О чем стоит задуматься, приступая к написанию рецензии

Уже больше десяти лет назад на экраны вышел голливудский фильм «Гладиатор», имевший успех и удостоившийся, помимо прочих наград, аж пяти премий «Оскар». Неудивительно, что это событие вызвало широкий резонанс, а поскольку в основу сюжета фильма легли перипетии истории античного Рима, пусть и перелицованные сценаристами до неузнаваемости (что называется, «по мотивам»), основной мишенью непрофессиональной критики с самого начала стала историческая составляющая нового пеплума.

Одним из первых отзывов в русскоязычном Интернете стала заметка А. Экслера, по мнению которого «все это творение смотрится как поделка для средних классов школы, где никто не задаст вопроса - откуда в древнем Риме взялись генералы (это все равно что маршала Жукова назвать центурионом) и мавры». Первая претензия принадлежит к числу тех, по поводу которых мне всегда хочется задать вопрос: а это ничего, что персонажи фильма общаются не на латыни, а по-английски (в русскоязычном дубляже, соответственно, по-русски)? И потом, если уж маршал – то почему вдруг центурион? Почему не magister militum, например? К тому же нейтральное general («главный») не подразумевает непременно и однозначно воинское звание, но просто указывает на статус высокопоставленного военачальника. В англоязычной научной литературе этот термин широко применяется в отношении античных полководцев – и римских, и древнегреческих (сошлюсь на Дж. Андерсона, одна из глав классической монографии которого так и называется: ‘The general and his officers’)¹. И как, по мнению А. Экслера, нужно было транслитерировать термин ‘general’ на русский? Что же касается второй претензии, то она и вовсе непонятна: к 180 году новой эры (то есть на момент смерти Марка Аврелия, послужившей отправным пунктом в сюжете фильма) провинция Мавритания уже примерно полтора столетия была частью империи. Оттуда, надо полагать, и брались мавры в Древнем Риме. А. Экслер недоумевает, «с какого бодуна император не мог пришибить где-нибудь в углу вшивого раба-гладиатора (ах, ну да! его же любил весь Рим! а я-то и забыл), а потом даже пошел сам с ним сражаться». Ну, последнее, положим, в самом деле – произвол сценаристов. Но насчет «всего Рима» критик погорячился. Император Гай, более известный как Калигула, к примеру, лишился популярности у толпы (то есть у того самого «всего Рима») из-за убийства прославленного гладиатора-мирмиллона (Suet. Cal. 55, 2).

Однако, любителей поглумиться над вольными или невольными ошибками кинематографистов (необязательно голливудских) немало. Глазастые остроумцы разглядели в кадре и статую, изображающую кулачного бойца Дамоксена из Сиракуз (работы известного скульптора - неоклассика Антонио Канова), и немецкую овчарку (выведенную-де только в 80-х годах XIX века), и даже портрет императора Луция Септимия Севера (правил в 193–211 гг.) в походном шатре Марка Аврелия Антонина (правил в 161–180 гг.). Нехорошо, конечно, – при Марке тот был всего-навсего сенатором (SHA X 1, 5), квестором (SHA X 2, 4), народным трибуном (SHA X 3, 1) и т. д. Не императором, нет. Но за собаку обидно. За собаку хочется вписаться: «В роли лаконской (молосской, эпирской, саллентийской² – нужное подчеркнуть) собаки Лициски – немецкая овчарка Герда» (А ничего, что в балете Арама Хачатуряна «Спартак» партию Марка Лициния Красса – расово верного квирита – исполнял латыш Марис Лиепа?).

Наконец, в 2001 году появилась рецензия за авторством М. Лютого, непосредственно посвященная искажениям исторической правды в фильме Р. Скотта (и полностью оправдывающая по накалу разоблачений не то фамилию, не то псевдоним автора). Что характерно, она была опубликована на сайте X Legio. За истекшие годы этот текст (почти ровесник самого сайта) стал уже частью истории XLegio. Однако, из данного факта вовсе не следует, что содержание названной рецензии соответствует критериям, которых старается придерживаться администрация сайта.

