Возвращаясь к началу разговора

Итак, с «маниакально-параноидальным постоянством» продолжу.

Рецензент пишет: «оппонент великодушно простил мне стиль рецензии на книгу Ю.А. Виноградова». Было бы любопытно узнать, на каком основании сделан этот неожиданный, парадоксальный вывод. Свои соображения относительно категорически недопустимого тона обсуждаемой рецензии я сформулировал в первой же заметке и мое мнение по данному вопросу нисколько не поменялось. О чем я, собственно, и высказался в тех выражениях (и с теми интонациями), которые, на мой взгляд, наиболее адекватны.

«Критик оспаривает мое мнение о том, что полотняные панцири были самым обычным и наиболее распространенным типом панциря у греков.»

Отнюдь, я оспариваю не «мнение» рецензента (а точнее, не популярную точку зрения, существующую и безотносительно мнения рецензента), а корректность цитаты из его рецензии (цитата продублирована чуть ниже). Упорство, с которым рецензент отстаивает свои некорректно сформулированные тезисы, честное слово, заслуживает лучшего применения.

«…критик увлекся объяснением исторических ситуаций (…) Да, действительно, все три источника (…) рассказывают о конкретном историческом эпизоде...»

Поскольку у рецензента речь шла о греческих льняных панцирях, то как минимум один из упомянутых «эпизодов» заведомо следовало бы исключить. Как можно догадаться, я имею в виду не Непота, чья информация, кстати, не находит подтверждения в параллельном свидетельстве Диодора (Diod. XV, 44).

«И это симптоматично, что прямо указывает на распространение именного этого типа панциря. Тем более, что и сами ссылки на наличие полотняного панциря в античной литературе не очень многочисленны.»

Но рецензенту известно, что это далеко не так. Льняные панцири упоминаются в классической традиции неоднократно. Например, о льняных панцирях (египетских) сообщает Геродот (Hdt. II. 182; III. 47). Он же пишет о льняных панцирях сирийцев (Hdt. VII, 63) и финикийцев (Hdt. VII, 89). Интересно, что в тех случаях, когда снаряжение того или иного народа подобно эллинскому, Отец истории специально отмечает это (например, Hdt. VII, 74 – о лидийском снаряжении; VII, 89 – о шлемах финикийцев; VII, 90, 93–95 – о киприотах, карийцах и т. д.). И это, говоря словами рецензента, симптоматично. Упоминает льняной доспех – на этот раз, персидский – и Ксенофонт, причем как вполне обычный, местный (Cyr. VI, 4, 2). В другом сочинении Ксенофонт пишет о льняных панцирях халибов (Xen. Anab. IV, 7, 15) и моссинойков (Xen. Anab. V, 4, 13). Согласно Страбону, льняные панцири – снаряжение лузитанов (III, 3, 6). Даже двойной льняной панцирь Александра Великого, упомянутый Плутархом, – трофейный, по-видимому, персидский (Plut. Alex. 12). Одним из редких упоминаний собственно греческого (как можно думать) льняного панциря остается, таким образом, фрагмент Оружейной оды Алкея (fr. 15 B; AP 14, 73), а это VII в. до н. э.¹ То есть традиция позволяет сделать вывод о достаточно широком распространении разнообразных льняных доспехов в античном Средиземноморье, но не о том, что, как пишет рецензент, в Элладе «они появляются на изображениях лишь со второй половины VI в. до н. э. и широко использовались в классический период» (вот она, искомая цитата). Что же касается иконографии, то, к примеру, Ханс Дройзен считал панцири, представленные на многочисленных произведениях классической греческой вазописи, скульптуры и рельефа (те самые, в которых рецензент уверенно опознает льняные), кожаными.² Так считают и некоторые другие исследователи, причем не только в отношении памятников классического периода.³ Так что данный вопрос вовсе не столь однозначен.

«Нет никаких причин отказываться от мнения о том, что полотняный был основным видом неметаллического панциря у греков» - пишет рецензент. А это как посмотреть. Впрочем, полемизировать по данному поводу в рамках темы этой дискуссии несколько избыточно.

«Сообщение же Павсания (VI,19,7) о посвящении сиракузянами трех полотняных панцирей в Олимпию, скорее, говорит о посвящении карфагенского оружия, нежели своего оружия, хотя и последний вариант нельзя исключить, что признает и сам критик» - пишет рецензент.

