артиллерийских сражениях. При осаде Цичжоу, начиная со 2 апреля 1221 г., чжурчжэньские воины принялись осыпать китайскую крепость этими снарядами, грохот от разрыва которых был подобен грому. К 5 апреля их количество составило половину всех метательных ядер и гранат, обрушенных на город. Множество защитников были убиты и ранены, горожанину Цзя Юну, одному из «натягивавших» камнеметы на крепостной стене, взрывом раздробило голову.⁷⁵ 7 апреля количество метаемых «железных огневых снарядов» еще более увеличилось, на следующий день участились атаки на крепостные ворота, на них обрушился град снарядов те хо пао. Большинство тяжелораненых в крепости пострадали именно от снарядов те хо пао [110, с. 20 – 23]. Очевидец событий оставил описание этих снарядов, по-видимому незнакомых до тех пор защитникам крепости. По форме они напоминали тыкву-горлянку, отлитую из чугуна, со стенками толщиной 2 цуня (6,2 см) и небольшим отверстием сверху для запального шнура (рис. 53). Снаряды обладали большой взрывчатой силой и при разрыве сотрясали крепостную стену, производя большие разрушения [110, с. 23].

Рис. 53. Железный «огневой» снаряд (те хо пао) в форме тыквы-горлянки (по Фэн Цзя-шэну [255]).

В 1231 г., во время вторжения монгольских войск в пределы [191] чжурчжэньского государства, тридцатитысячный отряд монголов атаковал крепость Хэчжун. Защитники города стойко оборонялись, но силы были неравны, крепость пала. Отряд из 3 тыс. воинов во главе с одним из руководителей обороны, чжурчжэнем Ваньянь Экэ, сумел вырваться из осажденного города и на лодках бежал вниз по р. Сушуй. Монголы долго преследовали беглецов по берегу, а затем перегородили реку лодками. Тогда чжурчжэни забросали преграду снарядами те хо пао, названными в источнике «сотрясающий небо гром» (чжэнь тянь лэй). Лодки противника были уничтожены, и отряд Ваньянь Экэ сумел прорваться через заграждение. Это произошло 1 января 1232 г. [94, цз.111, с. 701].

Обратимся теперь к событиям, нашедшим столь же широкое отражение, сколь и различное толкование в литературе по истории огнестрельного оружия. Речь пойдет о применении чжурчжэнями во время обороны Кайфэна в 1232 г. пороховых снарядов чжэнь тянь лэй, произведших своим действием сильное впечатление на монгольских воинов. Эти снаряды, без сомнения, аналогичны тем, которыми пользовался отряд Ваньянь Экэ. Сохранилось следующее описание чжэнь тянь лэй:

«Железный горшок наполняли порохом, зажигали его, [когда] снаряд вспыхивал, его грохот был подобен грому и разносился на 100 ли (50 км), [снаряд] сжигал все в окружности более чем на половину му (307,2 кв. м). Огненные частицы пробивали все железные латы [монголов]. Монгольские воины с помощью грота из воловьих шкур (ню пи дуй)⁷⁶ подобрались к подножию стены, чтобы произвести подкоп… [Осажденные], подвесив снаряды чжэнь тянь лэй на железных цепях, опускали к подножию стены и зажигали [их. Когда они] достигали подкопа, [находившихся в закрытии] людей и бычью кожу разрывало на части» [94, цз. 1113, с. 715 – 716; 18, цз. 166, с. 1824].

Сообщение о характере действия снарядов чжэнь тянь лэй подтверждается записями участника обороны Кайфэна Лю Ци:

«Осажденным помогали огневые снаряды, называемые чжэнь тянь лэй. Когда северные (монгольские) войска подошли к ней (стене), [снаряды] подожгли, и множество врагов были превращены в пепел» [49, цз. 11, л. 3б].

Не останавливаясь здесь на различиях в переводе первого отрывка, приводимого во многих трудах на европейских языках [139, т. 9, с. 166; 162, с. 187; 349, с. 91; 335, т. 1, с. 122; 383, с. 4; 373, с. 258],⁷⁷ отметим, что в значительной части этих переводов фиксируется внимание на вспышке и опаляющем действии оружия чжэнь тянь лэй и на этом основании делается [192] вывод о только зажигательных его свойствах. С другой стороны, наличие в тексте источника термина «хо пао», трактовавшегося как ‘огнестрельное оружие’, и замечание о грохоте, подобном грому, дали право ряду исследователей толковать термин «чжэнь тянь лэй» как 'огнестрельные пушки'. Например. В. Г. Федоров, указывавший на разное понимание исследователями сущности оружия чжэнь тянь лэй, тем не менее считал правильной интерпретацию его как «весьма близко подходящее по характеру своего действия к огнестрельным орудиям… выбрасывающим зажигательные пороховые составы» [196, с. 41] Еще более категорично высказывался Г. Шлегель. Критикуя де Майю и В. Майерса за их переводы этого отрывка, он писал: «Я делаю особое ударение на значении слов “пронизывать латы” (тоу цзя. – С. Ш.), тогда как Майерс переводит это “никакая броня не могла противостоять их ударам” и де Майя переводит как “не было такой брони, которую нельзя было бы разбить”. Очевидно, оба автора избегают принимать за факт то, что пушки цзиньских татар были заряжены ПУЛЯМИ» [383, с. 4].

Перевод те хо пао как ‘железные огнестрельные пушки’ приводит к выводам, которые противоречат смыслу китайского текста о действии оружия чжэнь тянь лэй и искажают исторические факты. Между тем, если описываемое оружие понимать как «железные пороховые снаряды взрывчатого действия», что совершенно ясно из отрывка китайского текста, последний не нуждается в каком-то дополнительном осмыслении. Что касается «пробивания лат», то речь идет, конечно, не о пулях, как полагал Г. Шлегель, а об осколках железного корпуса снаряда, образовывавшихся при взрыве. Фугасное действие пороха, наполнявшего металлический горшок, также вполне очевидно. Поэтому вопрос о сущности порохового оружия чжэнь тянь лэй представляется в настоящее время недискуссионным. Можно считать окончательно установленным, что оружие чжэнь тянь лэй, применявшееся в 1232 г. чжурчжэнями против монгольских войск, относилось к типу те хо пао и являлось железными пороховыми снарядами фугасного действия.

Металлические корпуса фугасных гранат в этот период становятся важной составной частью порохового метательного оружия. В 1236 г. монголы под командованием Аньчжура окружили чжурчжэньскую крепость Хуэйчжоу. Защитники города, руководимые Госяма, «собрали все имеющееся в крепости золото, серебро, медь, железо и, смешав их в расплаве, изготовляли пао» [94, цз. 124, с. 777]. Надо полагать, имеется в виду отливка корпусов для пороховых снарядов, но не огнестрельных орудий, как можно было бы истолковать этот текст.

Первое сообщение о железных пороховых снарядах сунского Китая относится к середине XIII в., однако, исходя из него, можно судить, что эти снаряды для китайцев уже не были новинкой [193] и, по-видимому, давно и в больших количествах изготовлялись на территории Южной Сун. О том, как широко в это время здесь было распространено пороховое оружие, красноречиво говорит докладная записка Бао Хуэя, одного из уездных начальников в Фуцзяни. По его словам, военно-морские силы Южной Сун располагали значительным количеством пороховых снарядов и повсюду знали о методах их изготовления («не было места, где бы не умели их изготовлять, пользуясь этими методами» [256, с. 61]). В этом была суровая необходимость. Окруженное с трех сторон на суше превосходящими монгольскими силами, сунское государство находилось под постоянной, угрозой дальнейшей агрессии противника. Правительство Южной Сун было вынуждено предпринять экстренные меры для подъема боеспособности своих крепостных гарнизонов.

С этой целью видному чиновнику Ли Цзэн-бо в 1257 г. поручили проинспектировать боевую готовность крупных южных городов и состояние производства оружия в них. Сохранившийся доклад Ли Цзэн-бо [34, цз. 5, л. 52а] свидетельствует о том, насколько большой размах в южных районах Китая получило изготовление снарядов те хо пао. По его данным, в городах Цзинчжоу и Хуайчжоу к этому времени было заготовлено более 100 тыс. снарядов те хо пао. Цзинчжоу тогда был крупным центром изготовления железных пороховых снарядов, которое базировалось на железоделательных промыслах этих мест. Как сообщал Ли Цзэн-бо, в городе ежемесячно выпускали от 1 до 2 тыс. снарядов те хо пао. «Даже если принять среднюю цифру 1500 снарядов в месяц, то и тогда дневная выработка составляла 50 те хо пао», – замечает Фэн Цзя-шэн [255, с. 25]. Сделанные в Цзинчжоу снаряды переправлялись также в Сянъян и Инчжоу, к моменту инспекции Ли Цзэн-бо в эти города было доставлено 10 – 20 тыс. таких снарядов. Можно предположить, что это пороховое оружие было одним из существенных факторов, обусловивших столь длительное сопротивление, какое впоследствии оказали Сянъян и Пичжоу монгольским войскам [194б, с. 282 – 284].

Судя по докладу Ли Цзэн-бо, подготовка к обороне крепости Цзинцзян оказалась явно неудовлетворительной, ибо он обнаружил здесь только 85 больших и малых снарядов те хо пао. Очевидно, результатом инспекции было значительное увеличение изготовления железных пороховых снарядов в Цзин-цзяне. Когда в 1277 г. войска Хубилая под водительством полководца Арикайя осадили Цзинцзян, город сопротивлялся более трех месяцев. После того как монголы ворвались в. крепость, двести храбрецов во главе с Лоу Цянь-ся еще десять дней удерживали небольшое укрепление. Ссылаясь на то, что они слишком голодны и не в силах поэтому вести переговоры о сдаче, Лоу Цянь-ся отказался капитулировать. Тогда Арикайя послал осажденным еду. Насытившись, отряд Лоу Цянь-ся вышел [194] навстречу монголам, при этом китайские воины несли с собой какой-то предмет внушительных размеров. Им оказался большой пороховой снаряд (хо пао). Подождав, пока монголы соберутся вокруг, китайцы подожгли фитиль, и страшной силы взрыв потряс город. Обрушились стены крепости, погибли все 200 человек из отряда Лоу Цянь-ся и с ними множество монгольских захватчиков [70, цз. 451, с. 3570; 135, цз. 21, л. 12б; 256, с. 68]. Очевидно, взорванный снаряд относился к типу железных пороховых снарядов (те хо пао), производившихся в самом Цзинцзяне.