Рецензия М. Лютого, надо сказать, не осталась без внимания серьезной критики. В 2002 году была опубликована еще одна небольшая заметка, посвященная все тому же фильму Р. Скотта: Новый опыт историко-художественной интерпретации античности: фильм Ридли Скотта «Гладиатор».³ Дав в этом отзыве вполне комплиментарную характеристику фильму в целом, Эдуард Давидович Фролов, один из ведущих отечественных антиковедов, отмечает и некоторые огрехи, допущенные его создателями (процитирую): «Значит ли сказанное, что новый фильм Ридли Скотта безупречен во всех отношениях? Нет, конечно. И ему, как и любому произведению, свойственны некоторые недостатки и, разумеется, неточности. Укажем хотя бы на хаос в подборке имен собственных: фантастическая триада имен главного героя, усугубленная в русском переводе формой "Максимус" вместо "Максим", притом что прочие латинские имена на -ус предаются более традиционно и более благозвучно, без этого окончания (Марк, Коммод, Гракх, Гай, Луций); разнобой в именах сенаторов - Гракх (cognomen, семейное имя) и Гай (praenomen, личное имя); странная форма "Проксимо" вместо более естественной "Проксим". Однако, это едва ли не единственные неточности или шероховатости, которые задели наш слух». Таково мнение специалиста. Но Эдуард Давидович не обошел вниманием и помянутую выше рецензию с X Legio. Цитирую дальше: «В целом же фильм производит впечатление достоверности - постольку, конечно, поскольку мы имеем здесь дело с художественным произведением, а не учебно-научным пособием. С этой точки зрения, нам представляются неоправданными и мелочными придирками замечания вроде тех, что представлены в рецензии М. Лютого (опубликована в Интернете на сайте xlegio.enjoy.ru): что-де Марк Аврелий умер от чумы, а не от руки сына-злодея (как будто мало примеров официальных версий насчет смерти правителя от болезни, между тем как он мог быть удушен заговорщиками из числа самых близких ему людей); что такого популярного полководца, как Максимус, невозможно было сместить с командования (а судьба Германика при Тиберии, или Корбулона при Нероне, или Агриколы при Домициане?); что невероятно представить себе римского императора на арене амфитеатра (между тем как древний биограф Коммода определенно свидетельствует о многократных выступлениях императора в качестве гладиатора) и пр. Мы уже не говорим о таких поистине мелочах, как использование в фильме римскими кавалеристами стремян». После подобной отповеди (вежливой, подчеркнуто корректной, но абсолютно недвусмысленной) говорить, в сущности, не о чем. Однако же рецидивы «лютого» неприятия «поделок голливудских ремесленников» (практически цитата) случаются с завидной регулярностью. Именно по этой причине представляется целесообразным вернуться к курьезной рецензии М. Лютого с тем, чтобы на её примере продемонстрировать – преимущественно в связи с военно-историческими сюжетами – сомнительность и крайнюю уязвимость такого рода публицистических экспериментов. Ведь, при ближайшем рассмотрении, наряду с «неоправданными и мелочными придирками» в тексте М. Лютого содержатся прямо ошибочные или неточные утверждения.

Начинает рецензент с небольшого экскурса в историю жанра, вспомнив два классических голливудских пеплума: «Спартак» с Кирком Дугласом (1960 г.) и «Клеопатра» с Элизабет Тейлор (1963 г.). Оба, по его мнению, стоят неизмеримо выше «поделки» Р. Скотта – первый в художественном плане, второй в плане соответствия исторической традиции.

«Даже "Спартак" – полный вымысел с исторической точки зрения, однако в нем хорошо передан дух поздней республики. (…) Сенатские интриги в исполнении Лоуренса Оливье и Питера Устинова – это вам не бицепсами играть: старая английская театральная школа что-нибудь да значит» – пишет автор рецензии. Ну, вообще-то, фильм был снят Стэнли Кубриком по роману американского писателя Говарда Мелвина Фаста (кстати, лауреата Сталинской премии мира). Так что это уже априори – вымысел (точнее, художественный вымысел, причем второго, а то и третьего порядка: роман > сценарий > фильм). Насчет бицепсов, пожалуй, рецензент несколько преувеличил: здесь многое зависит от жанра, в котором снят фильм. Что же касается мастерской актерской игры, то стоит подчеркнуть, что есть некоторая разница между «театральной школой» и «актерской школой» – кинематограф и театр, мягко говоря, не совсем одно и то же. К тому же персонаж Питера Устинова (Лентул Батиат, ланиста) в сенатских интригах если и засветился, то исключительно мельком. В остальном с рецензентом трудно не согласиться: как заметил один маститый литератор, экранизация романа "Спартак" с Кирком Дугласом, Лоуренсом Оливье и Тони Кёртисом – знаковое событие для американского кино.

