Несколько замечаний в ответ

“Конечно, стиль рецензии зависит от выбора автора, но все же стоит придерживаться некой научной (или даже бытовой) этики в работах, пусть даже электронных – от жанра и вида это не зависит.”

Как это верно подмечено! Полностью и безоговорочно присоединяясь к сказанному выше, я не допускаю мысли, что сам рецензент осознанно не следовал этому правилу при написании собственной рецензии на книгу Ю. А. Виноградова – вероятно, уклонения от означенного правила объясняются полемической увлеченностью рецензента.

“Нет особых сомнений в том, что типичным неметаллическим панцирем греков был полотняный. В V-IV вв. до н. э., судя по письменным источникам, он был самым обычным у греков (Aen. Tact., 29,4; Nep., 11,1; Paus., VI,19,7), ведь именно он был удобным и легким.”

Приведенные ссылки, между тем, не являются однозначными свидетельствами того, что хочет удостоверить ими рецензент. Рассмотрим их последовательно. Сочинение Энея Тактика представляет собой набор практических рекомендаций. В этом свете неудивительно, что, рассуждая о скрытной доставке оружия, автор упоминает именно неметаллические панцири (причем – именно полотняные), как наиболее адекватные для выполнения поставленной задачи: не бряцающие, легкие, к тому же, возможно, компактные в сложенном виде (в отличие от, например, кожаных) – и благодаря этому оптимально подходящие для сохранения скрытности. И в древности, и в другие эпохи с целью соблюдения подобных предосторожностей могли использовать, в том числе, и необычное (или не вполне обычное) оружие или снаряжение. Достаточно вспомнить «…нумидийские [щиты], из кож, более легкие и производящие меньше шума при ударе» (Sallust. Iugurth., 94, 1), которыми воспользовались во время Югуртинской войны римские солдаты – именно в целях маскировки. Странно было бы на основании этого эпизода присваивать римлянам нумидийские кожаные щиты в качестве обычного снаряжения – но именно эти щиты оказались полезны в определенных обстоятельствах. Так что ни о распространенности льняных панцирей в Греции, ни о том, что льняной доспех “был самым обычным у греков … неметаллическим панцирем”, приведенное свидетельство Энея Тактика, взятое само по себе, ничего определенного не говорит.

Сообщение Непота вообще противоречит тому, что утверждает рецензент. Римский писатель приписывает введение льняного (полотняного) панциря Ификрату, заменившему им, в частности, кольчугу (lorica serta), что не соответствует известным данным и требует отдельного обсуждения. Если рецензент признает это сообщение корректным, то он противоречит сам себе, утверждая, что льняные (полотняные) панцири “…появляются на изображениях лишь со второй половины VI в. до н. э. и широко использовались в классический период”. Согласно Непоту, такие панцири получают распространение не ранее IV в. до н. э. Именно это я и имел в виду, когда писал, что рецензент «оспаривает непререкаемый для историка примат письменного источника, ссылаясь на иконографию (и неизбежно вступая на зыбкую почву произвольных интерпретаций и догадок)»

Павсаний в том месте, на которое ссылается рецензент, пишет о посвящении Гелона и сиракузян Зевсу (в Олимпию), скорее всего – о карфагенских трофеях. Конечно, греки иногда посвящали в храмы не только трофейное, но и собственное вооружение – об этом свидетельствуют и письменные источники (например, эпиграмма Анакреонта, AP VI, 712), и артефакты (например, известный шлем коринфского типа с посвящением Мильтиада, Олимпия, inv. В. 2600). На этом основании можно, с определенной натяжкой, заключить, что у западных греков льняные панцири были распространены. Но вот шлем с посвящением другого сиракузского тирана, Гиерона, найденный при раскопках Олимпии (Лондон, Британский музей, inv. GR 1928.6-10.1) – не греческий, а этрусский, трофейный. Посвящение именно вражеских трофеев было обычной практикой у греков. У того же Павсания упоминаются посвящения предметов воинского снаряжения из военной добычи (Paus. VI, 19, 4). Так что в льняных панцирях в указанном месте у Павсания правильнее видеть трофейные, карфагенские доспехи. На то, что это трофеи, косвенно указывает и число панцирей: трудно представить мотивы, которыми руководствовались бы Гелон и сиракузяне, посвящая три панциря из числа собственных доспехов.