Монгольская метательная артиллерия к этому времени уже располагала железными пороховыми снарядами, которые успешно применялись в различных военных походах.⁷⁸ Экспедиция монгольских войск в 1275 г. достигла берегов Японии в заливе Хаката. Японцы мужественно сопротивлялись, но противник внезапно принялся метать железные пороховые шары те пао (яп. теппо) величиной с ручной мяч. Несколько тысяч таких снарядов при метании взорвались со страшным грохотом, потрясшим окрестности. По свидетельствам очевидцев, японские воины, никогда не встречавшиеся с подобным оружием и испуганные страшным грохотом взрывов, в панике бежали, устилая поле сражения трупами [35, цз. 250, л. 6а; 321, с. 120; 330, с. 20, 45 – 47]. В ходе новой экспедиции, которую Хубилай предпринял на Японские острова в 1281 г., как и во время предыдущей, применяли «огневые» снаряды [35, цз. 250, л. 6а; 321, с. 120; 184, с. 60]. При атаке Ики и других населенных пунктов монгольские воины метали снаряды те пао, от взрыва которых погиб японский военачальник Сени Сукэ.

Японские источники сохранили весьма красноречивое свидетельство о характере действия этих снарядов. Участник всех кампаний против монголов, художник конца XIII в. Такэдзаки Суэнага на своей картине изобразил сражение между монгольскими и японскими войсками в 1281 г.; он запечатлел момент разрыва монгольского порохового снаряда (рис. 54). Снаряд раскалывается на две полусферы, из которых верхняя уже разлетелась на части (осколки), а нижняя еще цела [231, с. 120; 255, с. 38; 330, с. 45].

Рис. 54. Разрыв железного порохового снаряда (те пао). Фрагмент картины японского художника конца XIII в. Такэдзаки Суэнага.

Возможно, эти снаряды были подобны тем, которые в годы Цзя-цзин (1522 – 1566) видел на стенах г. Сианя китайский ученый Хэ Мэн-чунь. Он описал железные снаряды те пао, по форме напоминавшие две металлические чашки, сложенные широкой [196] стороной (рис. 55). Гранаты эти назывались «чжэнь тянь лэй», и, по мнению Xэ Мэн-чуня, их следует датировать периодом чжурчжэньско-монгольских войн [92, цз. 5, с. 61]. Но, видимо, больше оснований отождествить их с юаньскими пороховыми снарядами те пао времен монгольских походов на Японию [256, с. 81; 255, с. 39]; они использовались не только в качестве ручного оружия, но главным образом как снаряды метательной артиллерии [184, с. 60].

Рис. 55. Железный пороховой снаряд (те пао) в форме двух сложенных чашек (по Фэн Цзя-шэ-ну [255]).

Если японский художник изобразил взрыв железного порохового снаряда с точностью, которая превращает его картину в своего рода документ по истории порохового оружия, то юаньский поэт середины XIV в. Чжан Сянь выразил свои впечатления о том же в традиционных поэтических образах. В стихотворении, озаглавленном «Те пао син» («Песнь о железном снаряде»), он пишет:

Черный дракон отложил яйцо – как корзина большая, оно лежит. Яйцо разрушая, дракон улетел – как заяц стремглав от грома бежит. Вспышка взметнулась, как солнечный свет, ярких молний краснеет огонь, Грянул грома сильный удар, в хаос все вокруг превратит. [104, цз. 3, с. 55]

Здесь в образной форме описан не только громоподобный взрыв со вспышкой огня, яркой, как солнце и молния, но и шлейф дыма («черный дракон»), сопровождавший стремительный полет снаряда-яйца с горящим фитилем, выброшенного из метательного орудия. Видимо, фугасные железные снаряды производили сильное впечатление на всех, кто был свидетелем их невиданного по силе действия, уничтожавшего вокруг все живое.

Метательные взрывчатые снаряды в железной оболочке явились значительным шагом вперед в развитии китайского порохового оружия. Источники не оставили нам никаких данных о составе пороха в этих снарядах, однако можно с уверенностью говорить о несомненных изменениях в структуре пороховой смеси – удалении большинства мешающих фугасному эффекту примесей и придании пороховым компонентам большей химической чистоты.

С совершенствованием устройства фугасных железных гранат применение порохового оружия чисто зажигательного действия должно было отойти на второй план. Если, говоря о метательных пороховых снарядах хо пао в Х – XII вв., мы могли с уверенностью относить их к типу зажигательных или осколочно-зажигательных, то не меньше оснований считать, что начиная с XIII в. во многих эпизодах боевого применения снарядов хо пао под этим названием выступали уже снаряды с преобладанием взрывчатых свойств пороха, а во второй половине [197] XIII в. они, несомненно, составляли большинство метательных пороховых средств китайской артиллерии.

В 1280 г. рядом с бывшей резиденцией одного из сунских вельмож в Лияне монголы создали арсенал для производства и хранения снарядов хо пао, но вспыхнувши внезапно огонь вызвал большой силы взрыв, разрушивший сам арсенал и соседний особняк до основания. В том же году взлетел на воздух и пороховой завод в Вэйяне, где незадолго до этого китайских управителей заменили монгольскими. Взрыв множества хо пао был необычайно мощным. Как сообщает современник, «грохот был такой, словно рушились горы; стропила и балки от строений под действием взрыва и взрывной волны (пао фэн) разлетались веером на расстояние более 10 ли (свыше 5 км); погибла сотня солдат, находившихся в арсенале, а более двухсот домов в округе вместе с их обитателями были сметены с лица земли» [111, цз. 1, л. 13б – 14а]. Эти происшествия могли явиться только результатом взрыва пороховых снарядов фугасного действия, называемых здесь «хо пао».⁷⁹

Большое значение железные фугасные снаряды имели в формировании ранних видов ствольного огнестрельного оружия. В первых огнеметательных трубах Чэнь Гуя нашли применение дефлаграционные свойства пороха, выбрасывавшего из ствола сноп пламени. С усилением взрывчатых свойств пороха увеличилась и его метательная способность. Пороховые трубы Чэнь Гуя возродились вновь в 1259 г., когда при обороне г. Шоучунь в бамбуковых трубах (ту хо цян) метательные свойства пороха были впервые использованы для выброса некоего предмета, называемого в тексте «цзыгэ», – прототипа пули [70, цз. 197, с. 1498]. Так же как в свое время бумажные оболочки метательных снарядов были заменены металлическими, поиски более прочного материала для огнестрельных труб привели к тому, что изготовлять их стали из металла, т. е. к появлению в Китае первых действительно огнестрельных металлических стволов (хо тун). Предшествовавший этому опыт применения железных пороховых снарядов фугасного действия в метательной артиллерии XII – XIII вв., несомненно, оказал влияние на появление металлических стволов нового огнестрельного оружия.

§ 5. Снаряды отравляющего действия. Сигнальные пороховые снаряды

К первому из указанных типов пороховых снарядов принадлежали «дымовые» шары (янь цю; янь пао), основным назначением которых было создавать сильный дым. По описанию в трактате «У цзин цзунъяо», [198] «шар из пороха весом 3 цзиня (1790 г) снаружи обматывали желтой полынью весом приблизительно 1 цзинь, сверху дополнительно, по правилам [приготовления] огневых шаров (хо цю), обмазывали пастой. [В соответствии с] приказом могли обмазывать толстым слоем. Во время [метания шар] протыкали раскаленным шилом» [87, цз. 11, л. 23а].

В снарядах этого типа пороховой состав играл роль дымообразующего вещества. В источниках однажды упомянута частная задача, которую выполняли «дымовые» шары: создание дымовой завесы с целью маскировки действий войск. В 1183 г., во время инспекции сунским императором Чжао Шэнем флота на р. Фуцзян, возле горы Синлуншань, суда были расположены в пять строев, а затем на воду из блид стали метать снаряды, выделявшие дым пяти различных окрасок (у сэ янь пао). Вскоре все корабли окутала пелена разноцветного дыма, скрыв их от глаз наблюдателей [112, цз. 7, с. 475].

Но основным назначением «дымовых» снарядов было все же поражение живой силы врага, что достигалось путем добавления в дымообразующий (в данном случае – порохообразный) состав токсических веществ, вызывавших различные виды отравлений. Не случайно, например, в оболочке «дымового» шара (янь цю), описанного в «У цзин цзунъяо», волокна кунжута заменены сухой полынью, придававшей дыму свойственную ей горечь. Возможно, при постановке дымовой завесы над своими войсками такие вещества не применялись, но снаряды, предназначавшиеся для обстрела неприятеля, начиняли некоторыми растительными и неорганическими ядами.

Наиболее характерным снарядом такого рода являлся «шар ядовитого дыма» (ду яо янь цю), подробно описанный в «У цзин цзунъяо». Его дымообразующий состав содержал следующие компоненты:

серы	15 лянов (559 г)
селитры	1 цзинь 14 лянов (1118 г)
аконита80	5 лянов (187 г)
плодов кротонового дерева81	5 лянов
белены82	5 лянов
тунгового масла	2,5 ляна (93,5 г)
масла сяо ю	2,5 ляна
измельченного древесного угля	5 лянов
черной смолы	2,5 ляна
мышьяка в порошке83	2 ляна (75 г)
желтого воска	1 лян (37,5 г)
волокна бамбука	1 лян 1 фэнь (37,9 г.)
волокна кунжута	1 лян 1 фэнь

(см. [87, цз. 11, л. 23а]).

Как нетрудно заметить, по своему содержанию ядовитый пороховой состав снаряда ду яо янь цю от пороховой смеси «огневого шара с колючкой» отличался тем, что здесь сухой [199] лак был заменен сильнодействующими ядами, извлеченными из аконита, белены и плодов кротонового деревца. Еще одно вещество – мышьяк, как уже было отмечено, могли добавлять для усиления вспышки пороха, однако нельзя сбрасывать со счетов и его отравляющего действия в этом составе. Весовое соотношение селитры, серы и угля, равное 6:3:1,⁸⁴ несколько иное, чем у остальных пороховых гранат: уменьшение количества селитры сообщало пороховой смеси явно выраженный пламеобразующий характер, что соответствовало основному назначению снаряда – создавать сильную вспышку с дымом, насыщенным ядовитыми частицами.

В остальном же процесс изготовления самого снаряда ничем не отличался от того, который указан для шаров цзи ли хо цю: истолченные в порошок ингредиенты пороха и токсические вещества замешивали на смеси масел и из полученного теста формовали шар. Его пронизывали через центр натянутой как струна кунжутной веревкой длиной 1 чжан 2 чи (3,42 м) и весом полцзиня (298,5 г), необходимой для переноски готового снаряда. Оболочку создавали из тех же предметов и в тех же весовых количествах:

бумаги	12,5 ляна (466,3 г)
кожицы кунжута	10 лянов (375 г)
киновари	1 лян 1 фэнь (37,9 г.)
угольного порошка	0,5 цзиня (298 г)
черной смолы	2 ляна (75 г)
желтого воска	2,5 ляна (93,7 г)

(см. [87, цз. 11, л. 23а]).

Последнее обстоятельство приводит к мысли о том, что размеры и вес шара цзи ли хо цю и шара ду яо янь цю могли быть одинаковыми.⁸⁵

По сообщению «У цзин цзунъяо», «шары ядовитого дыма» метали из блид или прикрепляли к стрелам больших станковых аркбаллист. Попадание ядовитого дыма в дыхательные пути человека вызывало обильное кровотечение из носа и рта [87, цз. 11, л. 23а]. К сожалению, указания на другие поражающие свойства снаряда утрачены в дошедшем до нас тексте трактата, но, очевидно, интенсивная вспышка пороха приводила к разрыву оболочки под давлением газов и разбрасыванию не успевших сгореть частиц ядовитого содержимого шара. Попадая на кожу человека, они вызывали ожоги и явления некроза. Не подлежит сомнению, что основным назначением шаров ядовитого дыма, несмотря на наличие в них пороха, было именно отравляющее действие. Следовательно, они являлись прототипом химических снарядов позднейшего времени.