Негодуя по поводу вольного обращения голливудских сценаристов с историческими фактами, рецензент пишет: «"Клеопатра", в общем соответствующая истории, тут скорее исключение». Какой истории? В чем соответствующая? Молчание…

Вердикт, вынесенный рецензентом фильму Ридли Скотта, звучит так: «С исторической точки зрения, "Гладиатор" – полный бред от начала до конца». Сразу возникает вопрос: а что рецензент подразумевает под «исторической точкой зрения»?

Батальные сцены фильма вызывают у М. Лютого «смех благодаря своей вопиющей нелепости». Нельзя не согласиться: во всех без исключения фильмах этого жанра – можно вспомнить, например, франко-румынский фильм Серджиу Николаеску «Даки» (1967 г.) или тот же «Спартак» С. Кубрика, – батальные сцены поставлены с огромным числом отступлений от источников, трактуемых, как правило, весьма произвольно. Но не стоит забывать, что пеплум, по справедливому замечанию Э. Д. Фролова, – не учебно-научное пособие. Режиссерский произвол оправдывается естественным стремлением к зрелищности и динамизму батальных сцен, пусть и в ущерб исторической точности. Странно требовать от современного художественного произведения достоверности в передаче античных реалий, многие из которых попросту неизвестны. Но уж если рецензент взялся критиковать фильм Р. Скотта в аспекте адекватности «исторических деталей», то он, по меньшей мере, сам обязан иметь о них адекватное представление. На поверку, однако, это не всегда так, чтобы не сказать больше. Приведу несколько примеров (с цитатами).

«Никогда лучников не ставили позади тяжелой пехоты. Кое-кто, слегка знакомый с военной историей, мог бы привести мнение авторитетов для обоснования возможности подобной расстановки. На это я могу возразить, что даже великие полководцы (Ксенофонт, Наполеон) откровенно бредили в своих теоретических рассуждениях…» - сурово констатирует автор рецензии (и прибавляет: «Мне (да и истории, я думаю, тоже) известен один (!) случай подобной расстановки. Некто Фрасибул…»). Однако в «Диспозиции против аланов» Флавия Арриана (Arr. Ekt. 12, 13) говорится следующее: «Пусть же будут построены позади правого крыла армяне … потому что все они являются лучниками. А впереди них пусть будут построены пешие италийские когорты». И далее (по поводу другого участка построения): «…чтобы тяжеловооруженные являлись защитой перед дротикометателями, а те метали дротики с возвышенности поверх голов» (Arr. Ekt. 14). Заметим, что Арриан не был кабинетным теоретиком, он участвовал в Парфянском походе Траяна и, по-видимому, командовал легионом⁴. Надо полагать, что автор рецензии готов возразить: Арриан (как и Ксенофонт или Наполеон) бредит – ведь его «Диспозиция», как-никак, теоретическое сочинение (или рассуждение?). Хорошо, допустим, что это так. Но вот у Диона Кассия (Dio Cass., LXXIV, 7, 1-5) описывается не теоретическая, а вполне реальная ситуация, причем практически современная событиям, по мотивам которых сочинялся сценарий фильма Р. Скотта: «…Нигер разбил свой лагерь … на хорошо укрепленном холме; и он расположил в своей передней линии тяжеловооруженных, затем копьеметателей и камнеметы, а за всеми остальными лучников, для того, чтобы передовые шеренги, сражающиеся на близком расстоянии, могли сдерживать своих противников, в то время как другие с расстояния пустили в ход свою силу над головами тех, кто впереди. (…) [Публий Корнелий] Ануллин, видя это, поставил своих тяжеловооруженных впереди, а позади них всех своих легковооруженных, чтобы последние, выпуская свое оружие с расстояния над головами других, сдержали врага, пока передние наступали вверх по склону безопасно для себя...». Речь идет о битве при Иссе (194 г. н. э.) между армиями Песценния Нигера и Септимия Севера. Лучники, стреляющие из-за порядков тяжеловооруженной пехоты, показаны и на рельефах колонны Траяна (113 г. н. э.) – бесспорно, в постановке батальных сцен именно на этот источник ориентировался Р. Скотт (или его консультанты).