Я далек от мысли, что рецензент сознательно мистифицирует читателей и отношу указанные несоответствия на счет поспешности, с которой он писал свои “Несколько замечаний”

“Панцирь же у спешенного всадника на гребне из Солохи явно восходит к греческим прототипам, даже прикрытая чешуйчатым усилением нагрудная часть находит аналоги на аттической вазописи.”

На первом из указанных памятников (это кратер Мастера Берлинской гидрии из музея Метрополитен, Нью-Йорк, inv. 07.286.86; ARV² 616, 3 (3)) вообще нет ни одного панциря с чешуйчатым усилением нагрудной части. Оба других также не демонстрируют даже отдаленно сходных (не то, что полных!) аналогов панцирю персонажа с солохского гребня. Я далек от мысли, что рецензент пытался ввести читателей в заблуждение – вероятно, это просто досадная небрежность.

“Как я писал в рецензии на книгу Ю. А. Виноградова, уже исследователи рубежа XIX-XX вв. обнаружили в античных источниках тенденцию наименования словом махайра греческого оружия типа турецкого ятагана, а кописом — варварского клинка типа серпа. Повторять их аргументацию в кратком ответе нет смысла, вероятно, стоит посвятить этому отдельную статью.”

Здесь сразу несколько немаловажных нюансов, требующих комментариев. В рецензии читаем: “в источниках прослеживается тенденция наименования первым словом [т. е. словом «махайра»– Д. А.] греческого оружия типа турецкого ятагана, а вторым [«копис» – Д. А.] — варварского клинка типа серпа”. То есть – во-первых – здесь мы видим не “исследователи … обнаружили”, а безапелляционную констатацию некоего факта. Имеет ли такой факт место быть?

Во-вторых, налицо неточность (чтобы не сказать «ошибочность») характеристики того оружия, которое в современном оружиеведении носит наименование «копис» (или – для более обычного в отечественной литературе словоупотребления – «махайра»). Клинок античной махайры можно сравнить – по форме – с непальским ножом кукри, но не с классическим ятаганом (хотя известны и ятаганы с махайровидными клинками). Редкое изображение античного клинка, отдаленно напоминающего ятаган, можно видеть на росписи чаши Мастера Триптолема (Эдинбург, Королевский музей, inv. 1887.213; ARV² 364, 46 (е 13)), и это – оружие персидского воина, сражающегося с вооруженным классической махайрой эллином. Данный пример очень наглядно демонстрирует различия в форме клинков.