Подобным же отравляющим шаром, поражавшим частицами извести, которые рассеивались силой порохового взрыва, был снаряд пи ли пао, примененный в 1161 г. при Цайши. Известь [200] как сильнодействующее химическое вещество давно использовалась в Китае при обороне крепостных стен, прежде всего для поражения глаз воинов противника.⁸⁶ Вероятно, до 1161 г. в снарядах метательной артиллерии известь употребляли без пороховой смеси, а Юй Юнь-вэнь впервые объединил их под одной оболочкой. До этого времени по сообщениям источников нельзя судить о наличии пороха в такого рода снарядах. Так, в 1134 г., защищая от чжурчжэней Хаочжоу, жители города приносили на стену кувшины с известью (хуэй пин), которые камнеметчики обороняющихся превращали в снаряды (хуэй пао) и метали из блид наряду с другими ядрами [79, цз. 165, л. 2а]. В следующем году знаменитый сунский полководец Юэ Фэй, посланный на усмирение крестьянской армии Ян Яо в район оз. Дунтинху, в сражении с судами восставших также применил снаряды хуэй пао. Хрупкие бутылки и кувшины, предварительно обмотанные тряпками, наполняли негашеной известью, различными ядами, железными колючками (те цзи ли) и с близкого расстояния метали в суда восставших. Ядовитый дым, выделявшийся в момент гашения извести в воде, и распылявшаяся в воздухе сухая известь разъедали глаза морякам-крестьянам. Ян Яо потерпел жестокое поражение [45, цз. 1, л. 2а; 256, с. 65; 355, т. 4, ч. 2, с. 420 – 421].⁸⁷

Последним в серии отравляющих снарядов укажем «снаряд-горшок с фекалиями» (фэнь пао гуань), описание которого также содержится в трактате «У цзин цзунъяо». Для изготовления снаряда фекалийную массу предварительно сушили, превращали в порошок и после просеивания насыпали в большой керамический горшок. Затем туда добавляли выварку из следующей смеси:

белены	0,5 цзиня (298 г)
аконита	0,5 цзиня
плодов кротонового дерева	0,5 цзиня
рожков локустового дерева88	0,5 цзиня
мышьяка в порошке	0,5 цзиня
сернистого мышьяка	0,5 цзиня
шпанской мушки89	4 ляна (149,2 г)
негашеной извести	1 цзинь (596 г)
масла из бобов эгомы90	0,5 цзиня

(см. [87, цз. 12, л. 51аб]).

Горшки с таким составом метали при помощи камнемета.

Очевидно, содержимое этих снарядов действовало подобно современным кожно-нарывным отравляющим веществам: при попадании в цель горшок раскалывался, а частицы ядовитой смеси, как сказано, могли «через их (т. е. врагов) пробитые панцири попасть на кожные покровы. Тогда образуются нарывы с изъязвлениями» [87, цз. 12, л. 51аб].⁹¹

Перейдем теперь к категории метательных снарядов, обозначенных в источниках как «сигнальные» (синь пао). Сообщения о [201] них появляются в конце XIII в., т. е. в то время, когда в употреблении находились преимущественно фугасные пороховые снаряды, взрывавшиеся с сильным грохотом. К звуковым сигнальным средствам китайской армии, таким образом, прибавился новый способ подачи сигналов. Сведений об устройстве сигнальных пороховых гранат, относящихся к этому периоду, в источниках нет; вполне возможно, что первоначально в этом качестве использовались обычные пороховые фугасы, в связи с характером их употребления получившие название «синь пао».

Когда монгольские войска в начале 1275 г. захватили Чанчжоу, китайские воины под командованием Лю Ши-юна и Яо Иня пришли на выручку. Подойдя к городу, они по сигналу, данному взрывом снаряда хо пао, начали окружение и затем вынудили захватчиков покинуть Чанчжоу [246, с. 7]. Весной следующего года монгольский полководец Ачжу, окружая крепость Янчжоу, подошел к местечку Янцзыцяо. С китайской стороны последовали сигнальные камнеметные выстрелы: «прозвучал один взрыв, подобный грому, – и на стене, как облако, взметнулись знамена, двинулись боевые суда, стрелы посыпались дождем; еще один сигнальный выстрел – и небо покрылось тучами, пошел град» [46, цз. 9, л. 4а; 69, цз. 5, с. 64; 70, цз. 451, с. 3569; 256, с. 63]. Последнее, конечно, оказалось лишь случайным совпадением, но для нас в этом тексте важно указание на несомненно сигнальные выстрелы из камнеметов пороховыми фугасными снарядами. Через месяц под крепостью Хуайань китайские воины вновь по сигнальному выстрелу камнемета начали свое движение против монгольских отрядов Ачжу [46, цз. 9, л. 5б].

Но уже к 1293 г. относится сообщение, проливающее некоторый свет на устройство особых сигнальных снарядов. В это время в нижнем течении Янцзы монгольские войска получили на вооружение сигнальные снаряды в бумажной оболочке (чжи синь пао) [74, цз. 41, л. 61б]. По-видимому, те же снаряды упомянуты в связи с событиями середины XIV в., когда по приказу Чжу Юань-чжана офицеры дворцовой гвардии изготовили несколько снарядов чжи синь пао, употребляя при этом клейстер [114, л. 9б]. То, что в подобных снарядах пиротехники вновь вернулись к бумажным оболочкам, вполне понятно: в XIII – XIV вв. делали порох, который сам по себе уже обладал сильными взрывными свойствами, и не было нужды в снарядах сигнального назначения использовать дорогостоящую чугунную оболочку, роль которой в увеличении силы порохового взрыва ранее несомненно учитывалась.

До сих пор как будто нет единого мнения исследователей относительно тех сигнальных выстрелов из оружия пао, услышав которые монгольские отряды, высадившиеся в 1293 г. на о-ве Ява, должны были собраться в пункте Даха и выступить [202] на Каланг [130, цз. 210, с. 1426; 74, цз. 41, л. 37а]. Хотя еще в 1876 г. В. Грунвельдт писал о том, что едва ли это были выстрелы из пушек, и предположил употребление для этой цели пороховых ракет [324, с. 24], Г. Шлегель позднее не сомневался в применении в данном эпизоде огнестрельных орудий для подачи звукового сигнала [383, с. 1]. Его мнение, однако, не подтверждается текстом источников. В свете сказанного выше и учитывая, что в 1293 г. (а возможно, и несколькими годами ранее) монгольских камнеметчиков вооружили сигнальными снарядами (чжи синь пао), можно высказать предположение о применении именно этих снарядов на о-ве Ява для подачи звукового сигнала.⁹²

Несколько слов о запальных средствах китайских пороховых снарядов. Первоначально порох поджигали, протыкая шары раскаленным шилом. Это было возможно в то время, когда характер взрывчатого превращения пороха не выходил за рамки дефлаграции, протекавшей в какой-то малый, но все же промежуток времени, в течение которого снаряд удавалось выбросить из метательной установки. С появлением снарядов фугасного действия с твердой оболочкой и порохом, обладавшим взрывными свойствами, появляются запальные шнуры. Возможно, на мысль об их использовании пиротехников натолкнули те кунжутные веревки, которыми были пронизаны снаряды некоторых видов. Запальные шнуры представляли собой тонкие бумажные трубки, наполненные порохом и обвитые для крепости растительными волокнами. Сейчас можно утверждать, что в XIII в. пороховые снаряды китайской метательной артиллерии в подавляющем большинстве были снабжены запальными шнурами, с помощью которых и поджигали взрывчатый заряд метательных гранат.

В заключение нельзя не упомянуть об использовании артиллерийских орудий для метания своего рода «снарядов психологического воздействия». Стрельба такими «снарядами», широко практиковавшаяся в крепостных сражениях средневековой Европы и мусульманского Востока, применялась и во время осад на территории Китая. Ее целью было прежде всего воздействие на психологическую устойчивость защитников крепости и одновременно занесение в крепость гнилостных инфекций, отравление источников водоснабжения и т. п. Для этого использовались разложившиеся трупы людей и животных. Так, во время осады Дэаня в 1207 г. чжурчжэни трижды (9, 13 и 20 марта) метали в непокоренный город головы, отрубленные у взятых в плен жителей и воинов, сопровождая выстрелы криками: «Это судьба тех, кто нам не покорится!» [22, л. 13б, 14а, 16аб; 328, с. 192, 194, 199]. С той же целью метали еще кровоточащие отрубленные головы собак [22, л. 56аб; 328, с. 143 – 144].⁹³ [203]

§ 6. Некоторые выводы

Приведенные в этой главе материалы весьма показательны для характеристики того арсенала разнообразных боеприпасов, которыми располагала китайская метательная артиллерия. Неоднократное повторение сообщений о многих фактах в различных источниках, в том числе в записях очевидцев и современников событий, позволяет считать эти факты вполне достоверными и положить их в основу некоторых выводов.

Прежде всего становится ясным, что непороховые снаряды китайской доогнестрельной артиллерии аналогичны или немногим отличались от снарядов, использовавшихся в метательном оружии других стран Европы и Азии. В этом можно убедиться по данным целого ряда работ [147; 149; 150; 165; 188; 189; 218; 298; 305; 307; 319; 330; 341; 346; 377; 385], и некоторые частные различия вследствие местных условий не меняли общей картины. Такое сходство, несомненно, определялось как общим уровнем развития производственных возможностей в феодальный период, так и теми, как увидим дальше, одинаковыми тактическими задачами, которые решались доогнестрельной артиллерией в странах Евразийского материка. Можно, таким образом, говорить о наличии общих тенденций в производстве и применении непороховых снарядов механической артиллерии Азии и Европы. Китай в этом отношении не составил исключения и не шел каким-то особым, «китайским» путем.

Более раннее в сравнении с другими странами появление и развитие первоначальных форм порохового оружия, главным образом в виде пороховых артиллерийских снарядов, придало китайской механической артиллерии значительную поражающую силу. Не принижая первенствующей роли китайцев в развитии раннего порохового оружия на Дальнем Востоке, следует отметить, что в ходе длительных войн Х – XIII вв. заметный вклад в этот процесс внесли и другие народности, населявшие в то время территорию современного Китая, в частности кидани, чжурчжэни, монголы и, возможно, тангуты. Однако, несмотря на сравнительно широкое применение ранних пороховых средств поражения уже в Х – XIII вв., их развитие в рамках механической артиллерии и использование лишь в качестве нового вида традиционной «огневой» борьбы не привели к решительному изменению способов и форм вооруженной борьбы вообще, что произошло только в период господства огнестрельного оружия.