Нет, критик этого не признает. У Павсания случаи посвящений «своего» оружия оговариваются особо (например, Paus. VIII, 47, 2; X, 21, 3), в отличие от обычных посвящений вражеских трофеев (например, Paus. I, 15, 4). В данном же случае нет никаких реальных оснований считать посвященные панцири не карфагенскими, а греческими. Так что ссылка, приведенная рецензентом – на поверку очевидная мистификация.

«Далее, критик, рассматривая приведенные мной аналоги в греческой вазописи к скифскому панцирю с чешуйчатым усиления на груди на воине с гребня из кургана Солоха, высокопарно резюмируют» - пишет рецензент. И продолжает: «Между тем, если бы критик сам был хоть сколько-нибудь внимателен и имел бы навыки сравнительно-исторического анализа, он заметил бы…». Ну что ж, пожалуй, стоит просто-напросто привести все три изображения и сравнить представленные на них доспехи с обсуждавшимся скифским панцирем (Рис. 1–3). Складывается впечатление, что рецензент сослался на первые попавшиеся вазовые изображения панцирей с чешуйчатым усилением. Аналогов панцирю Солохского гребня на этих изображениях, к которым настойчиво (уже дважды!) апеллирует рецензент, нет. Это очевидно и без навыков «сравнительно-исторического анализа» – вполне достаточно навыков простого сравнительного анализа.

Рис. 1. Роспись кратера, мастер Берлинской гидрии. Метрополитен, Нью-Йорк, inv. 07.286.86; ARV2 616, 3 (3)

Воспроизведено по: Pfuhl E. Malerei und Zeichnung der Griechen. Bd. III. München, 1923. Taf. 191, Abb. 507

Рис. 2. Роспись волютного кратера, Painter of Bologna 279 (name vase). Болонья, ARV2 612, 3 (2)

Воспроизведено по: Pfuhl E. Malerei und Zeichnung der Griechen. Bd. III. München, 1923. Taf. 192, Abb. 508

Рис. 3. Роспись волютного кратера, Altamura painter. Лондон, Британский музей, inv. E 469; ARV2 612, 3 (2)

Воспроизведено по: Pfuhl E. Malerei und Zeichnung der Griechen. Bd. III. München, 1923. Taf. 193, Abb. 510

Приведенные рецензентом по поводу разночтения терминов копис/махайра ссылки и цитаты доказывают ровно одно – правоту видного британского антиковеда Э. Снодграсса: «the Greeks seem to have been highly inconsistent in their nomenclature of weapons».⁴ Это замечание, сделанное ученым как раз на предмет данного разночтения («This sword would certainly be covered by the old and widely-applied Greek term machaira, and it may also have borne the stricter name of kopis …»⁵), я процитировал в самой первой своей заметке.

«Д. П. Алексинский видит серьезное различие в использовании слов «копис» и «махайра» в научной литературе... Никаких ссылок на данные работы не следует. Между тем, в западной научной и научно-популярной литературе термином «махайрой» называется греческий кривой меч»

Не стоит приписывать мне того, чего нет в моей предыдущей заметке – речь не о «серьезном различии», а об устоявшемся словоупотреблении. В русскоязычной литературе термин «махайра» был принят повсеместно,⁶ тогда как термин «копис» (по крайней мере, до Ю. А. Виноградова) практически не употреблялся. В зарубежной же литературе, что прекрасно известно рецензенту, для обозначения греческой махайры используются оба термина, в том числе – как равнозначные («machaira ou kopis»⁷). Крупнейший зарубежный специалист по древнегреческому вооружению, Э. Снодграсс, в одной из своих работ вообще избегает термина «махайра».⁸

Рецензент ссылается на Мильтиадеса Хатзопулоса (см. прим. 15), а между тем по приведенной ссылке читаем: «L’armement offensif consistait en … une épée, le plus souvent recourbée (kopis, machaira)». Что это – простая невнимательность рецензента? Кстати, и Н. Секунда по ссылке, указанной рецензентом (там же), пишет: «The Greeks had several names for different swords, and it is difficult to establish which terms applied to which type. (...) Kopis, literally 'chopper', was used of the domestic meat-cleaver, and in a military context presumably covered both the falscion and the recurved sabre. Xenophon (Eq. 12.11) used the word machaira as a synonym for kopis (...) so the term machaira was probably applied to both the recurved sabre and the falchion, but not the straight sword ». Как видим, термин «копис» и здесь стоит на первом месте.