В-третьих, довольно спорно определение “тенденции”, якобы прослеживающейся “в источниках”. Да, и махайрой, и кописом может быть, по-видимому, названо, в том числе, и оружие “типа серпа” (ρομφαία Плутарха, falx латинских авторов), но явной, магистральной тенденции здесь не просматривается. Например, Геродот так и называет “варварское оружие типа серпа” – «серп», δρέπανον (Hdt. VII, 92, 93), а Климент Александрийский употребляет в том же значении синонимичный термин ’άρπη (Clem. Al. Strom. I. 16, 75, 5). Да, конечно, термин κοπίς в классической традиции может быть употреблен в отношении варварского – например, персидского (Xen. Cyr. II, 1, 9) или египетского (Xen. Cyr. VI, 2, 10) – оружия. Да, тот же Ксенофонт упоминает эллинские всаднические махайры в таком контексте (Xen. Anab. I, 8, 8), который не дает очевидных оснований говорить о “стилистических целях”. Однако, как было сказано выше, «отмеченная рецензентом “тенденция …” не столь очевидна». Оба термина взаимозаменяемы. Тенденцию можно было бы усмотреть в том, что слово μάχαιρα вообще часто используется применительно к варварскому клинковому оружию, но – к совершенно различным видам клинкового оружия. Я далек от мысли, что рецензент не приводит какой-либо аргументации своего утверждения из-за отсутствия таковой, ограничившись ссылками на мнения других исследователей – Соломона Рейнака, Стефана Биттнера и Вилли Либенама. Кстати, ссылка на статью последнего в Realenzyklopädie не вполне понятна: В. Либенам ни разу не упоминает ни слово μάχαιρα, ни слово κοπίς, не обсуждает обозначенную рецензентом “тенденцию” и вообще ссылается исключительно на латинских авторов – Цезаря, Вергилия, Квинта Курция, Вегеция и других. Вероятно, данная ссылка включена рецензентом по рассеянности. В статье С. Рейнака (по другой приведенной рецензентом ссылке) речь, кстати, также идет не о терминах κοπίς и μάχαιρα, а о другом, упомянутом уже греческом слове, – δρέπανον, – как тождественном латинскому термину falx. Греческая μάχαιρα присутствует в этой статье только в довольно экзотическом варианте δρέπανομάχαιρα, приводимом схолиастом Аристофана (у трагика – ξιπομάκαιρα (= искаженное ξιφομάχαιρα); Aristoph. Thesm. 1127) – как параллель falcatus ensis (серповидному мечу) Овидия (Ovid. Met. I, 718, etc). Вообще же, в классическом словаре Daremberg et Saglio, в статье Эмиля Берлье, посвященной непосредственно античным мечам (E. Beurlier. Gladius), копис назван «изогнутым мечом, который часто трудно отличить от махайры» («Κοπίς, sabre recourbé, souvent difficile à distinguer de la μάχαιρα»). Где же тенденция? Остается надеяться, что в обещанной статье рецензент развернуто обоснует свое мнение (а не мнение “исследователей рубежа XIX-XX вв.”), согласно которому Ю. А. Виноградов ошибся, упомянув в научно-популярном тексте оба синонимичных (по Ксенофонту) термина, один из которых (kopis) прижился в зарубежной, а другой (махайра) – в отечественной историографии. Хотя, возможно, в поисках аргументации рецензент обратится к мнению помянутых “исследователей”, а именно к статьям Эдмона Сальо (E. Saglio. Machaera; Idem. Copis).

“Наконец, не стоит переносить, как это делает Д. П. Алексинский, существование ручек щитов из дерева, упоминаемых Энеем Тактиком (29,11-12), писавшим свое сочинение во второй четверти IV в. до н. э., на вытянутые щиты фракийцев, появившиеся в эллинистическую эпоху (Plut. Aem. Paul., 18, 3)...”

Интересно, где рецензент нашел у меня подобный перенос? Эней Тактик в приведенном мной фрагменте пишет о плетеных щитах, в то время как щит θυρεος – дощатый. И плетеный щит у Энея, и щит типа θυρεος оснащались деревянными рукоятями – но из этого не следует, что они идентичны по каким-то другим параметрам.

Не совсем понятно, зачем рецензент упоминает роспись дромоса в Казанлыке. Изображенные на ней воины показаны не с классическими щитами типа θυρεος, а с какими-то отличными от них щитами с иначе устроенными рукоятями – по-видимому, ременными. Нет у казанлыкских щитов ни характерного для щита типа θυρεος вертикального ребра, ни металлического умбона – а эти элементы конструкции щита, при той степени детализации, с которой исполнена роспись, должны были бы присутствовать. Я далек от мысли заподозрить рецензента в злонамеренности и подтасовках, и списываю отмеченные неясности на его невнимательность.

Публикация:
XLegio © 2011