Вместе с тем изложенные материалы значительно расширяют наши знания о ранней стадии эволюции порохового оружия. Анализ этих данных дает возможность рассмотреть под несколько иным углом зрения вопросы, связанные с изучением периода перехода от метательного оружия к огнестрельному.

Существующая классификация эпох развития артиллерии [204] исходит из фактора силы, метающей снаряд. В истории артиллерийского вооружения поэтому различают невробаллистическую (рука – лук – торсионные метательные устройства), баробаллистическую (блиды с противовесом и орудия, в которых роль силы тяжести играло «натяжение» метательного механизма) и пиробаллистическую (огнестрельное оружие) эпохи [189, с. 8; 186, с. 56 – 57; 196, с. 33]. Две первые эпохи не имели ни резких временных границ, ни принципиальных отличий: в их основе лежало использование для метания снарядов механической энергии. Поэтому их можно объединить в одну, доогнестрельную эпоху в развитии артиллерии. Пиробаллистическая эпоха в корне отлична: она характерна использованием принципиально иного источника метательной силы – энергии пороховых газов. Это эпоха огнестрельного оружия, революционизирующим образом повлиявшего на ведение войны.

Между двумя различными эпохами в развитии артиллерии, естественно, существовал переходный период. Его начало приходилось на время расцвета доогнестрельных метательных машин. Метательная артиллерия и в дальнейшем не сразу сдает свои позиции; она некоторое время сосуществует с появившимися позднее, еще несовершенными огнестрельными аппаратами, и только быстрое развитие нового оружия, его неоспоримые преимущества перед оружием метательным приводят к исчезновению в конце концов метательных артиллерийских установок. В связи с этим при изучении переходного периода от доогнестрельной артиллерии к огнестрельной приходится встречаться с множеством разного рода отрывочных, порой противоречивых данных из истории старого и нового оружия, и без определенной системы в исследовании нелегко понять процесс становления и развития нового оружия, его взаимоотношений со старым. Совершенно очевидно, что основным содержанием переходного периода была эволюция нового, порохового оружия от его примитивных форм до высшей ступени – огнестрельных орудий, как таковых. Методическим инструментом исследования может служить классификация этапов этой эволюции.

В 1949 г. такую классификацию предложил известный советский оружейник и ученый В. Г. Федоров. В переходном периоде он различает следующие три этапа:

«1. Баллисты, бросающие сосуды с горящим составом (греческим огнем, а также и с другими составами, близкими к пороху).

Эти метательные машины можно назвать пламеносными баллистами, предназначенными для зажигания горящих предметов и опаления врага, согласно термину, указываемому автором "Истории Чингизова Дома".

2. Орудия, выбрасывающие с помощью пороха горящие хлопья и зажигательные пули, – огнеметные орудия, согласно термину, имеющемуся во многих исторических сочинениях [205] и применительно к заглавию известного труда Марка Грека "Об огнях для опаления врагов".

3. Орудия, выбрасывающие с помощью пороха тяжелые снаряды как основной вид огня для поражения живых и мертвых целей, – огнестрельные орудия в современном их понимании» [196, с. 34 – 35].⁹⁴

Опираясь лишь на немногочисленные, разрозненные и нередко устаревшие сведения о пороховом оружии в разных странах Европы и Азии, В. Г. Федоров тем не менее сумел правильно определить логически последовательные ступени развития этого оружия в переходный период – зажигательное, огнеметное, огнестрельное. Правоту советского ученого еще более подтверждают материалы по истории китайской пороховой артиллерии, которые ярко отражают эти логически последовательные этапы, в тех или иных формах существовавшие и в других районах Евразийского материка.⁹⁵

Первоначальные виды порохового оружия в Китае зародились во время расцвета метательной артиллерии. В силу того, что ранние порохообразные и пороховые составы обладали лишь пламеобразующими и слабыми взрывными свойствами, новое оружие вначале было тесно связано с традиционной метательной техникой как средство увеличения ее поражающего действия и не имело самостоятельного тактического значения. На первом этапе своего развития китайское пороховое оружие представляло собой различные зажигательные и позднее взрывные метательные снаряды (хо пао) натяжных блид, а также пороховые шары и «огневые трубки», которыми снабжались стрелы аркбаллистических механизмов.

Постепенное увеличение силы действия взрывчатого превращения пороха, опыт его применения в «огневых трубках» аркбаллист и «фонтанирующих огнем» зажигательных метательных снарядах в твердой оболочке создали предпосылки для качественного скачка в развитии порохового оружия – использования слабо выраженных метательных свойств пороха в аппаратах ствольной формы, появления пороховых труб огнеметного действия. Это уже известные огнеметные трубы (хо цян), изобретенные Чэнь Гуем, – первый шаг на пути применения для метания энергии пороховых газов.

Отсюда недалеко до логически следующего этапа в развитии нового оружия – использования метательных свойств пороха для выброса из ствола пуль или небольших снарядов. Таким оружием были «копья неистового огня» (ту хо цян), которые уже можно назвать огнестрельными. Деревянные трубы сменились металлическими, огнестрельные стволы (хо тун) по своей эффективности к тому времени соперничали с механическими метательными орудиями. Процесс завоевания огнестрельной артиллерией не только самостоятельного, но и преобладающего положения наряду с упадком и постепенным исчезновением [206] метательных машин доогнестрельного типа составляет отличительную черту последнего этапа, предваряющего эпоху безраздельного господства огнестрельного артиллерийского оружия.

Таким образом, выделяя в переходном периоде этапы зажигательного, огнеметного и огнестрельного порохового оружия, В. Г. Федоров, безусловно, прав.

Однако в свете новых материалов по истории развития порохового оружия, в особенности на территории современного Китая в Х – XIV вв., нельзя не отметить и ее серьезных недостатков как частного, так и общего характера, которые яснее всего обнаруживаются в формулировке В. Г. Федоровым понятия «первый этап переходного периода».

Рассмотрим эту формулировку. Термин «пламеносная (или „огненная") баллиста», заимствованный автором классификации у Н. Я. Бичурина, – это перевод китайского термина «хо лао». Однако в книге Н. Я. Бичурина термин «огненная баллиста» не однозначен: в одном случае он перевел этими словами название оружия хо пао, примененного монголами при осаде Кайфэна в 1232 г., пояснив в скобках, что это «пушки» [162, с. 185], а в другом – назвал железные фугасные снаряды (чжэнь тянь лэй) оборонявшихся в Кайфэне чжурчжэней «огненными баллистами» [162, с. 187]. В. Г. Федоров принял одно толкование термина «пламеносная баллиста» – «метательная машина» – и ввел его в свою формулировку. Но, отражая в ней применение пороха на первом этапе только в зажигательных целях, он перенес это назначение ранних пороховых смесей на сами метательные машины, предназначавшиеся, по его словам, «для зажигания горящих предметов и опаления врага». Таким образом, делая основной акцент в формулировке на метательном орудии, В. Г. Федоров раскрывает значение термина «пламеносная баллиста» не в плане характеристики самого орудия, а фактически в плане характеристики действий снаряда, метаемого этим орудием.

Как уже было показано, и огневой камнемет, метавший пороховой зажигательный снаряд, и аркбаллиста, стрелявшая стрелой с пороховым шаром (а именно к этим орудиям в равной степени можно отнести термин «пламеносная баллиста»), не обладали какой-то особой конструкцией, предназначенной «для зажигания горящих предметов и опаления врага». «Пламеносные» (зажигательные) функции выполняли пороховые снаряды метательных машин, и как раз на факторе использования этих снарядов и следовало бы сделать основной упор в формулировке понятия «первый этап». Но В. Г. Федоров отказался от этого, видимо, потому, что определяющим фактором каждого этапа он считал орудие, посредством которого осуществлялось метание поражающих средств: баллисту, огнемет, огнестрельный аппарат.

Однако если принять орудие в качестве определяющего фактора, [207] то в таком случае придется признать, что не только нарушается единый принцип классификации, являющийся ее непременной основой, но и, что особенно существенно, оказывается искаженным сам процесс развития порохового оружия, составляющий главное содержание переходного периода. В самом деле, фактор орудия приемлем лишь для характеристики второго и третьего этапов переходного периода, поскольку и огнеметные и огнестрельные орудия обладали общим признаком, непосредственно связывающим их появление с развитием свойств порохового оружия, – использованием сперва слабо выраженной, а затем огромной метательной энергии пороховых газов в стволе орудия для выброса пламени и «горящих хлопьев» (огнемет) и снарядов (огнестрельный аппарат). На первом этапе переходного периода орудие метания не обладало этим признаком, источник его метательной силы был чисто механический и не имел никакого отношения к свойствам пороховых смесей. Следовательно, для классификации этапов переходного периода фактор орудия принципиально неприемлем.

Конечно, любая общая характеристика переходного периода или классификация его этапов не могут не учитывать тесной связи раннего порохового оружия с метательной артиллерией, и вполне естественно, что В. Г. Федоров в своей формулировке понятия первого этапа попытался показать взаимоотношение господствовавшей тогда доогнестрельной артиллерии с новым, пороховым оружием, развивавшимся вначале в рамках старого. Но коль скоро главным содержанием переходного периода было развитие нового оружия, совершенно ясно, что в характеристике первого этапа, как и остальных, определяющим должно быть отражение этого развития. Надо полагать, отсутствие достаточного количества материала для анализа помешало В. Г. Федорову построить свою классификацию на этой базе.

По нашему убеждению, не в орудиях или снарядах, а именно среди факторов развития порохового оружия надлежит искать принципиальную основу классификации этапов переходного периода. Как уже говорилось, такой основой для общей классификации эпох в артиллерии является фактор энергии метания. Для пиробаллистической эпохи это метательная энергия пороха. Следовательно, и в переходный период в основе эволюции порохового оружия лежало развитие и использование свойств взрывчатого превращения пороха.

Исходя из этого, мы полагаем, что в качестве принципиальной основы классификации этапов развития порохового оружия в переходный период более правильным было бы избрать использование свойств взрывчатого превращения пороха (в определенной исторической последовательности их проявления – от дефлаграционных до метательных), которое нашло свое выражение в форме их употребления в различных видах порохового оружия – зажигательного, огнеметного, огнестрельного. В этом [208] случае характеристики этапов переходного периода могут принять следующий вид:

• 1. Использование сначала зажигательных и затем слабо выраженных взрывчатых свойств первоначальных порохообразных смесей в пороховых снарядах различного назначения, метаемых механическими орудиями доогнестрельного типа.
• 2. Использование слабо выраженных метательных свойств ранних пороховых смесей для выброса огня и продуктов неполного сгорания пороха из ствольных орудий огнеметного типа.
• 3. Использование метательных свойств пороха для выброса пуль и снарядов из ствольных орудий, т. е. огнестрельных орудий, как таковых.