Восточные лучники позади боевого порядка. Колонна Траяна. Рим, 113 г. н.э.

Scene L, Cast 177-179. Воспроизведено по: C. Cichorius, Die Reliefs der Traianssäule, Berlin, 1896, Taf. 50

Лучники-ауксилиарии ведут стрельбу через боевой порядок пехоты. Колонна Траяна. Рим, 113 г. н.э.

Scene CXV, Cast 309-311. Воспроизведено по: C. Cichorius, Die Reliefs der Traianssäule, Berlin, 1896, Taf. 86

«Никогда пехоту не строили в 4 ряда … Минимальная глубина строя, которую можно встретить в серьезных сражениях – 8 человек и то для греческой фаланги» - утверждает рецензент. Не скажу про римлян, но у греков бывало – например, в четыре шеренги (а не «ряда») строились спартанцы в 408 г. до н. э. (Diod. XIII, 72, 5, 6) и наемники Кира Младшего в 401 г. до н. э. (Xen. Anab. I, 2, 15). Бывало и меньше: две шеренги (Polyaen. II, 1, 24) или, даже, одна (Isocr. Arch. 99).

«Легковооруженных – велитов (…) было примерно в 10 раз меньше, чем тяжеловооруженных (…)» - сурово наставляет рецензент, забывая о том, что к последней четверти II века никаких велитов в римской армии не было уже почти три столетия как. Велитов нет уже в марианском легионе (конец II – начало I вв. до н. э.).

«Лучники в фильме одеты в доспехи вавилонского образца – кольчуга и островерхий шлем. Легковооруженные воины Рима применяли кожаные доспехи … Ну а шлемы подобной формы римляне не применяли вообще» - назидательно заключает автор рецензии. Что он подразумевает под «доспехами вавилонского образца» – тайна сия велика есть, потому как кольчуга появляется лишь спустя несколько веков после падения Нововавилонского царства в 539 г. до н. э. Лучники же в фильме одеты в полном соответствии с репрезентативным (и аутентичным) иконографическим источником – рельефами колонны Траяна, представляющими римских лучников-ауксилиариев в кольчугах и сфероконических шлемах (Auxiliary Infantry D по классификации Генри Рассела Робинсона). Один такой шлем, бронзовый, римской работы (с рельефными изображениями Минервы, Марса, Нептуна et. al.), хранится в Археологическом музее в Софии (инв. № 6176).⁵ Кстати, именно этот экземпляр послужил прототипом шлема римского лучника на рисунке-реконструкции, исполненном Питером Коннолли для Центрального римско-германского музея в Майнце.⁶ Сходный по геометрии купола бронзовый шлем II в., с изображениями Юпитера, Марса и Виктории, хранится в Археологическом музее Загреба (инв. № 9229).⁷

Шлем из Караагача (Брястовца). Болгария

Бронза. Археологический музей, София. Инв. № 6176. Воспроизведено по: G. von Bülov. Schätze aus Thrakien. Leipzig, 1985, Abb. 53

Шлем из Джяково. Хорватия, II в. н.э.

Бронза. Высота - 20,5 см. Археологический музей, Загреб. Инв. № 9229. Фото И. Каюмова

"Сирийские", "пальмирские" или "левантийские" лучники на марше. Колонна Траяна. Рим, 113 г. н.э.

Scene CVIII-CIX, Cast 289-290. Воспроизведено по: C. Cichorius, Die Reliefs der Traianssäule, Berlin, 1896, Taf. 80-81

«Император, сражающийся как гладиатор – это, мягко говоря, нонсенс. Коммод действительно выходил на арену цирка. Но это вызывало презрение к нему не только со стороны сената, но и со стороны простого народа!» – читаем в рецензии.