«Да, действительно, по форме клинка махайра напоминает кукри, но у последнего клинок обычно выходит из рукояти под углом (…), чего нет у греческого клинка» - а я, кстати, только о форме клинка и писал, а вовсе не проводил прямую аналогию. Хотя при ближайшем рассмотрении «угла» при переходе к рукояти – то есть резкого изгиба хвостовика – у классического кукри нет (Рис. 4). Кстати, именно с кукри, а не с ятаганом, сравнивает махайру Дж. Андерсон.⁹

Рис. 4. Кукри, Эрмитаж, Инв. № 2643

«У Фукидида «махайра» – это только оружие горных фракийцев (Thuc., II,96; VII,27), что явно свидетельствует о том, что историк понимал под данным оружием определенное клинковое оружие фракийцев.»

Возможно. Но парадокс в том, что находки классических махайр во Фракии очень редки, а типичные фракийские однолезвийные клинки, представленные многочисленными археологическими находками, заметно отличаются по форме.¹⁰

«Как видим, нет особых оснований, вслед за Д. П. Алексинским, считать, что в источниках можно усмотреть тенденцию…»

Приведенные рецензентом примеры, вообще-то, демонстрируют обратное, то есть наглядно иллюстрируют мой тезис.

«все же в классических греческих источниках махайра, – в первую очередь, греческое оружие».

Не спорю, в первую очередь – безусловно греческое. Но, между тем, Геродот неоднократно называет махайрой (не кописом) египетское (Hdt. IX, 32) или подобное египетскому (Hdt. VII, 90) клинковое оружие.

«В псевдо-исторической «Киропедии» идеальный полководец Кир приказал персам … упражнять вооруженными щитом и махайрой (Xen. Cyr., II,1,21) – явно теоретические рекомендации Ксенофонта, учитывая метательный характер персидской тактики»

Возможно. Но персы названы махайрофорами уже у Эсхила (Aes. Pers. 56). Тоже теория? Эсхил, как известно, знал о персах не понаслышке.

О кописе рецензент пишет: «Видимо, и греческое название восходит к восточному наименованию меча, что указывает на его происхождение».

Видимость может быть обманчива. Связь греческого «копис» и древнеегипетского «хепеш» (hpš), исходя из фонетического сходства, еще в 1837 году, на заре египтологии, предположил британский ученый Дж. Уилкинсон.¹¹ Однако эта гипотеза, похоже, не получила подтверждения. Показательно, что данный сюжет отсутствует в классической работе П. В. Ернштедта, посвященной египетским заимствованиям в древнегреческом языке.¹² Греческий термин образован от греческого же глагола κóπτω¹³ – «ударять», «разить», «отсекать» и др.¹⁴

«У самих греков кописом обозначали кухонных тесак, которым реалии мясо…»

Греческие кухонные тесаки и рыбные ножи хорошо известны. Можно привести в качестве иллюстрации известный краснофигурный кратер 380–370 гг. до н. э. со сценой разделки тунца (Чефалу, Museo Fondazione Culturale Mandraliska, inv. 2)¹⁵ – тесак в руке одного из представленных на нем персонажей при всем желании невозможно сравнить с серпом (это к словам рецензента о том, что термин «копис» употреблялся для обозначения «варварского клинка типа серпа»). Клинок изображенного инструмента, в чем нетрудно убедиться, не серповидный, а махайровидный (Рис. 5).

Рис. 5. Роспись краснофигурного кратера, 380–370 гг. до н. э. Чефалу, Museo Fondazione Culturale Mandraliska, inv. 2

Принимая во внимание противоречивость античных свидетельств, мы имеем следующее: оба термина – махайра и копис – греческие, оба могли быть применены по отношению к различным видам клинкового оружия (и даже не только оружия) и при этом могут быть употреблены в традиции как синонимы. Что и требовалось доказать.

«Стоит добавить, что обычный овальный щит кельского типа, оснащенный умбоном, имел горизонтальную металлическую рукоятку которая крепилась напротив умбона (…) Откуда критику известно, что фиреосы обычно оснащались деревянными рукоятками, он, как видим, не пишет»

Процитирую (по приведенной самим же рецензентом ссылке): «…рукоять. Последняя делалась из отдельного куска дерева, обычно укрепленного железной полоской, и прикреплялась к щиту с внутренней стороны».¹⁶ Чтобы исключить возможную при переводе путаницу, процитирую и оригинальный текст: «This handle is made of separate piece of wood usually reinforced with a strip of iron which was nailed to the shield at either end».¹⁷ П. Коннолли, как видим, пишет не о «металлической рукоятке», а о металлической крепежной детали деревянной рукоятки.