Рамки этой главы не позволяют изложить сведений китайских источников, характеризующих развитие порохового оружия на втором и третьем этапах периода перехода от метательной артиллерии к огнестрельной. Это самостоятельная проблема, требующая разностороннего изучения. Нет также возможности привести здесь сравнительный материал по истории первого этапа эволюции пороховых средств в других районах Азии и странах Европы. Однако при ознакомлении с этими материалами, изложенными в ряде работ [147; 149; 153; 165; 167; 173; 189; 196; 218; 255; 257; 258; 293; 294; 298; 306; 327-330; 341; 344; 345; 350; 367; 378; 379; 391; 403], складывается впечатление о справедливости предлагаемого принципа классификации и применительно к развитию порохового оружия на остальной территории Евразии. [209]

Примечания

1. Об изготовлении метательных снарядов из камней лэйши сообщается в ряде источников, относящихся, например, к обороне Кайфэна в 1126 г. [79, цз. 68, л. 2б; 121, цз. 1, с. 3].

2. Через много лет, в 1367 г., Чжан Ши-чэн, один из соперников первого минского императора Чжу Юань-чжана в борьбе за власть, при обороне г. Гусу также употреблял в качестве камнеметных снарядов куски фундаментов от разрушенных жилищ и общественных зданий [85, с. 48].

3. Такие же обломки жерновов татаро-монгольские войска использовали в качестве артиллерийских снарядов через несколько лет при обстреле Киева [169, с. 41, 46].

4. Чжао Вань-нянь в «Сянъян шоу чэн лу» справедливо отмечал, что подобные глиняные снаряды камнеметов не упомянуты в классических руководствах по военному делу, например в «У цзин цзунъяо». Но он явно ошибается, приписывая заслугу изобретения таких шаров Чжао Чуню, командиру обороны Сянъяна [107, л. 26б], поскольку глиняные снаряды применялись Чэнь Гуем еще в 30-х годах XII в. Учитывая тесные административные и военные связи Сянъяна и Дэаня, расположенных на недалеком друг от друга расстоянии, можно предположить, что Чжао Чунь или его подчиненные использовали опыт своих предшественников из Дэаня.

5. Такое утверждение встречается в книге Г. Н. Караева «Военное искусство древнего Китая», где даже помещены изображения больших наконечников стрел древнекитайских катапульт (168, с. 154 – 156, рис. 81]. Ошибку Г. Н. Караева можно объяснить тем, что он либо пользовался неточными переводами китайских источников, либо под катапультами понимает аркбаллистическое оружие – явление, часто встречающееся даже в специальной литературе.

6. Как указывается в хронике «У Юэ чуньцю», именно от древнейшего способа отпугивания птиц шариками (дань ва), метаемыми с помощью пружинящей пластины, и ведет свое происхождение лук, а от него – арбалет [109, цз. 9, с. 43]. Конечно, это не более чем традиционное истолкование, подобное многим другим.

7. В статье «”Огневое оружие” средневекового Китая» В. Б. Вилинбахов и Т. Н. Холмовская сообщают о трудностях в изучении истории китайских пороховых средств, заключающихся в том, что «по данным ”Библиографии военной литературы всех эпох”, изданной Лу Да-цзе в 1933 г., из 360 военных трактатов, написанных в тот период (т. е. в XII – XIII вв. – С. Ш.), до наших дней дошло не более 30, причем среди них нет ни одного сочинения, в котором описывалась бы ”огневая борьба”» [155, с. 68].

Мы решительно не можем согласиться с этим мнением. Специальные трактаты об огнестрельном оружии, которое В. Б. Вилинбахов и Т. Н. Холмовская, очевидно, подразумевают под термином «огневая борьба», действительно появляются в Китае значительно позднее указанного времени, в период широкого распространения огнестрельных средств ведения войны. Однако нужно иметь в виду, что сам по себе термин «огневая борьба» (хо чжань) в китайской военной литературе употребляется сравнительно редко, он равнозначен другому термину – «огневое нападение» (хо гун), охватывавшему весь комплекс тактических приемов и огневых средств, применявшихся в наступлении и обороне. Пока пороховое оружие не приобрело самостоятельного значения, а было лишь частью «огневой борьбы» вообще, оно входило в состав остальных средств «огневого нападения». В дошедшей до нас военной литературе IX – XIII вв. (Лу Да-цзе в нее включает не только трактаты) содержится много материалов по «огневому нападению» и, в частности, использованию пороха в военных целях, а в нескольких сохранившихся трактатах есть и соответствующие разделы. Кстати говоря, материалы таких разделов из трактатов «Ху цянь цзин» и «У цзин цзунъяо» В. Б. Вилинбахов и Т. Н. Холмовская сами используют в своей статье.

8. Возможно, наиболее ранним применением порохообразного состава в военных целях в Китае было использование его для воспламенения нефтяной струи в огнеметном аппарате (фан мэнхою), описанном в «У цзин цзунъяо» [87, цз. 12, л. 58 – 61а], но, судя по упоминаниям о нем в некоторых источниках, существовавшем еще в начале Х в. Хотя Фэн Цзя-шэн склонен предположить в данном случае влияние арабской техники на Китай [256, с. 48], больше оснований считать этот аппарат китайским изобретением, поскольку порох и его военное употребление едва ли были известны в это время на мусульманском Востоке. Исследованию этого огнемета посвящено несколько работ (см. [399, с. 167; 212; 355, т. 4, ч. 2, с. 144 – 149; 279]).

9. В качестве примера Фэн Цзя-шэн ссылается на мнение Т. Кэртера [301, с. 55] и П. Пельо [370, с. 432]. Добавим, что аналогичной точки зрения на применение пороха в первое время для увеселений придерживался и Ван Лин [399, с. 164].

10. Серы 2 ляна (75 г – 46%), селитры 2 ляна, растения кокорника (Aristlochia debilis) 3,5 цяня (13 г. – 8%) [256, с. 42].

11. Аналогичную точку зрения высказывает и Дж. Партингтон [367, с. 266, 268, 274], хотя он относит к дефлаграционным свойства пороха, применявшегося в Китае как в XI в., так и значительно позже.

12. Можно указать также на применение зажигательных стрел в известных эпизодах уничтожения отряда Чжугэ Даня (258 г.) [61, цз. 28, с. 328] и в борьбе с осаждавшими в 467 г. крепость Шоуян войсками Лю Мяня [71, цз. 87, с. 688].

13. Плоды этого растения (Lagenarius vulgaris) имели вид двух небольших шаров, соединенных тонкой трубкой.

14. Рисунок с изображением такой зажигательной стрелы опубликован А. Форке [310, с. 107].

15. Факты применения зажигательных пороховых стрел отмечены, например, в 1126 г. [79, цз. 68, л. 7а; 23, цз. 13, с. 271], в 1127 г. [39, цз. 8, с. 196], в 1129 г. [37, т. 186, с. 7308; 355, т. 4, ч. 3, с. 476, 575 – 576], в 1130 г. [278, с. 234], в 1161 г. [79, цз. 237, л. 1а], а также во многих военных эпизодах XII – XIV вв. [39, цз. 32, с. 635, цз. 193, с. 3251; 21, цз. 9, с. 198; 32, цз, 6, л. 2б; 80, с. 3, 14 – 15; 120, цз. 26, с. 87; 69, цз. 5, с. 57; 34, цз. 5, л. 52а; 110, с. 3, 10].

16. Примеров неаргументированных переводов и различных толкований термина «пао» в работах на европейских языках можно привести немало, и далее при необходимости мы будем их отмечать.

17. Употребление классификатора цзо см., например, в работах Ван Чэна, Ли Синь-чуаня, Сюй Мэн-синя, Чэнь Гуя [23, цз. 1, с. 12; 39, цз. 200, с. 3379; 79, цз. 66, л. 9а, цз. 681, л. 3а, 76, цз. 99, л. 9а, цз. 147, л. 5а, цз. 151, л. 7а, цз. 201, л. 10а, цз. 205, л. 6а; 30, с. 7; 107, л. 13б, 156; 121, цз. 3, с. 21, 25, цз. 4, с. 31, 33] и в ряде других случаев. Единственный раз (в «Цзинь ши») встретился классификатор чжи [94, цз. 113, с. 715].

18. К таким словам можно отнести цзя ‘станина’ [30, с. 4, 11; 39, цз. 31, с. 602, 604; 70, цз. 23, с. 176; 79, цз. 66, л. 8б, цз. 68, л. 4б – 5а, цз. 201, л. 8б, цз. 202, л. 3а] или цзюй ‘орудие’ [39, цз. 136, с. 2181; 70, цз. 369, с. 2992], а к выражениям – шэ пао ‘расставить камнеметы’ [70, цз. 451, с. 3569], ле пао ‘[расставить] камнеметы рядами’ [94, цз. 72, с. 466, цз. 77, с. 495], ли пао ‘установить камнеметы’ [130, цз. 121, с. 906; 74, цз. 41, л. 15а; 79, цз. 132, л. 10б; 108, с. 35], ань пао ‘расположить камнеметы’ [79, цз. 66, л. 5а; 110, с. 7], чжань пао ди ‘захватить камнеметную позицию’ [79, цз. 136, л. 7а] и т. п.

19. Касаясь этимологии термина «хо пао», К. Виделу и А. Гальянд еще в XVIII в. отмечали, что в китайском языке к слову пао ‘катапульта’ после изобретения пороха добавили знак «хо» ‘огонь’ и стали употреблять этот термин для обозначения огнестрельных орудий, так же как в латинском языке слову tormentum, указывавшему на баллисту или катапульту, в тех же целях придали слово ignitum ‘огненный, раскаленный’ [295, т. 4, с. 260].

20. В. Г. Федоров приводит весьма показательный пример интерпретации тремя авторами одного и того же свидетельства о применении порохового оружия при осаде монголами Кайфэна в 1232 г.:

«Первый автор: "При обороне осажденного города Пиенг-Кинг в 1232 г.. пускали ракеты, метали железные ручные гранаты и закладывали мины";

Второй автор: "Монголы в 1232 г. стреляли по китайцам из огнестрельных труб, называемых "пао". Китайцы тогда применяли боевые ракеты и бомбы в железных сосудах "йо", их метали при помощи машин (Шивайгоу)";

Третий автор: "В 1232 г. в войне между китайцами и монголами были применены огнестрельные пушки. Когда монголы овладели городом Кайфэнфу, китайцы оборонялись пушками, стрелявшими ядрами, кроме того, были применены и разрывные бомбы, начиненные порохом"» [196, с. 33].

21. Подобное же перенесение названий существовало и в лучном оружии: в императорском указе 1084 г. фигурировали хо яо гун («пороховые» луки) [37, цз. 343, л. 13а]. Ясно, что речь шла о луках, используемых для стрельбы зажигательными пороховыми стрелами.

22. Это не исключало возможности и порой необходимости незначительных изменений в отдельных деталях метательного механизма, которые могли быть внесены в момент приготовления блиды к метанию «огневых» снарядов, а также изменения режима метания, количества натягивавших блиду воинов и т. п.