Во-первых, не вполне ясна позиция рецензента – так выходил император на арену или нет? Вроде бы сам автор рецензии вынужден признать, что – да, выходил. Но уж если признал, то к чему говорить о каком-то нонсенсе? Тем более, Коммод был не первым из принцепсов, кто выходил на цирковую арену – Светоний сообщает о подобных выходках Калигулы, сражавшегося на арене боевым оружием и участвовавшего в колесничных бегах (Suet. Calig. 54). Во-вторых, известное неодобрение, конечно, имело место быть (Коммод, каким его представляет традиция, вообще персонаж довольно одиозный), но подчас смешанное с восхищением – как раз у простого народа: «со всей Италии и из соседних провинций спешили люди, чтобы посмотреть…» (Herodian. Hist. I, 15). А уж самому Коммоду на народное неодобрение было, очевидно, начхать с высокой колокольни: согласно Элию Лампридию, этот импозантный император «выступал в гладиаторских боях и с такой радостью принимал прозвания гладиаторов, словно получал прозвания за триумфы» (SHA VII, 11, 10); он одержал на арене свыше тысячи побед в поединках и чрезвычайно гордился своими цирковыми подвигами. Опять же, об отношении Коммода к народу («на глазах которого он очень часто бился как гладиатор» – то есть никакого «сногсшибательного факта», а именно «нечто, само собой разумеющееся») Элий Лампридий сообщает следующее: «Несмотря на то, что при его выступлениях в боях народ часто встречал его с благоговением как бога, он, думая, что над ним насмехаются, дал в амфитеатре приказ морским воинам, натягивавшим тент, избивать римский народ» (SHA VII, 15, 6).

«Между прочим, именно такие фокусы Коммода и привели его к закономерному концу – он был задушен голыми руками римским борцом в собственной опочивальне» – сообщает автор рецензии, бичующий создание Р. Скотта за «исторические несообразности», «исторические ляпы и несоответствия, огромное количество коих по всему фильму не оставило … равнодушным» строгого рецензента. Надо полагать, что, по его мнению, поводом (или причиной?) убийства Коммода стало его увлечение гладиаторскими боями. Но Геродиан рассказывает нечто совсем иное (Herodian. Hist. I, 15). Да и род занятий Нарцисса, убийцы Коммода, различные источники указывают неодинаково: по Диону Кассию он гимнаст, по Сексту Аврелию Виктору – слуга для умащений, по Геродиану – просто некий юноша, крепкий и цветущий.

«Вообще, не понаслышке знакомые с военной наукой нации отказывались от применения колесниц в силу их дороговизны и неэффективности» – говорится в рецензии (почему-то, в контексте обсуждения цирковых ристаний). Что имел в виду рецензент, не вполне понятно. В фильме колесницы присутствуют исключительно на цирковой арене, а не в полевых сражениях и не в боевых порядках римских легионов. И, между прочим, эффективность колесниц на поле боя тоже не всегда оценивали так, как утверждает рецензент. Например, колесницы активно применялись в Египте в эпоху Нового царства, на древнем Ближнем Востоке, в иньском и ханьском Китае (уж китайцев-то трудно упрекнуть в пренебрежении военной наукой) – применяли очень широко и на протяжении длительных периодов.

«Если б стремя изобрели во время Аврелия, на ход мировой истории это оказало бы не меньшее воздействие, чем создание атомного оружия» – утверждает рецензент. И далее поясняет: «Стремя могло способствовать грандиозному прорыву, … за счет преимуществ в области металлургии и общей подготовки солдат римляне могли обрести значительное преимущество над ордами варваров».