Настойчивые усилия рецензента перевести обмен репликами в плоскость научной дискуссии трудно расценить иначе, как желание увести разговор в сторону от его первоначальной темы, иными словами – упорно демонстрируемое рецензентом нежелание признать, мягко говоря, избыточность критических положений своей рецензии, которые я квалифицировал в первой заметке как малоубедительные или вовсе необоснованные, но категоричные нападки. Ответы и пояснения рецензента только подкрепляют верность такой характеристики. Рецензент упрекает меня: «оппонент … стиль своего ответа мне оставил без комментариев, очевидно, полагая, что это нормально». Да, именно так: я полагаю, что стиль моего ответа вполне адекватен стилю и тону рецензии, и ламентации рецензента про «двойные стандарты» смотрятся, по меньшей мере, нелепо.

---

1. Можно, конечно, вспомнить льняной панцирь Аякса Оилеева (Ilias. II, 529), но в таком случае нельзя обойти молчанием льняные же панцири мисийских предводителей, Адраста и Амфия (Ilias. II, 830).

2. H. von Droysen. Heerwesen und Kriegführung der Griechen (in: K. F. Hermann. Die griechischen Antiquitäten), Freiburg, 1889. S. 6–7.

3. A. M. Mansel. Osttor und Waffenreliefs von Side (Pamphylien) // AA 1968 H. 2. S. 271.

4. A. M. Snodgrass. Arms and Armour of the Greeks. Baltimore and London, 1999, p. 97.

5. Ibid.

6. Например: Н. И. Сокольский. Боспорские мечи // МИА 33. М., 1954. С. 134–136; В. Д. Блаватский. Очерки военного дела в античных государствах Северного Причерноморья. (Причерноморье в античную эпоху. Вып. 7) М., 1954. С. 47; Е. В. Черненкo Oружие из Семибратниx курганoв // Скифские древнoсти. Kиев, 1973. С. 70 – 71; Е. В. Черненко. Ножны греческого меча из Ольвии // Скифы и сарматы. Киев, 1977. С. 124; И. Р. Пичикян. Ножны ксифосов и махайр в Северной Бактрии // СА 1980, 4. С. 207 – 208; Е. В. Черненко. Деталь ножен ксифоса из Ольвии // Античная культура Северного Причерноморья. Киев, 1984, с. 174, 177; М. В. Горелик. Оружие Древнего Востока. М., 1993. С. 40; Ю. А. Винoградoв. Обломок маxайры из Mирмекия // Арxеoлoгия и истoрия Бoспoра. Вып. ІІІ. Kерчь, 1999. С. 153 – 159; Назарoв В. В., Сoлoвьев С. Л. Oружие арxаическoй Березани // Античнoе Причернoмoрье: Сбoрник статей пo классическoй арxеoлoгии. СПб., 2000; Литвинский Б. А. Бактрийское вооружение в древневосточном и греческом контексте / Храм Окса в Бактрии. Т. II. М., 2001. С. 278 и др.

7. P. Ducrey. Guerre et guerriers dans la Grèce antique. Paris: Payot, 1985, p. 93.

8. A. M. Snodgrass. Early Greek Armour and Weapons. Edinburgh, 1964, p. 100–102, 112 (везде - kopis).

9. Дж. К. Андерсон. Древнегреческая конница. / Res militaris. СПб, 2006. С. 203.

10. См., например, здесь: Н. Торбов. Криви тракийски ножове от III в. пр. Хр. - I в., открити в Северозападна България // Известия на музеите в Северозападна България 25, 1997

11. J. G. Wilkinson. Manners and customs of the ancient Egyptians. Vol. I. London, 1837, p. 213.

12. П. В. Ернштедт. Египетские заимствования в греческом языке. М.–Л., 1953.

13. P. Chantrain. Dictionnaire étymologique de la langue grecque. Vol. II. Paris, 1970, s. v. κóπτω; H. Frisk. Griechisches etymologisches Wörterbuch. Vol. II. Heidelberg, 1960, s. v. κóπτω.

14. И. Х. Дворецкий. Древнегреческо-русский словарь. М., 1958; Liddell-Scott-Jones Greek–English Lexicon. Oxford, 1996.

15. A. Tullio. La collezione di Archeologica del Museo Mandraliska. Cefalù, 1991, p. 68, fig. 55.

16. П. Коннолли. Греция и Рим: Энциклопедия военной истории / Пер. С. Лопуховой, А. Хромовой. М., 2000. С. 119

17. P. Connolly. Greece and Rome at war. London: Macdonald Phoebus Ltd, 1981, p. 119.

Публикация:
XLegio © 2011