23. Проанализируем с этой точки зрения текст о «летающем огне» в трактате «Ху цянь цзин»: фэй хо чжэ, хо пао хо цзянь чжи лэй е*. Анализ полезен еще и в связи с тем, что Фэн Цзя-шэн в одной из своих работ о происхождении пороха, справедливо относя употребленный в «Ху цянь цзин» термин «хо пао» к метательной артиллерии, приходит к неожиданному заключению. «Мы нисколько не ошибемся, – пишет он, – если посчитаем это (т. е. текст отрывка. – С. Ш.) указанием на существование огневых камнеметов, вместо камней метавших огневые стрелы» [257, с. 39]. В этом Фэн Цзя-шэн не прав. Как ясно из текста, в нем под «хо пао» и «хо цзянь» подразумеваются предметы однородные, объединенные общим признаком, которым являлась способность, вылетая из метательных устройств, поражать огнем в результате действия пороха. В тексте под «хо пао» подразумевается предмет, выбрасываемый из камнемета так же, как стрела из лучного оружия. Таким предметом мог быть только «огневой» снаряд.

24. Разумеется, сказанное выше не исключает возможности переводить хо пао и как ‘огневой камнемет’ в тех случаях, когда это диктуется характерными признаками изложения в китайском тексте. Вот несколько примеров.

В 1132 г. знаменитому сунскому полководцу Хань Ши-чжуну удалось отбить у чжурчжэней занятый ими ранее г. Цзяньчжоу. Китайский военачальник применил для штурма стены различные машины, осадные мосты, осадные башни, осадные лестницы и оружие хо пао. Так как в тексте перечисляются виды осадной техники, хо пао лучше перевести как ‘огневые камнеметы’ [39, цз. 51, с. 894]. В 1168 г. на учениях в Маотане в присутствии императора Чжао Шэня китайские войска продемонстрировали искусство применения в бою чэ пао (т. е. подвижных блид) и хо пао. И здесь, поскольку в тексте говорится ‘о видах метательной артиллерии, хо пао правильнее понимать как ‘огневые камнеметы’ [40, цз. 4, с. 402; 112, цз. 2, с. 1; 70, цз. 34, с. 244]. Такой же перевод следует дать термину «хо пао», который встречается в некоторых эпизодах, относящихся к осаде чжурчжэнями Сянъяна в 1207 г., где обороняющиеся применили цзю шао пао, ши шао пао (девяти- и десятишестовые камнеметы) и хо пао [107, л. 28а]. В «Сянъян шоу чэн лу» единственный раз при термине «хо пао» мы находим счетный классификатор метательных машин цзо [107, л. 22а]. Во всех других упоминаниях о хо пао термин, обозначающий это оружие, не сопровождается такими классификаторами. В «Синь-сы ци Ци лу» для хо пао употреблен классификатор стрел чжи [110, с. 37], что, с нашей точки зрения, весьма показательно.

25. Дж. Партингтон в своей книге правильно определяет термин «хо пао» как обозначавший «или катапульту, метавшую огнеобразующие вещества, или огнеобразующий предмет, который позднее мог включать некоторые виды свертков или бомб, содержащих огнеобразующие или взрывчатые составы (например, порох)» [367, с. 243]. Однако затем он нередко отходит от этой интерпретации, отождествляя хо пао с другими видами огневого и порохового оружия, что и приводит его к ошибочным выводам [367, с. 251, 259, 264].

26. Все материалы проверены по текстам источников и даны в нашем переводе.

27. Как указывал Фэн Цзя-шэн, неаутентичность текста «У цзин цзунъяо», положенного в основу издания 1934 г., породила у некоторых китайских специалистов мнение о том, что содержащиеся в трактате рецепты пороховых составов включены в него только в XVII – XVIII вв. [256, с. 52 – 53]. Однако те немногие сохранившиеся экземпляры трактата, которые повторяют текст 1232 г., показывают неправомерность такой точки зрения. Другим доказательством может служить тот факт, что Мао Юань-и в трактате «У бэй чжи», приводя эти рецепты, сопровождает их заголовком «Сунские рецепты пороха» [54, цз. 130, л. 3а]. Нужно отметить и следующее обстоятельство. Округ Цзинь-чжоу, где в период Сун добывали серу и который упоминается в тексте рецепта пороха для хо пао, в 1116 г. был переименован, и, следовательно, рецепт не мог быть составлен позднее 1116 г. Есть все основания утверждать, что рецепты пороха в трактате «У цзин цзунъяо» относятся именно к XI в.

28. Фэн Цзя-шэн затрудняется интерпретировать этот термин [256, с. 50 – 51]; ясно лишь, что это один из видов серы. Вероятнее всего, подразумеваются скопления, прожилки самородной серы в виде «гнезд».

29. Волокно кожицы растения кунжута индийского (Sesamum indicum) на втором сверху коленце стебля, как поясняет Фэн Цзя-шэн [256, с. 50].

30. В работах Дж. Партингтона [367, с. 263] и В. Б. Вилинбахова и Т. Н. Холмовской [155, с. 67] это вещество названо «порошок тин»; Хэйдзо Намбо [330, с. 37] говорит об «обычном порошке». Таким образом, для этих авторов значение термина остается неясным. Фэн Цзя-шэн определяет его как «порошок свинца», подобный тому, который идет на приготовление свинцовых белил [256, с. 50].

31. Ровные нитевидные волокна бледно-желтого цвета, снимавшиеся с кожицы бамбука на втором сверху коленце его ствола.

32. Дж. Партингтон [367, с. 263] и В. Б. Вилинбахов и Т. Н. Холмовская [155, с. 67] ошибочно определяют его как окись свинца.

33. В работе В. Б. Вилинбахова и Т. Н. Холмовской [155, с. 67] и в нашей статье [212, с. 166] по ошибке указано соответственно «очищенное» и «чистое» масло.

34. Но не «тунгутовое», как сообщают В. Б. Вилинбахов и Т. Н. Холмовская [155, с. 67]. Это китайское «деревянное масло» из семян растения Aleurites cordata, ядовитое, вызывающее рвоту.

35. Название этого масла никем не определено. Дж. Партингтон [367, с. 263] и Хэйдзо Намбо [330, с. 37] называют его тяжелым, В. Б. Вилинбахов и Т. Н. Холмовская [155, с. 67] – неочищенным. Можно лишь предположить, что оно было густым или вязким и темного цвета.

36. Изложение процесса приготовления порохового состава в книге Дж. Партингтона и в статье В. Б. Вилинбахова и Т. Н. Холмовской неполное, но даже в этом виде вызывает серьезные возражения. В приводимом ими рецепте сразу выделены три вида веществ: 1) «растертые вместе» (сера, селитра, сернистый мышьяк, «порошок тин», окись свинца); 2) «растолченные» (сухой лак, корни бамбука и конопли) и 3) «тесто, состоящее из: „масел, воска и смолы"». Последнее особенно непонятно, поскольку тесто, или пороховая мякоть, образовывалось как раз в результате замешивания порошкообразных веществ на смеси масел. Далее эти авторы пишут: «Все эти ингредиенты рекомендовалось поровну (курсив мой. – С. Ш.) смешать» [155, с. 67], «смешать всё вместе поровну (курсив мой. – С. Ш.)» [367, с. 263]. Это явная бессмыслица: в тексте трактата четко указано весовое количество каждого вещества.

37. На каком основании Хэйдзо Намбо определяет вес всего порохового состава в 30,94 кг [330, с. 37], остается непонятным.

38. Мнения о весовом составе основных ингредиентов пороха – селитры, серы и угля – в приведенном рецепте, высказываемые различными авторами, весьма противоречивы. Чжан Цзы-гао [275, с. 126] исчисляет его как 40 : 14 : 14, поскольку, по его мнению, роль угля здесь играла сосновая смола. Дж. Партингтон, включающий в понятие «уголь» все растительные материалы, масло, смолу и даже некоторые минеральные вещества, получил соотношение 40:21:21 [367, с. 273]. Хэйдзо Намбо вообще не находит в этом составе угля; соотношение селитры и серы, по его данным, равно 2:1, зато количество других веществ он исчисляет в 26% [330, с. 38].

39. В известном среди синологов «Китайско-русском словаре» Палладия (П. И. Кафарова) и П. С. Попова хо цю переведено как ‘огневые кружки, круги’ [169, т. 2, с. 168, 352], что неверно. Этот ошибочный перевод перешел в некоторые опубликованные у нас работы, например в русское издание «Очерков истории Китая» под ред. Шан Юэ, где хо цю названы «огненными зажигательными дисками» [187, с. 293]. В своей статье В. Б. Вилинбахов и Т. Н. Холмовская также пишут о «метательных кружках» [155, с. 66].

40. В названиях других специальных пороховых снарядов XI – XIII вв. знаки «цю» и «пао» нередко чередуются, но совершенно ясно, что речь идет об одних и тех же снарядах.

41. Ван Лин [399, с. 168], а за ним и Дж. Партингтон [367, с. 271], правильно указав назначение этих шаров, тем не менее называют их «сигнальными».

42. Дж. Партингтон [367, с. 269] приписывает выявление этой записи Дж. Нидэму, между тем о ней еще в 1947 г. сообщал Фэн Цзя-шэн [256, с. 53].

43. Во исполнение этого указа уже 1 апреля 1084 г. наряду с большим количеством различного оружия в пограничные районы было отправлено 2000 пороховых стрел и снарядов хо пао [37, цз. 343, л. 13а].

44. К сожалению, подробного описания этого изобретения Чэнь Гуя источники не приводят. В «Сун ши» сказано лишь, что трубы (хо цян) держали 60 человек и с помощью этого оружия были сожжены осадные мосты нападающих. Тан Шоу в «Шоу чэн лу» сообщает больше: использованный для наполнения труб порох был того же состава, что и для приготовления снарядов хо пао (возможно, он уже обладал несколько большими метательными свойствами, чем то зажигательное вещество, которое описано в «У цзин цзунъяо»). Таких труб (хо цян) было изготовлено более двадцати, каждую держали по два человека, один из них поджигал помещенный внутри трубы порох. Сноп огня, вырывавшийся из трубы, опалял людей и зажигал деревянные предметы [121, цз. 4, с. 33].

45. Ван Лин [399, с. 169] ошибочно посчитал этот эпизод сражением чжурчжэньских и монгольских войск.

46. Текст «Сун ши» не оставляет сомнений в том, что в данном случае для метания пороховых снарядов (хо пао) были использованы камнеметы. Однако в ряде работ современных китайских авторов проводится мысль о том, что пао чэ – это огнестрельное орудие современного типа. Такое утверждение, например, встречается в работе Шэнь Ци-вэя «Очерк истории войн между Сун и Цзинь», который пишет об оружии Вэй Шэна: «Использовавшиеся им пао с помощью силы пороха стреляли (курсив мой. – С. Ш.) камнями на расстояние в 200 бу» [287, с. 150]. То же самое он говорит в другой своей книге, «Вэнь Тянь-сян» [286, с. 111 – 112]. Такого же мнения придерживается Хэ Чжу-ци [262, с. 84]. Кстати говоря, в большинстве современных китайских изданий иероглиф 砲 с ключевым знаком «камень», верно отражающий сущность обозначаемого им понятия «камнемет», заменяется иероглифом 炮 с ключевым знаком «огонь». Это также служит поводом для модернизации понятия «пао» и придания ему значения «огнестрельное оружие современного типа», которое не было свойственно ему в старых текстах.