Ну, если обратиться к истории римской армии рассматриваемого в рецензии и, особенно, последующего периодов, нельзя не заметить неуклонное возрастание роли конных формирований. Уже Септимий Север (193-211 гг. н.э.) удвоил число конных гвардейцев (equites singulares Augusti). Значительные конные соединения из германцев набрал император Максимин Фракиец (235-238 гг. н.э.). Большое значение в деле создания качественно новой конницы имели реформы, проведенные императором Галлиеном (253-268 гг. н.э.). Возможно, именно в это время была увеличена численность легионной конницы со 120 до 726 человек. Аврелиан еще более усилил легионную конницу и, главное, создал из нее самостоятельные тактические подразделения (promoti). Вероятно, легионная конница, наряду с другими конными формированиями (далматинскими, мавританскими, осроенскими), стала ядром сформированного Галлиеном конного корпуса. Это мощное мобильное соединение, способное выполнять самостоятельные задачи, с 359 г. базировалось в Северной Италии, в Медиолане (совр. Милан). По сути, созданный Галлиеном конный корпус являлся мобильной резервной армией, способной противостоять врагу на угрожаемом направлении, без ослабления пограничной линии, неизбежного при переброске в район боевых действий войск с соседних участков границы. Дислокация корпуса на севере Италии позволяла, в случае необходимости, быстро перебросить его на Рейн или Дунай. О важности, придававшейся императором этому подразделению, свидетельствует, в частности, тот факт, что его командир был, фактически, вторым человеком в государстве, превосходя значением даже преторианских префектов.

Еще при Александре Севере (222-235 гг. н.э.), во время войны с персами, было организовано подразделение панцирных конников-катафрактариев. Переброшенное затем на Запад, это подразделение применялось в операциях против германцев, а позже участвовало в походе Максимина Фракийца на Италию. Особенно возрастает значение тяжеловооруженной конницы при Аврелиане, что объясняется необходимостью ведения войны с противниками, в войсках которых этот род войск имел значительный вес, прежде всего – Персией и Пальмирой. И все это – при отсутствии стремян!

Таким образом, очевидно, что конница уже в III веке, следуя логике исторических процессов, постепенно превращается в основной род войск. Однако, это не стало панацеей – в падении римской империи военный фактор был далеко не первостепенным. Конечно, можно пофантазировать, вслед за рецензентом, что изобретение стремени революционизировало бы тактику римской конницы (хотя это в высшей степени сомнительно), но и это допущение никак не предполагает справедливость утопического прогноза, что «тогда Римская империя вполне могла бы устоять».

Рецензент укоряет создателей фильма: «За спиной Аврелия на одном из воинских значков явственно читается "PRETORIAN". А между тем, преторианцы сидели в Риме и следили за порядком в столице. На военные действия они не выезжали».

В общем-то, в упрек реквизиторам можно было бы поставить исключительно одно: неточное написание слова PRAETORIAN. На поверку, однако, это не более, чем невнимательность самого М. Лютого, поскольку в действительности на значке (в фильме) написано PRÆTORIA XIV. В остальном – ничего удивительного и невероятного в присутствии преторианцев в действующей армии нет. Так, в 69 г., при Кремоне, преторианцы сражались и на стороне Вителлия, и на стороне Веспасиана (Tac. Hist. II, 11, 15; 92; III, 23; 55; 58; 69). При Домициане префект претория Корнелий Фуск руководил военными операциями в Дакии (Suet. Dom., 6, 1), участвовали преторианцы и в Дакийских войнах Траяна (Dio Cass. LXVIII, 32, 4). Применительно к рассматриваемому периоду можно процитировать современного оксфордского историка Б. Ранкова: “Praetorians accompanied Lucius Verus on his Eastern Campaign of AD 162–6 and Marcus Aurelius in the North between 169–175 and 178–180. Two prefects were killed, and the prowess of the Guard is celebrated on Marcus’ Column”.⁸ Согласно Юлию Капитолину, префект претория Фурий Викторин погиб во время войны с маркоманами, в 169 г. (SHA IV, 14, 5). Как видим, заблуждаются не создатели фильма «Гладиатор» (или их консультанты), а сам автор критической рецензии.

«Кавалерия категорически не могла действовать в лесу. Идеально для кавалерии подходила равнина, ведь даже холмы снижали ее эффективность! В "Гладиаторе" мы видим, как именно в лесу кавалерия римлян наносит решающий удар» - пишет рецензент.