47. А. Моул упоминает об этом же докладе, но на основании другого источника, «Сиху ю лань чжи» («Описание поездок по озеру Сиху». Автор Тянь Жу-чэн), он относит эпизод к 1239 г. [351, с. 115]. Видимо, это ошибка.

48. Из сообщений источников о других эпизодах применения в это время «огневых» снарядов очевидно, что речь идет о Чжан Цзюнь-цзо, внуке Чжан Жуна, одного из китайских камнеметчиков на монгольской службе, который участвовал еще в западных походах Чингисхана. Биографии обоих артиллеристов помещены в «Юань ши» [130, цз. 151, с. 1086], а также в гл. VI настоящей работы.

49. В обоих источниках указывается, что осада Инчжоу имела место в декабре 1274 г. Однако, видимо, правильнее принять дату, сообщаемую в «Юань ши» [130, цз. 162, с. 1152], – октябрь 1274 г., поскольку Инчжоу находился севернее, чем упоминаемые ниже города Шаян и Синьчэн, осада которых происходила в ноябре того же года [194а, с. 284].

50. По другим данным, Шаян был сожжен «огневыми» снарядами, которые метали 12 камнеметов, установленных под стенами крепости монголом Манутаем [130, цз. 131, с, 968].

51. Ван Лин ошибочно считал участником осады Янлобао самого Чжан Жуна [399, с. 170].

52. Упоминания о применении снарядов хо пао встречаются и позднее, в источниках, описывающих военные события XVI в. – период освободительной борьбы китайцев под руководством Чжу Юань-чжана против монгольского владычества и установления власти новой китайской династии – Мин. Приведем несколько примеров.

В 1352 г., участвуя в боях против одного из китайских повстанческих отрядов, китаец на монгольской службе Дунь Туань-сяо оборонял крепость Цянь. В его биографии [130, цз. 188, с. 1311] подробно рассказано, как долго он ожидал, пока ряды осаждающих нарушили свою стройность, и тогда приказал из блид метать в них «огневые» снаряды (хо пао), а затем совершил вылазку, увенчавшуюся полной победой (об этом см. также [120, цз. 26, с. 199]). В том же году другой китайский военачальник, Пэн Тин-цзянь, будучи послан против восставших под руководством Шао У в крепости Пучэн, долго обстреливал город из камнеметов «огневыми» снарядами (хо пао), пока не взял крепость [130, цз. 195, с. 1349]. В 1362 г., борясь за упрочение своей власти против Чэнь Ю-ляна, Чжу Юань-чжан в сражении на воде возле утеса Канланьшань (на оз. Поянху) с помощью «огневых» снарядов (хо пао) сжег более двадцати судов противника [55, цз. 133, с. 978; 83, с. 11, 16]. К 1371 г. относится сообщение о том, что, готовясь к разгрому флота Мин Шэна в Сычуани, Чжу Юань-чжан оснастил свои суда пороховым оружием. По одним данным, победа была одержана в результате применения только «огневых» снарядов (хо пао) [60, с. З], по другим – на судах еще находились и огнестрельные стволы (хо тун) [90, с. 10; 55, цз. 129, с. 952]. Таким образом, к огнестрельным орудиям, специально здесь названным, оружие хо пао явно не принадлежало. Вероятно, это были уже знакомые нам ручные пороховые гранаты.

53. В XV в. пороховое, в том числе огнестрельное, оружие, источником силы которого принципиально не могло быть действие известных механизмов и систем, понимали как действующее силой «сверхъестественного механизма» (шэнь цзи). Отсюда целый ряд названий видов порохового и огнестрельного оружия: шэнь цзянь ‘сверхъестественная [(пороховая) стрела]’; шэнь цзи цян ‘[копье] сверхъестественного механизма [действия]’ (простейшее ружье с запалом) ; шэнь цзи пао ‘[орудие] сверхъестественного механизма [метания]’ (простейшая пушка) и др. В XV – XVI вв. иероглиф 砲 все чаще применяется с ключом «огонь».

54. Речь, видимо, идет о порохе и камнях, которые шли на изготовление как пороховых, так и пристрелочных шаров.

55. Командующий китайскими войсками Мэн Хун.

56. Этот ужасный факт подтверждается и другими источниками, например «Сюй Цзы чжи тун цзянь» [18, цз. 167, с. 1388].

57. Термином «цзинь чжи» обозначалась также навозная жижа, употреблявшаяся для нужд обороны в иных целях, в том числе и для снаряжения специальных отравляющих метательных снарядов. Но снаряды цзинь чжи пао – это зажигательные гранаты, наполненные расплавленным металлом. К. Виттфогель и Фэн Цзя-шэн [402, с. 567] под термином «цзинь чжи пао» ошибочно понимали категорию самих метательных орудий, якобы стрелявших расплавленным металлом.

58. Имеются в виду удары барабана, служащие сигналами при управлении стрельбой.

59. В обоих случаях в тексте приведено название снарядов – «цзинь чжи хо пао». Видимо, это дало повод некоторым исследователям считать, что в данном случае были применены какие-то снаряды с жидким порохообразным составом или металлические орудия, метавшие подобный состав. Я. Прушек полагает, что это могли быть железные сифоны с «греческим огнем» [373, с. 270]. Несомненно, прав Фэн Цзя-шэн, утверждающий, что здесь речь идет о двух видах снарядов: цзинь чжи пао, а также хо пао, при перечислении один иероглиф «пао» опущен, как это принято в китайских текстах [256, с. 58]. Что касается мнения Я. Прушека о применении в Китае в этот период «греческого огня», то оно не подтверждается ни одним историческим фактом.

60. В русском издании «Очерков истории Китая» под ред. Шан Юэ [187, с. 293] этот термин переведен как «греческий огонь», что не только неверно, но и может дать основания для неправильных выводов относительно процесса развития пороха и порохового оружия в средневековом Китае.

61. Вид противоконных и противопехотных препятствий в китайской военной литературе упоминается с III – IV вв. [125, цз. 36, л. 19а]. Наиболее распространенной формой были «малые железные колючки» (сяо те цзи ли), металлические треугольники с заостренными краями и отверстием посередине, нанизывавшиеся на толстую веревку или деревянный стержень. Такие колючие плети разбрасывали на дорогах, в ручьях, перед крепостными стенами с целью затруднить продвижение пехоты и конницы противника [41, цз. 3, с. 49]. Другим видом была большая рогулька с загнутыми острыми концами, как у железной «кошки». Привязанную к цепи рогульку опускали при помощи ворота со стены на осадные машины, зацепляли и опрокидывали их или срывали покрытия с защитных средств осаждающих [87, цз. 12, л. 16а; 121, цз. 2, с. 13; 78, с. 49].

62. В книге Дж. Партингтона и затем в статье В. Б. Вилинбахова и Т.. Н. Холмовской изложение этого рецепта изобилует неточностями, а сам пороховой состав, четко обозначенный в «У цзин цзунъяо» как порох (хо яо), характеризуется как «зажигательный порошок» [367, с. 262; 155, с. 67 – 68], хотя Дж. Партингтон, как уже отмечалось, не сомневается в том, что под термином «хо яо» следует понимать только селитряный порох.

63. Этот вид масла идентифицировать не представляется возможным. Вероятно, легкое или светлое масло неизвестного происхождения.

64. Как Дж. Партингтоном [367, с. 263], так и В. Б. Вилинбаховым и Т. Н. Холмовской [155, с. 68] предметы, отмеченные во второй части описания, почему-то включены в состав самого «зажигательного порошка», хотя из текста в «У цзин цзунъяо» ясно, что бумага, кунжут и другие перечисленные в этой части предметы шли на изготовление оболочки снаряда. Указанные авторы не отметили здесь наличие 2 лянов черной смолы, тоже входившей в обмазку оболочки.

65. Дж. Партингтон, а также В. Б. Вилинбахов и Т. Н. Холмовская допускают серьезную ошибку: рецепт этого порохового состава ими отнесен к изготовлению совершенно другого вида снарядов, а именно пи ли хо цю (см. с. 186 настоящей работы). Такие ошибки – результат заимствования сведений «из вторых рук».

66. Хотя Хэйдзо Намбо определяет общий вес «зажигательного» материала в этом рецепте в 0,91 кг (?), вес всего снаряда, по его мнению, равен 30 кг [330, с. 36 – 37].

67. Это совпадает с соотношением 40 : 20 : 5, выведенным Чжан Цзы-гао [275, с. 126], и примерно равно тому, которое дает Хэйдзо Намбо, – 50% : 25% : 6,25% [330, с. 37]. Отношение 40 : 20 : 56,5, приводимое Дж. Партингтоном [367, с. 273], явно ошибочно в величине, выражающей часть угля.

68. Тоннель, минная галерея, применявшаяся в подземно-минной войне. Галерею подводили под укрепление (стену, башню) с целью их последующего разрушения. В Китае использовалась с глубокой древности. Впервые теория и практика сооружения минных галерей и борьбы против них обобщены в трактате «Мо-цзы» [57, с. 176 – 179]. Войны в средневековом Китае изобилуют случаями употребления минных галерей для разрушения фортификационных сооружений. До появления взрывчатых веществ тоннель, подводимый под стену, укрепляли столбами, которые затем поджигали, в результате обвала тоннеля рушилось и наземное сооружение [41, цз. 3, с. 40]. С появлением порохового оружия в Китае оно стало применяться в подземно-минной войне вначале как средство против воинов противника, прокладывавших галерею, позднее – как подрывное средство.

69. В статье В. Б. Вилинбахова и Т. Н. Холмовской этот снаряд назван «огненным зажигательным шаром, изготовленным из бамбука» (?). Совершенно опущено указание источника на применение в снаряде керамических частиц, поэтому читателю остается неизвестной важная сторона поражающего действия снаряда. Авторы статьи пишут: «Когда такие шары поджигали, раздавался шум, наподобие ворчания» [155, с. 68], тогда как в «У цзин цзунъяо» употреблено выражение пи ли – ‘удар грома’, которое и дало название снаряду. Естественно, что при таком искажении текста источника на первый план выступает именно зажигательное действие снаряда, упорно подчеркиваемое авторами статьи.

70. Вертикальный колодец, служивший для борьбы с минной галереей противника, аналогичен европейскому булеву колодцу. С помощью системы прослушивания оборонявшиеся устанавливали местонахождение минной галереи противника и копали колодец до соединения с тоннелем. В колодец бросали «огневые» и дымовые снаряды-гранаты для того, чтобы вызвать удушье у работающих в галерее воинов противника и поджечь на них одежду. Впервые вертикальный колодец описан в трактате «Мо-цзы» [57, с. 177], данные о таких колодцах встречаются во всех средневековых трактатах, излагающих методы обороны крепости.

71. Нельзя не указать на ошибку, допущенную в «Очерках истории Китая» под ред. Шан Юэ. Авторы книги, говоря об огнестрельном оружии Южной Сун, назвали несколько видов, из которых ни один не был огнестрельным в действительном смысле этого слова [281, с. 245]: изобретенные Чэнь Гуем огнеметные пороховые трубы (хо цян), снаряды камнеметной артиллерии (хуэй пао; пи ли пао) и даже так называемые мусульманские орудия (хуэй-хуэй пао), являвшиеся камнеметами особой конструкции (о них см. гл. IV настоящей работы). Жертвой этой ошибки стал переводчик «Очерков» на русский язык, хотя при внимательном отношении к тексту его должно было бы насторожить уже то, что китайские авторы книги приравнивают камнеметы к огнестрельному оружию. Переводчик еще более усугубил ошибку китайского текста, переведя пи ли пао как ‘камнемет’ [187, с. 342], видимо исходя при этом из указаний «Китайско-русского словаря» [169, т. 2, с. 499] и китайских энциклопедических словарей «Цы юань» [267, с. 1606] и «Цы хай»[266,с. 1458]. Как уже отмечалось в гл. I, «грохот, подобный грому», возникавший в процессе камнеметания из орудий Цао Цао в 200 г., послужил поводом для названия камнеметов «громовыми машинами» (пи ли чэ; пи ли пао). Этот эпизод и нашел отражение в упомянутых здесь словарях. Но если в III в. термин «пи ли пао» действительно относился к камнеметам, то в XII в. он имел уже другой смысл и обозначал пороховые снаряды метательной артиллерии. Приведенный пример показывает, как важно при переводе китайской военной терминологии учитывать изменение сущности обозначаемых одним и тем же термином предметов, нередко происходившее в ходе развития военной техники в Китае.

72. Видимо, не подозревая, что описание процесса изготовления шара пи ли хо цю дано им несколькими строками выше, во второй части рецепта пороха, обозначенного индексом (b), Дж. Партингтон [367, с. 263] приводит то же описание в пересказе из статьи Л. Гудрича и Фэн Цзя-шэна [321, с. 116] со всеми ошибками, которые в ней допущены (например, утверждение, что в снаряде использовали кусочки железа и керамические частицы, тогда как в тексте «У цзин цзунъяо» сказано: «фарфоровые плитки величиной с железную монету»). Затем Дж. Партингтон критикует мнение о взрывчатых свойствах пороха в снаряде, считая это выдумкой. С его точки зрения, при горении порохового состава в снаряде «взрывался» только бамбуковый стержень. Таким образом, он отходит от своей интерпретации термина «хо яо» как селитряного пороха с явно выраженными взрывчатыми свойствами.

73. Трактовка свойств этого снаряда Дж. Партингтоном вызывает серьезные возражения. Он трижды [367, с. 240, 241, 264] упоминает о снарядах пи ли пао, примененных Юй Юнь-вэнем в 1161 г., но, пользуясь различными переводами и пересказами, а не текстом первоисточника, видимо, не подозревает, что речь всюду идет об одном и том же виде снарядов, и не может понять механизма их действия. В одном случае (с. 264) Дж. Партингтон называет пи ли пао «бумажными кулями с известью и серой». При этом он не согласен с мнением Л. Гудрича и Фэн Цзя-шэна о взрывчатых свойствах снаряда и ссылается на авторитет Я. Прушека (который сам же подвергает сомнению), считавшего, что в этих снарядах порох отсутствовал. В другом случае Дж. Партингтон высказывается еще более определенно и столь же бездоказательно. Он отмечает применение Юй Юнь-вэнем «какого-то механизма или изобретения, которое помогло ему разгромить татарский флот, перевозивший тысячи людей и лошадей. Это изобретение было „автоматическим огнем" Юлиуса Африкануса, известным несколькими столетиями ранее на Западе. Слух о нем, возможно, достиг китайцев через арабов, и он не был китайским изобретением» (с. 241). Мы решительно не можем согласиться с таким утверждением, тем более что состав и назначение «автоматического огня», которые он отмечает на с. 8 своей книги, были совершенно другими.

74. В «У цзин цзунъяо» помещено изображение «огневого горшка» (хо гуань), но он не имеет отношения к самим пороховым снарядам: в нем держали горящие угли для нагрева железного шила, воспламенявшего пороховые шары. Тем более нет оснований сравнивать, как делает в своей книге Дж. Партингтон [367, с. 262], эти «огневые» горшки с ранними европейскими огнестрельными аппаратами типа описанных в «Книге о фейерверках» [367, с. 100].

75. Снаряды те хо пао метали, попеременно с каменными ядрами, из тяжелых камнеметных машин, которые в этой связи получили название хэн люй пао ‘камнеметы, разбивающие все без остатка’ (букв.: ‘наперекор всему’) [110, с. 21].

76. О подвижных закрытиях этого типа см. в примеч. 3 к гл. V настоящей работы.

77. Дж. Партингтон в своей книге приводит мнения перечисленных и ряда других авторов о характере действия оружия чжэнь тянь лэй с целью продемонстрировать, как трудно выяснить истину, пользуясь только неквалифицированными переводами китайского текста и разными его толкованиями. К сожалению, сам он не избежал общей участи и вынужден, подобно своим предшественникам, уделить много места анализу различных точек зрения, так и не высказав определенного мнения по поводу характера оружия чжэнь тянь лэй. Кажется, все же он склонен рассматривать его как железные пороховые снаряды взрывчатого действия [367, с. 244 – 245].

78. Так, в 1258 г. при осаде Багдада войска Хулагу употребили для обстрела крепостных стен «железные горшки», которые, несомненно, были железными пороховыми снарядами (те хо пао) [255, с. 511].

79. Подобное же происшествие случилось в 1363 г., когда в резиденции Чжу Юань-чжана произошел взрыв пороха и снарядов хо пао, уничтоживший многоярусную башню – место, где они хранились [67, цз. 10, с. 356].

80. Аконит (Aconitum) – растение семейства лютиковых (Ranunculaceae). Сок его клубневидных корней содержит сильнодействующий яд аконитин (группа алкалоидов), который вызывает судороги и даже паралич дыхательного центра.

81. Кротон (Croton tiglium) – растение семейства молочайных (Euphorbiaceae). Из его семян добывают масло, содержащее ядовитую кротоновую кислоту, оказывающую сильное раздражающее действие на кожу и слизистые оболочки.

82. Белена (Phisochlaena phisaloides) – растение семейства пасленовых (Solanaceae), широко распространенное на Дальнем Востоке. Очень ядовито, содержит до 0,25% алкалоида атропина, вызывающего при отравлений смешанную картину одурманивания и возбуждения, иногда со смертельным исходом.

83. То же, что и сернистый мышьяк.

84. Чжан Цзы-гао дает аналогичное соотношение: 30 : 15 : 5. [275, с. 126], Хэйдзо Намбо – примерно такое же: 38,5% : 19,25% : 6,4% [330, с. 37].

85. Дж. Партингтон [367, с. 263] приводит в своей книге только рецепт порохового состава, не упоминая о предметах, которые шли на изготовление оболочки снаряда. Весовое соотношение селитры, серы и угля он исчисляет как 40 : 30 : 65. Это неточно. По его мнению, снаряд обматывали кунжутной веревкой, тогда как в действительности ее продевали сквозь шар.

86. Так, в «У цзин цзунъяо» [87, цз. 12, л. 63а] описаны применявшиеся с той же целью мешки с негашеной известью (ши хуэй дай).

87. Приводя в собственном переводе отрывок, описывающий этот эпизод, Дж. Нидэм добавляет от себя, что снаряды начинялись также порохом, хотя в тексте источника об этом не говорится, а характер описания действия самих снарядов внушает сомнения относительно применения в них пороха [355, т. 4, ч. 2, с. 420 – 421]. Разумеется, как правительственным войскам, подавлявшим восстание, так и самому Юэ Фэю пороховое оружие было хорошо известно, но утверждать, что оно было применено и в данном случае, серьезных оснований нет.

88. Плоды гледичии японской (Gleditschia japonica) семейства бобовых (Cesalpiniae). Иногда употреблялись в китайских деревнях в качестве мыла. Обладают анестезирующими свойствами.

89. Насекомое (Litta vesicatoria) семейства нарывников (Meloidae). В крови и половых органах мушки содержится ядовитое вещество кантаридин. Порошок из высушенных мушек применяют в медицине преимущественно как раздражающее нарывное средство. Попадая на кожу, кантаридин вызывает боль, жжение, пузыри, при всасывании – воспаление слизистых оболочек, плевры, возбуждение центральной нервной системы, судороги.

90. Эгома (Perilla ocimoides), мелисса китайская – растение семейства бобовых.

91. Пытаясь разобраться в механизме действия этой ядовитой смеси, Ван Лин предположил наличие в снаряде пороха, создававшего ядовитый дым [399, с. 168]. Однако в описании компоненты пороха не указаны, состав же и количество ядовитых веществ, перечисленных в рецепте, достаточны для сильного поражения живой силы противника.

92. Укажем еще на сообщение Э. Паркера об использовании артиллеристами японского сёгуна и полководца Тоётоми Хидэёси в его корейских походах (конец XVI в.) бумажных снарядов (чжи пао) [366, с. 217]. Э. Паркер считает, что это бумажные стаканы-гильзы для артиллерийских снарядов современного типа. Более вероятным будет предположить применение в этом случае метательных фугасных снарядов в бумажной оболочке типа китайских чжи синь пао.

93. Есть сведения, что одним из видов смертной казни, существовавших в киданьском государстве Ляо, было метание осужденного из камнемета [240, с. 453]. О такой же казни, бытовавшей в странах мусульманского Востока, сообщает И. Макдуми [346, с. 192].

94. В. Г. Федоров ссылается на уже упоминавшуюся книгу Н. Я. Бичурина (Иакинфа) «История первых четырех ханов из дома Чингисова». Н. Я. Бичурин, однако, метательные машины называл не «пламеносными», а «огненными» баллистами [162, с. 185].

95. Следует отметить, что Фэн Цзя-шэн, излагая данные по истории пороха и раннего огнестрельного оружия в Китае, придерживается определенной системы, которую едва ли можно назвать классификацией в полном смысле этого слова, но автор проводит ее без изменений во всех своих работах и, видимо, считает не только способом расположения материала. Пороховое оружие переходного периода он делит на зажигательное, взрывчатое и пороховые аппараты ствольной формы, рассматривая все виды оружия и факты его применения отдельно в периоды Сун, Цзинь и Юань. С нашей точки зрения, подобная система не позволяет выявить характерные особенности эволюции порохового оружия в переходный период. Фэн Цзя-шэн зачастую объединяет под одной рубрикой различное по своему назначению пороховое оружие и, наоборот, разрывает по времени и месту сходные процессы развития пороховых средств борьбы на территории современного Китая.

Публикация:
С.А. Школяр. Китайская доогнестрельная артиллерия (Материалы и исследования). Москва: Наука, 1980