Между тем, Тацит, описывая сражение при Идиставизо, на берегу р. Везер (16 г.), упоминает такой маневр конницы: «В тылу у германцев поднимался высокоствольный лес с голой землей между деревьями. Равнины и опушки лесов занимали отряды варваров; только херуски засели на вершинах холмов, чтобы во время сражения обрушиться сверху на римлян» (Tac. Ann. II, 16); «…Германик приказывает наиболее доблестным всадникам напасть на них с фланга, а Стертинию с остальной конницей обойти врага и ударить на него с тыла (…) Навстречу херускам устремляются пехотинцы, и одновременно их тыл и фланги теснит высланная заранее конница» (Tac. Ann. II, 17). Как сказано выше, в тылу у германцев «поднимался высокоствольный лес с голой землей между деревьями». Вообще складывается впечатление, что битва в фильме «Гладиатор» поставлена по мотивам описания Тацита. Достаточно вспомнить состав войска Германика (по Тациту): «…впереди вспомогательные отряды галлов и германцев, за ними — пешие лучники; затем — четыре легиона и Цезарь с двумя преторианскими когортами [sic!] и отборною конницей; далее столько же других легионов и легковооруженные воины вместе с конными лучниками и когортами союзников» (Tac. Ann. II, 16). Здесь и лучники (тогда как, согласно рецензии, «римляне почти не применяли лук»), и преторианцы (в то время, как, по мнению рецензента «на военные действия они не выезжали»). В фильме, безусловно, множество отступлений и несоответствий в деталях, однако и показано там вовсе не конкретное сражение при Идиставизо.

В рецензии также утверждается: «А уж если говорить о татуировках, то легионеры носили татуировки "legia – patria nostra" ("легион – наше отечество"), причем для каждого легиона татуировка была своя». Источник столь уверенного заявления для меня остается загадкой. В самом деле, в традиции есть сообщения о нанесении на тело (конкретно – на руку) воинов, а также оружейников государственных фабрик, неких меток (Veget. Epit., I, 8; II, 5; C Th. X. 22. 4), но эти свидетельства относятся к позднейшему времени (согласно даты, прямо указанной в статье Кодекса Феодосия – к концу IV века), а главное – речь идет о маркировке с целью воспрепятствовать попыткам дезертирства. Что именно представляла собой такая метка, была ли это именно татуировка или, может быть, клеймо (тавро), неизвестно.

И все бы ничего, если бы не тот обличительный накал, с которым рецензент обрушился на очередной продукт голливудской киноиндустрии. В результате рецензия производит трагикомическое впечатление: призванная, очевидно, не оставить от голливудской «поделки» камня на камне, она демонстрирует не столько ошибки американских кинематографистов, вольные или невольные, сколько поверхностное представление автора рецензии о предмете. Так стоит ли браться за разоблачения, а главное – стоит ли с таким пафосом подавать эти самые разоблачения, если на поверку сами инвективы рецензента далеко небезупречны? Не случайно Марк Аврелий Антонин среди прочих добродетелей, которым старался следовать, называет «неосуждение – то, что он не начинал бранить тех, кто выговаривал что-нибудь, как варвары, или не по-столичному или неблагозвучно, а только изловчался произнести как следует, в виде ответа, подтверждения или встречного рассмотрения не слова уже, а дела, или с помощью другого какого-нибудь ловкого упоминания» (пер. А. К. Гаврилова).

1. J. K. Anderson. Military Theory and Practice in the Age of Xenophon. Berkeley and Los Angeles, 1970

2. Подробнее см. здесь: А. К. Нефёдкин. Использование собак в римском военном деле // PB № 17, 2001

3. Э. Д. Фролов. Новый опыт историко-художественной интерпретации античности: фильм Ридли Скотта «Гладиатор» // Мнемон. Исследования и публикации по истории античного мира / Под ред. Э. Д. Фролова. СПб., 2002

4. См.: А. К. Нефёдкин. Арриан: Жизнь и творчество / Арриан. Тактическое искусство. СПб., 2010. – С. 9

5. G. von Bülov. Schätze aus Thrakien. Leipzig, 1985, S. 86, Abb. 53

6. P. Connolly. Greece and Rome at war. London: Macdonald Phoebus Ltd, 1981, p. 309, fig. 12

7. H. Russel Robinson. The Armour of Imperial Rome. London, 1975, p. 85, pl. 237

8. B. Rankov. Guardians of the Roman Empire. Oxford, 1994 (2000), p. 14–15

Публикация:
XLegio © 2011